Маска 2. Толпа

Ответ его заказчики получили на рассвете: коробочка с орхидеей, тем самым цветком, который был в профитролях. Рядом с орхидеей было кратко написано: письмо с инструкциями положите завтра после церемонии открытия под шляпу слепого нищего старика справа от входа в храм.

Ян решил немножко припугнуть своих заказчиков: он точно знал, что церемония открытия нового храма назначена на завтра, и на ней будут присутствовать и Форто, и Ликасто. Он бы много дал, чтобы увидеть лицо этих хитроумных господ, решивших его обмануть! Не выйдет, господа. Не выйдет. Заплатите, как миленькие заплатите!

Теперь же Ян стоял на площади перед храмом в толпе таких же зевак и наблюдал за наследником.

Ян всегда так делал: присматривался к будущей жертве. Обычно рядом с жертвой находился и заказчик, изображавший любовь и заботу, и вся эта актерская игра Яна невероятно забавляла. Сегодня же он испытывал совсем другое чувство: злость. Эта злость была похожа и на боевой задор, и – одновременно – на обиду: вы хотели со мной поиграть? Обмануть и вышвырнуть? Посмотрим, кто кого!...

А наследник стоял, спокойно глядя на толпу перед храмом, и по его невозмутимому бледному лицу невозможно было понять, о чем он думает и какие испытывает эмоции. Темные длинные волосы привольно лежали на спине, глаза под густыми ресницами медленно и подробно изучали, казалось, каждое лицо на площади. Ему совсем скоро двадцать лет, но он так тонок, что встреть его на улице, Ян не дал бы ему больше шестнадцати. Впрочем, это и не удивительно, ведь этот юноша никогда не покидал дворца. Он не занимается ни военным делом, ни верховой ездой, и сражается только за свою собственную жизнь. Глядя на толпу перед ним, он и не догадывается, что его сражение подходит к концу, ведь тот, кому он проиграет, сейчас стоит напротив.

Ян перевел глаза с белой фигуры на соседнюю, в золотом. Форто, собственной персоной. Тот самый Первый голос, который вчера хвастался, что уничтожить Яна ему будет несложно. Приземистый, тяжелый, как каменный божок, с брезгливо выпяченной нижней губой и морщинистым лбом. Все время утирает капли пота на лице и шее, тоже шарит по площади глазами. Испуган? Взволнован? Понял ли он, почему Экспиравит выбрал именно этот день и это место? Наверняка понял, потому и занервничал: движения дерганные, незаконченные, мясистое лицо подрагивает.

«Это полезно, уважаемый господин, - язвительно подумал Ян, поудобнее перехватывая рукоятку кинжала за поясом, - полезно иногда понимать, что не один вы умеете думать и планировать».

Глаза снова вернулись к белому силуэту с тонкой, подчеркнутой поясом талией. Совсем другой типаж, даже удивительно, что они родственники! Форто словно бы оплыл на землю и врос в нее, его племянник же весь устремлен вверх: выше дяди почти на голову, тоньше – раза в три, и все в нем как будто готово к полету: брови, поднимающиеся от переносицы к вискам, посадка головы и точеный подбородок с ямочкой, развернутые плечи. А что будет, если он доживет до своего совершеннолетия? Форто обязан отдать ему власть, хотя, конечно, даже после этого все равно постарается убить. Но что бы сделал этот мальчик, окажись в его руках власть? Он не похож на своего покойного отца, погрязшего в пирах и распутстве; не похож и на тирана-дядю, который обложил простых людей непомерными налогами… хотя… кто знает, на кого он похож? Он пока никак себя не проявил. Но вскользь брошенная вчера фраза про «неудобные вопросы» и «слишком много стал соображать» Яну понравилась. Жаль, что этот мальчик все-таки проиграет.

…Ян стоял во вторых-третьих рядах, а толпа все густела и густела; к тому моменту, как часы на башне показали без десяти минут четыре, Ян понял, что немного просчитался в своем желании слиться с толпой: он и в самом деле слился с ней, только вот теперь выбраться из людского водоворота в ближайшее время вряд ли получится. Это совсем не страшно, конечно, а в какой-то степени даже на руку: как можно рассмотреть в таком столпотворении, кто именно наклонился к слепому старику-нищему?

Народу набралось столько, что задние ряды начали напирать на передние. Всю толпу, ставшую единым существом из сотен голов-рук-ног, качнуло прямо на солдат, держащих линию перед ступеньками, с такой силой, что даже Яну, физически крепкому и закаленному в передрягах человеку, сделалось жутковато от той мощи, с которой его швырнуло в непредсказуемом направлении. Он ощутил, что впервые в жизни не может справиться с ситуацией – не из-за своей слабости, а просто потому, что ситуация совершенно неуправляема сама по себе. Его понесло, как щепку, поволокло и выбросило на первые ступеньки, под ноги моментально сгруппировавшихся солдат, защищающих кольцом регента и наследника на ступеньках. Рядом с ним из толпы выпала женщина с ребенком, ребенка отшвырнуло в сторону, за заграждение из солдат, и он заревел. Мать пронзительно закричала и попыталась дотянуться до малыша, но бесстрастные солдаты, как каменные, стояли у нее на пути. Ян вскочил и тоже потянулся к ребенку, но опоздал: прямо перед ним мелькнули белые шелковые рукава, и наследник бережно поднял мальчика на руки. Ребенок моментально успокоился и замолчал.

Ликасто стоял на расстоянии полуметра от Яна, их разделял только невысокий солдат. У Экспиравита даже мелькнула мысль, что, захоти он, можно было бы сделать свою работу прямо сейчас, с помощью всего лишь маленького кинжала, висящего на поясе. Для его заказчиков это было бы весьма кстати: внезапное нападение заговорщика, никаких подозрений, несчастный случай в толпе. Правда, и денег за работу тоже никаких. Но играть на руку Форто Экспиравиту не хотелось совсем по другой причине… слишком уж удобно это получалось для заказчиков: Яна сразу бы схватили, и никаких денег, никакой игры, никакого интереса… нет. С кинжалом нужно повременить. Кроме того, наследник поступил очень благородно, сбежав со своей верхней ступеньки и не побоявшись приблизиться к толпе из-за плачущего ребенка. Красивый жест. Очень естественный, человеческий, без раздумий, а потому – да, красивый.

Ян был едва ли не на полголовы выше солдата, стоящего перед ним, поэтому совсем близко рассмотрел объект своей будущей охоты, застыв на месте и забыв про свое вечное правило – не выделяться. Сейчас он выделялся просто потому, что стоял практически лицом к лицу с Ликасто.

- Это Ваш ребенок? – мягким голосом спросил наследник у Яна, глядя прямо ему в глаза.

- Нет, - честно ответил мужчина, - я просто хотел помочь несчастной матери.

- Это мой, мой! – прорывалась сквозь людей женщина, которую отпихивали чьи-то руки и плечи, - Мой мальчик, мой Антониос!

- Вы можете передать ей ребенка? – Ликасто обращался только к Яну, словно бы вокруг не было больше никого.

- Конечно.

Ликасто повел подбородком в сторону солдата, и тот как под гипнозом отступил в сторону, пропуская наследника.

«Надо же, он не боится выходить в толпу, - запоздало сообразил Ян, принимая малыша из рук в руки, оборачиваясь и ища глазами оттесненную за спины мать, - то ли он совсем не дорожит своей жизнью, то ли…»

Додумать он не успел, мать выхватила у него свое дитя, а толпа, к которой Ян теперь стоял лицом, снова хлынула вперед. Экспиравит краем глаза уловил совсем близко вытаращенные глаза и разинутые рты: никогда еще зеваки не видели императорских особ так близко. Ян покачнулся от их напора, инстинктивно раскинул руки, словно закрывая стоящего позади, сделал шаг назад и бросил через плечо:

- Зайдите, пожалуйста, за ограждение из солдат, Наследник. Там безопаснее.

- Благодарю, - ответил все тот же мягкий спокойный голос, и Ян ощутил, как за его спиной снова сомкнулся строй.

Только повернувшись и увидев, как белая воздушная фигура поднимается по ступенькам обратно, Экспиравит осознал, что произошло: он, наемный убийца, упустил случай выполнить заказ вот так, легко, чужими руками, всего лишь отдав жертву на растерзание толпе. Почему он решил закрыть его собой? Только из-за того, что наследник, в отличие от остальных царственных особ, проявил нормальные человеческие эмоции? Или потому, что убивать его сейчас Экспиравит не был готов и не планировал?

Второе для него, конечно, было бы выгоднее, но обманывать он себя не захотел. Нет. Даже если бы он был готов и посчитал нужным исполнить заказ прямо сейчас, он бы не смог.

Проблема была в том, что Экспиравит не умел убивать людей. Объект, жертва – можно было называть заказ как угодно. Главное – не увидеть в нем человека. Не проникнуться состраданием и симпатией. Тогда выполнить свою работу уже не получится.

Маленький инцидент с ребенком сбил тот самый правильный настрой, который был у Яна со вчерашнего дня. Наследник оказался не объектом. Он оказался человеком. Совсем юным, с приятным голосом, теплыми руками и спокойными темными глазами.

Глядя, как зло раздуваются ноздри у Форто и как невозмутимо сложил ладони на поясе Ликасто, Ян подумал, что легко может угадать мысли регента. Тот был в бешенстве: какая прекрасная возможность списать все на несчастный случай! Затоптали в толпе, что может быть удобнее? И откуда взялся этот высокий зевака, спутавший все карты… Ликасто, казалось, тоже легко читал мысли своего дяди: уголок его губ приподнялся в насмешливой улыбке, хотя длинные темные ресницы были опущены, и на Форто он не смотрел.

«Какой интересный случай! – вновь подумал Ян, пытаясь сохранять равновесие и не упасть под напором толпы, - такого заказа у меня еще не было… кажется, этот мальчишка прекрасно понимает, чего добивается его дядя, и осознает, что жизнь висит на волоске, потому и не боится уже ничего и никого. Ему просто все равно, как он умрет, ведь через два месяца его быть уже не должно, и он это знает…»

Окончание главы