Тёмный феникс в цветах вишни Глава 15

— Н-невестка...

Цун Веньян сглотнул. Ситуация была хуже некуда. С вами когда-нибудь говорила голова брата вашего мужа, которого вы убили? А вот Веньян мог похвастаться тем, что получил этот замечательный опыт.

Что вообще происходит? Почему оно шевелится? Почему оно говорит? Он готов поверить в присутствие нечисти прямо сейчас!

Закатившиеся глаза Лю Минглея вернулись в обычное положение, словно он смотрел на пространство перед собой. Затем остекленевшие зрачки повернулись в сторону Веньяна, и на невыразительном мёртвом лице проявилось что-то похожее на удивление.

— Невестка? Откуда т-ты здесь?

«И даже после смерти ты называешь меня невесткой. Какой стыд,» — подумал Цун Веньян.

Всё это было так страшно и абсурдно, но уставший Цун Веньян уже не мог реагировать на это должным образом.

— Что... Почему... Я не чувствую своё тело... Что происходит?

Наконец Лю Минглей замолчал. Цун Веньян вперился взглядом в его лицо, пытаясь понять, собирается ли он заговорить снова. Голова второго принца больше не подавала признаков жизни — конечно, если это можно так назвать. Цун Веньян тяжело выдохнул; его плечи опустились, и юноше пришлось сделать усилие, чтобы не свалиться на пол.

— Во что я ввязался? — спросил он неизвестно кого и направился к выходу из павильона.

Мистика мистикой, а сидеть возле трупа Лю Минглея — не выход.

На дворе было темно, поэтому, открыв дверь, Цун Веньян ничего не заподозрил — в конце концов, он же не был кошкой. Но, стоило ему выйти наружу, как он понял, что что-то не так.

Это был не двор Её Величества императрицы. Это даже не империя Инь, насколько помнил Цун Веньян.

Конечно не империя Инь. Как бы Цун Веньян не узнал родной дом?

Как он очутился посреди отцовского дворца?

Пугаться сильнее было некуда, но страх пробил очередную стену; Цун Веньян панически заозирался и обернулся, понимая, что дверь, через которую он прошёл, пропала.

Судя по всему, была не глубокая ночь, а поздний вечер. Цун Веньян стоял посреди отцовского сада, рядом с прудом, в котором лениво плавали карпы. Цветущие пионы и вишнёвые деревья, фигурные кусты и широкие извилистые дорожки — воспоминания о детстве нахлынули на Цун Веньяна лавиной.

Он был бастардом, сыном служанки, и не отличался высоким положением, но его отец был достаточно великодушен, чтобы сделать его товарищем по играм своих законных детей. Императрица, женщина довольно ревнивая и недружелюбная, отнеслась к этому на удивление неплохо. Может, брат и сестра не прониклись любовью к Веньяну, но они редко прогоняли ребёнка своего возраста, с которым можно играть.

По крайней мере за это Цун Веньян был благодарен. С самого детства он чувствовал себя одиноким и нежеланным, но он не знал, насколько хуже была бы его жизнь, если бы семья его отца лишила его такого доброго жеста.

Цун Веньян покрутился на месте, завороженно глядя на забытые за годы места. Он прошёлся по дорожкам, освещенным красными бумажными фонарями и остановился возле богато украшенной кормушки для птиц.

Мимо пробежала служанка; Цун Веньян вздрогнул, боясь быть пойманным, прежде чем понял, что она его даже не заметила.

Юноша развернулся и побрёл к воротам, возле которых по обыкновению стояла охрана. Охрана в стране Шу была гораздо лучше, чем в империи Инь; Цун Веньян мог поклясться, что если бы в отцовском доме он пытался вести себя так же, как в доме мужа, он бывал бы в темницах гораздо чаще.

К тому же, он не слышал, чтобы проникновение во дворец императора Шу хоть раз прошло успешно.

Охранники бы обратили внимание на неизвестного человека, бродящего по саду правителя. Тем не менее, для них Веньяна словно не существовало; он прошёлся туда-сюда, убеждаясь в том, что его просто-напросто не видят.

Удивительно. Это сон? Как ему отсюда выбраться? Кто его сюда отправил?

Топот ног раздался позади, и Цун Веньян развернулся, впиваясь взглядом в тощую детскую фигуру.

Это был он.

Он, маленький и неуклюжий, бежал по садовым дорожкам так быстро, как только мог, но Шу Суй был куда быстрее — старший брат хлопнул Веньяна по плечу и гордо рассмеялся.

— Ты никогда не можешь убежать от меня! Короткие ножки, да? Бегаешь, как девчонка!

Цун Веньян — маленький, не старше пяти лет, — опустил голову, поджав губы. В тот же момент мальчиков нагнала Шу Аи; принцесса хоть и была мала, никогда не любила марать платья, поэтому была осторожна.

— Посмотрите на моего брата, как же он горд, что нагнал тощего и слабого Веньяна, — проворчала она. — А голову-то как задрал! Иди-ка обыграй старшего кузена, вот веселье будет.

— Эй! — отозвался Шу Суй. — Какая ты вредная, совсем не уважаешь старшего брата!

Шу Аи, отцовская любимица, показала Шу Сую язык; мальчик скривился.

— Как я могу тебя уважать? Ты считаешь себя самым сильным только потому что всегда побеждаешь Веньяна. Он уступает даже трёхлеткам! Ай-яй, тебе просто стыдно играть с кем-то ещё, потому что ты слабак, — выдала сестра и шлёпнула Шу Суя по руке. — Иди, найди себе компанию, достойную первого принца. Мне нужен Веньян. Я видела красивую бабочку, и ведь не стану я ловить её сама?

Маленький Веньян охотно последовал за принцессой — хоть она и была болтливой и острой на язык, проводить время с ней было гораздо приятнее, чем с братом. Он не был активным ребёнком и не любит бесконечный бег по дворцу; Щу Суй мог заниматься этим днями напролёт, пока учителя наконец его не ловили.

Впрочем, Цун Веньян не так уж часто проводил время с братом и сестрой; куда больше времени он тратил в одиночестве, бесцельно гуляя или пытаясь помочь матери с работой.

Цун Веньян завороженно смотрел на ребёнка, который был им самим. Принц и принцесса бросались друг в друга колкостями, как делали это всегда — глупые вредные дети, — а он сам стоял между ними, не решаясь вставить хоть слово.

Наконец Шу Аи махнула рукой и приказала Веньяну следовать за ней, медленно уходя в глубь сада; неподалёку маячила служанка с фонарём, готовая броситься к принцессе по первому зову. Шу Суй сердито топнул ногой.

Цун Веньян покачал головой, глядя на старшего брата. Он всегда был немного вспыльчивым и очень энергичным; юноша должен был признать, что даже скучал по этим беззаботным дням, когда кто-то действительно хотел носиться с ним по двору.

Жаль, что после того как Шу Сую исполнилось двенадцать, они совсем перестали общаться. Конечно, у принца не было времени и желания общаться с бастардом отца. Шу Аи потеряла интерес и того раньше — не то чтобы она действительно когда-то была в нём заинтересована.

Цун Веньян вздохнул. В сердце подозрительно защемило.

Шу Суй пнул камень и проворчал:

— Кто вообще придумал сестёр? Она ужасная! Она всегда забирает всё, что я люблю!

Цун Веньян застыл.

Всё, что я люблю.

Так и сказал.

Люблю.

Как будто Веньян действительно для него что-то значил.

Служанка заботливо огладила плечо принца и сказала:

— Ваше Высочество, вы всегда можете поиграть с кем-то ещё. Ваши кузены и сыновья министров будут счастливы составить вам компанию.

— Но если у меня есть брат, почему я должен играть с посторонними? — проворчал Шу Суй.

Может ли бы так, что старший брат действительно хоть немного любил его? Всё это время Цун Веньян думал, что в родном доме им никто не дорожил.

Неужели это не так?

Если он мог получить хоть немного детской привязанности старшего брата, он мог бы стать чуточку счастливее. То, к чему он всегда стремился, могло быть у него прямо под носом — хоть и недолго.

Он правда жалел, что не мог видеть Шу Суя, когда они стали старше. Он жалел, что не знал, что кто-то хотел быть рядом с ним и был расстроен, когда он ушёл.

Может, если бы он знал, что старший брат не был к нему безразличен, его жизнь могла бы быть легче. Может, он не был бы таким глупым.

Было бы всё иначе? Изменилось бы хоть что-нибудь?

Суй-гэ назвал его братом.

Суй-гэ сказал, что любит его.

Цун Веньян почувствовал, как что-то катится по его щеке.

Ну конечно, слёзы. Не слишком ли поздно плакать? Зачем всё это теперь, когда это не может ничего изменить?

Почему ему всё равно больно?

Цун Веньян всхлипнул. Он действительно не мог подавить эти чувства, даже если с годами лицо Шу Суя почти стёрлось из его памяти.

Шу Суй любил его, когда был ребёнком.

Может, повзрослев, он пронёс хоть крохотную часть этого чувства сквозь годы?

Цун Веньян вытер лицо рукавом и бросился прочь. Он не хотел знать больше, не хотел видеть это маленькое румяное лицо Шу Суя, не хотел слышать эти слова, разбивающие на части всё, во что он верил на протяжении нескольких жизней.

Не глядя, он прошёл сквозь ворота, словно был бестелесным призраком. Красная вспышка сбоку была последним, что он заметил, прежде чем солнечный свет затопил всё вокруг.

Ясный день.

Цун Веньян был готов взвыть.

Плыть по течению? Другого выхода всё равно не было. Юноша понятия не имел, как вернуться в настоящее из этой странной иллюзии.

Осмотревшись, Цун Веньян понял, что место ему не знакомо. Это был пустырь, на котором, очевидно, разбили военный лагерь. Палатки с флагами империи Инь говорили сами за себя.

Было... необычно. Цун Веньян никогда не бывал в таких местах. Это даже не его воспоминание, и он понятия не имел, как оказался именно здесь.

Не имея выбора, Цун Веньян вошёл в самую большую палатку, чтобы в ужасе застыть на пороге.

— Ну же, А-Лин, не будь такой холодной. Я тебе уже не нравлюсь?

Лю Сяолун — не то чтобы одетый, — приобнял сидящую на его коленях женщину, ухмыляясь. Та прошептала что-то ему на ухо и они слились в поцелуе; борясь с приступом тошноты, Цун Веньян зажмурился.

Из всего, что есть в этом мире, судьба решила показать эму это? Он знал, что его муж — распутник, ну и что теперь? Веньян ни за что не хотел видеть, как этот подонок предаётся любовных утехам!

Отвратительно!

Цун Веньян выбежал из палатки только чтобы осознать, что он снова оказался на новом месте. Краем глаза он заметил сияние красного камня на его серьге. Он был причиной? Значит, Веньян застрял в этих видениях, потому что камень раскололся?

Его снова встретило неизвестное место. Это был зал, огромный, с высокими потолками и мраморными колоннами. Он не был похож ни на одно помещение, которое Веньян видел прежде; окна из цветного стекла, бордовые занавески, длинный ковёр с необычным узором от арки без дверей до лестницы — всё это было таким странным и вычурным. Можно не сомневаться, что это место принадлежит кому-то богатому. Только кому?

Побродив по залу, Цун Веньян наткнулся на стражей с копьями в необычайно тонкой одежде. Несколько служанок прошли мимо; все они были так скудно одеты, кто напоминали куртизанок. Смуглая кожа объединяла всех этих людей; Цун Веньян подумал, что весь этот вид кого-то ему напоминал.

Чья-то фигура появилась под аркой; человек уверенно прошёл внутрь, ступая прямо по красному ковру.

«Ну конечно, — выдохнул Цун Веньян. — И как я сразу его не вспомнил?»

В вошедшем отчётливо угадывался Сид Салем, мужчина, принявший переодетого Веньяна за красавицу, готовую провести с ним время.

«Вот высокомерный идиот, — фыркнул Веньян. — Похоже, все принцы одинаковые. Вас специально такими воспитывают?»

Две маленькие фигуры выбежали из одной из боковых дверей; они врезались в ноги Сид Салема и заверещали.

— Брат! Старший брат!

Это были дети лет семи-восьми. Совершенно одинаковые, они были бы неотличимы друг от друга, если бы не то, что они были разного пола.

И мало того, что они походили друг на друга, так ещё и выглядели, как маленькие копии Сид Салема.

— Маленькие хулиганы, вы опять сбежали от своей няни? — улыбнулся мужчина; он сел на корточки и потрепал детей по головам.

— Мы уже взрослые! — отозвалась девочка. — Скоро мы станем такими же высокими, как ты, старший брат!

— Правда? — переспросил Сид Салем, не скрывая веселья. — Взрослые, значит? И сколько же вам лет? Пять? Четыре? Нет, вам по два года!

Надувшись, дети принялись колотить грудь брата своими маленькими кулачками.

— Нам скоро восемь, — робко возразил мальчик. — Не дразни нас, брат!

Сид Салем покачал головой.

— Но это ведь моя миссия — дразнить своих младшеньких. Как я могу этого не делать?

— Глупый брат, — пробурчала девочка. — Ты был в городе, да? Ты ходил на рынок?

— Ты принёс нам что-нибудь?

— Брат!

— Бра-ат!

— Старший брат!

— Ты взял что-нибудь? Бра-а-ат!

Сид Салем закрыл уши руками и проворчал:

— Значит так, да? Вы любите меня только за подарки? Ай-яй-яй, я смертельно обижен! Какой ужас!

В тот же момент нижняя губа его младшего брата надулась, а глаза стали до смешного круглыми.

— Мы любим тебя, бра-ат...

Сид Салем дёрнул мальчика за пухлую щёку и вытащил из рукава бархатный мешочек.

— Вот ваши конфеты, маленькие манипуляторы!

С притворным недовольством он встал и скрестил руки на груди, когда дети радостно взвизгнули и бросились прочь, радостно хохоча.

Это было... мило.

— Балуете их, — сказал мужчина, неизвестно когда подошедший к Сид Салему со спины.

— Пусть веселятся. Немного сладостей ешё никому не навредили, — ответил тот. — Цуга, приготовления завершены?

Цуга кивнул.

— Можно выезжать хоть прямо сейчас, Ваше Высочество, — сказал он. — Но недавно Его Величество требовал вас к себе.

— Не стоит его игнорировать, — выдохнул Сид Салем. — Поговорю с отцом, и поедем. До империи Инь далеко, лучше не откладывать.

Цуга поклонился и ушёл; Цун Веньян удивился понимая, что даже не слышит его шагов. Стоило слуге — если он был таковым, — исчезнуть, Сид Салем вздохнул и бодрым шагом направился к лестнице.

Цун Веньян бросился за ним; в конце концов, что ещё ему оставалось? Наблюдать за кем-то другим? Он всё равно не мог понять, как вернуться в реальность.

Поднявшись, Сид Салем пересёк длинный коридор и остановился у резной двери. Стражи поклонились, охотно его пропуская. Мужчина постучал, покорно ожидая разрешения войти, и открыл дверь, когда изнутри раздался голос его отца:

— Салем, это ты?

— Я, отец. Вы меня вызывали?

— Заходи, не стой на пороге.

Цун Веньян отправился следом за Сид Салемом, пытаясь разглядеть правителя из-за его спины. Но, стоило ему пройти через дверь, он снова перенёсся в другое место. На секунду он почувствовал разочарование, прежде чем он понял, что горло запершило от дыма.

Он стоял прямо перед стеной огня.

Запах гари заставил юношу сморщиться. Помимо этого пахло жареным мясом и характерным запахом разложения; казалось, Цун Веньян не выдержит и всё-таки опустошит свой желудок прямо там, где стоял.

Огонь. Цун Веньян не боялся огня, но это огромное кострище почему-то его пугало. Это была огромная яма на пустыре, заполненная телами — телами, одетыми в форму слуг императорского дворца Инь.

Они горели.

Какого черта?

Цун Веньян попятился, глядя на тела, горящие в яме. Почему он должен это видеть?

Он заозирался в поисках выхода, но вокруг ничего не было — только пара пустых телег и несколько слуг, наблюдавших за тем, как огонь пожирает трупы.

Развернувшись, Цун Веньян побежал.

Что ещё он должен был делать? Он был напуган; он хотел уйти куда угодно, только бы этого не видеть. Цун Веньян мог храбриться сколько угодно, но он не мог спокойно смотреть на это отвратительное зрелище.

Он знал, что это происходит, но всё равно бежал, не желая этого видеть.

«Какой же я идиот, — подумал он. — Совершенно глупый человек».

Он сглотнул, пытаясь избавиться от странного горелого привкуса, и потёр глаза. Он не знал, куда идти, и не мог найти ни одной двери, чтобы перенестись так же, как делал это раньше.

Цун Веньян мог только идти по голой земле, лихорадочно теребя серьгу.

— Чёрт, — прошипел он. — Верни меня в реальность! Сколько можно? Я хочу уйти!

Он топнул ногой, схватившись за голову; страх никуда не проходил, и эта сида, заставлявшая его путешествовать во времени и пространстве, казалось, не собиралась его слушать.

— Почему я не могу просто уйти? — отчаянно спросил Веньян. — Пожалуйста?

Серьга снова засветилась, будто снизойдя до его просьб; Цун Веньяна окружил красный свет, прежде чем он понял, что снова оказался в неизвестном месте.

А потом яркие огни мелькнули прямо перед ним, и странное стальное чудовище чуть его не раздавило.

Окончание главы