Невероятное восстание Лулу [Code Geass x JoJo's Bizarre Adventure] Глава 16 – Время для битвы? Да

Трудно по-настоящему объяснить всю глубину важности воспитания молодого и здорового воображения. В то время, когда суровые истины мира остаются далекой тайной, когда мозг быстро впитывает информацию и идеи в попытке понять, что такое мир и как он устроен, жизненно важно поощрять его, питать и направлять везде, где это возможно. Последнее может показаться противоречием, но царство воображения такое же ужасное место, как и реальный мир, и если кто-то забредет в него слишком далеко без проводника, что вернет его обратно, последствия могут оказаться очень реальными. Например, это вполне может побудить человека предпринять какую-нибудь форму радикальных социальных изменений, которая просто требует быстро организованной реализации.

Возможно, они и не были на самом верху социальной лестницы, но семья фон Дрейер была довольно солидной. Они осознали добродетель твердого воображения несколько поколений назад и очень заботились о том, чтобы поощрять ее в определенных продуктивных мерах внутри своих детей, пока они были еще молоды, поскольку их умы были словно глина, лучший чистый холст, ожидающий своего покраса. Тем лучше направить их к успеху, запрограммировать так, чтобы они выбили имя фон Дрейер в высших слоях общества.

О, да. У него были ожидания от его сына, Эрика. Возможно, подать того в военные, если его сегодняшний энтузиазм хоть что-то да говорил. Вся его комната была превращена в поле боя, с игрушечными солдатиками, танчиками, самолетиками и военными корабликами, разбросанными по полу и вообще на любой поверхности, которую только можно было найти. Выражение его глаз было маниакальным. Он осторожно ходил на цыпочках вокруг фигур, которые поставил в сложном балете, тщательно корректируя и регулируя, где они все были по отношению друг к другу. Быть может, будущий генерал? Судьба привести британнские войска к славной победе в варварских, отсталых и диких землях, ранее лишенных цивилизации и культуры? Сколько Зон он поможет создать в будущем? Мужчина, стоявший в дверях, сиял от гордости. Он не сомневался. Его сын был запрограммирован сражаться.

— Готово! — сказал Эрик.

Его сценка захлопнулась, и на цыпочках он начал пробираться обратно к выходу из комнаты, обратно к отцу. Прямо перед дверью стояла особенно большая часть войск, которую крошечные ножки мальчика ни за что не смогли бы обойти, не опрокинув все детальки, поэтому отец поступил так, как поступают отцы: он поднял маленького мальчика и осторожно поставил рядом с собой, так что они встали бок о бок в дверном проеме.

Они оба молча оглядели поле боя. Великолепное зрелище, вызванное воображением ребенка. Без сомнения, это была воображаемая победа британнской мощи и изобретательности над каким-то чужеземным дьяволом. Без сомнения, эта замысловатая битва будет поддерживать воображение его сына в течение нескольких дней, недель, а возможно, даже месяцев. При небольшом внимательном наблюдении это послужило бы уроком тактического мышления, позволив сыну развить свой ум в правильном направлении. Это позволит ему легко занять правильное положение в обществе. Хитрость, разумеется, всегда заключалась в том, чтобы обеспечить ребенку вызов, не сбивая его с толку и не запугивая. Научить держать ум в движении этими маленькими искорками интереса, дать им ровно столько, чтобы они сами поняли остальные ответы, а их умы практически перепрограммировали сами себя. Такова была сила воображения. Такова была судьба семьи фон Дрейер.

— Каждая ли деталь на своем месте? — спросил он.

Эрик поднял на него свои большие невинные глаза, которыми смотреть мог только ребенок.

— Не знаю, сэр, — вежливо ответил он. — Если нет, то я не верю, что это сработает.

Он промолчал, обдумывая этот довольно необычный ответ.

— Что ты подразумеваешь под... сработает? — спросил он.

Имел ли он в виду тактику, которую разработал, стратегию, с которой пытался экспериментировать? Если так, то она казалась довольно плохо продуманной: любая стратегия, требующая такого идеального позиционирования, была обречена на провал из-за простой человеческой природы. Полезный урок, особенно в столь юном возрасте. Нельзя всегда иметь такой строгий контроль над всем и всеми вокруг, даже если в идеальном мире все имело бы свое место и свою задачу, а затем удовлетворенно приступало к ее выполнению. И все же! Было довольно забавно и увлекательно наблюдать за сражением, однако он не был полностью уверен, с кем эта военная сила должна была сражаться.

По крайней мере, именно об этом он думал перед тем, как юный Эрик опустился на четвереньки, а затем поднял руку, придерживая указательный палец большим, чтобы легонько стукнуть по голове одного из солдатиков у двери. Он слегка покачнулся и наконец упал. Его винтовка толкнула другого солдатика, когда тот упал, и вскоре он тоже упал на землю. Пока он падал, тот солдатик ударил другого. И еще один, и так далее, далее, пока движение, казалось, не разлилось по всей комнате.

Ряд солдатиков, так уж получилось, приземлился на заднюю часть танчика, толкая его через мост, который затем разрушился под весом игрушки, сталкиваясь с лодкой. В этом была какая-то странная красота, какая-то рябь хаоса и анархии, разрывающая порядок. Отец и сын стояли как зачарованные, наблюдая за разворачивающимся перед ними зрелищем. Он даже не предполагал, что некоторые игрушки тоже станут частью необъяснимого хаоса, и после того, как он немного сосредоточился, он понял, в чем дело – тонкие ниточки, которые петляли вокруг их оснований, заставляли их опрокинуться особым образом, чтобы они продолжали цепную реакцию. Он чувствовал себя немного обманутым, впрочем, честно говоря, он не был уверен, какое правило было нарушено или почему это имело значение. И весь этот процесс продолжал свое действие, не стесняясь роста и расположения самих игрушек.

Все это закончилось, когда со стола скатился самолетик, волоча за собой сложный набор ниток, которые поворачивали ручку на ожившей музыкальной шкатулке, игравшую свою пьесу, заставляя танцевать свои фигурки. Впервые с того момента, как все началось, он посмотрел на сына. Эрик выглядел так, словно вот-вот лопнет от радости.

— Вот так, — торжествующе сказал Эрик. — Когда каждая деталь находится на своем месте, нет ничего, чего бы нельзя было достичь.

Впервые в жизни отец не был уверен, гордиться ли ему сыном или быть разочарованным. Это будет не последний раз, когда он почувствует такой конфликт.

***

Некоторые могли бы назвать это поступком труса – устроить подобную засаду. Некоторые могли бы сказать, что было бы более почетно или достойно бросить вызов врагу в открытом бою. Джеремия так не думал, во всяком случае, прямо сейчас. Не против врага, который использовал такую опасную способность. Вы только гляньте на него! Наглая свинья! Сидит верхом на своем Сазерленде, не полагаясь на его защиту! Что ж, теперь он наверняка пожалеет об этом. За ним стояли всего шесть Сазерлендов против его восьми лучших пилотов Чистокровных.

— Какое разочарование, — сказал P2F. — Ваша подпрограмма высокомерия превзошла ваш алгоритм здравого смысла! Вы хоть понимаете, что будет дальше? Конечно вы понимаете. Вы же сами пришли сюда! Но даже так, неужели вы считаете разумным бросать мне вызов своими найтмейерами, когда сами знаете, на что я способен?

— Естественно, — ответил Джеремия. — И именно поэтому мы должны бросить тебе подобный вызов!

Он прицелился в свинью, стоявшую на своем насесте, и нажал на курок. Сазерленд, на котором он ехал, свернул в сторону, оставив не дрогнувшего P2F стоять на месте со скрещенными на груди руками. Прежде чем он успел двинуться вперед, остальные пятеро, которых он привел с собой, скользнули вокруг него в защитный строй и начали контратаку. Чистокровные ответили без приказа командира в полной мере воспользовались этим глупым действием, образовав вокруг них периметр. Те оказались окружены со всех сторон, не имея ни малейшего шанса сбежать, в меньшинстве, и это было еще до того, как маленький сюрприз, который он приготовил, раскрыл себя.

— Я скажу это один раз, и только один раз! — заявил Джеремия. — Сдавайся немедленно!

— Сдаться? — P2F, похоже, слегка рассмеялся. — Чтобы вы могли казнить меня? Неа. Не думаю, что это произойдет!

С невероятным драматизмом P2F протянул руку, указывая на Сазерленд Кьюэлла. В ответ тот выпустил в его отряд несколько харкенов, вынудив их защищаться своими собственными.

— Что!?

— Похоже, мы застали этого ублюдка врасплох, — ухмыльнулся Кьюэлл.

— Это не займет много времени! — крикнула Виллетта. — Возможно, у нас даже появится шанс взяться за Зеро и ЯОФ, возможно, даже успеем вернутся домой к ужину.

— Прошу, Виллетта! Никаких разговоров о еде, — Джеремия выкатил свой Сазерленд в зону боевых действий, готовый всем сердцем вступить в бой с врагом, который так унизил его. — Единственное, по чему я голоден – это битва с приправой победы!

Вражеские юниты внезапно рассеялись, однако все их усилия оказались совершенно тщетными. Бежать было некуда, их главный козырь был неожиданно ликвидирован. Осознание этого должно было оказаться деморализующим! Несомненно, они ожидали легкой победы, но теперь им придется сражаться за свою жизнь!

— Вы сделали пару модификаций, — прорычал P2F. — Но не стоит так рано праздновать победу! Битва только началась, и ваши шансы не так велики, как вы думаете!

— Такое тухлое, скучное бахвальство! — рассмеялась Виллетта, изрешетив вражеского найтмейера пулями, прежде чем нанести удар, когда пилот попытался катапультироваться. Катапультирующуюся кабину выхватили прямо в воздухе, опустив ту на землю и раздавив ее ногой. — Надо быстрее покончить с этим, чтобы избавить себя от необходимости слушать его!

Кьюэлл вместе с другим Чистокровным проскользнул позади другого вражеского найтмейера, пытаясь схватить его. Он вонзил Оглушающую тонфу[1] – оружие ближнего боя – в запястье, которое послало электрический заряд в цель – прямо в спину глупца, выбив его ногу, а затем несколько раз ударив его фрейм о землю, снова и снова.

— Вот теперь мы говорим на моем языке! — рассмеялся Кьюэлл. — Они скоро пожалеют, что осмелились противостоять настоящим чистокровным британцам! Если они, конечно, выживут.

— Я бы не стал ставить на это слишком большие шансы, — сказал Джеремия.

Его монитор внезапно ожил, и он поморщился, осознав последствия. Как они раздобыли это экспериментальное оружие?! Не говоря уже о самих Сазерлендах, хотя это и так было достаточно плохо. Это указывало на высокую вероятность того, что в их рядах затесался предатель, который все им и предоставил, и все же, наличие такого в их арсенале... вероятнее всего, проблема намного шире, глубже укоренена, чем он первоначально полагал. Необходимо провести расследование, но прямо сейчас...

— Бомба хаоса[2]! — крикнул Джеремия, вынудив всех разбежаться, когда в воздух было подброшено цилиндрическое устройство.

На мгновение бомба зависла в воздухе, скользнула в сторону и выпустила залп желтой смерти. Пара Сазерлендов попытались вытолкнуть друг друга из зоны поражения, но их потуги лишь провели к тому, что их разорвало в клочья смертоносным экспериментальным оружием.

— Сердце в моей груди не бьется, — усмехнулся P2F. — Оно горит, дымится от предвкушения. Предел ли это того, что ваш код позволяет вам творить? Неужели это и есть предел вашей программы? Как же жалко! Я ожидал лучшего!

— Вот в чем беда большого эго, — заметил Кьюэлл. — Оно ведет к большому рту! Ты потерял половину своих фреймов, в то время как мы потеряли только одного! Для того, кто так много говорит о программировании, ты просто ужасен в математике!

P2F не ответил. Вместо этого он откинул голову назад и громко расхохотался, глядя в небо. Джремия впервые почувствовал, как в его душу закралось сомнение. Что-то здесь не так. Неужели он действительно настолько обезумел, что верит, что все еще может выиграть эту битву? В его здравомыслии не было никаких сомнений: посмотрите на него! Послушайте его! Этот человек сошел с ума. Определенно.

— Не стоит ослаблять бдительность, — сказала Виллетта, неосознанно повторяя его собственные мысли. — Загнанная в угол крыса опасна. Безумная загнанная в угол крыса – опасна вдвойне.

— Что такое Виллетта? Испугалась, что твою победу украдут прямо из лап победителя? — надменно усмехнулся Кьюэлл.

— Прибереги свои колкости на потом! — рыкнула Виллетта.

— Зачем? — спросил Кьюэлл. — Они – наши, пришло время нанести финальный удар.

Так ли это? Действительно ли пришло время для этого? Джеремия внимательно посмотрел на показания, которые его фактсфера транслировала на мониторы перед ним. Какое же все-таки полезное устройство эта фактсфера. Не только выполняет функции камеры, но и дает пилоту возможности выполнить различные виды анализа. И все же, единственное, что она не могла сказать ему, почему его инстинкты кричали. Это все казалось неправильным. Что-то не так, и он не мог понять, что именно!

Он перевел свой взгляд обратно на P2F, чей Сазерленд делал все возможное, чтобы избежать прямых столкновений. Что, если этот маньяк что-то задумал?

***

С технической стороны Эрик был полностью способен понять механическую цель, которую образовательное учреждение держало в обществе. Как будет функционировать общество, если те, кто в нем находится, не имеют базовой информации, необходимой им для эффективного функционирования? Как будут вращаться шестеренки и скрежетать детали, если тем не будут переданы определенные навыки, и как шестеренки вообще будут знать, как вращаться, если они не будут тратить время на взаимодействие с другими? Ибо социальная сторона вопроса была столь же важна для развития, как и получение знания. Отец заверял его, что он поймет это задолго до того, как поступит в Академию. Правильное мышление было благом, оно позволит ему открыть свой ум и лучше понять уроки, которые он на самом деле учил, чтобы полностью осознать и впитать их эффективность.

Эрик брался за уроки, как рыба плавает в воде. Уроки математики открыли для него совершенно новые миры. История дала ему возможность увидеть, как формировался современный мир. Изучение языка показало ему силу слов и то, как они влияют на мышление. Быть может, он не был лучшим в каком-либо предмете, но его энтузиазм неизменно впечатлял каждого учителя, который у него был. Он был как губка, постоянно впитывающая знания. Эту часть школьной жизни он обожал всеми фибрами души.

Пока не пришла социальная часть.

Руки, пригвоздившие его к стене, по большому счету не были особенно сильными, но их более чем хватало для выполнения поставленной задачи. Во многом из-за существенно большей массы мальчишки. Не то чтобы он был полноват или особенно громоздок, просто крупнее и немного атлетичнее.

— Ну вы гляньте! — ухмыльнулся задира, пока дружки за его спиной хрустнули костяшками пальцев. — Не мистер ли это выпендрежник в полном одиночестве.

— Все как и всегда, — сказал один из его подпевал.

— Забавно. Похоже, никому не нравится, когда его выставляют в плохом свете!

Эрик открыл рот, чтобы поднять вопрос, который был довольно очевидным – если они приложат немного больше усилий в классе, то не будут выглядеть плохо – но у него не совсем выдался шанс произнести это, потому что другое колено зарылось прямо ему в живот, оставив его в попытке согнуться пополам, но не полностью, потому что, опять же, руки все еще прижимали его плечи к стене.

— Прости, что ты там вякнул? — с сарказмом спросил задира. — Похоже, ты собирался сказать что-то умное мгновение назад.

— Я... Я не понимаю, зачем ты делаешь это, — Эрик стиснул зубы, пытаясь стерпеть боль. — Я ничего тебе не сделал, и ты ничего от этого не получишь! Такое поведение не имеет смысла, зачем тратить усилия, когда от этого ничего не выиграешь?

Задиры на мгновение сделали шаг назад и обменялись взглядами между собой, прежде чем разразиться издевательским смехом.

— Если ты хоть наполовину такой умник, как они думают, — сказал один из них. — Тогда сам все и домыслишь, верно?

Он должен был отдать им должное за то, что они проявили некоторый уровень интеллекта в последующем избиении — так, чтобы увериться, что синяки не будут видны. Не то чтобы это помешало бы ему показать их учителю, или бояться будущих побоев, потому что здесь его все равно били без всякой на то причины. Что еще Эрик мог извлечь из этого, кроме того, что они все равно когда-нибудь в будущем повторят это? Хотя он не изучал теорию игр еще несколько хороших лет, в этом юном возрасте он имел представление о концепции доминирующей стратегии: тактика, которая последовательно имеет лучший результат, чем любая другая. В данном случае простой акт болтовни казался ему доминирующей стратегией на протяжении долгого, долгого времени.

Но это осознание ничуть не приблизило его к тому, что действительно беспокоило его. Такое поведение было абсолютно иррациональным, без какой-либо логической основы, которую он мог увидеть. Если они были расстроены из-за того, что он выставил их в плохом свете на занятии, тогда зачем набрасываться на него? Почему бы не поработать над улучшением собственных результатов? Разумеется, они могли бы предпринять и другие действия, не влекшие за собой события, которые могли бы привести к наказанию или исключению, так ведь?

Ответ пришел к нему, когда задиры развернулись на каблуках, а один остановился, чтобы плюнуть в него, когда они уходили.

— Надеюсь, ты чему-нибудь научился, ботаник.

Ботаник. Это слово многое объясняло, что только что произошло. В этом было так много смысла для него. Эрик встал на четвереньки и покачал головой, стараясь не рассмеяться. Это была такая очевидная вещь, которую нужно было понять – настолько удивительная, что он не видел ее раньше. Как глупо он себя чувствовал, упуская что-то столь очевидное.

Все было завязано на заданных ролях в обществе. Вот к чему все сводилось. Вот к чему это всегда сводилось. Человек должен следовать своей заданной роли в обществе, словно деталь, подобно компьютеру, который следует своей программе. Так функционировало общество, так вращались шестеренки и скрежетали детали. Каждый в своей роли, до самого конца. Эрик был ботаником, а эти мальчишки – задирами. Что делают задиры? Они задирают ботаников! Поэтому их роль заключалась в том, чтобы унижать его на каждом шагу! В их обязанности входило наносить побои по малейшей причине! Поступая таким образом, они закаляли его дух и решимость, позволяя остроте ума подниматься все выше и выше по ступеням общества, в то время как они оставались немногим более чем безмозглыми животными, возможно, предназначенными для бессмысленной военной роли, где они будут томиться на своем текущем уровне в обществе, никогда должным образом не получив шасть бросить вызов стать лучше, чем они были в данный момент.

Да. Все потому что Эрик собирался подняться по лестнице общества, всеми правдами и неправдами. Не из-за каких-то мстительных чувств по отношению к тем, кто был так жесток с ним, хотя он охотно признал бы, что в этом было бы некоторое удовлетворение. Нет, это не было главной причиной, по которой он должен был пробиться как можно ближе к вершине. Не какое-то мелкое чувство мести, не какое-то мимолетное представление об общественной справедливости. Эрик фон Дрейер сделал бы это просто потому, что это была... его предназначенная роль.

— Спасибо, отец, — прошептал Эрик. — Я столькому научился в школе. Столькому, что ты тебе представить будет сложно!

***

Вот теперь это было больше похоже на то, что нужно. Виллетта снова начала чувствовать себя немного более похожей на себя прежнюю, гордую Чистокровную, поднимающуюся по служебной лестнице, прорывающуюся сквозь неполноценных врагов, которые по глупости полагали, что у них есть самый отдаленный шанс победить их. И как же это было великолепно! Именно этого чувства ей не хватало последние несколько дней, и она слишком хорошо понимала слова Маркграфа. Голод по победе? Виллетта была страшно голодна. Однако каждый гурман знает, что нельзя торопить ни одну трапезу, сколько бы ее ни жаждали. Нужно смаковать каждый кусочек, нужно найти время, чтобы оценить его, иначе желудок расстроится или палитра испортится.

— К чему все эти игры? — спросил Кьюэлл. — Маркграфу не составило бы труда прикончить его в любой момент.

— О, он скоро устанет от этого, — ответила Виллетта, с глубоким удовлетворением наблюдая, как Джеремия выставлял на посмешище последнего защитника P2F.

— Время умирать, изменник! — наконец Джеремия взревел, бросившись вперед, чтобы нанести удар двумя Оглушающими тонфами в противоположные стороны вражеской кабины, которая после затрещала электричеством, а затем обмякла.

Теперь вокруг единственного вражеского найтмейера, на вершине которого стоял равнодушный и апатичный наездник в маске, образовалось кольцо Сазерлендов. Хотя Виллетта подозревала, что это впечатление было бы разрушено, не будь этой маски. Смакуй момент. Пусть трепещет. Пусть он подумает, что пытался сделать. Преступления, которые он пытался совершить против британнской нации. Угрозы. Унижения. Теперь у него отняли все средства, необходимые для осуществления этих угроз и реализации этих преступлений. Как же это восхитительно. Смаковать момент. Все семеро думали об одном и том же. Этот человек с его невероятной способностью был занозой в нашем обществе, и теперь пришло время выдернуть эту занозу.

— Замечательная битва, — сказал P2F. — Похоже, мой конец настал, и я буду приветствовать славу.

— Славу!? — крикнул Джеремия, разрывая строй, появившись в ее середине.

На самом деле, это был самый верный тактический ход, доступный им на данный момент. Если бы все семеро попытались напасть на единственного найтмейера, путаница, скорее всего, привела бы к тому, что они бы только атаковали друг друга.

— Попридержи язык! Ты ничего не знаешь о значении этого слова!

Было удивительно, насколько мобилен оказался Сазерленд P2F, тем не менее он не делал никаких попыток уклониться от атак Джеремии. Вместо этого он рассмеялся.

— Придержать язык? — произнес маньяк. — Задержите дыхание, Маркграф! Подождите. Вслушайтесь.

— О чем, черт побери, он говорит? — спросила себя Виллетта за несколько мгновений до того, как ее мониторы начали мигать зловещим красным светом. Тревожный знак, неминуемая опасность.

Она оглядела окрестности, и ее глаза остановились на том, что погрузило ее в полное недоумении.

— Невозможно, — прошептала она. — Это невозможно! Откуда они взялись?!

И правда, откуда. Ибо усеянные повсюду вокруг них верхушки зданий были покрыты незарегистрированными Сазерлендами. Всего их было двадцать, и они окружали их со всех сторон. Каким-то образом вся эта улица превратилась из контролируемой ими поля битвы, в поле битвы против них. И они даже не заметили этого.

— Как? Как они могли появиться из ниоткуда, как мы их даже не заметили?

— Тц! Бесполезное шоу! — заявил Джеремия, ни на секунду не прекращая атаку на P2F. — Пока у нас их лидер, нам ничего–... Глупец!

Он выкрикнул это в ответ на выстрел харкена, который, честно говоря, изначально не имел абсолютно никакого шанса попасть по нему. Во всяком случае, тот повалил на землю Сазерленд P2F, прежде чем он что-либо успел. А вместе с тем упал P2F, цепляясь за оружие тем, что наверняка должно было быть намагниченными сапогами.

— Как я уже говорил, — хвастался P2F. — Посмотрите на эти найтмейеры, танцующие повсюду внутри укрепленного периметра! Они никогда не выберутся из этого города. И они не переживут этого поражения. Разорвите их в клочья.

— Рассыпаться! У них бомбы хаоса!

Именно это они и сделали перед тем, как на них обрушился шквал, наполнив воздух шрапнелью и заставив Виллетту порадоваться, что ей удалось избежать всего этого. Особенно потому, что ее мысли снова и снова возвращались к одному и тому же вопросу. Как они могли появиться из ниоткуда? Эти Сазерленды не должны были приблизиться к ним, не вызвав намного раньше тревогу. Как P2F удалось заполучить их в таком количестве? Даже с его способностями, если он действительно контролировал двадцать Сазерлендов одновременно... разумеется, он не мог вызвать их на большом расстоянии, и они определенно не были там до начала битвы. У них должны были быть пилоты, и они должны были откуда-то появится. Неужели у них была собственная производственная база? Поставщик, которого они каким-то образом вынудили или подкупили? Быть может, украли? Какая из возможностей была наиболее утешительной, было трудно сказать. У каждой были свои существенные недостатки, которые вынуждали Виллетту очень беспокоиться по поводу широкого спектра вопросов безопасности, которые абсолютно необходимо было проверить, как только все устаканится. При условии, что они выйдут отсюда живыми. Что они смогут сделать только в том случае, если начнут контратаковать!

С этой целью она выстрелила в верхнюю часть здания... и не попала абсолютно ни во что. Виллетта моргнула. Но это невозможно. Она выстрелила снова, с тем же результатом. Никаких изменений, так говорили ей мониторы. Теперь, когда она присмотрелась, там не было даже пулевых отверстий. Это было похоже на ее битву с призраком Кьюэлла, где каждая атака проходила насквозь! Вот только призраков не было. Какое-то время она продолжала смотреть на монитор, наблюдая, как реальность, казалось, догоняла, что она видела, как оба вражеских Сазерленда просто упали, когда крыша рухнула под ними. Задержка? Наверняка ее фактсфера была неисправна—

— Нет, это не неисправность. Это... Уловка! Но поддерживать ее так долго – на стольких целях во время напряженного боя! Что он вообще за человек!?

Это была безумная теория. Абсолютно безумная, но это объяснило бы несоответствия, объяснило бы странность всего этого. Объяснило бы необоснованную уверенность P2F, несмотря на то, что шансы против него становились все выше и выше. Необъяснимое появление двадцати вражеских фреймов. Это могло бы даже объяснить их очевидное использование бомб хаоса, хотя это могло сойти за обнадеживающее мышление, нежели рациональное заключение. В любом случае, то, что собиралась сделать Виллетта, было неразумным, если бы ситуация принималась за чистую монету. Не тогда, когда они со всех сторон окружены почти втрое превосходящими силами противника. Это было бы равносильно самоубийству, но она все равно сделала это.

Она открыла кабину.

Сцена вокруг нее была мрачной. Хотя это была далеко не та очевидная засада, свидетелем которой она только что стала, но и обнадеживающей ее нельзя было назвать. Оглядевшись вокруг, Виллетта действительно увидела обломки, которые когда-то могли принадлежать Сазерленду. Но все они носили знаки отличия Чистокровных. Ни Сазерленд P2F, ни Сазерленды его союзников не выглядели даже поцарапанным, пока они стояли чуть дальше по улице и наблюдали за происходящим. Перед ней предстала картина, как двое Чистокровных совсем рядом с ней отчаянно уклонялись от несуществующих атак и стреляли по несуществующим целям.

Это был недальновидный промах в их попытках обойти его способности. Система управления их восьми Сазерлендов была снабжена специальным оборудованием для предотвращения захвата контроля со стороны P2F, но они видели, как он снова и снова использовал свою способность разными путями. Манипулирование камерами, воздействие на телевизионные сигналы – предположительно, у источника. Они должны были додуматься об этом. Оглядываясь назад, это было очевидно в ретроспективе, но именно тогда чаще всего и совершаются самые большие ошибки. Кабина типичного найтмейера является замкнутой средой. Она не рассчитана на комфорт. Она снабжена кислородными фильтрами, автоматической системой катапультирования на случай, если жизнь пилота окажется в непосредственной опасности, но также имеет ряд мониторов, расположенных по бокам, чтобы обеспечить максимально полный анализ прямо с места боя. Данные поступали на эти мониторы с внешних камер, в частности с фактферы – зловещего красного глаза, служившего единственной связью с внешним миром. Простая истина заключалась в том, что они обезопасили элементы управления – точнее едва успели перенастроить их на восьми фреймах – но не фактсферы. Это было совершенно другое устройство ввода.

Все это время они действительно сражались с призраками.

— Браво, — произнес P2F с намеком на саркастические аплодисменты. — Скажите мне, мисс Ню. Вам снился плохой сон? Не стоит стыдится, если да. У его есть незаменимая функция в этом мире. В отличие, например, у вас самих.

Этот надменный ублюдок! Виллетта зарычала и только на этот раз высвободила свою ярость на единственную цель. Ее не очень волновало, что она была уязвима в этом положении, и что она была в меньшинстве. Все, что ей нужно было сделать, это нанести удар по P2F, и с этой целью она высвободила все, что у нее было. Как только с ним будет покончено, плохой сон закончится для всех них, и она сможет наконец – наконец! – проснуться. Она бросилась вперед, и в это же время несколько из его Сазерлендов двинулись, словно пытаясь защитить P2F, но тот лишь жестом приказал им не вмешиваться. Так даже лучше. Посмотрим, как ему понравится вкус ее собственной бомбы хаоса!

— Как понимаю, не поклонница Декарта? — спросил P2F, когда кабина Виллетты необъяснимо скользнула и ее Сазерленд со скрежетом остановился. Изображения на мониторе сменились этой маской, этой проклятой маской, дразнящей ее каждой секундой своего пребывания на экране. — Не то чтобы я вас осуждал. Он был простым французом, наиболее известным сегодня философом, хотя в свое время он был более известен как математик.

— Почему меня хоть в раз должен волновать давно умерший чужеземный маньяк?

Черт! Почему ничто не отвечает? Почему она не может пошевелиться? Почему ее кабина закрылась и почему она не может открыть ее снова? Что, черт возьми, происходит прямо сейчас?

— О, так вы слышали о нем? — слегка посмеялся P2F. — Я мыслю, следовательно существую. Если я сомневаюсь в собственном существовании, то я существую. Но это предел. Ему не удалость развить данную логику дальше этого. Существую... да, должен существовать. Но в какой форме? Когда чувства могут быть так легко обмануты, как можно узнать, что такое истина, если мы намерены действовать, оглядываясь на нее?

— И что, именно ты сейчас скажешь мне истину? — прорычала Виллетта, все больше теряя терпения из-за отсутствия отклика ее управления. Вероятнее всего, он нашел способ обойти их систему, пока они сражались с призраками и тенями.

— Вовсе нет, — сказал P2F. — По итогу, то, что Декарту не удалось понять, это не вопрос существования человека, а скорее эффект, который входные данные оказывают на наше программирование. На боль мы реагируем криком агонии. На юмор мы реагируем смехом. На оскорбления мы реагируем гневом.

Внезапно Виллетта почувствовала, как все закрутилось. Лендспиннеры, прямо связанные со скоростью найтмейера, снова пришли в движение, но не по ее желанию, что только подтвердило ее худшие догадки. Мониторы погасли, и свет снова проник в ее кабину, когда та открылась. Ее Сазерленд направил оружие прямо на Джеремию, чья кабина тоже была открыта. Его найтмейер был нацелен прямо на Кьюэлла, который находился в таком же затруднительном положении, только целился в нее.

— Что? — рыкнул Кьюэлл. — Что это такое? Когда у него получилось–...

— Еще в самом начале. Это было весело, господа, однако мое запланированное время поиграть с этими игрушкам давно вышло. До свидания, Маркграф. До Свидания, мисс Ню. И я полагаю, это относится и к вам, Кьюэлл, хотя у нас не выдалось возможности–... Хм?

Он остановился без всякой видимой причины. На какую-то долю секунды Виллетта подумала, не убежать ли ей, но бежать было бессмысленно. Ее застрелят в одну секунду. Быть может, если она украдкой вытащит свое оружие, то успеет выстрелить прежде, чем P2F его заметит. Но прежде чем она успела что-либо сделать, кабины снова захлопнулись, оставив Виллетту в неведении о том, что там происходит. Все, что она знала, это то, что P2F находил это просто забавным. Маньяк смеялся над чем-то, и это определенно не могло быть хорошим знаком, независимо от того, что это было.

— И ваш помощник, — сказал P2F, когда мониторы мигнули, показывая... Нет. Нет-нет. Только не он. Не сейчас. Она скорее умрет, чем будет спасена... им! Опять!

— Маловероятный друг! — закончил P2F, его голос эхом отдавался от грядущего триумфа.

Образ сверкающего белого рыцаря, казалось, мерцал в ночи. Чего бы она ни хотела, что бы они ни планировали, похоже, настоящая битва только начинается.

***

В жизни каждого отца наступает момент, когда он колеблется и сомневается, правильно ли он растил своего сына. Преподал ли он правильные уроки? Слишком часто или слишком мало давал он ремня? Готов ли он к жизни за этими четырьмя стенами? Не было никакого способа узнать это наверняка. Никаких средств для проверки или отладки. Можно было оперировать только серией «если» и «возможностей», хрупких, как запах на ветру.

Теперь Эрик был подростком. Это неспокойное время для любого родителя. Естественно, именно его мать правильно определила проблему. Академически мальчик был довольно одарен, особенно в математике. Однако.... Не только знание поддерживает развитие общества. Мальчик должен также изучить социальные аспекты, потому что довольно часто это больше «кого вы знаете», чем «что вы знаете», и тем не менее знание, как использовать того, кого вы знаете, все еще занимало существенную часть данного процесса. А Эрик, если уж быть совсем честным, не был столь искусен в этой конкретной области.

Конечно, они предприняли все возможное. Они заставляли его посещать множество школьных клубов, и он ни разу не жаловался. И все же он никогда не выходил от туда с друзьями и не рассказывал им взволнованно о том, чем они занимались. Насколько они оба могли судить, все, что делал Эрик, это появлялся, выполнял свою роль в клубе и ничего больше.

Но теперь? Теперь он был подростком. И он не проявлял ни малейшего интереса к свиданиям. Никогда не приводил домой девочку или, боже упаси, мальчика. Никогда не выходил за рамки своего взаимодействия с другими людьми. Никогда особо—

— О, привет, отец! — с энтузиазмом произнес Эрик. Его глаза были прикованы к миниатюрной модельки автомобиля, которая жужжала у его ног. — Тебе нравится моя новая модель? Только что закончил ее час назад! Эта намного эффективнее, чем прошлая с предыдущим дизайном!

— Не слишком, — ответил он, пристально глядя на сына стальным взглядом, который, казалось, только смутил мальчика. — Тебе не кажется, что ты уже слишком взрослый, чтобы играть в игрушки?

— Играть? — спросил Эрик, как бы показывая, что он абсолютно не играет с ними, пропади пропадом эта мысль. Это было написано у него на лице также ясно, как божий день. — Я не играю, отец! Я их проектирую, конструирую.

Его ответом был равнодушный взгляд на машинку, толкающую его ногу, затем такой же равнодушный взгляд на слишком счастливое лицо сына. Он заговорил только тогда, когда стало ясно, что его сын умудрился упустить главное. То пролетело над его головой так высоко, что могло бы уже находиться на орбите Юпитера.

— Как ты это называешь? — спросил Мистер фон Дрейер, с огромным раздражением указывая на игрушку.

— R&D, — ответил Эрик, не сбиваясь с ритма. — Сперва я должен протестировать продукт, перед тем как что-то с ним делать. Должен найти сбои и сгладить ошибки, прежде чем–...

К этому моменту, к своему великому стыду, Мистер фон Дрейер совершенно вышел из себя. Было ли это отношение его сына, или его собственное восприятие неудачи как отца, который не смог привить правильные ценности и направление в жизни своему отпрыску? Было ли это непреднамеренные выводы, которое его сын сделал в сопоставлении с его собственными мыслями ранее, или же это была повторяющаяся досада от того, что игрушка постоянно тыкала в его ногу? Он не знал ответа, потому что никогда не пытался догадаться. Все, что он знал, это то, что игрушка теперь полетела через всю комнату, где она после ударилась о стену и разбилась на несколько частей.

— Ну, это было необязательно, — сказал Эрик, устало проходя по комнате, зля своего отца еще больше, когда начал собирать части модельки. — Если тебе не понравился дизайн, мог бы просто сказать в чем проблема. Эй!

Его возглас удивления был вызван совершенно неожиданным и жестким подъемом в воздух, который после снова поставил его на ноги, заставив смотреть в безумные глаза отца. Эмоции вспыхнули в душе Эрика, и, о да, это принесло душе его отца покой. Там, где был страх, был шанс, что он сможет понять немного лучше.

— Послушай меня, — процедил сквозь зубы Мистер фон Дрейер. — Я не знаю, чем ты занимаешься, но это только в пустую растрачивает твои таланты. Ты меня слышишь? Играть с игрушками в твоем возрасте? Это унизительно!

— Но отец–...

— Даже не смей отрицать! Все так и есть. Человек твоего возраста должен быть там, заводить друзей, которые помогут ему сделать карьеру! Ковать связи, которые приведут его на вершину шаг за шагом, дюйм за милей! Надо было послать тебя в военную академию! Они бы выбили из тебя всю дурь!

— Но отец–...

— Но знаешь, — он замолчал и немного зловеще улыбнулся. О да. Неделю нельзя назвать хорошей, пока ты не одаришь кого-нибудь своей лучшей зловещей улыбкой. — Для этого еще не слишком поздно, так ведь? О да, Эрик! Ты прекрасно будешь смотреться в форме! Больше никакой возни с этими гаджетами и устройствами! Они заколят тебя! Сделают из тебя мужчину! Более того, они дадут те связи, которые тебе понадобятся, чтобы доказать свою ценность всей Священной Империи!

— Но отец, — произнес последний раз Эрик. — В это правда нет необходимости. Я уже начал устанавливать некоторые связи.

Мистер фон Дрейер моргнул, внезапно почувствовав себя немного глупо. Как и все разгневанные люди, когда их заставляют чувствовать себя глупо, это привело к тому, что это еще сильнее разозлило его и, следовательно, сделало менее рациональным, что странным образом скорее оправдывает чувство глупости, которое они испытывали пару мгновениями ранее. Было странно, что некоторые эмоции появляются сами собой, словно самореализующиеся пророчества.

— Не смей мне перечить! — крикнул он, поднимая кулак, чтобы ударить сына... чтобы обнаружить, что тот небрежно нырнул под удар и зашагал к своему столу. К тому времени, как он восстановил равновесие, ему в лицо сунули листок бумаги.

— Уважаемый Мистер фон Дрейер, — начиналось письмо. — Мы очень рады сообщить вам, что ваши модели произвели на нас впечатление. Наш отдел маркетинга полностью уверен в нашей способности получить существенную прибыль от этого проекта. Как и было условлено, мы будем спонсировать ваши разработки через курс инженерии по вашему выбору. Гордитесь собой, своей семьей и Священной Империей! Мы видим великие дела в вашем будущем!

Гнев, казалось, почти полностью покинул его. Он не знал, как на это реагировать. Это был... производитель игрушек?

— Вряд ли это чего-то стоит, — фыркнул он, скомкав письмо и отбросив его в сторону. — Что это за связь такая – компания по производству игрушек? О, нет-нет. Военная жизнь гораздо лучше, чем... инженерная! Империя победила не из-за механики, не так ли?

Но Эрик просто улыбался, и отцу показалось – особенно оглядываясь в прошлое – что его взгляд устремлен в будущее. Должно быть, так оно и было. Через неделю Британния создала Десятую Зону на бывшем Индокитайском полуострове. В ответ Япония с ее безрассудностью попыталась присоединиться к попыткам Китая и Евросоюза установить блокады британнским портам, чтобы вынудить их к переговорам. Какой же был ответ Британнии?

Менее чем за один месяц Япония была превращена в Одиннадцатую Зону. И в процессе этого они открыли совершенно новый вид войны, который взорвал все, что кто-либо мог себе представить. Пришла эпоха механиков и инженеров.

***

Неудивительно, что они старались держать его подальше от сражения. Даже Сузаку не составило труда догадаться, что они лгут ему о причине, причем прямо в лицо. Они говорили такие вещи, как «мы не можем позволить Ланселоту попасть под влияние P2F», тем временем внося изменения в свои собственные Сазерленды, чтобы обезопасить себя от перехвата контроля. Не то чтобы им было не наплевать, заметит он это или нет. Если уж на то пошло, офицеры, о которых шла речь, похоже, подбивали его что-нибудь выкинуть. Все что угодно. Сузаку не был из тех, кто попадется на такое.

— Ну что вы, господа, я уверен, что Ланселот и его Девайсер доказали свою способность и эффективность выстоять против пользователей Стендов, — сказал Ллойд своим характерным певучим голосом. — Безусловно, это была бы настоящая катастрофа, если бы вы не привели с собой, так сказать, самую крупную фигуру в эту большую игру.

Офицер, о котором шла речь, посмотрел на него так, как обычно смотрят высшие чины. Вот серьезно, Ллойд. Единственная причина, по которой ему все сходило с рук, была в том, что он Граф. Ллойд! Чертов Граф! Попытайтесь осознать это.

— Именно по этой причины мы сделаем все возможное, чтобы он не попал в руки врага, — настаивал офицер.

Что он хотел сказать, скорее всего было: «Именно поэтому мы и не хотим пускать его на поле боя. Не хотим, чтобы нас затмил одиннадцатый.»

— Что ж, ладно, — сказал Ллойд, всплеснув руками и откинувшись на спинку стула, беспощно пожав плечами. — Как вам будет угодно. У меня все равно пылится работа, которую надо было сделать, а тут как раз выдалась возможность.

— Прекрасно, — только и произнес офицер, по-умному развернувшись на каблуках и победоносно вышагав за дверь. Никаких прощаний, никаких попыток поставить их на место. Он просто сделал свою работу и прямым шагом удалился из комнаты.

Сузаку посмотрел на Сесиль, которая печально покачала головой, затем ее лицо еще сильнее окрасилось гневом. Она открыла рот, желая сказать—

— Ах да, прежде чем вы уйдете, — как бы невзначай сказал Ллойд, его голос был немного более певучим, чем обычно. — Есть кое-что, что моя помощница заметила ранее. Вероятно, вам следует внести некоторые изменения в свои фактсферы, просто чтобы убедиться, что P2F не сможет взять контроль над ними. Иначе это может нанести любого рода урон–... О божечки, вы уже ушли? Значит, ничего другого не остается. Мы должны немедленно подготовить Ланселот к запуску.

— ...Должны? — сказал Сузаку. — Но ведь он только что сказал–...

— Да, сказал, не правда ли, — ответил Ллойд, наклонившись вперед. Внезапно Сузаку очень обрадовался тому, что не видет его лица, у него и так был целый багаж материала для беспокойного сна, так что он как-нибудь обойдется. — К сожалению, их модифицированные низшие модели не имеют абсолютно никакой защиты своих фактсфер. Следуя совету Сесиль, я смог разработать несколько модификаций, которые должны будут полностью сбить P2F со следа, если он попытается проделать подобный трюк и с ними.

— Ясно, — произнесла Сесиль. — Вы решили, что часть, где приходит белый рыцарь и всех спасет, обязательна.

— Но... разве мы не должны их предупредить? — спросил Сузаку. — Если то, что вы говорите, правда, тогда P2F легко сокрушит их! Они должны узнать об этой уязвимости, чтобы быть готовыми к ней!

— Времени на модификацию их Сазерлендов нет, — ответил Ллойд, по-прежнему сидя спиной к ним, но Сузаку видел, что его локти покоятся на столе, а ладони сомкнуты у самого рта. Эта поза была зловещей по причинам, которые Сузаку никогда не смог бы объяснить. — А даже если мы им сообщим, они просто подумают, что это предлог в попытке вытащить тебя на поле боя. Боюсь, мой дорогой мальчик, выбора у нас нет. Если мы хотим спасти их жизни этой новой информацией, нам только остается не послушаться их приказов.

— Выбор есть всегда, — сказал Сузаку и выбежал из комнаты.

Итак, пусть будет известно, что когда Сузаку бежит, он исчезает. Это похоже на наблюдение за атомом: как только вы поймете его местоположение, он уже будет где-то совсем в другом месте. Он двигался по зданию, как смазанная ветром пуля, если не считать его умения уклоняться от всех окружающих. Демонстрация грубого атлетизма, которая оставляла некоторых сотрудников шокированных, когда они замечали к какой расе тот принадлежит, в то время как другие были менее удивлены, потому что Ллойд уже показывал им цифры. Девайсер Ллойда был настоящей машиной.

Но, увы, недостаточно быстрой машиной. Он распахнул дверь на автостоянку как раз вовремя, чтобы увидеть, как машина офицера умчалась прочь с территории в каком-то направлении. Мысль о погоне за машиной была отвергнута как нелепая по двум причинам. Во-первых, догонит ли он ее вообще? Серьезно, даже для него это настоящий подвиг. Во-вторых, даже если бы ему было такое по силам, это почти наверняка привело бы к аварии. В каком-то смысле это было бессмысленно, поскольку его попытка предотвратить потенциальную опасность лишь подвергнет невинных людей лишней угрозе, и, кроме того, вряд ли этот человек стал бы слушать его. Поэтому с хмурым видом Сузаку вернулся в лабораторию и застал Сесиль у телефона.

— Я пытаюсь связаться хоть с кем-то, кто в состоянии передать сообщение Маркграфу, — пояснила она. — К сожалению, в данный момент телефоны – что понятно – не рабочие.

— И даже если тебе удаться дозвониться, — продолжил Ллойд, возясь с чем-то у себя на столе. — Они просто повесят трубку, как только узнают, кто ты. Как бы выразился наш добрый друг Эрик, так они запрограммированы.

Ллойд посмотрел на Сузаку.

— Тебе лучше приодеться, мой Девайсер. Спать этой ночью тебе не светит! И пожалуйста, сгенерируй сегодня побольше ценных данных. Я был бы очень признателен.

Таким образом, им не оставалось ничего другого, как погрузиться в транспортник Ланселота и отправиться в зону боевых действий. Ллойд и Сесиль предоставили его самому себе, время от времени проверяя его готовность к бою. А он был готов, но вот что забавно... Это был тот самый момент, когда он внутренне задумался. Солдат, который сражается, чтобы спасти жизни. Было ли это действительно противоречием? Нет. Этого просто не могло быть. Как это возможно, чтобы кто-то сражался за причины, по которым сражаются люди, а не сражался за что-то стоящее? Даже те, кто любит сражаться, должны искать чего-то большего по завершению сражения. Была ли причина мелочной или справедливой, от непонимания или слишком хорошего понимания. Люди сражались. Людей убивали. Люди умирали. Что плохого в том, что кто-то встал посреди всего этого и решил, что он не будет сражаться за себя, что он будет сражаться не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы спасти жизнь тех, кто не должен умирать? Что плохого в сражения за мир?

— Сузаку, мы зафиксировали вероятную сигнатуру P2F. Если ты готов, мы готовы в любой момент запустить Ланселота.

— Понял! — откликнулся он. — Готов к запуску в любой момент.

Ничего. Ничего не было неправильно с этим. Здесь не было никакого противоречия. Что бы там ни говорил Ллойд. Что бы там ни говорил Эрик. Он не был запрограммированным убийцей. Он не был чем-то таким простым и легкомысленным! Он был человеком, а не машиной!

Сузаку оглядел поле брани. Уже пятеро раненых, все со знаками отличия Чистокровных. Оставались стоять только трое, угрожающе направив винтовки друг против друга, прежде чем те развернулись и прицелились в него. Вернее, там, где он был до того, как выскочил на улицу. Впереди он мог видеть цель, которая стояла верхом на одном из шести Сазерлендов, ждущих на противоположном конце улицы. Без сомнения, это были украденные машины, которые он использовал и на расстоянии пилотировал, словно кукловод своих марионеток.

— P2F! — закричал он. — Немедленно сдавайся! Я не позволю тебе больше буйствовать, причиняя эти бессмысленные разрушения!

— Не позволишь? — рассмеялся P2F. Его Сазерленд развернулся задним ходом, хотя этим он собирался купить себе лишь несколько секунд свободы. — Да ведь само твое присутствие способствует дальнейшему разрушению! Такова природа битвы, а кто мы еще, как не солдаты на противоположных сторонах? А все солдаты, во всем мире, запрограммированы сражаться! До самого конца!

Словно в подтверждение его словам, слева и справа появились пара Сазерлендов, набросившись на него, подобно тиграм. Вот только правда заключалась в том, что по сравнению с Ланселотом они были немногим больше комаров! Хотя это правда, что Сазерленд был разработан специально для сражения с другими фреймами найтмейеров, однако это случилось задолго до того, как Ланселот пришел в голову Ллойду. Все, что нужно было сделать Сузаку, это перенести вес Ланселота на одну ногу, а другую – развернуть, чтобы ударить ею по растерявшемуся Сазерленду в бок кабины. Этого удара должно было оказаться достаточно, чтобы вывести его из боя, и действительно, если внимательно прислушаться, то звук аварийного автоматического катапультирования вполне мог быть услышан поверх значительно более громкого звука металла, врезающегося в металл. Но Сузаку еще не закончил, потому что эта траектория атаки была рассчитана на одну простую задачу: первый Сазерленд врезался в другой, и когда нога Ланселота коснулась земли, оба вражеских пилота катапультировались в своих кабинах. Сам Ланселот даже не сбился с шага.

— Теперь-то ты видишь? — прорычал P2F через всю улицу. Будь это кто-нибудь другой, Сузаку решил бы, что у него в шлеме микрофон. Скорее всего, он просто передавал свои слова через внешнюю систему связи. — Блестящая работа, Куруруги! Поразительно разрушительное зрелище в исполнении первоклассного солдата! Запрограммированного на совершенство! Запрограммированного на сражение! Запрограммированного на победу!

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — взревел Сузаку, оживляя свое Яркое свечение[3], когда трое других Сазерлендов развернулись вокруг него и открыли огонь из винтовок. — Ты просто еще один помешанный на силе маньяк! Ты уничтожаешь себя, заодно уничтожая всех вокруг! Я здесь, чтобы остановить тебя, пока дело не дошло до последнего!

— Разве? — спросил P2F. — Остановись на секунду, всего лишь на секунду. Я хочу тебе кое-что показать, кое-что, что тебя явно заинтересует!

Верные его слову, тройка Сазерлендов прекратили атаку и заняли беззащитную позицию, в то время как P2F скрывался в нескольких десятках метрах позади них. Перед ним была что-то вроде защитная стена, хотя Сузаку не потребовалось бы много времени, чтобы пробиться сквозь нее. Их кабины открылись, в том числе и Сазерленд P2F, открыв вид на четырех очень испуганных людей, привязанных к кабине. Гражданская одежда, всеми силами пытаются освободиться.

"Что? Так в них были пилоты?"

— Спаси нас! — закричал один из них. — Они... Они схватили нас с улиц и силой затащили сюда! Мы не можем выбраться! Если... Если мы попытаемся сбежать, то–...

— Да хватит уже! — крикнул P2F. — Видишь ли, тут такая дилема. Мне не очень хочется копировать работу CotN, но ты же знаешь, как оно бывает с инженерами. Мы никогда не изобретаем велосипед, если это в наших силах. О, и их автоматическое катапультирование прямо сейчас было отключено. Хочешь, можешь сражаться... Ну, ты же знаешь, как оно бывает! Те, кто проигрывает на поле боя, должны умереть на поле боя!

Гражданские? В этих найтмейерах? Сузаку оглядел их всех и нашел новую оценку безумия P2F! Будь он проклят! Неужели его ни капельки не волнует святость жизни? Нет! Он просто схватил этих людей с улиц, и... и он использует их как психологическую уловку! Единственное оружие, которое он мог найти и которое сработало бы против Ланселота.

"Но откуда он мог знать, что это сработает? Остановило бы это Чистокровных? Ни разу. Это оружие было нацелено прямо на меня..."

— А теперь давай посмотрим, насколько хорошо был протестирован твой запрограммированный инстинкт защищать перед тем, как его выпустили! — заявил P2F, драматически подняв руку. И что теперь? Какую извращенную атаку он собирается заставить их обрушить на него?!

Винтовки трех фреймов Сазерлендов повернулись... друг к другу. Прижимаясь прямо к кабине пилотов в треугольном строю. Нет. Это... Это даже нечестно. Он никогда бы так не поступил. Ведь так?

— Ослушайся хотя бы одного приказа, — сказал P2F, — и я прикажу им открыть огонь. Всего одна команда, одна попытка бороться с моей волей, и по крайней мере один из них умрет. Интересно, что будет дальше. Простой выбор, не так ли? Ты ведь солдат? Или же ты человек, который спасает жизни? Выбирай мудро, Куруруги. Выбирай очень мудро!

Выбирать? Что это был за выбор такой? Если он сдастся, прямо здесь и сейчас, тогда P2F победит и будет продолжать убивать бесчисленное количество людей, больше, чем Сузаку встречал за свою жизнь, еще больше, пока из черепов нельзя будет сложить гору Фудзи! С другой стороны, он может остановить его. Может! Но ценой их жизней? Тогда какой в этом смысл, зачем ему продолжать жить, если он всего лишь еще один убийца? Еще один убийца в длинной череде убийц, что никогда не мог надеяться сделать мир лучше...

— Прости, что вмешиваюсь, — послышался голос Ллойда из коммуникатора. — Но я просто подумал, что ты, возможно, захочешь узнать кое-что, о чем я попросил взглянуть Сесиль.

— Это правда лучшее время?

— Лучше не бывает. Я попросил ее заглянуть в нашу базу данных, с маленькими снимками этих четырех лиц, которые сделала твоя фактсфера. А ты не знал? Военные. Все обученные пилоты. Ну, это почти выглядит так, как будто P2F сказал им вести себя испуганно, когда их кабины широко открылись, — Ллойд выдал легкий смешок, однако Сузаку определенно не хотелось смеяться. — Это Сесиль заметила что-то неладное.

— Ох, ничего такого, — сказала она. — Мне просто стало интересно, почему у людей, попавших в крайне стрессовую, неожиданную ситуацию, сердцебиение больше соответствовало тому, кто привык пилотировать найтмейер. Даже опытный пилот пришел бы в ужас в подобной ситуации, а его сердцебиение можно было услышать за милю.

Уловка. Ну конечно же. Это должно было быть ложью. Кто-то вроде P2F никогда не будет сражаться честно, даже с такой силой, как эта. Он мог бы использовать ее, чтобы сделать мир лучше, но вместо этого он хотел использовать ее, чтобы сделать себя еще более могущественным, поставить больше людей под свой контроль. Отвратительно! Бесчеловечно!

— Ну, так что же, Куруруги? — спросил P2F. — Кем ты будешь: солдатом или все же спасителем?

— Твоя ложь на меня больше не подействует! — взревел Сузаку, и Ланселот выстрелил своими харкенами, всеми сразу, прямо в P2F. — Они не гражданские! Они военные! Все это было ложью, так ведь?

— При тестировании программного обеспечения нужно доводить его до предела, чтобы увидеть, где оно ломается! — крикнул в ответ P2F, когда его Сазерленд умело увернулся от харкенов – прямо в место, в которой его хотел видеть Сузаку. — Иначе нельзя сказать, что ты действительно что-то понимаешь!

— Тогда тебе пора пройти тест! — закричал Сузаку, оттягивая назад свои харкены, подтягиваясь к врагу на большой скорости.

Удар плечом, возможно, не самый элегантный способ довести битву до конца, но вряд ли можно поспорить с его эффективностью! Сазерленд увидел приближение атаки и попытался – что было тщетно – вытянуть руки, чтобы блокировать приближающийся удар, но все, что ему удалось, это сделать их совершенно бесполезными. Он попытался включить свои лендспиннеры в обратном направлении, но безрезультатно! Атака началась, сила толкнула и отправила его обратно через улицу. Сузаку пришлось остановиться, чтобы убрать свои харкены, но он наблюдал, как Сазерленд попытался выпрямиться, и приготовился снова броситься в атаку, чтобы закончить атаку – только чтобы остановиться, когда он увидел, что маска P2F треснула во время атаки, открывая его личность и обеспечивая Сузаку еще один подлинный шок.

— Эрик! — удивился Сузаку. — Так ты... все это время ты был P2F?

— Хмм, это объясняет как ему удалось так быстро спроектировать этот дизайн, — задумчиво сказал Ллойд.

— И почему Чистокровные все еще отлеживается в стороне от битвы, — добавила Сесиль, хотя была гораздо более немногословна, чем Ллойд, который, как обычно, вел себя легкомысленно.

— Да, скорее всего он выключил их, — кивнул Ллойд. — Эх, знаешь, такое несчастье. Я то правда думал, что нашел родственную душу. Увы, увы.

— Хорошо, что вы не показали ему чертежи Ланселота. Кто знает, какой ущерб он мог бы нанести, обладай он этой информацией.

Ллойд пожал плечами.

— Просто здравая доза профессиональной паранойи. Не годится, чтобы кто-то воровал – или, если хотите – черпал вдохновение из моих проектах. Создание найтмейера – такой беспощадный бизнес, что сложно поверить, какие трюки иногда используют кое-какие люди.

Сесиль очень осторожно, очень намеренно сохранила молчание. Очень вероятно, что они пытались не представлять себе, что за фокусы имел в виду Ллойд, особенно когда у них были гораздо более важные дела.

— Ты серьезно был запрограммирован быть дураком, не так ли, Куруруги? — сказал Эрик, снимая остатки маски и отбрасывая их в сторону.

Сузаку ожидал, что какая-то маниакальная, злая, кривая усмешка появится в выражении его лица (которую на мгновение его воображение нарисовало на лице Лелуша. Ух, этот случай с вампиром... все это дело засело в его голове), но выражение лица Эрика было положительно... безмятежным. Как будто он прогуливался по парку в довольно приятный солнечный день, в котором, так уж случилось, был легкий прохладный ветерок, так что можно было наслаждаться собой, не переживая о солнечном ударе. Ну знаете, просто удобное место, где все в мире кажется таким ярким, веселым и счастливым, что можно позабыть о своих проблемах на некоторое время и просто продолжить старую добрую прогулку по улочкам. Вот такое выражение лица.

Почему-то это было гораздо, гораздо тревожнее.

— Скажи мне одну вещь, потворствуй моему любопытству, — сказал P2–... вернее, Эрик. — Ты колебался в своих действиях тогда, когда думал, что это блеф. Ты действительно думаешь, что можешь подчиняться своей программе как солдат, одновременно борясь с ней, чтобы спасти жизни? Ты действительно не видишь противоречия в своих действиях?

— Эрик... — Сузаку кипел от злости. — Не смей читать мне лекции, только не сейчас!

— Как забавно, — P2F щелкнул пальцами, и вокруг него появились три новых Сазерленда. Три Сазерленда носили знаки отличия Чистокровных. — Тогда как насчет них? Люди, которые плюнули бы на тебя, выдайся им хотя бы половина шанса и даже половина уважительной причины. Они ни в коем случае не невинны. Ты бы тоже отдал свою жизнь, чтобы защитить их? Достойная смерть, твои связанные руки заменены оружием войны, а твоя мораль запятнана их представлениями.

Эрик впился взглядом в Ланселот.

— Так давай же посмотрим, где лежит граница твоей лжи.

***

Разве не удивительно, что несколько лет могут изменить все? Как быстро проходит эпоха, которую никто не замечает, предвещая новый образ мышления и новый способ сражения. Словно фокусник, вытаскивающий кролика из шляпы, словно мимолетная мысль или человек, переходящий из одной комнаты в другую – этот момент просто приходил и уходил, будто по волшебству. Как и в случае со всеми лучшими фокусами, это произвело впечатление. О, но какое впечатление? Вторжение началось и закончилось всего за месяц, когда атакуемая страна находилась прямо по соседству с одной из двух мировых держав, которые могли противостоять им. Мощь Британнской Империи никогда не была столь очевидной, столь доминирующей, как это было здесь.

Сказать, что это пробудило воображение тех, кто остался дома, было бы преуменьшением. Определенно, танки и самолеты занимали важное место. Они изменили контекст войны – как это всегда понималось – точно так же, как оружие, как и любая форма прогресса на протяжении веков. И все же найтмейеры... они вызывали такие мечты дома. Мечты пилотировать эти великолепные металлические существа. Мечты о том, чтобы бить и крушить глупых и слабых врагов Британнии с жестокостью и эффективностью, о которых никогда раньше не слышали. О да. Это было оружие завтрашнего дня. И, как это часто – скорее всегда – бывало с такой горячей темой разговора, каждая компания, которая могла ухватить кусочек пирога, делала это со смаком и маленькими кусочками крошек в уголках рта.

Индустрия игрушек не была исключением. Ясно, что существовали ограничения на то, что они действительно могли сделать с этими проектами, и ясно, что они должны были использовать свое воображение на определенных аспектах, которые военные не будут раскрывать общественности. Это было прекрасно, потому что цель игрушки – стимулировать воображение. Вряд ли сражения будут реалистичными или что-то в этом роде. Нет, ни разу.

Военные поощряли такое мышление по простой причине: это заставляло этих маленьких детишек хотеть вырасти пилотами или инженерами. Все это было ради будущего. Так что, в добрый путь. Продавайте свои игрушки. Зарабатывайте свои деньги, мы мало заботимся о таких вещах и поэтому заключим с вами довольно выгодную сделку. Почему? Потому что маркетинг может быть гораздо более ценным для такой организации, как у них. Еще никогда вербовочные кампании не были такими легкими.

И именно с такими мыслями некий Мистер фон Дрейер шел по направлению к квартире своего сына. Идти было недалеко, и вряд ли стоило ехать на машине, особенно в такой прекрасный день, как этот. Его походка была бодрой, жизнерадостной, полной предвкушения. В эти дни он взял себе за правило наносить визиты раз в неделю, просто чтобы наверстать упущенное и посмотреть, что задумал его сын, и ни в коем случае не устраивать очередную битву со его моделями фреймов найтмейеров.

Это было поистине удивительно. Ему потребовалось около недели после завершения вторжения, чтобы сделать свою первую модель найтмейера с дистанционным управлением. Она была довольно неуклюжа по сравнению с реальным аналогом, но это даже отдаленно не напугало его. О, как бы не так. Он построил другую. Выявил проблемы, пока не стал доволен результатом. Та все еще была не так проворна и быстра, как реальная модель, но очень близка для игрушки. Его сердце испытывало своеобразную радость, когда он наблюдал, как мальчик дистанционно управляет не менее чем десятью одновременно, с заранее запрограммированными командами, переключая пульты за раз, чтобы точно настроить управление. Это заставляло его еще больше оценить гениальность сына, и теперь он мог видеть его направление. Светлое будущее, начертанное на спинах найтмейеров, на которых он будет ездить с гордостью и уверенностью. Семья фон Дрейер была высечена в камне истории, даже если история этого еще не заметила. Это был только вопрос времени, прежде чем мальчик применит свой гений и...

— О, привет, отец! — поприветствовал его Эрик у парадного входа. — Прошу, входи. У меня сейчас компания, и я хотел бы, чтобы ты познакомился с ними.

Компания? Он последовал за сыном, недоумевая, что могло заставить его улыбаться такой широкой улыбкой. Возможно, наконец-то он нашел девушку, которая привлекла его внимание. Во всяком случае, он надеялся, что это девушка. Странно, он не видел Эрика таким счастливым с тех пор, как... ну, с тех пор, как начали приходить новости. Его любопытство не заставило себя долго ждать, прежде чем оно было удовлетворено, хотя вид двух военных – офицеров, не меньше – сидящих на кушетке сына, едва не заставил Мистера фон Дрейера упасть в обморок от радости при этом внезапном осознании.

— А, это должно быть твой отец, — произнес один из них.

Это был крупный мужчина, возможно, самый крупный из всех, кого он когда-либо видел, и он стал еще больше, когда встал. Мужчина просто протянул руку и полностью поглотил руку Мистера фон Дрейера в рукопожатии. На какое-то мгновение он испугался, что больше никогда ее не увидит.

— Полковник Вест, — представился офицер, сверкнув улыбкой, которая, казалось, предупреждала, что он вполне может откусить голову человека по самую шею. — Несомненно, рад знакомству.

— Если ты уже закончил запугивать его, — резко сказал офицер покороче. — Тогда, возможно, нам следует поговорить с ним. В конце концов, это касается будущего его сына.

— О, точно! — произнес полковник Вест. — Совершенно верно, Бридингтон! Совершенно верно! — он хлопнул другого офицера по спине, достаточно сильно, чтобы вызвать легкий порыв ветра, но, к изумлению Мистера фон Дрейера, полковник Бридингтон даже не вздрогнул. — Моя честь, или все же будешь ты?

— Нет, нет. Я позабочусь об этом, если не возражаешь, — сказал Бридингтон, сделав очень маленький глоток чая перед тем, как обратить свое внимание на Мистера фон Дрейера. Эрик стоял на заднем плане, наблюдая за происходящим своим обычным острым наблюдающим взглядом. — Дело в том, что мы проводим поиск талантов для новой команды, которую собираем.

— Очевидно, — перебил его Вест, — вы слишком мелкая сошка, чтобы узнать подробности, но достаточно сказать...

— Ваш сын произвел на нас впечатление, — закончил Бридингтон, внимательно глядя на Веста, словно предупреждая его держать рот на замке. Уже одно это произвело впечатление на Мистера фон Дрейера, потому что он ни за что в жизни не сказал бы поперек слова такому человеку, как Вест, даже если бы тот был полицейским на дороге, пытающимся выписать ему штраф. — Мы хотели бы видеть его в нашей команде. Мы верим, что такой ум, как у него, мог бы сделать для нас несколько замечательных вещей. Для Британнии. Для будущего Священной Империи.

Никто не видел, чтобы человек сиял от гордости так, как в этот самый момент. Он сделал это! Винтик нашел свое законное место в обществе и двигался вверх по лестнице. Военные связи! Два полковника (которые могли показаться немного странными с его гражданской точки зрения, но армия была совершенно другим миром) пришли предложить ему работу. Они даже говорили, что он произвел на них впечатление.

— Видишь, отец? — сказал Эрик. — Я пошел по тому пути, по которому меня вела моя программа, и теперь передо мной открыты совершенно новые алгоритмы. Весь мир в наших руках, и мы можем отлаживать его по своему усмотрению.

***

Разъяренный кулак вдарил по пульту управления, как молния на землю, причинив гораздо больше вреда самому себе, чем пульту.

— Проклятый изменник! — сплюнул Джеремия.

Это было негласное правило внутри фракции Чистокровных, что предатели, связанные со Стенд Аутом, не могли быть чистокровными британцами, потому что все было просто – они генетически неспособны предать свою нацию таким прямым, мстительным образом. Неважно, что они конкретно просили выдать убийцу Кловиса – между ними они тихо пришли к выводу, что это очевидная уловка, чтобы выставить саму Британнию в плохом свете. Они вполне могли быть вовлечены в это убийство сами и использовать его как предлог, чтобы посмеяться над своим безумием. Это могло бы объяснить, почему они раскрыли их план подставить Куруруги: идея соответствовала их мировоззрению, в то время как остальные возможности – нет. Сама мысль о том, что за этой маской может скрываться чистокровный британец, была предана анафеме: ядовитая идея, способная разрушить саму основу их веры. Конечно, предательство Бридингтона немного потрясло их, пока его брак с нумерной не был вскрыт; очевидно, грязная нумерная повлияла на порядочного человека и, несомненно, что-то подобное произошло с P2F и его товарищами, верно?

А теперь тут был он. Без маски. Британец. Известный британец, чью семью они предали экспертизе и нашли ее чистой, затем они прекратили дальнейшие исследования, ибо какой смысл, когда такая чистая родословная явно не могла совершить никакого преступления против своей нации? Возможно, семья и не принадлежала к знатному роду, но все же она была надежной и стабильной и давала огромные надежды, что это мелкое отродье было ослеплено этой обреченной силой, которое приведет его только в виселице.

— Близорукий глупец! — крикнул Джеремия, зная, что его связь полностью отключена и что сквозь грохот битвы и прочные стены кабины его услышит только он сам.

Его Сазерленд снова развернулся, несмотря на все его попытки вернуть управление под свой контроль. Это было бесполезно, однако это все, что ему оставалось делать.

— Как ты смеешь нас унижать! Как ты смеешь стоять здесь, насмехаясь над всей нацией, которая тебя вырастила!

От всего этого у него скрутило живот. С другой стороны, это могло также иметь какое-то отношение к тому, что его Сазерленд шатался и вращался вне его собственного контроля или способности предсказать. Или, возможно, это было больше связано с его внезапной надеждой на пожалованного британца, который уничтожит этого предателя. Бывший человек страны Японии, сын их последнего премьер-министра, отчаянно пытающийся сделать себе имя в своей новой стране. Корыстолюбивая свинья без чувства верности, только заинтересованная в том, чтобы возвыситься в обществе выше, чем когда-либо заслуживал любой нумерной.

И все же, несмотря на это, Джеремия вынужден был признать. Если ему придется выбирать между битвой с самим дьяволом или Сузаку Куруруги в Ланселоте... что ж, дьяволу лучше и глазом не моргнуть, пока Джеремия не покончит с ним.

Джеремия был заложником. Он. Виллетта. Кьюэлл. Он почти не сомневался, что P2F – Эрик фон Дрейер – без колебаний воспользуются их жизнями как козырными картами. Что ж, да будет так. Если Джеремия должен был отдать свою жизнь на службе Британнии, если это был единственный путь, открытый для него, так тому и быть. Куруруги мог бы даже извлечь из этого некоторое удовольствие, в конце концов, почему бы и нет? Чистокровные действительно пытались обвинить его в преступлении, которого он не совершал, и с радостью отменили бы пожалованную систему, которой он пытается злоупотреблять, как это делают многие другие. Более того, никто не мог его винить. В британнских вооруженных силах существовали постоянные приказы о том, что захват или убийство террористов важнее, чем давать того, что они требуют.

С этической, личной, профессиональной точки зрения Джеремии казалось, что у Куруруги нет выбора. Ему придется убить их. Это был необходимый и логичный курс действий, и как только он сделает это, P2F не останется возможности для побега и никаких других трюков, к которым можно было бы обратиться. Предатель столкнется лицом к лицу с полной яростью машины Асплунда, и, как и Бридингтон, будет сокрушен. Единственное, о чем сожалел Джеремия, так это то, что он не доживет до того момента, когда на лице предателя отразится последний ужас.

Что бы не думал Джеремия, в этот самый момент Сузаку Куруруги не испытывал никакой радости. Он смотрел, как трое найтмейеров кружатся вокруг его Ланселота, и ни на секунду не задумывался о том, что эти люди якобы пытались обвинить его в убийстве, которого он не совершал. Он не думал, что эти люди будут рады схватить его при любом удобном случае. Он не думал о них как о друзьях или коллегах. Это были люди. Это были заложники. Это были люди, которых он должен был спасти, даже ценой – если до этого дойдет – собственной жизни.

Но это не значит, что он собирался сдаться и сыграть в ящик. О, как бы не так, только не Сузаку Куруруги. Если ему придется пасть, он сделает это зигзагами.

Первый, с кого он начал, был белоокрашенный Сазерленд, решив принять его за знак свыше. Любая атака, которую он примет против P2F, почти наверняка попадет в одного из этой троицы, если только он не пробьется первым. Как только он сделает это, он сможет начать достаточно быструю атаку на невменяемого пользователя Стенда, чтобы быстро положить конец этой битве! Освободи Чистокровных из-под его контроля, и дело за малым. Их стратегия развалится, как карточный домик.

— Прошу извинить, — крикнул Сузаку самый странный боевой клич дня, который ни в коем случае нельзя было назвать саркастичным.

И, что правда, его извинения были искренними. Сазерленд попытался взять его на мушку, но Ланселот был слишком быстр для чего-то подобного. Через несколько секунд он уже был рядом и одной рукой удерживал верхнюю часть фрейма, в то время как ноги его Ланселота полностью разрушили коленный сустав Сазерленда. Его равновесие было полностью порушено этим простым действием. Он не сможет стоять, не сможет двигаться, не сможет сражаться. Все, что нужно было сделать Сузаку, это осторожно и быстро положить кабину на землю и таким образом убедиться, что этот найтмейер больше не сможет быть использован против него как кирпичная стена для защиты Эрика.

По крайней мере, этого он добивался. Но из-за того, что его мониторы засветили приближающегося врага почти в ту же секунду, как атака была завершена... Он не совсем понимал, что это за устройство, но, судя по тому, как Ллойд и Сесиль кричали ему, чтобы он включил Яркое свечение, было неплохо последовать их совету. Так он и сделал, развернувшись, чтобы поднять силовое поле, когда цилиндр открылся и–... Ух! Его облила смерть из желтого дождя! Урон, который могло бы причинить что-то подобное... если бы не Яркое свечение, встроенное в щитки предплечья Ланселота... Сузаку стиснул зубы. Проблема с поле боя никуда не делась! Он сделал из нее неподвижную мишень, словно та стоящая утка!

Стоящая утка с острыми шокерами вместо крыльев или, чтобы быть немного менее поэтичным, Оглушающим тонфами, прикрепленным к ее лапам. Тонфы обвили ноги Ланселота, крепко прижав оба шокирующих приспособления. Это было похоже на то, как если бы он пытался заставить Ланселота сбросить его Яркое свечение, чтобы их обоих осыпало смертоносным потоком шрапнели, но Сузаку не был бы самим собой, если бы сдался так легко.

— А-А-А-а-а-а-а-агх! — кричал он, не обращая внимания на ток, проходящий через его тело, не обращая внимания на боль, думая только о пулях, думая только о том, чью жизнь он рисковал спасти! Но несмотря на все это, те секунды, когда падали пули, наверняка показались ему часами, пока он принимал и терпел боль. И все же, Ланселот ни на мгновение не дрогнул.

— Как храбро! — крикнул P2F. — Но твоя программа несовершенна. В противном случае ты бы понял, что в любой момент, в любое мгновение ты можешь только защищаться!

Наконец, оно прекратилось. Только тогда Ланселот отъехал в сторону, оставив безногого Сазерленда тащиться за ним, словно какая-то собачка, тоскующая по своему хозяину. Сузаку рыскал по улицам в поисках своего врага и нашел его смеющимся на крыше соседнего здания.

— Думаешь, это смешно? — закричал Сузаку, запуская в крышу свой харкен, чтобы погнаться за ним. — Думаешь, это все шутка? Что смешного в несчастье и страданиях других?

— Ох, но Куруруги! — крикнул в ответ P2F, когда его Сазерленд перепрыгнул на другую крышу. — Ты что, никогда не слышал? Несчастье – комедия! Пока это происходит с кем-то другим.

— Только полнейший социопат будет верить в подобное!

— Социопат? — усмехнулся P2F. — О, вовсе нет, Куруруги. Мы ходим по пути. Мы следуем программе. Но не ты, дорогой Девайсер. Я принял тот факт, что я машина! Перед тем, как ты кинешься в атаку, взгляни на секунду вниз.

Он мельком взглянул, но только рефлекторно. Этот взгляд превратился в сдавленное рычание ярости и гнева, вызванное знакомой сценой, разыгравшейся под ним. Двое оставшихся в вертикальном положении Сазерлендов Чистокровных вытянули винтовки и нацелились друг другу прямо в грудь. Ему даже не нужно было думать о том, что он собирается делать. Там было достаточно места, и все, что ему нужно было сделать, это найти правильный угол, когда он приземлился, прямо здесь, например. Тогда он сможет поднять свои щиты, и—

И ничего. Яркое свечение отказало воссиять.

— Я не понимаю, — сказала Сесиль, с пылом работая на той стороне. — Если верить показаниям, Яркое свечение в рабочем состоянии и энергии достаточно, чтобы активировать его. Я просто не понимаю!

— Зато понимаю я, — торжественно произнес Ллойд. — Он в тихую ломает системы Ланселота.

— Что? — ахнула Сесиль. — Но... Как? Как это вообще возможно?

— Я бы предположил, что это наблюдение, — сказал Ллойд. В его голосе не было ни капли юмора. Обычный певучий тон полностью исчез. — Сузаку. Чем больше ты с ним сражаешься, тем больше он подрывает работу Ланселота. Ты больше не можешь позволять себе играться с ним. Он должен быть устранен, прежде чем сможет взять на себя полный контроль над Ланселотом. С такой машиной, как Ланселот, его будет почти невозможно остановить.

— В таком случае, — сказал Сузаку, сделав глубокий вдох, как будто собирался войти в горящее здание, чтобы спасти потерявшегося ребенка. — Я скоре предпочту уничтожить Ланселот, чем позволю ему попасть в его руки! Нападай!

— Да будет тебе известно, что я никогда не отказывался от такого вежливого приглашения, — произнес Эрик, щелкнув пальцами.

Двое Сазерлендов по обе стороны от Ланселота открыли огонь, пока Сузаку готовился к неизбежному наказанию. Усовершенствованная броня, конечно, могла выдержать некоторые повреждения больше, чем любая другая модель до нее, но Ланселот ни разу не был неуязвим. К тому времени, когда огонь прекратился, Сузаку дрожал в своей кабине, а Эрик снова рассмеялся.

Однако. Прежде чем Сузаку смог даже надеяться атаковать пользователя Стенда, он увидел как один из Сазерлендов Эрика стоит прямо над павшем белом найтмейере. Он выпустил харкен, который отпугнул его, однако изначало он намеревался попасть по нему. Внезапно он понял, почему он промахнулся. Рука его собственного Ланселота дернула трос, изменив его направление в полете. Эрик заставил его сделать это. Усилием воли он боролся с управлением, и рука снова была его – но теперь он видел, что двое других Сазерлендов Эрика объединились, чтобы нанести удар по двум другим Чистокровным!

— Куруруги! Немедленно прекращай это! — завопил Ллойд. — Ты одновременно сражаешься и с контролем Эрика, и с вражескими Сазерлендами! Твое сердце скоро откажет такими темпами, и ты хоть представляешь сколько времени уйдет на поиски подходящей замены!

— Мне... плевать... — захрипел Сузаку, отражая удар, но затем ему пришлось заставлять своего Ланселота подняться с колена, чего он ему не приказывал. — Я... Я не позволю им умереть вот так! Даже ценой собственной жизни! Я не позволю им умереть!

Наверху Эрик наблюдал за схваткой с явным удовольствием.

— И таким вот образом они сражались, — сказал он с крыши над ними. — Ты слышишь, Куруруги? Этот восхитительный звук?

Тем временем, на земле лежал еще один человек, уставившийся на него с жалким недоверием. Чем занимается Куруруги? Неужели он не понимает, что сейчас произойдет? Он видел это по движениям Ланселота. Это было все равно что наблюдать за человеком, у руля которого стоят ангел и дьявол, причем каждый из них преследует свои собственные цели и все время препирается.

— Он подвергает себя опасности, — понял Джеремия. — Это, должно быть, огромная нагрузка на его тело! Принимает удары, которые ему не нужно принимать и когда он может легко проигнорировать и оставить нас на произвол судьбы...

— Это звук победы! — воскликнул Эрик. — Лязг металла и скрежет шестеренок, эхом отдающихся в ночном небе! С каждым мгновением я все больше узнаю, как работает Ланселот, а ты... ты устаешь и слабеешь!

— Я... недооценил его, — засопел Джеремия. — Он не просто пожалованный! Он по-настоящему сражается с честью! С храбростью! Против этих так называемых чистокровных британцев, которые отбросили свою нацию в своих мелких грызнях! Он ставит на карту свою собственную жизнь против этих предателей, ради тех, кто лучше, ради своих вышестоящих и ради своей новой страны! Я недооценил этого человека! Я недооценил глубину его убежденности и его навыков–...

— Победа в моих руках!

— Но больше всего! — заявил Джеремия. — Я недооценил его верность!

Молния на долю секунды разрезала небо надвое. Но доли секунды было достаточно. Молния описала дугу вниз, вниз за долю секунды по направлению к траектории наименьшего сопротивления в воздухе, пока не нашла цель, способную выполнить роль проводника. И так уж вышло, что самым высоким существом вокруг был человек в костюме, с магнитными креплениями на ногах, которые позволяли ему ездить на найтмейере снаружи. Человек по имени Эрик фон Дрейер.

— Но в конце концов, — сказал Эрик, пристально глядя на свою руку, как будто видел ее в первый – или, возможно, в последний – раз. — Его воля... преодолела программу.

Он выскользнул из своих магнитных ботинок и рухнул на землю. Пал P2F. Пал Эрик фон Дрейер. На землю пал человек, который благодаря своей странной силе держал всю Одиннадцатую Зону в состоянии абсолютного ужаса, подобного которому она никогда прежде не испытывала. Он падал вниз, пока не приземлился на бетон с сокрушительным грохотом. Человек и машина, все на улице замерли, словно узнавая о смерти кого-то столь важного и в то же время столь ужасно злого. И только когда они прониклись моментом и узнавание просунулось уродливой головой, весь ад вырвался на свободу.

Все началось с того, что товарищи-Сазерленды Эрика попытались проделать тот же трюк, что и раньше, отвлекая Ланселота, удерживая Чистокровных в опасной ситуации. Как им вскоре предстояло узнать, такая стратегия по-настоящему срабатывала только тогда, когда Сазерленды, которым они угрожали, не сопротивлялись и не управлялись людьми, обладавшими настоящим мастерством пилотирования. Тот, что попытался напасть на беспомощного белого Сазерленда Джеремии, узнал об этом из первых рук, когда он внезапно выстрелил харкеном в ближайшее здание, чтобы выпрямиться и ударил его головой. Такого отвлечения оказалось достаточно для Ланселота, чтобы вмешаться и покончить с ним окончательно.

— Маркграф! — прозвучал голос Кьюэлла через коммуникатор. — Вы не ранены?

— Я в порядке, — ответил Джеремия. — Быть может, даже лучше, чем когда-либо за долгое время. Доложить обстановку.

— Похоже, я получила незначительные повреждения, — ответила Виллетта. — Однако. Мой источник питания, кажется, немного истощен. Мне нужна перезарядка, прежде чем я снова смогу вступить в бой.

— Я получил несколько более значительные повреждения, — ответил Кьюэлл. — Ничего такого, что помешало бы мне снова вступить в бой, но, увы, мои запасы энергии тоже на исходе.

— А как насчет вас, прапорщик Куруруги?

— Сэр! — произнес Сузаку. — Мои запасы энергии–... Прошу простить, сэр? Я рядовой, никак не прапорщик.

— Что ж! — сказал Джеремия, позволив себе улыбнуться. — Нам придется это исправить полевым повышением, не так ли? Доложите обстановку, прапорщик! Быстро!

"Полевое повышение?" — Сузаку внезапно почувствовал легкое головокружение. Это... откуда это вылезло?

— Маркграф! — завопил Кьюэлл. — Что все это означает!?

— Это означает, что я требует доклад от человека, что спас наши жизни и приложил руку к уничтожению особо опасного преступника! Я все еще жду этого доклада, Куруруги!

— Д-да, сэр! — ответил Куруруги.

Он чувствовал себя так, словно побывал в горячей ванне. Повышение! Ничего такого, но от Чистокровного...! Возможно, он действительно мог все поменять!

— Прапорщик Куруруги, готов к бою! Запасы энергии истощены наполовину. Повреждения фрейма не должны препятствовать дальнейшему бою...

— Тогда вам приказано выдвигаться и сжечь остальных предателей! — приказал Джеремия. — Не теряйте больше времени. У вас есть приказ.

— Да, сэр! — строго как по книжке сказал Сузаку.

Ланселот развернулся и бросился прочь с улицы, в то время как трое Чистокровных смотрели вслед за ним, один из которых не мог сдвинуться с места, в то время как двое других были просто шокированы до состояния паралича. Не то чтобы Джеремия это сильно волновало. С такой верностью как у Куруруги, того будет более чем достаточно, чтобы обрушить свет британнского правосудия на головы Стенд Аута. Это будет момент, когда Ланселот воссияет, и, конечно же, ничто не сможет остановить Белого Рыцаря!

— Маркграф, — предупреждающе произнесла Виллетта. — Это оскорбление всему, ради чего работали Чистокровные! Вы что, совсем потерял рассудок?

— Нисколько, — ответил Джеремия. — Можно даже сказать... я впервые за долгое-долгое время обрел его.

Человеку требуется огромное мужество, чтобы бросить вызов своим собственным убеждениям. Слишком часто люди не хотят признавать возможность своей собственной ошибки, что то, на что они потратили так много своего времени и энергии, может вообще не быть правдой. Быть может, это и не то мужество, о которой поется в эпических поэмах, передаваемых из поколения в поколение, но мир всегда может обойтись гораздо обширными представлениями о нем. Мужество посмотреть себе в лицо. Мужество посмотреть в лицо коллегам. Мужество подумать дважды.

Джеремия, возможно, еще не совсем все это, но сегодня он вступил на лучший путь, о существовании которого и не подозревал. Сегодня, сам того не осознавая, он укрепился в наивной вере, что мир можно сделать лучше, если достаточно усердно трудиться, если делать правильные вещи с достаточной настойчивостью – и что тогда все остальное в конце концов наладится. Что в конце пути можно переделать общество во что-то новое и лучшее.

Что можно запрограммировать весь мир не сражаться, а жить.

<— To Be Continued***

Эрик фон Дрейер/Programmed to Fight: Скончался

***

[1] Stun Tonfa – Оглушающая тонфа (в альтернативном режиме – шоковый кастет) (дубинка японского происхождения, прообраз современной полицейской дубинки) — стандартное антинайтмейерское оружие ближнего боя. Может применяться как для защиты, так и для нападения. В альтернативном режиме используется как шокер.

[2] Chaos Mine – Бомба хаоса (заряд хаоса) — шрапнельная бомба, равно эффективная против пехоты и техники. Носится в отсеках на бедрах найтмейера.

[3] Blaze Luminous – Яркое свечение – зеленое силовое поле на руках Ланселота.

Для справки, оставлю тут ссылку на неполный список вооружения найтмейеров и не только:

Окончание главы