Тёмный феникс в цветах вишни Глава 11

Это было очередное болезненное пробуждение.

Цун Веньян и не надеялся, что на следующее утро будет как огурчик. Скорее, он был протухшим помятым овощем, не способным пошевелиться. Не то чтобы повреждения действительно были такими сильными. Цун Веньян просто слишком устал, чтобы напрягаться.

Он не знал, сколько времени прошло. Он спал, ел то, что приносила Ло, запивал горькими отварами и снова спал. Однажды пришёл Минь Фухуа в сопровождении главного лекаря. Старик вынес вердикт, что Веньян уже здоров — осталось только выпить ещё больше гадкого чая и немного отдохнуть.

Цун Веньян никогда в жизни столько не отдыхал.

На радостях Минь Фухуа вывел его на короткую прогулку. К сожалению, вскоре мужчине пришлось уйти. Как бы ни хотелось, он действительно не мог оставить свои обязанности, когда ему захочется.

Гао Чжань и Цзи Яо вертелись вокруг с виноватым видом. Цун Веньян искренне не понимал, почему. Это какой-то комплекс преданности? Странные мальчики.

Было спокойно. Неделя пролетела в одно мгновение, и Цун Веньяну казалось, что эта история с проникновением во двор первого принца была забыта.

А потом его повязали.

Цун Веньян сделал глоток горячего чая. Он прятался от палящего солнца в своём кабинете. Управляющий куда-то сбежал — чёрт его знает, чем он занимается целыми днями. Веньяна это не волновало. Старик казался послушным, и пока этого было достаточно.

Его мысли занимала императрица Инь, точно имевшая что-то против него. Цун Веньян не знал, чем он так ей не угодил. Может, он и был из другой страны, но он был гарантом, что в ближайшее время у её пасынка не будет детей. Разве это не обрадовало бы любую правительницу?

Рука Цун Веньяна потянулась наверх, к странной серьге, которую он продолжал носить. Теребить её было успокаивающим ритуалом, хоть Веньян и понятия не имел, откуда она взялась.

Серьга. Тогда же, когда он возродился. В прошлой жизни его уши точно не были проколоты.

Цун Веньян напрягся. Связана ли неприязнь императрицы Инь с этой таинственной вещью?

Впрочем, помимо него во дворце был ещё один человек, вошедший в семью через брак. Госпожа Мэн, которая внезапно оборвала связь с братом.

Всё это было очень и очень странно.

Странный шум за дверью нарушил покой Цун Веньяна. Его слуги были тихими (не считая Гао Чжаня, но обычно он был источником нескончаемого бубнежа, а не грохота), поэтому мужчина напрягся. Он встал из-за стола и выглянул в коридор; его встретило напряжённое лицо Ло, переминавшейся с ноги на ногу.

— Первый супруг, там, на улице... — замялась она. — Вас требуют! И ваши охранники были арестованы императорской стражей.

«Вас требуют!» Цун Веньян бы с радостью над этим рассмеялся. Придумать формулировку хуже не смог бы никто. Подумать только, требуют!

Как будто у него был выбор, когда сильная мужская рука оттолкнула Ло от двери. Девушка ударилась об стену и пискнула от боли. Цун Веньян вздрогнул; значит, и с мальчиками обошлись точно так же?

Кто же знал, что за ним придёт стража средь бела дня? Гао Чжань и Цзи Яо точно не рассчитывали на такую работу.

И Минь Фухуа, должно быть, не рассчитывал, что к Цун Веньяну заявится кто-то, кроме пары головорезов.

Ха! Да за ним прислали целый отряд вооружённых до зубов мужчин, будто он какой-то преступник!

Так Цун Веньян и оказался в холодной подземной камере.

Он бы солгал, если бы сказал, что это был первый подобный опыт. Ночь, проведённая в точно таком же месте в тонких нижних одеждах, не могла забыться, но тогда Цун Веньян знал, что рано или поздно его заберут; теперь же он понятия не имел, чего ждать.

Цун Веньян осмотрел камеру. Три каменных стены, решётка, клочок гнилого сена. На этот раз даже без окна. Не очень-то тёплый приём!

Повезло, что сегодня он был в сапогах.

Охранник попался неразговорчивый. Он отвернулся от Цун Веньяна и проигнорировал все расспросы; казалось, к Цун Веньяну он чувствовал лишь отвращение и не желал обращать на него внимание.

Каков гордец.

Цун Веньян подумал о судьбе Гао Чжаня и Цзи Яо и подавил растущее беспокойство. Он всё равно не смог бы им помочь — себя бы для начала спасти. Не то чтобы их судьба действительно его не волновала, но, очевидно, им остаётся надеяться только на Минь Фухуа.

Если он ещё на свободе, конечно.

Что вообще происходит? Кто-то прознал про выходку на празднике? Что-то другое? Как много вопросов и ни одного ответа.

Цун Веньян провёл в темнице около трёх часов. Впрочем, он не знал точное время — ему оставалось лишь опираться на собственные ощущения. Наконец произошла смена охраны, но говорить с ним снова не пожелали: новый стражник лишь обозвал его детоубийцей.

Теперь Цун Веньян знал, что его кто-то оклеветал. Не самая неожиданная новость.

Эй, если бы он убил хоть одного ребёнка, то вряд ли бы об этом забыл, ясно?!

Поток мыслей был прерван чьими-то шагами. Цун Веньян поднял голову, вглядываясь в темноту; пара факелов не были отличным освещением, а похвастаться замечательным зрением Веньян не мог.

И, конечно же, стоило подумать, что день просто не может стать ещё хуже, как это произошло.

— Муж, — процедил Цун Веньян, не позволяя посетителю заговорить первым. — Чем этот супруг обязан вашему визиту?

Лю Сяолун скривился в отвратительной гримасе и махнул стражнику рукой; тот неуверенно отошёл в другой конец коридора, но продолжил наблюдать издалека. Похоже, остаться наедине с заключённым не мог даже четвёртый принц.

— Какая смелость! — фыркнул Лю Сяолун. — Как будто ты уверен, что тебе всё сойдёт с рук. Что ты наделал?! Взять и убить ребёнка наследного принца — ты не имеешь никакого страха? Ты знаешь, что теперь с моей репутацией?!

Цун Веньян пожал плечами.

— Что может случиться с тем, чего нет? Ругаешься, как будто это действительно должно меня беспокоить. Я никого не убивал — может, я не лучший стратег, но мой мозг размером не с грецкий орех. Как твой например. Кому, как не тебе, знать, что всё это время я провёл под присмотром врача? Какие уж там убийства.

Лю Сяолун побагровел от злости.

— Ты лишился рассудка! Мелкая крыса, сидишь в грязной камере и пытаешься огрызаться! Всем плевать на твои оправдания — императрица обвинила тебя, и стража нашла труп младенца под половыми досками в твоём доме. Что, это не доказательство? — прорычал мужчина. — Лучше бы ты сидел тихонько и не высовывался — тогда и прожил бы подольше.

— Твоя попытка держать меня взаперти провалилась, — отозвался Цун Веньян. — Я не вещь, чтобы просто спрятать меня подальше и забыть. И тебе стоит вспомнить, кто из нас на самом деле живёт в крысятнике — могу поспорить, императрица сама всё это подстроила. Ты ведь в состоянии это понять? Что за показная ярость? Бросаешь все силы, чтобы показать, что ты не при делах?

Цун Веньян, конечно, и не думал, что Лю Сяолун был настолько туп. В конце концов, этот человек смог устранить трёх старших братьев и собственного отца — уж кто, как не он, должен был мигом во всём разобраться? Впрочём, злоба была настоящей — он был в ярости от того, что его «собственность» вызвала неприятности.

Он бы давно уехал из столицы, чтобы продолжать терроризировать ту маленькую приморскую страну, но был вынужден задержаться из-за убийства племянника. Император был в ярости; темницы были заполнены множеством подозреваемых, о чём Цун Веньяну никто даже не заикнулся.

Но он был тем, кого скорее всего казнят. В конце концов, в отличие от нескольких подозрительных слуг и чиновников, о его вине кричал чёртов труп под половицами.

Цун Веньян задумчиво прикусил губу. Как умно! Он ещё ничего не сделал, а императрица не пожалела внука и решила от него избавиться!

Лю Сяолун развернулся на пятках, напоследок плюнув в сторону Веньяна. Он стремительно удалился, гневно сжимая челюсти; на секунду Цун Веньян почувствовал удовлетворение от того, в каком дурном настроении пребывал его муж.

Стражник вернулся на своё место, бросив на заключённого настороженный взгляд. Говорить с ним он всё ещё не собирался.

Время шло медленно. Цун Веньян даже не знал, ночь или день были на улице; отсутствие хоть одного маленького окошка угнетало. По крайней мере, свет от настенных факелов за решёткой позволял ему видеть.

Веньян поковырял землю носком сапога. Он пытался медитировать, как учил Минь Фухуа, но надолго его не хватило. Цун Веньян всегда считал себя усидчивым человеком, он отчего-то с медитациями у него не клеилось. Каждый раз он ловил себя на мысли, что просто не способен полностью расслабиться.

Следующим развлечением была игра в гляделки с невероятно смелой и жирной крысой. Та встала на задние лапы, повела носом и уставилась на напрягшегося Цун Веньяна, не мигая.

Стоит признать, это не очень приятно. Стоило крысе потерять интерес и убежать, Веньян с облегчением выдохнул.

Стража снова сменилась. Теперь это был мальчик. В тусклом свете Цун Веньян мог различить черты его лица — тот был не старше Гао Чжаня и Цзи Яо. Веньян действительно задавался вопросом, так ли в Инь мало людей, что в таких важных местах работают вчерашние подростки.

Сторожить темницу убийцы члена императорской семьи? Ему хоть семнадцать-то есть, этому мальчонке?

Вскоре явился ещё один посетитель. Это была служанка — не Ло и не Фо, обычная левушка с простым веснушчатым лицом и острым носом. В её тонких руках был поднос со скудной едой — одна лепёшка да чашка воды.

Спасибо, хоть вообще решили накормить. По крайней мере, голодом его морить не собираются.

Служанка просунула поднос между прутьями — в единственном просвете на полу как раз было достаточно места. Затем она отошла от камеры и опустила голову, глядя в пол.

Фыркнув, Цун Веньян поднял лепёшку. Пахла она не так уж и плохо, но была холодной и чёрствой; юноша отломил кусок и сердито сунул его в рот. На вкус было терпимо.

Послышался странный хруст. Опустив взгляд, Цун Веньян пригляделся. Крохотная бумажная трубочка торчала из хлеба.

Он в тюрьме всего день, а уже получает тайные послания. Как интересно!

Цун Веньян сунул записку в рукав, резво доел лепёшку и опрокинул в себя всю застоявшуюся воду. Он вытолкнул поднос наружу; служанка поняла молчаливый сигнал и скрылась так быстро, как только могла.

Цун Веньян остался наедине с охранником, который даже голову в его сторону не поворачивал. Это было идеальной возможностью прочитать короткое послание — на крохотном клочке бумаги он обнаружил всего три слова.

Прости. Жди. Съешь.

Вот это многословность! Куда деваться от такого обилия подробностей?

Вглядевшись, Цун Веньян узнал в маленьких символах почерк Мэн Бохая. Уж от него стоило ожидать чего-то подобного; Цун Веньян покачал головой и съел записку. В конце концов, этого от него и хотели — нет лучшего способа спрятать такую маленькую вещицу.

Теперь было ясно, из-за кого Цун Веньян оказался за решёткой. Он думал, что убийство сына Лю Чунхэна — дело рук императрицы, но, очевидно, она лишь воспользовалась ситуацией. Мэн Бохай что-то сделал с племянником; возможно, похитил его, используя информацию Гао Чжаня и Цзи Яо.

Да уж, неплохо он сэкономил на наёмниках — зная, где что в этом глупом дворце с идиотской охраной, дел-то: зайти, забрать, выйти.

Жди.

Стоило трактовать это как приказ не делать глупостей и смиренно ждать спасения, как какая-то девица в беде. Не то чтобы Цун Веньян действительно мог что-то сделать: выбраться из темницы в одиночку он бы точно не смог, и он не хотел бы знать, что бы значил его побег для Гао Чжаня и Цзи Яо.

Не хотелось бы, чтобы их прибили на месте.

Цун Веньян вздохнул, обхватывая голову руками. Почему-то он никак не мог найти выход из этой ситуации. Неужели остаётся просто ждать? Кого, Мэн Бохая? Что это значило: его вытащат? Снимут обвинения?

Глаза Цун Веньяна закрылись сами собой. Ему просто нужно хоть немного отдохнуть.

Просыпаться от того, что кто-то встряхивает его за плечи, было странно. Цун Веньян открыл глаза и подавил зевок, уставившись на того, кто нарушил его сон.

Минь Фухуа собственной персоной.

Одетый в простые чёрные одежды, он склонился над Цун Веньяном в этой крохотной подземной камере, словно какой-то опытный преступник. Решётчатая дверь виднелась за его спиной; она была открыта нараспашку. Там же можно было разглядеть тело стражника, лежащее на земляном полу; Цун Веньян не видел крови, но даже если бы она была, вряд ли он смог бы разглядеть её.

Он посмотрел в глаза Минь Фухуа и почему-то подумал: «Да уж, я действительно популярен сегодня!»

Окончание главы