Тёмный феникс в цветах вишни Глава 25

Цун Веньян очнулся на рассвете четвёртого дня; он приоткрыл слипшиеся глаза, чувствуя ломоту в костях. Еле шевеля сухими губами, он попросил воды — повезло, что Ло была рядом, чтобы услышать его тихий голос и тут же помочь ему напиться.

Двигаться было больно. Дышать — ужасно неудобно. Страшная жгучая боль почти исчезла, но почему-то казалось, что что-то твёрдое вставлено в его глотку, протыкая её насквозь.

До вечера Цун Веньян пролежал в постели, глотая тёплый, но пресный отвар — он казался лучшим лакомством для его совершенно пустого желудка.

— Что произошло, пока я спал? Сколько времени прошло? — спросил Цун Веньян у Цзи Яо.

Мальчик честно пересказал всё: он как на духу выдал информацию о визите третьего принца и о том, что недавно приходил Юй Лянь. Затем он поделился занятной сплетней: призрака Сюэ Хэ изгнал, но больше его никто не видел. Поговаривали, он пропал или умер, хотя его малолетний ученик продолжал жить у третьего принца.

— Ученик... — выдохнул Цун Веньян.

Он вряд ли был проблемой. Веньян помнил мальца, тощего и робкого; вряд ли он вообще участвовал в изгнании призрака.

Но всё же стоило разузнать о том, почему этот Бин остался у третьего принца. Цун Веньян никогда не слышал о любви Лю Гуанмина к детям. Доброта — да, наверняка он бы уже снарядил экипаж, чтобы отправить ребёнка к его семье. Но оставлять его у себя?

Ха. Ну и шутка.

Впрочем, Юй Ляню Бин вроде как нравился — уж он-то вполне мог настоять на том, чтобы мальчика не прогоняли.

Глупый и добрый. Настолько, что это казалось смутно знакомым.

На следующий день Цун Веньяна навестил Мэн Бохай. Мужчина обеспокоенно оглядел его, будто ожидая увидеть вторую голову, и подозвал собственную служанку, державшую в руках какой-то свёрток. Позади маячили Ло и управляющий, оба ужасно нервные по какой-то непонятной причине. Бровь Цун Веньяна дёрнулась; казалось, все вокруг что-то задумали, и только он не знал, что происходит.

— Рад тебя видеть, Бохай. Что случилось?

— Что случилось? Пф-ф, — Мэн Бохай фыркнул. — Ходить можешь?

Цун Веньян качнул головой и пошевелил ногами.

— Думаю, справлюсь. Неужели никто не скажет, что тут творится?

Управляющий сник. Ло отвела взгляд.

— О, я скажу тебе, достопочтенный первый супруг, — насмешливо ответил Мэн Бохай. — К полудню во дворце будет делегация из Шу! Ты просто обязан появиться — А-Сун сказала, что первому принцу приказали прислать за тобой, когда придёт время, а ты валяешься, ни сном ни духом!

— Что? — моргнул Веньян и повторил: — Что? Делегация? Уже?

— Небожители, дайте мне сил, — выдохнул Мэн Бохай. — Благодари меня, за то что я как всегда пришёл тебя выручать.

— Да, спасибо, — выдохнул Цун Веньян. — Ну и что теперь?

Мэн Бохай потёр виски. Он выглядел так, словно происходящее было настолько очевидным, что и трёхлетний ребёнок бы догадался, и только Цун Веньян никак не мог пораскинуть мозгами. Он поджал губы и ответил:

— А что ещё? Ты встаешь. Чень тебя одевает. Мы делаем из тебя приличного дворянина и ты идёшь встречать делегацию Шу, не выглядя так, словно вылез из преисподней.

— Спасибо за комплимент, — Цун Веньян скрестил руки на груди.

— Ну же, вставай. Я даже вспомнил, что ты определённо не самый богатый во дворце, м прихватил тебе кое-что неплохое... с высоким воротником.

— Предусмотрительно, — согласился Веньян; он в который раз ощупал свою шею, снова ни на что не натыкаясь. Кожа как кожа. Откуда ж тогда столько проблем?

Вскоре Цун Веньян уже был собран; его на удивление прилично одели, и Ло даже сделала ему причёску с драгоценной шпилькой, подаренной Сид Салемом. На его волосах она смотрелась неожиданно хорошо.

Одна голубая мантия, длинная, до самого пола. Затем вторая, тёмно-синяя, покрытая вышивкой в виде цветов вишни. Затем был широкий пояс, с которого свисала нефритовая подвеска-птица с кисточкой; наконец, завершал образ ещё один слой, полупрозрачный и сиявший на свету.

И всё это выглядело так дорого, что Цун Веньян боялся шагу ступить; если эта ткань порвётся или испачкается, он ни за что себе этого не простит.

— Я выгляжу как дворянин, — Цун Веньян встал перед зеркалом, осматривая себя с разных сторон.

— Удивительно, — фыркнул Мэн Бохай. — Ты ведь был крестьянином всю жизнь, не так ли?

Цун Веньян скрипнул зубами.

— Что с тобой такое? Обычно ты дружелюбнее.

— Всё просто, — отозвался Мэн Бохай и понизил голос. — Чем больше с тобой общаешься, тем больше нервничаешь, потому что с тобой постоянно что-то происходит. Сначала ты просишь меня прислать во дворец убийцу, а вечером того же дня падаешь с проклятием и не приходишь в сознание несколько суток. Ты знаешь, что я постарел на десяток лет, а?

Плечи Цун Веньяна опустились. Он обернулся к Мэн Бохаю и искренне сказал:

— Эй, я действительно ценю то, что ты беспокоишься. Прости.

Собеседник лишь махнул рукой

— Просто проведи хоть пару дней, не попадая в смертельную опасность. Это было бы замечательно.

— Ничего не обещаю, — пожал плечами Веньян. — Но я о-очень постараюсь.

Шу Сун отложил свиток и вздохнул. После смерти отца было слишком много работы; ещё никогда он не был таким нервным и уставшим, разбирая всё, что осталось после предыдущего императора.

— Ваше Величество, — позвал евнух, кланяясь в пол. — Позволите?

— Говори.

— Императрица-мать хочет вас видеть.

Шу Сун махнул рукой.

— Пусть войдёт.

Евнух кивнул и помчался открывать двери; стоило этому произойти, солнечный свет залил кабинет, заставив Шу Суна прищуриться.

Царственная фигура матери проскользнула внутрь с неизменным изяществом; женщина медленно вышагивала по кабинету, стремительно приближаясь к сыну. За императрицей следовали слуги и генерал Гуан; они держались чуть позади.

Гуан Лифэн окинула сына оценивающим взглядом и сказала:

— Ты выглядишь взрослее.

— Конечно, — согласился Шу Суй. — Теперь мы правим нашей страной, матушка. Ты мной довольна?

Императрица фыркнула.

— Что я должна ответить? Что бы я ни сказала, всё будет не то, — безмятежно отозвалась она. — И не рановато ли делать какие-то выводы?

— Мы бы никогда не стали цепляться к твоим словам, матушка.

— Почитать родителей правильно, — согласилась Гуан Лифэн. Она с щелчком открыла веер и пару раз обмахнулась, скучающе скользя взглядом по бумагам на столе. — Я слышала, ты собираешься отправить делегацию в Инь. Ты сообщил им об этом вместе в письмом о смерти отца, не так ли? Сдаётся мне, я знаю о цели твоего визита.

Шу Суй покачал головой; вдовствующая императрица не потеряла своей проницательности. Иногда ему казалось, что ни один шепоток во дворце не проходил без её контроля.

— Матушка, присядь, — сказал он вместо ответа. — Мы будем рады обсудить с тобой всё, что ты захочешь.

Гуан Лифэн фыркнула. Она глянула на своего сына — точную копию покойного мужа. Впрочем, единственным их различием было то, что лицо Шу Суя едва ли эоть что-то выражало. Контроль молодого императора был безупречен — стоило ему захотеть, и все его эмоции были подавлены, будто их и не было.

Вспоминая его яркие детские улыбки, императрица ощущала горечь; иногда она боялась, что наступить день, когда Шу Суй окончательно сольётся со своей маской правителя.

И всё же, Гуан Лифэн села напротив. Они с Шу Суем были одного роста — стоило им оказаться рядом, они впивались друг в друга своими от природы жёсткими взглядами. Ни один из них не должен был поднимать голову; но так же никто не мог смотреть на оппонента свысока.

— Сын мой, — обратилась императрица-мать. — И какова же официальная причина отправки делегации в империю Инь?

— Нужно пересмотреть несколько торговых договоров, — ответил Шу Суй. — Формально.

Женщина хмыкнула.

— А неформально, значит, ты хочешь проверить, как там твой сводный брат?

Гуан Фэнло, стоявший позади, казалось, подавился воздухом. Он зыркнул на сестру с неприкрытым неодобрением; та могла ощутить это, даже сидя спиной, но её поведение брата только веселило. Для неё он был очередным избалованным ребёнком, коих был полон императорский дворец — в конце концов, всё это место походило на огромный детский сад для детей от двадцати до восьмидесяти.

— Конечно же, стоит поддерживать связь с Цун Веньяном. Удивительно, что до сих пор мы не получили от него ни одного письма.

— Мальчишка, хватит говорить с матерью, как с чужим человеком, — отозвалась императрица. — Решил поиграть в заботливого старшего брата, да? Сколько лет назад ты говорил с ним в последний раз, сын мой? Ума не приложу, кому он должен был писать — твой отец и лица-то его не помнил, а мать забыла о нём, как о страшном сне.

— Хватит, — твёрдо сказал Шу Суй. — И тем не менее, у него есть куда и к кому вернуться.

— Я так и знала, — улыбнулась императрица. — Мой дорогой сын хочет нанести империи Инь оскорбление и забрать его. Интересно, как ты это провернёшь?

— Немыслимо! — раздалось со стороны Гуан Фэнло. — Империя Инь не только не согласиться на такой позор — что, если они объявят Шу своим врагом? Племянник, вы не можете так поступить!

Шу Суй тяжело выдохнул. Дядя — его собственный властолюбивый дядя, — снова забылся, думая, что его голос имеет хоть какое-то значение.

«Смело для того, чьи политические решения — полное де... — император мотнул головой. — Надоело его выслушивать».

— Молчите, пока вас не спрашивают, дядя. У вас к нам какое-то дело?

Генерал Гуан осёкся и скрипнул зубами.

— Я лишь сопровождал вою сестру, чтобы помочь ей оправиться от потери, Ваше Величество, — наконец отозвался он. — Мне жаль, что я позволил себе вольность высказать своё мнение по этому вопросу.

— Мы ответим вам один раз, дядя, и надеемся, что вы это запомните. Мы не любим, когда наше мнение оспаривают, — терпеливо протянул Шу Суй. — Нам больше не нужно держаться за поддержку империи Инь. Она может пасть в ближайшие годы. Сейчас идут переговоры со страной Тан — даже страна Лянь, отделяющая нас от империи Инь, принимает активное участие. Если бы мы не были уверены, что такие сильные государства выступят против Инь, мы бы не принимали опрометчивых решений. Цун Веньяну нет нужды оставаться в империи Инь. И уж тем более, я не позволю членам моей семьи сидеть на пороховой бочке. Веньян даже не женщина — уж он-то точно не будет опозорен разводом.

Императрица согласно кивнула.

— Он всё равно был бы бесполезен, как шпион. Не думаю, что его подпускают к политическим или военным вопросам. Я могу гордиться своим рассудительным сыном, — сказала она. — Кто отправиться в империю Инь? Я бы посоветовала Жу Вэя — кого угодно заболтает, и в торговле он подкован.

— Хорошее предложение. Он поедет — прикажем собрать его до середины дня, матушка, — благодарно ответил Шу Суй. — Мы поедем лично и надеемся, что дядя Гуан будет нас сопровождать.

Гуан Фэнло не мог не согласиться. Даже если он понимал, что племянник явно не хочет оставлять его во дворце, чтобы он не приносил ему проблемы, его слово ничего не значило против води императора. Гуан Фэнло лишь кивнул, отвесил Шу Суну поклон и спешно удалился — ему оставалось только придумать, как получить выгоду в совершенно новых обстоятельствах.

Глядя на фигуру брата, едва не переходившего на бег, Гуан Лифэн вздохнула.

— Иногда он слишком властолюбив и горд. Нашему покойному отцу стоило воспитать его лучше — впрочем, мне ли знать, как там он его воспитывал? Стоит поговорить с ним, пока он не сделал что-нибудь опрометчивое.

— Вряд ли он будет слушать, — Шу Суй наконец расслабился и подпёр голову рукой. — В детстве я не замечал этого, но теперь вижу — с тех пор, как ты, матушка, стала первой женой, он ужасно зазнался. Некоторые люди думают, что став родственником императора, они могут получить всё, что захотят.

Веер императрицы резко захлопнулся.

— Он не опаснее других шакалов во дворце, — ответила она. — Даже не знаю, что было бы хуже: оставить его во дворце, чтобы он наворотил дел, или провести долгую поездку в его компании.

— О, матушка, я готов потерпеть такую маленькую неприятность, — хохотнул Шу Суй.

На лице женщины расплылась весёлая улыбка; она расслабилась, и Шу Суй обратил внимание на едва заметные морщины на чужом лице.

— Тогда, сын мой, я откланяюсь, — Гуан Лифэн поднялась со своего места, пряча веер в рукав. Четверо служанок позади отвесили императору поклон. — Надеюсь, ты будешь осторожен в дороге. Неспокойное сейчас время. А, впрочем, когда оно было спокойным?

С этими словами вдовствующая императрица развернулась и направилась к выходу, мерно стуча каблуками. Когда звук её шагов стих, Шу Сун потянулся к свитку, отложенному как раз перед её приходом. Он развернул его, прочитывая в который раз за день, и вздохнул.

В конце концов Гу Сун достал свою печать — настоящую императорскую печать, пользоваться которой до сих пор было непривычно, — и резко стукнул ей по тонкой бумаге, оставляя алую отметину.

— Вот и всё, — сказал он самому себе и окликнул стоявшего позади евнуха. — Отправьте это! Пусть доставит гонец с охраной. Это не должно попасть в не те руки. И не забудьте разыскать этого Жу Вэя — он должен быть готов уже через пару часов.

Согнувшись, немолодой евнух принял свиток.

— Как прикажете, Ваше Величество.

Шу Сун встал из-за стола; ое почувствовал, как ноет его затёкшая за несколько часов спина.

Молодой император вышел из кабинета, подставляя бледное лицо с явными синяками под глазами солнечному свету. Это было даже приятно — Шу Суй хотел бы сказать, что расслабился впервые за долгое время. К сожалению, это было не так.

Стражники, стоявшие у дверей, опустили взгляд. Те, что были у подножия лестницы, кажется, тайком поглядывали на Шу Суя — и он понимал, почему. Ещё недавно он был первым принцем, а его отец, энергичный и вполне здоровый для старика, каждый день являлся в этот павильон и подолгу здесь работал. Иногда он кричал на евнухов или министров — это случалось редко, потому что покойный император не отличался вспыльчивостью. Чаще он просто смотрел на провинившихся своим особым взглядом — взглядом, почему-то пугавшим людей до глубины души.

Отчего-то Шу Суну казалось, что он никогда не сможет делать так же.

Шу Сун знал, что о нём говорили. Он был точной копией собственного отца. Иногда старая, совсем древняя няня, теперь приглядывавшая за кем-то из племянников Шу Суя, причитала, как он похож на молодого Шу Киана, утирая редкие слезинки.

Старушка-няня была очень сентиментальной; Шу Сую никогда не было сложно это потерпеть.

Он знал, кого все в нём видят. Но так же Шу Суй знал, что он не может быть тем же самым человеком. Он не может принимать те же решения, что принял бы отец; он не мог вести себя, как Шу Киан, когда от него этого ждали. Шу Суй всегда надеялся что однажды в нём увидят не сына Шу Киана, а полноценного человека и правителя.

«Что ж, — выдохнул Шу Суй. — Дорога к этому будет очень и очень долгой».

Шу Суй вдохнул прохладный воздух и спустился по небольшой лестнице перед павильоном. Он вышел за ворота и отказался от сопровождения, прежде чем отправиться ко двору младшей сестры.

Как и всегда, Шу Аи встретила его с недовольным лицом. Казалось, такой она и родилась — вредной и вечно к чему-то придирающейся, с надменным блеском в её лисьих глазах. Она не была плохим человеком — скорее, своеобразным. Из всех родственников больше всего она напоминала Гуан Фэнло, что было удивительно, учитывая то, что они почти не общались.

Шу Аи отпустила нескольких женщин составивших ей компанию — среди них были наложницы Шу Суя, смотревшие на мужчину с интересом, и несколько тётушек — жён покойного отца.

Когда они скрылись из виду, брат и сестра остались наедине в её вычурном саду, наводнённом разнообразными цветами и певчими птицами. Только фигуры слуг и стражи маячили у ворот — слишком далеко, чтобы подслушивать, но достаточно близко, чтобы наблюдать.

— Брат, — произнесла Шу Аи, заглядывая прямо в чужие глаза. — Точнее, Ваше Величество. Чем я обязана такой чести?

— На что теперь ты обижена? — раздражённо ответил Шу Суй. — У меня такое чувство, то я никогда не дождусь от тебя тёплого приёма. Что я тебе сделал?

— Ничего, — фыркнула девушка. — Как и обычно. Мне кажется, что если бы отец не умер, ты бы ещё с десяток лет во дворец не являлся. Я уже и забыла, как ты выглядишь.

— Это не повод злиться, — её брат скрестил руки на груди; Шу Аи отвела взгляд и закатила глаза. — Ты же знаешь, это был не мой выбор. Ведь отец и отослал меня! В чём я виноват?

— Забудь, — отозвалась принцесса. — Ты такой сухарь, брат. Если бы ты не был императором, ты бы никогда не женился. И зачем ты пришёл? В кои-то веки решил навестить любимую сестру?

— Почти. Я хотел сообщить, что собираюсь уехать из дворца. Это займёт около трёх недель.

Шу Аи резко закашлялась; она дёрнулась, и её нежно-зелёные юбки колыхнулись следом.

— Ты что? Ты только принял трон, как можно покинуть дворец?! Я-то думала, ты был воспитан как наследник, а не как идиот!

— Сестра! — рявкнул Шу Суй. — Следи за своим языком! Кто-то другой на моём месте врезал бы тебе так, что стоять бы не могла!

— Тогда мне повезло, что ты не кто-то другой, — отозвалась Шу Аи. — Как ты можешь уехать? Когда ты выезжаешь? Куда?

— В империю Инь. Выезжаю, — Шу Сун бросил взгляд на небо. — Совсем скоро, в полдень, если повезёт.

— Ты просто ставишь меня перед фактом, не так ли? — спросила Шу Аи и добавила, не дожидаясь ответа: — Конечно, именно это ты и делаешь. Удачной поездки, брат.

— Спасибо, — кивнул Шу Суй. — Я вернусь так быстро, как только смогу.

— Не торопись, — ответила сестра. — Я уже привыкла, что тебя никогда нет — и ещё потерплю, что уж.

Окончание главы