Гарри Поттер страны восходящего солнца 32

Реальность как всегда внесла свои коррективы.

Задумка с анимацией оказалась не такой уж и плохой, хотя к манге и не применима. Изолированность магического мира от магловского, невозможность использования электричества, даже банальных бытовых приборов привела к тому, что магам были доступны только виды классического анимирования. В чем-то они отставали от магловских, а в чем-то - превосходили. Например, колдографии. В отличие от обычной камеры, магическая снимала не один конкретный момент, а запечатлевала еще секунду до и секунду после, это если говорить грубо. Изображения могли двигаться в пределах этих трех секунд, повторяя те движения, что совершали оригиналы в захваченный момент времени.

Но вот кинематографа как такового у волшебников не имелось. Допотопный аппарат мог проецировать только отдельные слайды, которые крайне редко использовались для презентации и чего-то подобного. Существовал, правда, кукольный театр, где модели двигались с помощью волшебства и по дизайну напоминали персонажей фильма "Кошмар перед Рождеством".

Самым сложным являлось художественное анимирование. Волшебные портреты являлись по сути продуктом взаимодействия сразу нескольких дисциплин, причем на весьма, весьма высоком уровне. Чарами обрабатывали холсты, зелья добавляли в краски, задействовали даже артефакторику, нумерологию и многое, многое другое. К самому волшебнику тоже предъявлялись высокие требования, например, уровень дара, талант, разностороннее образование. Поэтому профессиональных художников, способных создать такие портреты, было очень мало, и они ценились на вес золота. Каждый, кто имел хотя бы толику таланта, мечтал попасть к ним в ученики, а магическое законодательство какого-то мохнозатертого года предписывало, чтобы за свою жизнь каждый такой художник передал свое мастерство хотя бы одному ученику.

А вот в повседневной жизни анимирование картинок не использовалось. Даже комикс про простеца, который в детстве читал Рон, "не подавал признаков жизни", что уж говорить об учебниках. И дело тут не в консерватизме магов.

К классическому волшебному анимированию относились покадровые рисунки, которые впоследствии требовалось совместить с помощью чар в единую композицию. Таких кадров должно было быть два как минимум, поэтому заклинания, что к ним применялись, так и назывались - "на два движения". Загвоздка в том, что эти самые чары плохо сочетались с остальными, в особенности - с магическим копированием. Его можно было применить до, но никогда - после. То есть, если хочешь создать учебник с такими рисунками, можно было копировать неподвижные иллюстрации, однако заклинать их требовалось каждую в отдельности. Процесс был признан нерациональным и нерентабельным. Особенно, если учитывать, что в магической Великобритании, исключая многочисленные газеты и журналы, существовало всего два издательства, которые занимались только и исключительно книгами. Всеми: учебниками, пособиями, переизданием старых экземпляров. Сколько требуется иллюстраций для всего лишь одного Хогвартса? Издательству придется забросить остальные заказы, чтобы только заклинать учебники по всем предметам для всех семи курсов. Ведь каждый год вносились какие-то изменения в заклинания, ограничения и дополнения, что заставляло переиздавать учебники. Следовательно, каждый год пришлось бы заниматься этим сначала. А затраты и убытки не окупятся. Нашел даже статью в "Пророке", посвященную этому вопросу. Тогда выступал главный редактор издательства "Светлый лес", в котором печатала свои книги Батильда Бегшот. Он-то и привел для примера схемы, расчеты, выкладки. Никто не готов тратить время на рисунки, кстати, их требовалось выполнять от руки, чтобы можно было наложить безопасно заклинания на два движения. А художники предпочитали обивать пороги училищ, академий и домов известных мастеров, большинство уезжало в Италию и Францию, где художественное направление было развито шире. В общем, книги выпускались с обычными иллюстрациями.

От подобного анимирования в манге пришлось отказаться. Обычно страница в классической манге, исключая кульминационные и титульные, состоит из трех-четырех фреймов минимум. Если каждый анимировать, то получится сплошное мельтешение, которое быстро утомит читателя. Конечно, можно нарисовать каждую сцену на отдельной странице, однако это увеличит объем книги. И не только. Для каждой анимации требуется как минимум два кадра, для манги - еще больше, если не хочу потерять смысл. Затем их уже следует объединить. Слишком много мороки, и книга потеряет столь любимый мной классический вид. Но решающую роль сыграл тот факт, что заклинания на два движения совершенно не сочетались с охранными чарами, что я использовал. Теми самыми, которые создавали две копии при уничтожении одной. Если уничтожить книгу с анимированием, она не восстанавливалась. И что же, мне рисовать заново?

В общем, мангу было решено оставить в прежнем виде, а вот пособия для младших курсов.... Интересная ведь задумка. Пока возьму только второе полугодие первого курса по чарам.

- Не боишься, что тебя вычислят по списку литературы в библиотеке? - Салазар вмешался в процесс творчества. Ну, и правильно, все равно требовалось отвлечься.

Поднял на него скептический взгляд. И это меня спрашивает человек, который и придумывал способ работы библиотеки Хогвартса! Неужели так скучно стало?

Потер глаза. Действие в манге развивалось нормально, Ласка и Дракон вовсю трудились, Бобренок атаковала гранит науки по зельеварению и чарам, профессор смотрел на ученицу снисходительно, но уже с толикой теплоты. Представляю, какой переворот осуществит такой взгляд в исполнении декана в умах змеек и львят.

- Я же не беру книги с названиями "Развитие книжного дела для чайников" или "Как анонимно нарисовать мангу и избежать кары со стороны профессоров Хогвартса", - Салазар усмехнулся, по Комнате прошла волна дрожащего марева - так она смеялась. - Ты же помнишь, должность библиотекаря на самом деле звучит как Хранительница книжного фонда школы. В начале и в середине года мадам Пинс выдают специально зачарованные пергаменты, из которых она и делает формуляры и вкладыши. Из библиотеки нельзя вынести книгу, которая не записана на таком пергаменте. Исключение не составляют книги по специальному разрешению, их библиотекарь тоже записывает в формуляр. Только после появления записи можно вынести книгу из помещения, там стоят специальные чары, завязанные на пергамент. И именно поэтому не существует формуляров для читального зала. Студент может брать любую книгу и читать в библиотеке, за исключением Запретной секции.

Слизерин театрально похлопал в ладоши.

- Ты научился уходить от ответа. Столько воды вылил, а ведь именно я и придумал эту систему вместе с Кандидой. Но ты так и не ответил на мой вопрос. Да, ты не выносил книги с нужным содержанием из библиотеки, да, их название звучит иначе, однако эта ваша... мадам Пинс? может заподозрить неладное по списку прочтенного и доложить директору.

Зевнул, крутанулся на кресле, потер уставшие глаза. Завтра буду распугивать всех красными очами.

- Знаешь, что самое интересное, изначально упоминание о "книжных" заклинаниях я нашел в литературе по истории магии. Времен гоблинских восстаний. Тогда много внимания уделяли тому, чтобы запрещенная литература не попала в ненужные руки, не получила распространения. Гоблины восставали, пытались призвать на свою сторону магов, Авроры защищали людей от листовок и призывов, отсюда и получились охранные заклинания. Маги, уже перешедшие на сторону гоблинов, пытались противостоять, провозить книги контрабандой - отсюда другие заклинания. Уже потом эти чары получили распространение во времена Инквизиции. Так что... - усмешка сама по себе стала хитрой. - Я читаю книги, только и исключительно связанные с историей магии. К тому же, Комната может копировать в себя любые книги, которые есть в библиотечном фонде Хогвартса, и для нее нет исключений по Запретной секции. Кандида Когтевран была настоящим гением! - такое колдовство не могло не восхищать. В своей комнате основательница предусмотрела все, что может понадобиться студентам для учебы, и даже сняла некоторые ограничения.

- Благодарю, молодой человек, мне очень приятно и лестно ваше мнение.

Глубокий, чувственный голос. На стене, напротив портрета Слизерина, появился другой. В мягком, глубоком кресле с высокой спинкой, на фоне темно-синего бархата сидела прекрасная женщина. Такими изображают Дам артуровских времен, за их руку и сердце сражаются благородные рыцари, короли кладут свои сокровища к их ногам, а поэты сочиняют поэмы в их честь. Женщина состояла из тонких граней льда: холодный и насмешливый взгляд из-под изящных бровей вразлет, прямой нос, тонкие, неулыбчивые губы, по которым сейчас плавала усмешка. По высокому лбу проходил изящный обруч с вырезанными рунами, убранные под него волосы были откинуты назад и открывали сливочную шею, гордый разворот плеч. Темно-синее платье облегало стройный стан, высокую грудь, чьи очертания угадывались в неглубоком декольте. Рядом на столике стоял серебряный кубок с вином, а на коленях лежала книга в кожаном переплете, и пальцы с удлиненными, гладкими ногтями лениво и машинально перебирали страницы.

- Кандида, сто лет не виделись! - ядовито усмехнулся Слизерин. - И еще столько бы тебя не видеть.

- Согласна, - кивнула женщина. - Сидел ты в своем подвале и сидел бы дальше, но сейчас ты в моей Комнате, так что прояви уважение!

- Я тут не по своей воле, так что могу расслабиться, - разве что язык не показал.

И это основатели? Сущие дети! Но почему портрет появился только сейчас? Я давно подозревал, что каждый из основателей Хогвартса прикрепил частичку себя к своему главному творению, к своему убежищу. Однако проверить данное утверждение никак не мог, Слизерин являлся единственным знакомым портретом.

- Но почему вы не появлялись раньше? Ведь я не первый год здесь.

Под взглядом Когтевран становилось неуютно, хотелось передернуть плечами. Как будто погрузился в черные воды ледяного озера, и осколки льда пронизывают каждую клеточку. Но вот взгляд изменился, и зима сменилась теплой южной ночью.

- Зови меня Кандидой, не хочу отставать от Салазара, - дрогнули уголки губ. Не улыбка, но одобрение. - Многие считают, что в портрет можно поместить душу человека. Это не так. Магический портрет - слепок личности, тонкие нюансы и грани науки о душе и сознании, подкрепленные зельями, артефактами и чарами. А еще - талантом и усердием художника, его душой. Сколь ни был бы талантлив создатель картины, если он ничего не чувствует в момент рисования, из-под его руки выйдет не более, чем малеванный холст. Красивый, но, увы, бездушный.

- Кандида стала первой, кто начал всерьез изучать магическую живопись, - вставил Слизерин.

Несмотря на внешнее раздражение, он все равно был доволен. Тому, что появился собеседник, тому, что появился один из немногих людей, кто был по-настоящему близок темному волшебнику. Не уверен, что у него имелись друзья и товарищи кроме основателей школы. Когда бы он ни заговаривал о них, как бы ни старался, тепло все равно проскальзывало в голос. Он если не любил, то уважал и ценил их.

В груди подозрительно сжалось. От радости. От зависти. К Когтевран и остальным, потому что сумели стать чем-то значимым в жизни... друг друга.

Чертов озабоченный портрет! Не хватало еще влюбиться в него. Так, массируем виски и возвращаемся к сути разговора.

- Наверное, ты не раз замечал, что некоторые портреты спят целыми днями, - продолжила тем временем Кандида. - Это не всегда притворство. Слепок личности подразумевает и характер мага, его интересы и склонности. Почему директора Хогвартса практически всегда бодрствуют? Потому что искренне интересуются делами школы, директором не мог стать равнодушный к детям, так уж было заложено нами при основании. Но вот остальные портреты. Если не с кем поговорить, не с кем разделить вечность, мы засыпаем, до тех пор, пока не появится нужный человек. Или портрет. Или существо. Со времен смерти оригинала я бодрствовала около ста лет. Постепенно менялись времена и интересы, про Комнату стали забывать или использовать ее не по назначению.

По помещению пробежалось марево, на этот раз грустное. Протянул руку, погладил шершавую стенку. На этот раз она не одинока. Салазар насмешливо хмыкнул и закатил глаза.

- Завидуй молча! - показал ему язык.

- Пока ты ее не целуешь, я спокоен, - парировал волшебник. - Но берегись, я ревнивый!

Вот ведь... зараза змеиная!

Окончание главы