Не является пропагандой нетрадиционных отношений.

Вы открыли книгу добровольно и читаете на свой страх и риск.

— Мой господин!

Исхудавший, бледный мужчина в тёмных одеждах бросился вперёд, протягивая руки. Запинаясь о ступени огромной лестницы, он звал величественного человека, стоящего на вершине.

Тот глянул на него с непониманием, пройдясь ленивым взглядом от макушки до грязных пол одежд.

— Что это за мусор?

— Мой господин!

Мужчина, стоявший на вершине, приобнял стоявшую рядом женщину в нежно-жёлтых шелках. Он презрительно прищурился и гаркнул:

— Убейте это убожество.

Человек, взбиравшийся по лестнице, открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни слова, чувствуя себя, как выброшенная на берег рыба.

Он с непониманием обернулся на стражников, которые неумолимо приближались. Заметавшись, он поднял голову, с надеждой глядя на вершину лестницы, но там уже никого не было. Только крыши дворца давили, возвышаясь над маленьким человеком, голову которого отрубили одним точным движением. Пытаясь позвать господина напоследок, он выдавил из себя жалкий хрип, прежде чем его тело упало на ступени.

***

Цун Веньян тихо ойкнул, когда повозку, в которой он ехал, тряхануло на широкой городской дороге. Юноша осторожно расправил длинные рукава алых одежд. Путь, занявший несколько недель, наконец заканчивался.

Думая о том, как он здесь оказался, Цун Веньян вспоминал суровое лицо отца-императора и плач матушки, когда та увидела подписанный документ. Цун Чжимэй, дворцовая служанка, родившая императору незаконнорожденного сына, словно провожала своего ребёнка в последний путь, стоило ему облачиться в свадебные одежды.

— Тебя продали, — сказала матушка напоследок. Цун Веньян пожал плечами; немногочисленные украшения на нём тихо зазвенели. — Ты сгинешь в чужом доме так же, как чахнут ненужные цветы в вазах.

Цун Веньян был совершенно доволен. Он был бастардом, сыном служанки, который никогда не получал внимания или поощрения, но теперь он выходил замуж за четвёртого принца империи Инь в качестве первой жены.

Его эта перспектива не смущала даже тогда, когда он только узнал об этом со слов своей матушки. Тогда Цун Веньян принял это, как и всё, что происходило с ним в жизни. Если на то воля отца-императора, значит, это его судьба, и он не может ей воспротивиться.

Договорный брак с Инь был как никогда выгоден империи Шу, и за принца могли бы выдать первую принцессу Шу Аи, но та была любимой императорской дочерью, потому её заменой стал бастард, которому наконец-то нашли применение.

К будущему мужу Цун Веньян не чувствовал никакого отвращения. Лю Сяолун был в империи Шу, когда правители заключили помолвку, и у Веньяна он вызывал только нежные чувства. Это был красивый и обходительный мужчина с выточенным из нефрита лицом и умиротворяющей улыбкой. Было бы удивительно, если бы невеста такого человека не была очарована с первого взгляда. Цун Веньян не был женщиной, но оставался очень чувствительным и быстро привязывающимся к людям юнцом, потому был окончательно и бесповоротно сражён, думая о свадьбе не как о казни, а как о главном празднике в своей пока что короткой жизни.

В повозку он садился с самыми лучшими ожиданиями, и даже три недели некомфортной поездки не сменили приподнятое настроение юноши, окружённого пренебрежением и неприязнью. И теперь повозка миновала ворота столицы Инь, приближаясь ко дворцу четвертого принца.

Некоторое время делегацию не пускали во дворец, и, пока охранники и стражи наслаждались словесной перепалкой, Цун Веньян покрывался холодным потом. Волнение захлестнуло его, стоило юноше подумать о том, что он вот-вот попадёт на собственную свадьбу.

Впрочем, на неё Цун Веньян так и не попал.

Стоило повозке остановиться во внутреннем дворе, генерал Гуан, отправленный со свадебной процессией, схватил Веньяна за руку и выдернул его наружу. Запутавшись в красной ткани, юноша упал на землю и отчаянно задёргался, пытаясь встать. Генерал Гуан тихо цокнул.

Цун Веньян обернулся на размеренные шаги. Перед его глазами появились носки сапог и подол того же насыщенного алого цвета, как и его собственные шелка. Юноша поднял голову, встречаясь взглядом с тёмными, почти чёрными глазами дьявольски прекрасного человека.

Лю Сяолун смотрел на жениха со снисхождением и едва заметной тенью сожаления.

— Вставай, — сказал он, протягивая руку.

Цун Веньян с готовностью за неё ухватился, неловко поднимаясь. Он смущённо сжал ладонь Лю Сяолуна, краснея до кончиков ушей.

Всё-таки, это не самое удачное начало.

— Вот и прибыл первый супруг, — выдохнул Лю Сяолун, отвернувшись. — Сопроводите его. У меня нет времени продолжать этот маскарад.

Из-за спины четвёртого принца выскочил тучный мужчина низкого роста с двумя молоденькими служанками, лица которых были так похожи, что казалось, что они близнецы.

— Что ж, первый супруг, следуйте за мной, — улыбнулся незнакомец. — Меня можете звать управляющим, а это Ло и Фо. Они будут прислуживать вам.

Цун Веньян непонимающе моргнул, кидая взгляд на новоиспечённого мужа, но тот уже переместился к генералу Гуан, отпустив руку жены.

Управляющий поманил Веньяна рукой. Ло и Фо подхватили юношу с двух сторон, чуть ли не волоча его за собой, пока тот пытался понять, почему его уводят.

А как же церемония?

***

— Его Высочество не придёт? — спросил Цун Веньян, когда Ло принесла ему завтрак.

Прошлую ночь он провёл в павильоне, украшенном красными лентами и золотыми колокольчиками, но Лю Сяолун так и не навестил его. В это утро новоиспечённым супругам полагалось поприветствовать отца мужа, но четвёртый принц всё не появлялся, заставляя Цун Веньяна, так и не снявшего свадебные одежды, беспокоиться. Что же такого случилось, что они даже не совершили три поклона?

Служанка качнула головой, пропуская вопрос мимо ушей.

— Первому супругу стоит переодеться. Не ждите принца сегодня. У него много неотложных дел.

— Настолько неотложных, что он даже не взглянет на меня? — расстроенно выдохнул Веньян. — Мы не принесли никаких брачных клятв...

— Вы-то должны понимать, как важны обязанности четвёртого принца, — с укором ответила Ло. — Не требуйте того, что он не может вам дать, первая супруга.

Цун Веньян сжался, слыша яд в словах девушки.

Вскоре спальню первого супруга посетила Фо со стопкой синей ткани в руках. Чтобы переодеть Цун Веньяна, ей понадобилась всего пара минут. Она ловко справилась с несколькими слоями одежд и осмотрела первого супруга с ног до головы, хмыкая.

Так же быстро она собрала его волосы в какую-то простую причёску, не совсем сочетавшуюся со статусом.

— Сегодня вас посетит генерал Гуан, — сухо сказала Ло. — А сразу после он должен будет вернуться в империю Шу. Четвёртый принц настоял на том, чтобы вы не писали туда никаких писем после того, как переступили порог этого дома.

Цун Веньян с готовностью кивнул.

Генерал Гуан не утруждал себя тем, чтобы поприветствовать Цун Веньяна или сесть напротив. Он скрестил руки на груди, возвышаясь над первым супругом. Он выглядел гораздо свежее, чем вчера, и, кажется, пах алкоголем. Веньян, впрочем, толком не рассмотрел его в прошлый раз, и не мог сказать, что не ошибается.

— Ты вышел замуж, так что теперь никто не будет нянчиться с тобой, — буркнул он. — Не доставляй империи Шу проблем, пока ты здесь.

— Я понял, господин Гуан, — склонил голову Цун Веньян. — Я могу передать записку матушке?

Генерал усмехнулся.

— Никакого послушания. Разве тебе не запретили писать в наше государство? Я в любом случае не стал бы с тобой возиться. Я сказал всё, что хотел, так что могу уйти.

Господин Гуан развернулся на пятках и сказал напоследок:

— Счастливо оставаться! Будь послушной женой, выблядок.

Цун Веньян дождался, когда генерал окажется за дверью, и выдохнул. Мужчина, казалось, не был хозяином своему языку, поэтому нёс всё, что взбредало ему в голову. Веньяна это ни капли не оскорбляло. Он знал, как к нему относились, и кем был он сам, потому не стремился кого-то в чём-то разубеждать.

***

Лю Сяолун ворвался в покои первого супруга внезапно, никого об этом не предупредив. Даже управляющий был напуган, падая ему в ноги с каким-то бессвязным лепетом. Цун Веньян, равнодушно отвернувшись от толстяка, низко поклонился супругу и поднял голову, выжидающе глядя куда-то в сторону его пояса с подвеской из чистого нефрита и алой кисточкой.

Цун Веньян бросил взгляд на свои скромные одежды и едва заметно прикрыл глаза. Первый супруг должен быть скромным.

Пока он предавался пустым размышлениям, его муж скосил глаза в сторону управляющего и бросил, даже не повернув головы:

— Брысь.

Управляющий тихо икнул и бросился за дверь. Служанки, подхватив юбки и даже не разгибаясь, побежали за ним, панически оглядываясь на Лю Сяолуна. Очевидно, он внушал им страх, и страх этот был настолько сильным, что они не могли пискнуть в его присутствии. Цун Веньян невольно проникся уважением к супругу. Сам он не мог даже прекратить бесстыдные перешёптывания за своей спиной, отчего смеяться над ним начинали пуще прежнего. В родном дворце его прозвали бесхребетным дурачком, и он даже не пытался что-то изменить, считая себя заранее обречённым на провал. На самом деле, юноша даже не считал, что это задевало его, и махал рукой на такое отношение.

Лю Сяолун помолчал некоторое время, разглядывая хрупкую мужскую фигуру перед собой. Его новоиспечённый супруг был женственен и симпатичен, и это было её более тошнотворно, чем сам факт их женитьбы. Четвертый принц не хотел этой свадьбы, не хотел иметь преграду в виде жены-мужчины, но отец навязал это, наверняка громко хохоча в душе, и Лю Сяолун пропитывался ненавистью к засланному бастарду.

От пяток до макушки, он искренне ненавидел в нём всё, и заставил бы его испить яду, если бы не категоричные условия отца-императора.

— Если он умрёт, я найду тебе ещё супруга, который будет куда менее родовитым и неплохим на лицо. А потом снова и снова, пока ты не прекратишь делать всё, чтобы я мечтал о том, как было бы прекрасно, если бы кто-то вроде тебя не был моим родным сыном.

Лю Сяолун, сын наложницы императора, которой повезло быть одной из фавориток, имел очень шаткое положение. От него до сих пор не избавились, только потому что его мать знала, что шептать на ухо мужчине во время постельных утех. Потому он терпеть не мог старших братьев, рождённых от императрицы, и уж тем более не мог вынести, когда их возможности превышали те, что были у него.

Теперь, когда они могли взять первой женой хотя бы женщину, Лю Сяолун имел балласт в виде ни на что негодного бастарда.

— Ты, — наконец сказал Лю Сяолун. — Нужно поприветствовать отца-императора.

Цун Веньян почувствовал прилив радости вперемешку с удивлением. Даже если он думал, что про него забыли, это оказалось не так! Четвёртый принц всего-то немного опоздал, и юноша был готов простить ему ожидание, даже если бы он пришёл за ним поздней ночью. Он с готовностью вскочил, ловя взгляд раздражённо прищуренных глаз супруга.

— Почему ты так плохо выглядишь? — снова сказал Лю Сяолун, бегло осмотрев Веньяна с ног до головы. — У тебя что, всегда такое лицо? Без разницы. Иди за мной. Быстро! Я не собираюсь тебя тащить.

Цун Веньяну не нужно было повторять дважды. Стоило его мужу выйти из помещения, он бросился следом, стараясь оставаться на почтительном расстоянии. Не оборачиваясь, четвёртый принц сел в экипаж, и его супруг прошмыгнул за ним, неловко устраиваясь внутри.

Во время поездки их немного трясло. Цун Веньян, пережив путешествие от самой империи Шу в паланкине, почти не ощущал дискомфорта. Изредка он поглядывал на Лю Сяолуна, который скучающе уставился в окно, отвернувшись от супруга. Он, приподняв занавеску рукой, не обращал внимания на Веньяна, и тот, пользуясь возможностью, жадно разглядывал его аристократически светлую кожу, широкие плечи и ровную спину. Редко ему доводилось видеть настолько красивых людей. Из тех, кого знал Веньян, только его собственный кровный брат, первый принц Шу, мог потягаться с четвертым принцем, но и то на его фоне выглядел несколько блёкло.

К тому же, Веньян был человеком неискушённым, росшим среди слуг и почти не видевшим ни роскоши, ни настоящей красоты.

Полчаса пути прошли незаметно, и, неуклюже вывалившись из экипажа, Цун Веньян чуть не упал на землю, оказавшись прямо перед огромной лестницей, что вела к императорскому дворцу. Тот был ещё более роскошным, чем обитель императора Шу. Золото, нефрит, камни и расшитые ткани — всё это окружало Цун Веньяна, который боялся лишний раз до чего-то дотронуться, медленно поднимаясь по ступеням.

В зале же юноша сел на колени, поклонившись императору Инь вместе с мужем, но, в отличие от него, не вставал, пока не пришло время подать отцу Лю Сяолуна чай. Прежде смотревший в пол, он поднял чашку трясущимися руками, подходя к императорскому трону маленькими шажками. Тогда он наконец рассмотрел семью, в которую вошёл.

Император выглядел как немолодой, но энергичный мужчина. В плечах он был ещё шире взрослых сыновей, а в его волосах не было и следа седины. Справа от трона стоял первый принц Лю Чжунхэн. Позади него виднелась фигура его хрупкой супруги в прекраснейших шелках. С другой стороны были Лю Минглэй и Лю Гуанмин, второй и третий братья Сяолуна. В глаза бросалось то, как они все отличались от четвёртого принца. То ли дело было в форме глаз, то ли в чуть более тёмном цвете волос, но кто угодно бы понял, что у молодых людей разные матери.

Опустив голову, Цун Веньян подал императору чай и поспешил на своё место, запутавшись в собственном подоле. Чудом избежав позорного падения, он плюхнулся на холодный пол, согнувшись в том же поклоне, что и был прежде.

Император Инь и Лю Сяолун говорили о каких-то отвлечённых вещах. Они оба едва сдерживали раздражение, но настроение императора было гораздо лучше, чем у его младшего сына, который едва ли не дерзил, кидая злобные взгляды во все стороны. В конце концов, даже не позвав своего супруга, он отправился к массивным дверям, и Цун Веньян побежал за ним, боясь, что его оставят здесь одного.

Доставив супруга в его маленький двор, Лю Сяолун раздражённо вышвырнул его из экипажа и ударил по щеке, скрипя зубами.

— Твои манеры так ужасны, что мне пришлось стыдится за тебя до самого конца! — рявкнул он так громко, что даже стоявшие поодаль слуги содрогнулись. — Если ты ни на что не способен, то хотя бы веди себя, как подобает!

Веньян, от неожиданности упавший на землю, смотрел на мужа снизу вверх, не решаясь что-то ответить. Он почувствовал себя совершенно паршиво от того, что в первый же день умудрился разочаровать своего мужа. Чувствуя, как император Инь смотрит на него, Цун Веньян не мог контролировать свои заплетавшиеся конечности. Он едва не свалился тому под ноги, пытаясь отойти, и теперь, чувствуя злобу Лю Сяолуна, не мог не разозлиться на себя сам. Неужели он не мог сделать это лучше?

Цун Веньян проводил удаляющийся экипаж Лю Сяолуна взглядом побитой собаки, держась за горящую щеку. Только когда тот исчез, юноша встал на ноги и оттряхнул свою одежду, в которую его заботливо облачили. Он понуро вернулся в свой небольшой дом и, снова отказавшись от еды, заперся в спальне, уткнувшись носом в колени.

Он был не против опозориться перед кем-то, совсем не заботясь о своей репутации, но Лю Сяолун стал его мужем, и на Веньяне, как на первой жене, теперь лежала какая-никакая ответственность.

«Если никто меня не увидит, то и позора никакого не будет,» — подумал он, проваливаясь в беспокойный сон.