Небесная душа [ЯОЙ] ✅ Глава 60. Зарождающаяся нежность

Глава 60. Зарождающаяся нежность.

После их неудачной первой встречи, когда Цзин Шуй решительно отказался идти с Ву Сяо, мастеру секты Золотого Солнца пришлось вмешаться. Под влиянием принуждения и угроз Лю Сюэ, Цзин Шуй позволил Ву Сяо отвести себя на территорию секты Серебряной Луны.

Стремясь свести к минимуму дискомфорт юноши, Ву Сяо просто предоставил Цзин Шую комнату и не пытался встретиться с ним после этого. Он считал, что юному принцу нужно время, чтобы акклиматизироваться ко всем этим внезапным изменениям в окружающей среде и ситуации. Решив заняться проблемами ребенка после того, как он освоится, Ву Сяо пока оставил его в покое.

Но удивительно то, что Цзин Шуй вскоре сам пришел навестить Ву Сяо, хотя и очень тайком.

В этот день небо было темным от грозовых туч, и тяжелые капли дождя без устали били по окнам. Ветер завывал, вдалеке гремел гром, а вспышки молний периодически озаряли мир ярким светом.

Секта Серебряной Луны располагалась на небольшом острове, со всех сторон окруженном океаном и соединенном с сушей лишь одним большим каменным мостом. Поэтому бури, подобные той, что разразилась сейчас, не были чем-то необычным.

Пока дождь лил с небес, Ву Сяо спокойно сидел на кровати, его поза была прямой, а глаза закрыты, так как он медитировал в позе лотоса.

Вдруг он услышал тихие звуки, словно кто-то ходил на цыпочках за пределами его комнаты, сопровождаемые журчанием капающей воды. Хотя для обычного человека эти слабые звуки были бы неслышны, у Ву Сяо, как у тысячелетнего культиватора, обострились чувства, и поэтому он без труда обнаружил, что к его двери подошли на мягких ногах.

Не желая выдавать, что он уже почувствовал присутствие другого человека, Ву Сяо просто приоткрыл глаза, сохраняя медитативную позу. Другой культиватор мог бы заметить слабое мерцание между слегка приоткрытыми веками, но Цзин Шуй еще не вступил на путь культивации, поэтому он не заметил, что глаза Ву Сяо не были полностью закрыты.

Тихо открыв дверь, промокший Цзин Шуй шагнул в комнату, не замечая в нервозности, что оставляет за собой мокрые следы.

В одной руке он держал красиво цветущую гортензию сиренево-голубого цвета, маленькие капельки дождя украшали нежные лепестки, словно крошечные кристаллы. Весь цветок выглядел нежным и пышным, на нем не было ни малейшего пятнышка. Ни один из маленьких лепестков не был сморщен или увядшим, и даже листья на длинном стебле выглядели зелеными и здоровыми.

Когда Цзин Шуй осторожно пробрался внутрь, выражение его лица не было похоже на прежнее. На его тонких и юных чертах не отражалось неуважение или презрение. Вместо этого он смотрел на медитирующего Ву Сяо глазами, полными благоговения, вины и страха.

Впервые увидев этого неземной красоты культиватора, Цзин Шуй был очарован.

С его блестящими серебристыми волосами, острыми черными глазами, каждым шагом и движением, наполненным бесконечной элегантностью и самообладанием, этот человек выглядел таким возвышенным и недостижимым, словно луна, парящая высоко в небе.

Цзин Шуй чувствовал, что если он протянет руку, чтобы прикоснуться к этому человеку, то этот прекрасный образ исчезнет в тумане, как иллюзия, как прекрасный сон, рассеивающийся в резком утреннем свете.

Но потом Цзин Шуй услышал, что он будет жить с этим человеком, что у него будет возможность каждый день встречаться с этим потусторонним человеком.

Почувствовав себя подавленным, он запаниковал и набросился на него. И хотя он знал, что не должен быть грубым, чтобы не вызвать ненависть этого сереброволосого человека, Цзин Шуй не мог остановить свой язык, чтобы выплюнуть эти невежливые слова.

В каком-то смысле, он подумал, что было бы лучше, если бы он заставил этого человека ненавидеть его с самого начала. В таком случае этот красавец не будет вести себя с ним вежливо в один прекрасный день, чтобы потом причинить ему боль. Цзин Шуй не хотел больше никогда доверять другому взрослому человеку, поэтому он решил вести себя грубо, чтобы оттолкнуть его с самого начала.

Но к его удивлению, даже если он продолжал вести себя несносно, сереброволосый мужчина просто вздохнул и продолжил быть добрым с ним, когда привел Цзин Шуя в свою секту и показал ему его комнату. Поэтому Цзин Шуй неосознанно стал относиться к этому человеку мягче.

А потом сереброволосый мужчина больше не вернулся за ним.

Подумав, что он, должно быть, прогнал его своей грубостью, Цзин Шуй решил сорвать самый красивый цветок и тайно подарить его этому прекрасному человеку, чтобы загладить свою вину.

В конце концов, еще в императорском дворце Цзин Шуй однажды видел, как один слуга подарил другому слуге цветок, чтобы извиниться. После этого они почему-то начали сосать друг у друга во рту, но это было совсем другое дело. Цзин Шуй понял из этого обмена, что можно дарить цветы, чтобы сказать кому-то, что ты сожалеешь.

Поэтому, не выдержав проливного дождя, Цзин Шуй несколько часов бродил по садам секты, пока наконец не нашел цветок, который, по его мнению, был достоин этого человека. Оставалось только незаметно подарить его.

И вот он пробрался в комнату Ву Сяо.

Подумав, что если его обнаружат, то будут ругать или наказывать, как тогда во дворце, Цзин Шуй очень испугался.

Поэтому, стараясь не шуметь, он медленно приблизился к неподвижной фигуре на кровати и осторожно поставил гортензию перед скрещенными белыми ногами.

Когда Цзин Шуй выпрямился, его взгляд автоматически устремился вверх.

Внезапно увидев лицо Ву Сяо крупным планом, Цзин Шуй остолбенел. Его благоговение и удивление открыто проявились в его выражении лица, когда он наклонился ближе, его нос почти коснулся носа Ву Сяо, и он внимательно разглядывал это изысканное лицо.

У него такие длинные ресницы... - ошеломленно подумал Цзин Шуй, любуясь темно-серебристыми ресницами, которые легким веером рассыпались по гладким щекам. Они выглядели такими мягкими, что Цзин Шуй, не задумываясь, поднял палец, желая провести им по густым ресницам и шелковистой, алебастровой коже.

Вдруг снаружи раздался гром, выведя его из задумчивости. Осознав, где он находится и что собирался сделать, Цзин Шуй запаниковал и поспешно выбежал из комнаты.

Лежа на кровати, Ву Сяо открыл глаза.

Глядя на мокрый цветок, намочивший его кровать, и след от воды, оставленный не в меру пронырливым ребенком, он горестно вздохнул, хотя его губы скривились от удовольствия. Этот Цзин Шуй оказался гораздо симпатичнее, чем он думал.

Ву Сяо опустил глаза на цветок. Затем тонкие пальцы потянулись к стеблю гортензии и подняли его вверх.

Ву Сяо вынужден был признать, что цветок действительно был великолепен. Если бы человек, подаривший ему цветок, не был несведущим ребенком, он бы заподозрил, что за ним ухаживают.

Не отрывая взгляда от цветка, Ву Сяо махнул рукой, чтобы собрать воду, скопившуюся на полу, и выплеснул ее на улицу. Затем он встал и поменял влажные простыни на своей кровати.

Снова взглянув на цветок, Ву Сяо немного замешкался.

Наверное, ему следует убрать его в безопасное место. В конце концов, как бы интересно это ни было, он не мог ходить с цветком повсюду.

Подумав так, он достал из своего хранилища роскошную бутылку. Ву Сяо аккуратно поставил в нее полностью распустившуюся гортензию, используя бутылку в качестве вазы.

Эта бутылка была контейнером для зелий, древним артефактом, который мог долгое время сохранять свежесть содержимого. Желая сохранить этот цветок, который Цзин Шуй сорвал в суровую погоду, Ву Сяо без колебаний отбросил пробку и использовал легендарный артефакт в качестве вазы.

Вспомнив, как промок Цзин Шуй, Ву Сяо предусмотрительно отправил сообщение ученику, отвечавшему за приготовление пищи для смертных гостей, чтобы тот добавил в еду Цзин Шуя много целебных трав, укрепляющих здоровье, для борьбы с простудой, лихорадкой и другими возможными болезнями.

После того, как он закончил, Ву Сяо обнаружил, что его взгляд все еще притягивается к гортензии, и вспомнил, какие сложные эмоции отразились во взгляде Цзин Шуя, когда он пробрался в его комнату.

Ву Сяо решил, что ему очень не нравится видеть страх в этих широких, похожих на лань глазах. Если уж на то пошло, то в этих глазах должно быть счастье и радость. Раньше, когда они впервые встретились, это выражение Цзин Шуя, когда казалось, что его глаза вот-вот выплюнут огонь, тоже было очень милым. Но, подумав об этом, Ву Сяо решил, что любое выражение в этих поразительных глазах будет выглядеть очаровательно, если только это не страх.

Поэтому Ву Сяо сел и серьезно задумался о том, как сделать так, чтобы Цзин Шуй больше никогда не смотрел на него испуганными глазами.

Поскольку Цзин Шуй сейчас, должно быть, испытывает недоверие к взрослым, самым простым способом было бы не вести себя как взрослый. Но это было слишком упрощенно, решение, очевидно, было не таким простым.

Подумав о том, что пережил Цзин Шуй... он должен больше всего ненавидеть строгих и серьезных взрослых, не так ли? Поэтому Ву Сяо решил, что ему следует просто не вести себя так в его присутствии.

Размышляя дальше, Ву Сяо вспомнил, как несколько учеников приветствовали Цзин Шуя, когда тот только прибыл в секту. Услышав, как ученики радостно называют его «брат Цзин» или «принц Цзин», Цзин Шуй, очевидно, выглядел очень беспокойным и расстроенным. Но почему?

Может, ему не нравилось, когда его называли по фамилии?

Имя «Цзин» напоминало ему об императорской семье и, соответственно, императорском дворце?

Ву Сяо чувствовал, что в этом есть смысл.

Размышляя об этом, Ву Сяо уже имел представление о том, как себя вести.

Во-первых, его поведение не должно пересекаться с поведением людей из дворца, то есть он не должен выглядеть слишком серьезным или вести себя строго. Может быть, ему стоит вести себя игриво? В конце концов, Ву Сяо считал, что прикидываться дурачком может быть очень весело.

Во-вторых, он не должен называть Цзин Шуя по фамилии, поэтому «Ученик Цзин» и «Сяо Цзин» отпадали.

Тогда как же его называть?

После некоторого раздумья рот Ву Сяо расплылся в ухмылке. Если он назовет его как-то слишком знакомо, как «А-Шуй», то это разозлит этого милого подростка до такой степени, что он снова начнет плеваться огнем? Ву Сяо не терпелось узнать это.

И, наконец, он должен был как-то дать Цзин Шую почувствовать себя привычно и комфортно с ним. Возможно, ему стоит отказаться от почетных обращений. Так как отныне он будет называть его А-Шуй, было бы справедливо, если бы парень тоже называл его Ву Сяо. В конце концов, Ву Сяо был не из тех, кого беспокоят такие мелочи.

Что касается проблем Цзин Шуя, то развязать их было не так уж и сложно.

Если Цзин Шуй мог свободно играть без принудительного ограничения, если он мог оставаться в среде, свободной от беспокойства, ненужного давления или неоправданных ожиданий в течение нескольких месяцев, он должен был постепенно начать выздоравливать сам по себе.

Ву Сяо чувствовал, что Цзин Шуй обладает относительно сильным разумом. Хотя он почти раскололся под постоянным стрессом, он все еще оставался относительно стабильным. Со временем он восстановит свою силу.

А даже если это не сработает, Ву Сяо был уверен, что сможет докопаться до корня всех остальных проблем, которые появятся, и решить их. Он хотел постепенно решить все проблемы Цзин Шуя, разгадывая его страхи один за другим, пока он снова не сможет счастливо улыбаться.

Помня обо всем этом, в течение следующих нескольких месяцев Ву Сяо медленно воплощал свои идеи и начал сближаться с Цзин Шуем.

Его фигуру часто можно было видеть, когда он дразнил подростка, на его лице растягивалась глуповатая улыбка, когда он радостно восклицал «А-Шуй!».

Хотя Цзин Шуй чувствовал себя очень смущенным из-за того, что этот потусторонний человек вел себя с ним так фамильярно, он все же начал открываться Ву Сяо. А поскольку Ву Сяо редко вел себя в его присутствии как взрослый, Цзин Шуй полностью потерял бдительность.

Когда ночи становились длинными, а кошмары снова преследовали его, Цзин Шуй отправлялся на поиски Ву Сяо, потому что это был единственный взрослый, с которым он чувствовал себя в безопасности. Из всех людей, которых он знал, это был единственный человек, которому он мог показать свое истинное «я».

Ву Сяо также был единственным человеком, который мог утешить его своим ровным, чистым голосом, говоря: «А-Шуй, все в порядке. Я здесь, они не смогут причинить тебе вреда».

Благодаря ему, Цзин Шуй больше не чувствовал желания отталкивать всех без разбора, чтобы защитить себя. Зачем? Даже если все эти люди предадут его, даже если они попытаются причинить ему вред, он знал, что Ву Сяо всегда будет рядом, чтобы позаботиться о нем. Так почему же Цзин Шуй должен сдерживать себя?

Поэтому он постепенно начал проводить больше времени и с другими людьми.

Но хотя Цзин Шуй начал общаться с учениками секты Серебряной Луны, с первого взгляда было видно, что он не умеет общаться. Однако, учитывая, что он был заперт во дворце и не имел возможности играть с детьми своего возраста, это было неудивительно.

Тем не менее, из-за чрезвычайно хорошей внешности Цзин Шуя, которая подчеркивалась его надменностью, а также его значительным талантом к водной стихии, который проявился, несмотря на отсутствие обучения, другие ученики вскоре стали стекаться вокруг него.

Хотя Цзин Шуй выглядел высокомерным, а его речь редко была теплой или дружелюбной, он никогда никого не обижал своими словами, а свою заботу и беспокойство показывал делами и поступками. Все эти факторы в совокупности привели к тому, что у него появилось много поклонников.

Поэтому вскоре был создан фан-клуб Цзин Шуя.

Когда Ву Сяо узнал об этом, его реакция была вполне ожидаемой. Он наложил на себя талисман, изменяющий внешность, чтобы выглядеть как ученик, и отправился в зал заседаний фан-клуба, чтобы... быстро зарегистрироваться в качестве члена.

Ву Сяо рассудил про себя, что он просто следит за тем, чтобы деятельность фан-клуба не мешала ученикам заниматься культивированием.

Конечно, Цзин Шуй ничего об этом не знал. Даже если бы он узнал, то лишь спросил бы, что такое фан-клуб.

Но если отбросить все это, то очевидно, что Цзин Шуй заметно похорошел. Хотя он еще не избавился от всех своих проблем, он определенно был на пути к выздоровлению.

Время шло, Цзин Шуй стал более общительным, особенно когда дело касалось Ву Сяо.

Например, в один из дней Цзин Шуй отправился на один из пляжей на краю острова, чтобы самостоятельно потренироваться в обращении с водной стихией.

Хотя его обучение официально еще не началось, он все равно хотел упорно трудиться и подниматься по карьерной лестнице, потому что, каким бы хорошим ни был его врожденный талант, он знал, что все равно начнет свою жизнь в секте Золотого Солнца в качестве ученика внешней секты. Только после того, как он сформирует свое культивационное ядро, его повысят до ученика внутренней секты. Ву Сяо даже сказал, что когда это произойдет, мастер секты Золотого Солнца может взять его к себе главным учеником.

Цзин Шуй был очень рад это услышать, ведь если он станет главным учеником, значит, есть шанс, что в будущем он сможет стать мастером секты. А если он станет мастером секты Золотого Солнца, тогда он сможет стать на равных с Ву Сяо.

Хотя он не задумывался, почему он хочет, чтобы его считали равным Ву Сяо, Цзин Шуй все равно любил думать об этом, поэтому он сделал это своей целью.

А чтобы достичь этой цели, ему нужно было тренироваться!

И вот он оказался на пляже, потянулся к нему своими зарождающимися духовными чувствами, чтобы привыкнуть к ощущениям. Но когда он расширил свои чувства, Цзин Шуй почувствовал присутствие кого-то еще на пляже вместе с ним.

Любопытствуя, он направился туда, чтобы посмотреть, кто это.

В естественном бассейне, наполненном приливом, стоял Ву Сяо, полностью раздетый, боком к Цзин Шую. С мочалкой в руке Ву Сяо тщательно вытирался, выражение его лица было серьезным и сосредоточенным на своих действиях.

Хотя в одежде он выглядел стройным, сейчас тело Ву Сяо казалось худощавым и мускулистым. Когда он уверенно двигал руками, мышцы его рук и спины напрягались, смещаясь под гладкой, ровной кожей. Его движения были элегантными и размеренными, они излучали гипнотическое чувство чувственности, способное покорить сердце любого наблюдателя.

Ву Сяо был покрыт тонким слоем влаги, тускло отражавшей солнечный свет, на его теле висели прозрачные капельки воды. Его длинные мокрые волосы казались особенно блестящими и гладкими, они сияли, как зеркальная поверхность. Влажные, блестящие пряди волос прилипли к его телу, серебристые усики, казалось, подчеркивали его изящную форму.

Его окружала тишина и покой, единственными звуками были легкий плеск воды в бассейне и далекий шум, и грохот волн.

Потрясенный этим великолепным зрелищем, Цзин Шуй сидел и наслаждался этим пиршеством для глаз. Как и ожидалось от человека, которого он признал самым красивым, Ву Сяо действительно был совершенен во всех отношениях!

Внезапно прервав процесс мытья, Ву Сяо повернулся лицом к маленькому соглядатаю. Кокетливо моргая глазами, он пошутил: «А-Шуй, тебе нравится то, что ты видишь?».

Увидев, что его раскусили, Цзин Шуй невозмутимо вышел из укрытия. «Хмпф, почему мне должно нравиться? Ты просто тщеславен».

У Ву Сяо дернулся рот, и он в сердцах опроверг его: Тогда почему твой взгляд до сих пор прикован к моему телу, сопляк?! Не мог бы ты немного приглушить восхищение в своих глазах? А то этот старик вот-вот покраснеет!

Но внешне Ву Сяо только криво улыбнулся, говоря: «Тогда ты тоже хочешь прийти и искупаться здесь? Вода, собранная в этом месте, имеет тенденцию накапливать более чистую форму духовной энергии, это особенно хорошо для культиваторов, владеющих водой.»

На мгновение Цзин Шуй задумался. Ву Сяо просил его искупаться вместе с ним?

По какой-то непонятной причине Цзин Шуй почувствовал, как его лицо накалилось от этой мысли. Внезапно почувствовав себя слишком неловко, он заикаясь отказался и убежал.

Он ни за что не хотел приближаться к этой особе с таким совершенным телом, со сверкающими серебристыми волосами, шелковистой гладкой кожей и... Нет! Он должен перестать думать о том, что только что увидел! Это заставило его чувствовать себя странно и непонятно, поэтому лучше похоронить эту сцену глубоко в своем сознании.

Так начался невольный путь Цзин Шуя к отрицанию.

С другой стороны, Ву Сяо только чувствовал замешательство.

Неужели мысль о совместном купании была настолько пугающей? Но вид этого мальчишки, убегающего с красным лицом, был слишком милым!

Поэтому Ву Сяо решил и дальше заставлять своего А-Шуя краснеть, чтобы насладиться видом его красных щек и смущенного выражения лица.

Окончание главы