Тёмный феникс в цветах вишни Глава 3

В этот раз генерал Гуан к нему не заходил.

Цун Веньян его прихода и не ждал, совершенно позабыв о нём до того момента, как его облачили в голубые ткани, и Лю Сяолун с надменным видом ступил в его дом. «Как быстро пролетело время, — отстранённо подумал Веньян, глядя, как прислуга в панике разбегается. — Но мне стоит оставить хорошее впечатление в этот раз. Только ради себя.»

Неожиданно Цун Веньян почувствовал прилив смелости. Степенно кивнув потребовавшему идти за ним мужу, который на него и не глядел, юноша был неспешен. «Я уже набегался, — тихо фыркнул он. — На всю жизнь вперёд.»

Роскошная повозка принца, прекрасный императорский дворец. Всё это больше не вызывало радостного трепета. Но, ступив на большую лестницу, Цун Веньян чуть было не упал, еле передвигая одревесневшие ноги. Никаких хороших мыслей это место не вызывало.

«Нет, — пронеслось в голове юноши. — Я сделаю это, стану лучше, чем прошлый я. Не для него, а для себя и своего будущего, я должен забыть о страхе.»

Веньян твёрдо сказал это самому себе и выдохнул, медленно поднимаясь. Он уже отстал от мужа на пару метров, и тот раздражённо обернулся, собираясь его подогнать. Но перед глазами Лю Сяолуна оказался не глупый ребёнок, никогда не видевший внешнего мира, а человек, поднимающийся к тронному залу с гордо поднятой головой.

Тогда Лю Сяолун цокнул и отвернулся от него, не желая ничего видеть. Он помнил оленьи глаза и совершенно тупое доверчивое лицо мальчика, который боялся дышать на принца, когда тот приезжал в империю Шу. Мог ли он измениться так быстро?

Конечно же нет.

В тронном зале ничего не изменилось. Но атмосфера отчего-то казалась другой. Веньян поклонился императору и осмотрелся, не поднимая головы, но не заметил ничего странного.

И всё же, ему казалось, будто кто-то прожигает взглядом его макушку.

Фразы, которые он помнил, монотонные голоса... Всё, кроме этого странного ощущения, было таким же, как раньше. В груди зарождалось липкое чувство тревоги. Решившись, Цун Веньян едва приподнял голову, но тут же опустил её назад, чувствуя шевеление со стороны мужа.

Не хватало ещё привлекать внимание этого ублюдка.

Наконец, настала пора подавать императору чай. Цун Веньян поднялся и выпрямив спину, держа в руках изящную фарфоровую чашку. Налив в неё горячий напиток, он нарочито медленно шагнул к трону, внутренне успокаивая себя.

Теперь он понял, что было не так.

Рядом с императором, едва ли не позади, сидела высокая женщина с молочно-белой кожей и угольно-чёрными волосами, собранными в сложную причёску с короной-фениксом. На ней были богатые белые одежды с золотой и красной вышивкой, а множество сверкающих украшений, казалось, затмевали убранство зала.

Императрица смотрела на Цун Веньяна немигающим взглядом, и тот поспешно отвернулся, почувствовав, как спина покрывается холодным потом. Холодные глаза на нефритовом лице почему-то казались ему пугающими.

Цун Веньян протянул императору чашку и поспешно вернулся на своё место, избегая лишних взглядов и движений. Лишь сев и устроив руки на коленях, юноша позволил себе выдохнуть.

Сколько бы он не напрягал память, образ императрицы Инь из прошлого никак не всплывал в голове. К своему стыду, Цун Веньян понял, что толком ничего о ней не знал и не слышал, будто бы сейчас видел её впервые за обе свои жизни.

В конце концов, Веньян решил не думать об этом слишком много. То, что императрица сидит рядом со своим мужем, вряд ли значит хоть что-то.

Лю Сяолун, изредка пытаясь что-то вставить, принимал нападки и едва ли прикрытые насмешки старших братьев. Император Инь наблюдал за этим с явным одобрением. Он вступал в диалог реже других, наслаждаясь наблюдением с самой высокой точки тронного зала.

Но Цун Веньян ясно слышал, как он сказал:

— Ты мог бы поучиться смирению у своей жены.

Это была не единственная фраза, произнесённая императором, но то, как напрягся после неё Сяолун, было заметно невооружённым взглядом. Не выдержав, его брат, второй принц, рассмеялся в кулак.

Цун Веньян почувствовал негодование. Не из-за задетых чувств четвёртого принца, а за самого себя, используемого, чтобы сравнить нелюбимого императорского сына с мусором. К тому же, он, пренебрежительно обозванный женой, чувствовал себя униженным.

И, в любом случае, разве этот подонок не решит сорваться на нём?

Лю Сяолун скрипел зубами, бросая горящие гневом взгляды во все стороны, но огрызнуться на отца не мог, потому терпел. Его едва заметно потряхивало от злобы, и, глядя на это, Цун Веньян не мог не почувствовать себя немного довольным. Конечно, это не было тем, что в самом деле бы его удовлетворило, но и такой малости было достаточно, чтобы лицо Веньяна посветлело.

Рано или поздно это должно было кончиться. Цун Веньян в последний раз поклонился императору Инь и вышел следом за мужем, стараясь держаться на небольшом расстоянии. Тем не менее, им всё ещё приходилось ехать в одной повозке, и никакая осторожность не спасла бы Цун Веньяна. Его грубо вышвырнули, как и в прошлый раз, и покрасневший от ярости Лю Сяолун разразился бранью, словно был неотёсанным жирдяем с рынка, а не принцем. Его супруг поморщился, подумав, что ещё чуть-чуть, и из ушей польёт кровь.

«Так противно, — с отвращением подумал он. — И что в этом могло меня очаровать? Тупой ребёнок.»

Когда истерика четвёртого принца кончилась, он запрыгнул в экипаж, чтобы стремительно умчаться, оставив супруга и слуг, оцепеневших от его поведения.

Стоило скрипу колёс и топоту лошадиных копыт затихнуть, Цун Веньян вскочил с земли и резкими движениями оттряхнул ханьфу. Потерев щёку, пострадавшую от руки Лю Сяолуна, супруг принца цокнул и громко окликнул растерявшуюся Ло.

— Принеси мне новую одежду!

Раньше он бы не осмелился гонять слуг без веской причины, но теперь он чувствовал, что малейшая слабость может позволить им чувствовать, что они могут им помыкать. К тому же, он не был каким-то слугой или рабом, чтобы продолжать носить вещи, извалявшиеся в пыли. В самом деле, он был замужем за членом императорской семьи или нет?!

В доме Цун Веньян скинул с себя голубую ткань, с недовольством приметив на подоле след от чужих сапог. В том, кто это сделал, не было никаких сомнений. Лю Сяолун умудряется приносить проблемы, даже когда его нет рядом!

Спустя некоторое время появилась Ло со стопкой одежды в руках. Она протянула её Веньяну, но тот, нахмурившись, отмахнулся.

— Почему ткань грязно-зелёная? Ты ещё принеси серую, а лучше мешок из-под риса, — грубо сказал он.

Девушка приподняла бровь, не понимая, почему юноша, который ещё утром вёл себя тихо и мирно, вдруг стал капризным, как знатная госпожа. Цун Веньян же, на самом деле, не был настолько придирчив, проносив что-то весьма близкое к этому самому упомянутому мешку почти всю жизнь.

На ум приходила императрица Шу, достопочтенная жена его отца. Её боялись все слуги: императрица была жестока и требовательна, поэтому никто никогда не пытался хоть как-то её принизить. Веньян помнил её в бытность первой женой, когда прежний правитель, его дед, ещё был жив. Он ни одну из женщин сына не одобрял, но госпожа держалась на своём месте крепко, раз за разом отстаивая права на титул и богатства их семьи.

Тогда Цун Веньян был глупым сыном слуги, который толком ничего не понимал. Тем не менее, его жизненный опыт был совсем скуп, и это была единственная тактика, приходившая ему на ум. К тому же, его муж вот-вот должен был уехать, и Веньяну пришлось бы заниматься этим в любом случае. Вряд ли хоть кто-то в этом месте станет слушать мягкого человека.

Цун Веньян просидел на одном месте около получаса, ожидая пропавшую куда-то Ло. Конечно же, в этом доме было только два комплекта одежды, которая хоть немного подходила его статусу: алый свадебный костюм и испорченное чиновничье ханьфу синего цвета. Никто и не озаботился тем, что он мог бы потребовать что-то ещё.

Как на счёт тех огромных рулонов ткани, которые были отправлены сюда, как его приданое? Конечно, их было не так много, как отдали бы за законного ребёнка, но Веньян прекрасно знал, что империя Шу не осмелилась бы показать слабость, отправив в чужую страну бесприданника.

В конце концов, появилась Фо, доставшая где-то скромные, но светлые вещи. Куда исчезла Ло, Цун Веньян не знал, и это даже немного его волновало.

Впрочем, даже если на него пожалуются Лю Сяолуну, он вряд ли обратит внимание на такую мелочь. В глубине души Веньян ждал, когда тот пересечёт границу империи Инь. «Без него, наверное, и дышать легче станет, — фыркнул он. — Я видел его всего два раза за два дня, но меня уже тошнит.»

До самой темноты юноша сидел в маленьком кабинете, разбирая книги и свитки, сваленные в кучу на полу. Он скинул их своими руками, посчитав, что если они будут валяться в беспорядке, у него будет больше желания поскорее с этим разобраться.

— Это тоже забери, — окликнул он Фо спустя два часа работы, кидая ей очередной маленький сборник стихов.

Уже семь одинаковых книг одного и того же автора — пока что эти глупые стихи о природе били все рекорды, победив даже пять романов про какую-то дворянку, что были запрятаны в разных местах, очевидно, чтобы заполнить полупустые полки. Служанка подобрала книгу. Всё, что кидал ей Веньян, она собирала в аккуратную стопку, чтобы потом унести на склад.

Разбирать завал Цун Веньян закончил только к полуночи, оставив в кабинете лишь две скромные полки. На вопрос, куда девать остальное, он буркнул что-то про городские библиотеки, и свалился в постель, напоследок подумав, что по собственной глупости работать он совершенно отвык.

***

Цун Веньян с чистой совестью проводил мужа. На этот раз он даже не ел с ним. Только выпил чай, к огромной радости супруга, который еле успел плюнуть туда, прежде чем Лю Сяолун переступил порог его дома. Фо, кажется, что-то заметила, но ничего не сказала. Может, побоялась — к тому времени, как она вернулась в комнату, чтобы помочь Ло с тарелками, пиала четвёртого принца была пуста. Без сомнения, подставив невольного хозяина, она бы и сама отхватила розгами или плетью.

Когда спина Лю Сяолуна скрылась за дверью, Цун Веньян выдохнул и отодвинул от себя тарелку ещё тёплого риса. Рядом с мужем кусок в горло не лез, а съесть что-нибудь хотелось.

Немного подумав, Цун Веньян отправился прямиком к управляющему, чтобы потребовать свою долю денег с содержания дома. Их вряд ли было много, но должно же ему достаться хоть что-то если не из кармана мужа, то хоть с собственного приданого.

Управляющий на требование моргнул и кривовато улыбнулся.

— Зачем же первому супругу деньги? Если вам что-то нужно, слуги это принесут, — мягко сказал он.

— Что значит, зачем мне деньги? — вспыхнул Цун Веньян. — Конечно же, потому что я хочу выйти в город. Я не собираюсь сидеть в четырёх стенах!

— Но его высочество... — замахал руками управляющий.

Цун Веньян отодвинулся от мужчины.

— Его высочество пусть сам разбирается со своими глупыми желаниями. Мало ли, что он там сказал? А есть ли приказ с печатью, есть ли какая-то причина не выпускать меня? Я, по-вашему, заключённый? Только вякните ещё хоть слово о моём муже, да нет у вас никакого права меня запирать!

Первый супруг хоть и погорячился, точно не зная, приказывал ли четвёртый принц, или же требовал на словах, но управляющий быстро сдался, очевидно, решив не ввязываться скандал. Этот человек, похоже, не любил проблемы, и Цун Веньян намекнул ему, что его жизнь будет спокойной, пока «достопочтенному первому супругу» никто не мешает, а управляющий в ответ на это лихорадочно закивал.

Подбрасывая в руке увесистый мешочек с деньгами, Цун Веньян вдруг подумал, что вместо того, чтобы вести армию, его муж, должно быть, развлекается с какой-нибудь женщиной. Как-то же он нахватал жён и детей, верно?

«По крайней мере, ему не будет никакого дела до меня, пока мы порознь,» — почти истерично рассмеялся Цун Веньян, покидая свой маленький двор.

Идти пришлось довольно долго — конечно же, ни экипажа, ни хотя бы старенькой полудохлой лошади у Цун Веньяна не было. Но даже в таком положении юноша чувствовал себя гораздо более свободным, чем когда бы то ни было раньше. Прогуливаясь по широким дорогам столицы Инь, первый супруг четвёртого принца, которого, конечно же, никто бы не узнал, наслаждался громкими разговорами, шумом и суетой. Вместе с тем, он был немного напуган неизвестной обстановкой, но этот страх быстро испарился, сменившись воодушевлением.

Цун Веньян зашёл в первый попавшийся ресторан с большой вывеской. Он устроился на первом этаже, заказав лишь миску лапши и пару паровых булочек. В таком заведении человеку вроде него никто не удивился. Одет он был, как какой-нибудь мелкий чиновник, да и выглядел довольно скромно. В общем зале, где обосновались люди низкого и среднего достатка, он быстро подыскал себе местечко не слишком заметное, но достаточно удобное, чтобы слышать гуляющие по заведению сплетни.

Лишь во время ожидания позднего завтрака можно было многое узнать. Конечно, в утреннее время посетителей было не так уж и много, но все они громко разговаривали, никого не стесняясь, так что и сам Веньян безо всякого стыда грел уши, прикрыв глаза.

Теперь, к примеру, он знал, что напали не на империю Инь, как он отчего-то считал в прошлой жизни, очевидно позыбыв "великодушное" объяснение супруга. Напротив, империя Инь решила подчинить страну Бай на южной границе. Это было не очень большое государство с выходом к морю, которое имело несколько крупных портовых городов. Страна Бай хоть и была маленькой, но имела огромное влияние на торговлю, поэтому, оставаясь под боком у большой империи, стала настоящим лакомым кусочком.

Цун Веньян покачал головой. Даже кто-то необразованный, вроде него, знал, что армия страны Бай сильно уступала той, что была у империи Инь. Конечно же, война между ними не могла затянуться даже на пять лет, не то что пятнадцать!

«Тупица, — снова обозвал себя Веньян. — Может, я чего-то в этом не понимаю, но разве это не глупо?»

Империя Инь, в конце концов, полностью окружала страну Бай, как тесто пирожка окружало начинку. Цун Веньян почувствовал, как его живот заурчал, и скривился. Чем он голоднее, тем более глупые вещи приходят ему в голову.

Наконец, ему принесли еду. Глядя на пар, исходивший от тарелки, Цун Веньян схватил палочки и приготовился подцепить ими золотистую лапшу, когда произошло совершенно ужасное, отвратительное событие...

...в итоге которого вся еда оказалась на полу.

Некоторое время назад кто-то неподалёку начал ругаться и громко выяснять отношения, но Цун Веньян решил, что это обычное для подвыпивших посетителей поведение, так что никак на это не среагировал. Но скандал, похоже, перешёл в драку, и какой-то низкий лысый мужчина отлетел прямо в стол Веньяна, опрокидывая его.

«Мало того, что утром пришлось терпеть физиономию своего мужа, — горько подумал юноша, когда его живот снова заурчал. — Как мою горячую порцию еды опрокидывают. Может ли это утро стать ещё хуже?»

Цун Веньян подскочил, глядя, как упавший мужчина поднимается на ноги и подхватывает стол с явным намерением запустить его в оппонента. Несколько работников ресторана сгрудились вокруг него, хватая за руки, но, несмотря на низкий рост, мужчина был хорошо сложен. По крайней мере, он мог сопротивляться минуту или две, прежде чем пара крупных охранников выволокла его и второго драчуна на улицу.

Веньян спешно подыскал другой стол в углу и выдохнул. Он просто надеялся на спокойный завтрак вне своего нелюбимого дома.

Не то чтобы стена была замечательным видом, но и она была куда лучше чьей-то груди, облачённой в тёмные ткани. Мужчины у Веньяна вообще ни с чем хорошим не ассоциировались, а такие бесцеремонные и подавно. У нарушителя спокойствия были резкие черты и загорелое лицо, на которое он нацепил очень наглое выражение. Вторженец, казалось, не чувствовал никакого дискомфорта, нависнув над совершенно незнакомым человеком в таком ужасном виде.

Если бы хоть одна капля крови с его разбитой губы упала в тарелку Цун Веньяна, он бы точно собрался с силами и впервые в жизни врезал бы человеку своим слабым нетренированным кулаком. «Культяпкой,» — ехидно сказал воображаемый генерал Гуан, просто потому что подобные комментарии всегда были в его стиле. А потом гаденько рассмеялся своим фантомным голосом и оставил Цун Веньяна наедине со своим накопившимся раздражением и... кем-то.

Кровь не могла упасть в тарелку, потому что её пока просто-напросто не принесли, и к тому времени, как это произойдёт, эта побитая собака могла бы и уйти.

— Вы кто? — буркнул Цун Веньян, не понимая, как этот человек вообще оказался в ресторане. Всего парой минут ранее он был одним из тех, кого выкинула охрана, и вот он снова здесь, светит разбитой губой и свежим синяком на лице. И ради чего?

Незнакомец плюхнулся на соседний стул, будто не знал никаких приличий, и улыбнулся так широко, что казался похожим на звериную маску с ужасным оскалом, обнажающим все зубы.

— Меня зовут Минь Фухуа, молодой господин, — представился он весьма жизнерадостно для человека, у которого до сих пор текла кровь из носа. — А вы кем будете?

Сидя в общем зале городского ресторанчика в наряде мелкого чиновника, Цун Веньян и не надеялся на почтение, но лицо и тон мужчины выражали откровенное панибратство, которое для него было совершенно непривычным, да и не слишком приятным. Минь Фухуа тем временем бессовестно улыбался и смотрел с таким ожиданием, будто его имя должно было вызвать у Цун Веньяна хоть какую-то реакцию.

«Вот же повеса,» — качнул головой тот.

— Ну и что вам от меня нужно?

На секунду в глазах Минь Фухуа промелькнуло удивление, но оно живо сменилось чем-то другим. Тем, что Цун Веньян со своим крайне небогатым жизненным опытом не мог определить. Юноше оставалось только поскрипеть зубами, хмурясь.

— А представиться в ответ? Вы ведь первый спросили моё имя, молодой господин.

— Только потому что вы надо мной нависли. Не вам говорить о приличиях, — отозвался Цун Веньян.

В том, чтобы словесно противостоять кому-то, он практиковался всего два раза, и то лишь по одной фразе генералу Гуану и старому управляющему. В беседах он был не силён и запоздало подумал, что нагрубил первому встречному. Иметь плохую репутацию (не то чтобы он когда-то имел хоть какую-то репутацию) ему совершенно не хотелось, но нарушитель спокойствия, похоже, ничуть не оскорбился.

Или притворялся, что это не так.

— Я просто хотел извиниться, — выдохнул Минь Фухуа. — Боюсь, неприятность с вашим столом случилась по моей вине. Кажется, я применил слишком много силы. Знаете, как это бывает...

«Ещё и хвастун,» — понял Веньян и скривился.

— Не знаю, — оборвал речь он. — Всё в порядке.

— Отлично. Я оплачу ваш заказ, — ответил Минь Фухуа. — Так вы назовёте своё имя?

Сначала юноша хотел отказаться, но, подумав пару секунд, кивнул своим мыслям и выдавил:

— Цун Веньян.

— Приятно познакомиться, — без заминки сказал собеседник.

Смело полагать, что кто-то будет знать его имя, раз уж спустя несколько лет кого-то даже будут считать первой женой его высокомерного мужа. В конце концов, он даже не носил фамилию Шу, как его единокровные брат и сестра. Впрочем, осознание не могло хоть как-нибудь подсластить горькую правду. Обыватели даже не знали ничего о нём, как о новом члене императорской семьи.

Разговор с Минь Фухуа не задался. Цун Веньян толком и не помнил, когда в последний раз у него была возможность с кем-то поговорить. Не кивать, глядя в пол, и не обмениваться парой фраз и расходиться. По-настоящему заговорить с кем-то, кто в самом деле пытается тебя слушать и обмениваться мнениями было в диковинку, слишком необычно, а оттого и пугающе. Цун Веньян превозмогал себя, понимая, что с такими социальными навыками далеко не уедет, но не мог не скатиться к односложным ответам и угуканьям, когда понял что совершенно не знает, что ему делать.

Может, у него и получалось огрызаться на людей, к которым он испытывал только негативные эмоции, кое-как подавляя бушующее в груди пламя, но он совершенно терялся, пытаясь вести себя дружелюбно.

Больше пятнадцати ещё лет назад, которые ещё не были прожиты здесь благодаря какому-то чуду, матушка провожала его в империю Инь, скорбно желая хорошей жизни. Это был последний раз, когда Цун Веньян общался с кем-то дольше пары минут, по-настоящему улыбаясь и ощущая призрачную, утекающую сквозь пальцы безопасность.

От почти стёршихся из памяти воспоминаний и образа матушки Цун Веньяна передёрнуло. Он почувствовал, как задрожали его руки, сложенные на коленях, и кровь отлила от лица, делая его ещё бледнее, чем он был, и без того не отличаясь загаром или здоровым цветом.

Минь Фухуа, похоже, заметил смену чужого настроения. Глядя на понурое лицо человека, казавшегося совершенно беззащитным, он хотел было что-то сказать, когда перед ним шумно опустили под нос.

— Лапша, пирожки с мясом, рисовое вино, — объявил официант. — Приятного аппетита дорогим гостям.

Цун Веньян кивнул, подхватывая палочки.

— Молодой господин Цун, — позвал Минь Фухуа. — С вами всё хорошо? Мне казалось, что вам поплохело.

— У меня всё прекрасно, — тихо ответил собеседник, придвигая миску поближе. — Правда, прекрасно. Забудьте.

Окончание главы