Голова Ли Цзиня кружилась, но внезапно, в животе заурчало, и он полностью проснулся.

"Ух......" [ рвотный звук ]

После того как содержимое желудка вышло наружу, он почувствовал себя намного комфортнее.

Но запах ...... действительно ужасен.

Что за место?

Ли Цзинь подозревал, что ему это снится, он просто собирался домой после работы, как же...

Точно, его машину сбил большой грузовик!

Но никакой боли в его теле не было, кроме пустоты и слабости от похмелья .......

Не успел он толком подумать, как раздался хрипловатый голос.

— Эй, моя телега! Ли Цзинь! У твоей жены начались роды, я потратил все силы на то, чтобы вытащить тебя из таверны, а тебя вырвало прямо в мою телегу!".

А?

Грохот и неприятный запах вокруг заставили его вернуться в реальность.

Человек перед ним был высоким и сильным, но его лицо имело восково-желтый цвет от недостатка витаминов.

Ли Цзинь был очень озадачен, кто этот человек? О чем он говорил?

"Молодец, Ли Цзинь, я убедился! Азартные игры, деньги и выпивка важнее, чем жена и ребенок, так? Твоя жена - та самая ......".

Мужчина сделал паузу на мгновение, с жалостью посмотрел на пьяного Ли Цзиня и добавил: "Хотя он такой, но чем больше таких людей, как он, тем больше им приходится находиться между жизнью и смертью чтобы родить ребенка, но это главная жена, которую ты пронёс на руках в дом, нельзя в такое время находиться непонятно где."

Ли Цзинь подсознательно сдвинул очки в оправе на переносицу, но ничего не произошло. Его зрение?!

Это было не его тело!

Что касается слов этого здоровяка "твоя жена - ...", то он их даже не услышал.

Лий Цзинь только сел и снова прислонился к другой стороне телеги с волами из-за сильного толчка. После того, как он несколько раз ущипнул себя, чтобы убедиться, что это не сон, он пришел в ужас.

Когда грузовик наехал на него, он был уверен, что не сможет спастись. Что касается того, почему он оказался в этом месте, то, вероятно, потому, что человек по имени Ли Цзинь умер от пьянства, и по ошибке он оказался в теле Ли Цзиня.

Хотя он все еще не мог прийти в себя, в конце концов, тело, которое жило двадцать девять лет, исчезло, прямо сейчас он стал этим Ли Цзинем неизвестного возраста.

И всё же хорошо быть живым.

Он не был женат, и теперь, когда у него есть еще несколько десятилетий жизни, он не будет глупо отказываться.

 — Моя жена рожает, как долго она при родах? - Ли Цзинь уловил суть слов мужчины и спросил.

— Схватки начались, когда я собирался ехать в город, прошло уже около часа. - Видя, что Ли Цзинь не нервничает, услышав "час", мужчине стало не по себе.

Естественно, Ли Цзинь не нервничал, хотя сейчас это его не волнует, но он ...... был акушером*!

[акушер - врач-гинеколог, работающий преимущественно в области ведения беременности, родов и патологии послеродового периода.]

Он принял так много родов, “один шичэнь = два часа”*,  так что ещё слишком рано, и она еще даже не раскрылась до четырех пальцев*, так что, естественно, спешить незачем.

[Ли Цзинь говорит, что еще слишком рано для рождения ребенка, и вполне вероятно, что шейка матки недостаточно расширилась. Роды обычно длятся часами, так что один час — это еще рано.

Шичэнь-это старая единица измерения времени, используемая в Китае. Один шичэнь примерно равен двум часам (не совсем точно).]

Ли Цзинь не спешил, но этот мужчина спешил. Он хлестнул своего вола кнутом.

Поэтому телега пошла еще более неровно.

Ли Цзинь почти чувствовал, что его похмельное тело вот-вот развалится на части.

Как же ему не хватало прежних шести кубиков пресса!

Более того, он, старый холостяк, как только переселился, в первый же день обзавёлся женой и ребенком! Это чувство… было необъяснимо кисло.

За время, которое требуется, чтобы заварить три чашки чая Ли Цзинь был притянут мужчиной к двери дома, по виду которого можно было понять, что семья нуждается в средствах.

Ограда, окружавшая двор, обваливалась на глазах, но двор был довольно чистым, отчего Ли Цзинь почувствовал себя немного уютнее.

Дверь в главный дом была плотно закрыта, и Ли Цзинь ощутил какое-то необъяснимое удручающее чувство.

Хотя он, как врач, не любил, когда члены семьи постоянно расспрашивали о том и о сем, теперь, когда его жена рожала, во дворе никого не было.

Первоначальный владелец, фактически все время пил в городе. Наверное, он был очень ненадежным человеком.

Подсознательно Ли Цзинь хотел толкнуть дверь внутрь, но здесь не было никакой возможности помыться и продезинфицироваться, так что, войдя внутрь, он только увеличит шансы заражения.

Этот мужчина, должно быть, тоже очень занят, в конце концов, ему нужно заняться хозяйством, поехать в город, чтобы доставить товар. Очень мило с его стороны - проводить Ли Цзиня до дома.

— Спасибо, Ли Цзинь запомнит это.

— А? Это не твой обычный тон, ах. Я больше ничего не скажу, но я буду молиться, чтобы роды твоей жены прошли хорошо, в будущем позаботься о своих детях и жене!

— Я так и сделаю.

Ли Цзинь постоял немного у двери и не услышал криков и торопливых разговоров, так что, должно быть, еще не пришло время для родов.

Он нашел место, похожее на кухню, и начал нагревать воду. Ему нужно было умыться. Обычно, после рождения ребенка нужно, чтобы кто-то был рядом. Прямо сейчас вонь, исходящая от него, была действительно неуместна.

Ли Цзинь закончил кипятить воду, но мыться было негде...

Этот дом слишком мал, пол весь в неровностях земли, очень старый сельский дом в традиционном стиле.

Туалет представлял собой традиционную соломенную яму и не предусматривал возможность принятия ванны, поэтому в итоге он решил помыться на кухне.

Умываясь, Ли Цзинь измерил себя.

Рост был в порядке, Ли Цзинь встал у стены и сравнил себя, по крайней мере, 1,8 метра. Но тело было очень худым. На его светлой груди виднелись два ряда ярких ребер.

Действительно, расточитель, опустошенный вином.

Ли Цзинь был студентом-медиком до того, как перешел сюда. В профессии врача ночные смены были обычным явлением, поэтому он уделял особое внимание своему телу.

У него было шесть кубиков пресса, если не восемь!

Ли Цзинь просто беспокоился, что он работает слишком много в ночную смену, что, если он внезапно умрет в какой-то момент.

Вместо этого его сбил грузовик.

Ли Цзинь мог, по крайней мере, утешить себя тем фактом, что хотя это тело было таким же слабым, как у цыплёнка, оно давало ему еще несколько десятилетий жизни.

Думая об этом таким образом, Ли Цзинь почувствовал себя намного лучше. Он даже вымыл голову, но в эту эпоху даже у мужчин длинные волосы, и Ли Цзинь находил это очень хлопотным.

Но в данный момент он мог только плыть по течению.

Помылся …... одежды нет …...

Ли Цзинь чувствовал, что он, должно быть, подобен этому пьянице, иначе как он мог быть таким идиотом?

Врачи обычно были гермафобами*, и он действительно не хотел носить одежду, которую этот пьяница не снимал в течение стольких дней.

[Гермофобия (мизофобия) – страх перед возможностью заразиться микробами при контакте с другим человеком или предметом. Иначе говоря, это боязнь микробов и инфекций, которые они могут вызвать.]

Что же делать? Накрыть жизненно важную область полотенцем и бежать?

Этот план мелькнул в голове Ли Цзиня всего на секунду, а затем сразу же исчез.

Не говоря уже о том, что внутри уже была повитуха, даже если бы в доме была только его жена, дверь определенно была закрыта, и неизвестно, сможет ли он войти, постучав в дверь в таком виде.

Более того, он не был мазохистом и не собирался демонстрировать свое тело другим.

Пока Ли Цзинь боролся, он вдруг заметил что-то белое под кухонной плитой.

Похоже на одежду или что-то в этом роде.

Ли Цзинь читал романы о переселении душ, прежде чем переселиться, другие попаданцы  обладали воспоминаниями первоначального владельца. Но теперь его глаза были черными, и не было ни малейшего воспоминания об этой эпохе.

[ глаза были черными”  ничего не знает и не помнит]

Он также не знал, была ли эта одежда его собственной или нет. Однако, глядя на внешний вид “дома”, она не должна принадлежать никому другому.

Ли Цзинь вытащил одежду и надел её, сидела идеально, но материал был не очень хороший, довольно грубый.

От одежды исходил свежий запах мыла, и Ли Цзинь почувствовал себя уютнее.

Одежда этой эпохи была двубортной, с поясом посередине, и Ли Цзинь был незнаком с процессом ношения такого рода одежды, поэтому завязывал чуть ли не полдня, наконец закрепив.

Предыдущую он замочил в воде, но мыла не нашёл, поэтому постирать одежду не смог.

Он помылся и его обдуло холодным ветром, вино почти выветрилось.

Только тогда Ли Цзинь вышел вперед и постучал в дверь.

Как будто кто-то нажал кнопку паузы, торопливый разговор в комнате внезапно оборвался.

Ли Цзинь все еще слышал через дверь болезненные вздохи роженицы, но теперь, когда он постучал в дверь, в доме было тихо.

Ли Цзинь подумал о том, насколько ненадежным был первоначальный владелец. Должно быть, это было из-за страха, что он, пьяница, вернется поиздеваться и убить сразу два человека в одном теле.

Ли Цзинь громко сказал: “Это я, Ли Цзинь. Я вернулся, если вам понадобится помощь, позовите меня.”

В доме по-прежнему было тихо.

Ли Цзинь нарочно тяжело ступил и пошёл прочь.

[нарочно громко топал, чтобы они поняли, что он ушёл.]

Хотя в данный момент люди в доме были не более чем незнакомцами, для Ли Цзиня это была жена первоначального владельца.

И в её животе все ещё ребенок прежнего владельца.

Даже если он хотел совершить что-то коварное, в такое время не мог.

Неподалеку от ворот двора Ли Цзинь увидел группу мужчин, которые курили и играли в шахматы.

Естественно, это был не Го, а Сянци.

Ли Цзинь не знал, что это за династия, даже Сянци есть …

Сейчас было самое подходящее время для выпытывания информации.

Подумав, что это недалеко от дома, Ли Цзинь подошел к ним.

Когда эти люди увидели Ли Цзиня, в их глазах появилось явное презрение.

Ведь он был настолько худ и слаб, что не мог даже закончить вспашку отведенной ему земли, и часто можно было видеть, как его супруга в одиночку пашет землю на солнцепеке. Он просто не мужчина.

В прошлом, когда Ли Цзинь видел выражение их лиц, он хмурился и уходил в сторону.

Эта группа работников не была хороша ни в чем другом, но все они были очень сильны, и избить Ли Цзиня было делом нескольких минут.

Но на этот раз Ли Цзинь подошел к ним, ничего не сказав, он просто смотрел на фигуры, стоя позади одного из мужчин.

Один из играющих нахмурил брови: “Я говорю, Чжан Лаосан, ты не великодушен, ты даёшь только это моему генералу?”

[“Генерал” — это фигура на черной стороне доски. Фигура на красной стороне доски - “маршал”. Это очень похоже на шахматы, о которых вы могли подумать: если вы ставите мат вражескому генералу/маршалу, вы выигрываете.]

Чжан Лаосан с улыбкой сказал: “Хитрый старик, ты первый, кто придумал этот ход, чтобы усложнить мне жизнь, было нелегко его решить. Быстро, давай деньги, давай деньги.”

Первый мужчина сказал: “Не волнуйся, я придумаю способ сломить твою стратегию!”

Но после нескольких минут раздумий он так и не понял, как это сделать...

Чжан Лаосан: "Посмотри на себя, я не то чтобы тороплю тебя, ребята собираются на обед, если ты не пойдешь, то задержишь всем обед, а после полудня придется пахать землю".

— Я дам старую курицу и десять яиц тому, кто сможет разгадать стратегию!

В этот момент из-за его спины раздался чистый мужской голос: "Я могу."

Семья Ли Цзиня была очень бедной, и все деньги, которые у них были, первоначальный владелец, вероятно, потратил на алкоголь.

Ранее он беспокоился, что его жена долго рожает и к концу родов у нее не останется сил. Теперь, если у него появится старая курица и яйца, ему нужно будет поспешить обратно, чтобы сварить суп.

После этих слов оба человека подняли на него глаза.