Маска 31. Заговор

- Тебе не стоит во все это ввязываться, Флоскулус, - качнул головой Озэр-Крацио, заметив, что Ликасто воодушевился его идеей, - ты еще слаб, к тому же… не забывай, тебя ищут.

- Он все время об этом забывает, - наябедничал Ян да Сильва и увернулся от возмущенного шлепка, - сегодня он показал свое лицо сразу двум женщинам!

- Нельзя так рисковать, - нахмурился Озэр, - Господин прав.

- Какой я тебе господин? – Ян да Сильва подпрыгнул от неожиданности и чуть со скамьи не свалился, услышав это слово из уст того, кого уже счел наследником престола.

Озэр снова покачал головой.

- Ты меня купил, я принадлежу тебе. Я благодарен тебе за то, что ты потратил на меня деньги, а значит, я твой должник. К тому же, пока нам безопаснее оставить все, как есть, верно?

Как у Озэра-Крацио это получалось, Ян не понимал, но даже в короткой рваной тунике раба этот кудрявый мужчина вызывал желание ему подчиняться беспрекословно: каждое его движение было убедительно, спокойно и полно императорского достоинства. Неужели люди, которым он служил, не видели в нем врожденный аристократизм? Неужели не слышали правильные формулировки речей, достойные Сената, перед которым и тренировался выступать этот человек? Неужели не поняли, насколько этот раб умнее и благороднее остальных? Даже покрытый загаром, свойственным людям, проводящим весь день на открытом солнце, даже с кое-как подстриженными, падающими на глаза и уши кудрявыми волосами, даже с кривым белым шрамом поперек изящного лица с горделивым профилем этот мужчина все равно вызывал невольный трепет и казался сошедшим с аверса золотой монеты. В нем чувствовалась сила и стать, и одним богам известно, как же он ухитрился так долго прятаться под маской ничтожного раба.

- Ты хочешь остаться рабом? Я планировал запросить для тебя у магистрата виндикту*…

_________

*виндикта – в официальной процедуре отпущения на свободу палка, которой символически касались вольноотпущенника.

_______

- Я очень ценю твое желание и благодарен тебе, - склонил голову все так же сидящий на полу Озэр-Крацио, отчего его поза и вовсе стала полностью соответствующей его нынешнему положению, - но ты только сегодня купил меня. Не привлечет ли лишнего внимания такое поспешное решение? Нет, в этом пока нет необходимости.

Спокойный голос Озэра-Крацио успокаивающе журчал, как ручей, и Ян да Сильва поймал себя на том, что невольно кивает. Мужчина сбросил с себя гипноз и с силой потер лоб, немного смутившись.

- Но пока ты раб, ты не можешь надолго отправиться в столицу без хозяина, - напомнил он Озэру.

- Не могу. Но в столицу мне пока рано. Сначала я должен подумать, с чего начать восстанавливать свое имя и титул.

Он так и сказал – «с чего начать». Не сомневался, сможет ли он это сделать и возможно ли такое вообще, нет: он задумался только о том, каким будет его первый шаг. И Ян да Сильва, разумеется, не упустит свой шанс помочь такому человеку.

Мужчина покашлял.

- Насколько я знаю, по закону сначала нужно найти все документы, согласно которым тебя признали умершим, и оспорить их, явившись в суд. В суде ты должен доказать, что ты – это ты, пригласив к опознанию свидетелей. Чем достойнее будет свидетель, тем больше веры его слову; чем больше свидетелей – тем быстрее решение о признании. Есть ли документы, согласно которым ты мертв?

- Я не знаю, - медленно качнул головой Озэр-Крацио.

- Зато я знаю, - встрепенулся Ликасто, - когда отец передавал мне перстень наследника, он при Сенате отказался объявлять старшего сына мертвым, пока не будет найдено его тело; само собой, твое тело так и не нашли, а потом отец умер; выходит, официально ты до сих пор жив, и нам остается только доказать, что ты – Крацио.

- А для этого нужно пригласить в суд свидетелей, которые смогут тебя опознать, - подхватил Ян, - поскольку ты – наследник, для тебя таким судом окажется только сенат. Помимо твоего брата и дяди, кто еще может узнать тебя и подтвердить это перед сенатом? Кто не испугается гнева Форто?

Озэр-Крацио задумался. Его поза казалась спокойной и непринужденной. Он сидел на каменном полу так привычно и безропотно, что Ликасто и Яну стало даже немного не по себе; если бы их ноги не касались пола, они подумали бы, что вместо каменных плит у них – комфортные шелковые подушки…

- Пожалуй, это мог бы быть мой наставник по риторике…

- Нет, - перебил его Ликасто, - он умер еще пять лет назад.

- Тогда… цензор Абл Авалий?

- Он тоже умер, - мотнул головой Ян да Сильва. Кому, как ни ему, было знать, что старый цензор отправился к праотцам…

- Я почти каждый день выступал перед Сенатом в последний год своей жизни в столице. Наверняка остались те, кто меня еще помнит.

- Но захотят ли они подтвердить это, понимая, что роют для Форто яму? – Ликасто подпер кулачком подбородок и уставился своими огромными темными глазами куда-то поверх головы Яна да Сильвы. Сейчас этот юноша больше не напоминал Яну вспыльчивого и легкомысленного мальчишку: перед ним снова сидел юный наследник, хорошо разбирающийся в тонкостях интриг и заговоров.

Ян да Сильва поежился. Несмотря на то, что они трое и в самом деле сейчас могли бы называться заговорщиками, думать об этом почему-то было неприятно.

- Не думаю, что все так уж любят дядю, - спокойно возразил брату Озэр-Крацио.

- Нет, конечно, не любят. Но сейчас он – единственный, кто способен занять трон законно. Относительно законно, точнее, - исправился юноша.

- А бывают ли дни, когда Форто не приходит на собрания Сената? Без его присутствия провернуть опознание было бы намного проще… – Ян да Сильва вопросительно приподнял одну бровь, обращаясь только к Ликасто: только младший наследник мог знать привычки своего дяди в последние десять лет.

У Яна в голове крутилась одна маленькая идейка, но четких границ она пока не обрела; мужчина пытался нащупать ее наугад, но мысль ускользала, не даваясь ему в руки, точно юркая рыбешка.

- На все важные заседания он приходит обязательно, - Ликасто задумался и медленно покачал головой, - если Сенат заседает, дядя обязательно присутствует, чтобы контролировать принятые решения. Он панически боится заговоров и того, что он не успеет вовремя их предотвратить.

- Значит, нужно сделать это на собрании Сената по какому-то неважному и неинтересному делу, - подхватил Озэр, - что-нибудь вроде… решение городского совета о споре между двумя патрициями. Перенос границы владений, например. Таких запросов поступает десяток в неделю…

Ян да Сильва слушал собеседников вполуха, продолжая мучительно ловить свою выскальзывающую из рук рыбешку. Если бы Форто не пришел на заседание, сенаторы не чувствовали бы его давление. Это понятно и логично. Значит, в определенный день нужно убедить Форто, что дело в Сенате, во-первых, неважное, а во-вторых… можно создать для него, например, расстройство желудка. Даже самый отчаянный параноик не побежит слушать спор о границах двух вилл, если в этот момент озабочен только наличием рядом ночной вазы. Расстройство желудка обеспечить Форто Ян сможет и сам, а вот кто подойдет на роль сладкоречивого усыпителя бдительности? Очевидно, только Корций Титус. Как заставить Титуса исполнить эту роль? И поверит ли ему Форто, который вовсе не так глуп, как иногда кажется? Нет, Корций Титус может оказаться ненадежным. Значит, Корций Титус тоже не должен ничего знать… Мысль все ускользала и ускользала, и Ян да Сильва досадливо сморщился.

- Но как мы узнаем, что подходящее дело действительно поступило? Если рассчитывать на случайность, все может затянуться на долгие месяцы, а Форто к тому времени спокойно займет трон, объявив, что преступник Ликасто достиг совершеннолетия, отрекся от власти и изгнан из столицы, – Ликасто в сомнении потер лоб. Его собеседники удрученно молчали: Ян да Сильва сражался со своей непослушной рыбешкой, а Озэр-Крацио перебирал в неверной памяти имена людей, которых когда-то знал.

- Я могу подать жалобу от своего имени, - наконец, нарушил молчание Ян да Сильва, и к нему одновременно повернулись два лица – загорелое и бледное, - мой отец был патрицием, и я… все еще могу считаться знатным горожанином. К тому же, я владею виллой в пригороде, которая весьма кстати соседствует с не слишком приятным богатеем.

Озэр с интересом подался вперед.

- Твой отец был патрицием? Он заседал в Сенате?

- Да.

- Почему же ты тогда не унаследовал его право?

- Я отказался. Не люблю лицемерие.

Озэр понимающе кивнул и улыбнулся, словно окончательно решил для себя вопрос доверия к этому человеку. Ян да Сильва выдохнул и ощутил, что все это время, оказывается, внутри него сжимался и подрагивал какой-то нервный напряженный комок. Этот внезапно, но очень кстати появившийся человек вызывал в мужчине необъяснимую тревогу пополам с едва ли не благоговейным трепетом. Впервые увидев Крацио, Ян да Сильва сразу же проникся к нему доверием и интуитивным уважением, но эта тревога… откуда она взялась? Неужели Экспиравита, всегда считавшего себя неуязвимым и непобедимым, так подкосил рассказ юного наследника, признавшегося, что заставил двух многомудрых государственных мужей и одного наемного убийцу плясать под свою дудочку? Неужели уверенность Экспиравита в своей проницательности бесследно исчезла, и теперь он сомневался даже в том, примет его брат Ликасто или нет? Смешно, но Ян да Сильва действительно до сих пор ощущал легкое волнение, словно ожидал благословения от родственника своего избранника. Ну что ж… можно считать, одобрение получено. Озэр-Крацио своей улыбкой ясно дал понять, что ответ Яна да Сильвы ему понравился.

- Но как мы заставим Сенат обратить свое внимание на частное дело? – снова засомневался Ликасто, переводя глаза с брата на Яна и не обращая внимания на внутреннее смятение своего супруга, - Разве эти благородные мужи не обленились окончательно, предпочитая проводить время в праздных спорах об устройстве государства вместо разбирательств?

- А вот в этом, пожалуй, можно рассчитывать на цензора Корция Титуса, - усмехнулся Ян да Сильва, и Ликасто вскинул брови, - ему придется нам помочь. Впрочем, истинную цель своей помощи ему знать совсем не обязательно.

- Но… разве он не побежит докладывать обо всем Форто?

- Не побежит, - Ян да Сильва погасил улыбку, - он и так уже прилично задолжал Экспиравиту. Он не осмелится торговаться.

Окончание главы