Маска 23. Тысяча сестерциев

Только спустя неделю Ликасто начал ощущать, что его руки и ноги все-таки ему принадлежат. Он по-прежнему падал без сил, стоило ему хотя бы немного походить на слабых, слегка подрагивающих ногах по их чердачному убежищу, но теперь эти периоды бессилья становились немного короче.

«Менандр сказал, что это продлится месяц, - с ужасом думал Ликасто, то и дело пробуя свои конечности на прочность, - целый месяц… понятно, что первая неделя – самая тяжелая, но как мне продержаться еще три?»

Они сидели на чердаке в замкнутом пространстве, и чем дальше – тем труднее им было смотреть друг на друга.

Каждый взгляд Яна да Сильвы словно обжигал. Ликасто старался не поднимать глаз, когда говорил с ним – он боялся, что его глаза тоже выдадут какую-нибудь ненужную в данный момент эмоцию.

А их, этих эмоций, было много.

Самая первая и самая главная – конечно, вина. Ликасто ощущал себя обузой, которую взвалил на Яна. Хорошо, ладно, пусть Ян сам на себя ее взвалил, но все же… Ликасто терзал себя раскаянием и обвинял за легкомысленность – ведь если бы не его оплошность с прогулкой у дороги в Целле, они бы ехали сейчас и ехали по империи, все дальше и дальше, прочь от Форто, от столицы, от всех этих сложностей… но взбрело же ему в голову погулять! Каждый раз в этом месте наследник досадливо прикусывал губу и беззвучно ругал себя крепкими словцами, услышанными за прошедшую неделю от Менандра.

Вторая эмоция не покидала Ликасто ни днем, ни ночью: смущение. Они находились на маленьком чердаке уже семь дней, и за эти семь дней Ян спустился вниз только один раз – в самый первый вечер, когда они приехали. Вся их жизнь вынужденно проходила на глазах друг у друга, и в некоторые моменты повседневности Ликасто просто физически не мог побороть стыдливость.

Были еще досада на свою немощь, жгучее желание избавить Яна от своего присутствия – и жгучее желание вцепиться в него и не отпускать. А еще было отчаяние. Не от того, что их наверняка ищут и вот-вот найдут, нет. Ликасто ежедневно, с утра и до вечера, боялся того, что, находясь с ним в одной каморке, Ян просто устанет видеть перед собой его изможденное лицо и уйдет. Встанет и уйдет, не сказав ни слова. Ликасто, конечно, его поймет – ему бы и самому надоело на себя смотреть. Но как же он этого боялся… ночью, когда они вырвались из Ценцелле, Ликасто осмелел настолько, что позволил себе сделать первый шаг навстречу, выдав свои собственные желания и чувства, и Ян ему с готовностью ответил. Но потом он никогда, ни разу не пытался первым сократить дистанцию между ними. А Ликасто больше смелости не хватало… сейчас и вовсе не хватит – после всех неприятностей, что произошли по его вине, после беспомощного состояния сломанной куклы… зачем он нужен такой Экспиравиту? Да мужчине даже находиться рядом неприятно – Ян очень старается держаться подальше, никогда не садится к нему на постель, даже когда они разговаривают… Да, Ликасто ему очевидно неприятен. Но это вполне понятно и объяснимо. Удивляться нечему. Никакого сближения больше не произойдет, то сумасшествие не повторится, нужно просто с этим смириться…

Но смириться не получалось. Получалось только отчаиваться и глотать по ночам злые слезы.

- Если вы не одеты – оденьтесь, я вхожу! – в очередной раз раздалось за дверью, и хмурый, как обычно, Менандр толкнул дверь, принеся с собой запах еды и лекарств.

Менандр всегда был хмур, даже когда шутил, и Ликасто его немного боялся. Он чувствовал, что настои и пилюли действительно помогают, но где-то внутри себя не мог полностью довериться незнакомому человеку. Всю эту неделю Менандр дважды в день приходил на чердак, мерил Ликасто пульс, прослушивал через деревянную трубочку дыхание, заставлял высовывать язык и проделывал еще целую кучу всяких докторских штук, от которых Ликасто немного терялся. Ян не обращал внимания на смущение Ликасто и встревожено теребил доктора за рукав, то и дело спрашивая: ну что? Что там? Как там?

- Мы всегда одеты, - своим мягким негромким голосом ответил Ликасто и краем глаза заметил, как Ян да Сильва недовольно поджал губы.

- Это правильно, - кивнул Менандр как ни в чем не бывало, - Вы еще недостаточно окрепли для утех в обнаженном виде. Потерпите еще недельку.

Ликасто вспыхнул, но ничего не сказал, а Ян да Сильва поджал губы еще крепче. Как же неприятны эти намеки Яну, догадался вдруг Ликасто. Как же противно ему ощущать, что только из-за сиюминутной доброты и желания меня спасти все вокруг думают про него невесть что… нет, нужно будет покончить с этим. Как только мы уйдем отсюда, я… я сбегу от него. Оставлю в покое. Он умеет уходить от преследований и становиться невидимым, когда один, а я тяну его вниз, как камень на шее. Я не хочу быть камнем. Да и он наверняка уже пожалел, что взвалил на себя такой булыжник. Я сбегу – и будь, что будет. Попадусь – так мне и надо. Смогу сбежать – что ж, значит, боги мне помогают.

- Кстати… - Менандр сосредоточенно размешал в чаше отвар и протянул Ликасто, - с сегодняшнего дня Вы, наследник, больше не наследник.

Ликасто поперхнулся отваром и закашлялся.

- Сенат постановил считать Вас преступником, покушавшимся на особу императорской крови. Если Вы не предстанете перед судом через два дня, Вы… Вас…

- Вся столица будет хотеть меня убить? – спокойно закончил Ликасто, отдавая обратно пустую чашу. Менандр кивнул.

- Но как… как такое может быть, - у Яна даже голос сел от ярости, - Ликасто – законный наследник престола, как его могут объявить мишенью для всеобщей охоты?

- Форто лично внес предложение в Сенат…

- …а Сенат, разумеется, не осмелился проголосовать против, - снова подхватил наследник, - ничего удивительного. В наше время Сенат перестал быть самостоятельным органом управления. Сейчас это просто актеры, пляшущие под дудку того, кто на троне. Много пафоса, но мало толку… что ж, Менандр, я не обижусь, если Вы захотите выдать меня квесторам и получить за это награду. Какую цену объявил за мою голову дядя?

- Тысячу сестерциев, - Менандр усмехнулся, - но мне не нужна тысяча сестерциев, наследник. Не то, чтоб я был так уж богат… просто… не люблю, когда деньги пахнут предательством.

- Всего тысячу, - приподнял брови Ликасто, - надо же. Дядя не слишком высоко оценил наследника престола. Спасибо, Менандр. Боюсь, у меня не так много денег сейчас, чтобы возместить Вам потерю тысячи сестерциев, но… я обязательно Вам их верну.

- Не стоит, - Менандр отмахнулся и встал, - просто будьте осторожны. Тысяча сестерциев – не такая уж маленькая сумма, даже для состоятельных людей. Никто не упустит возможности подзаработать. Ах, да… Экспиравита никто не ищет. Точнее, конечно, не ищут Яна да Сильву, ведь Экспиравит давно казнен. Никто не знает, что за мужчина был с наследником. Описать его никто не смог.

Ян да Сильва и Ликасто изумленно переглянулись.

- Не ищут? – переспросил Ян, и Ликасто показалось, что он обрадовано выдохнул, - и… и примет моих нет?

- Нет, - мотнул головой Менандр.

- Значит, я могу передвигаться по городу без опасений быть узнанным? – еще раз уточнил Ян, и у Ликасто сжалось сердце. Ну конечно… он хочет уйти. Подальше от него, Ликасто. А может, прямо сейчас растворится в темноте, чтобы больше никогда не встречаться с человеком, который принес ему только проблемы…

- Да. Но все же будь осторожен. Ты хочешь выйти?

- Мне нужно сделать кое-что… и я принесу тебе деньги, Менандр.

- Это необязательно.

Менандр аккуратно собрал все свои порошки и травы и вышел, прикрыв за собой тяжелую дверь.

- Может быть, дождешься темноты? – нерешительно сказал Ликасто, исподтишка наблюдая, как Ян застыл у чердачного окошка.

- А?... Это неважно, если меня никто не ищет. Выходит, Титус никому не сказал, что видел мое лицо…

- А как бы он мог это сказать? Признаться, что пытался помогать мне? Нет, Титус не дурак, чтобы так рисковать своим положением. Конечно, он никому не сказал. Ты… ты можешь быть спокоен, ты в безопасности.

- А ты - наоборот. Теперь ты дичь для всех охотников этого города, - криво усмехнулся Ян, - да еще и хорошо оплачиваемая…

Ликасто молчал, отвернувшись к стене. Наконец, Ян вздохнул и шагнул к двери.

- Ян, - окликнул его Ликасто и прикусил губу, - можно попросить тебя…

- Я ненадол…

- Нет, - решительно перебил его юноша, - до того, как ты уйдешь… Принеси мне, пожалуйста, воды. Я хочу… вымыть волосы.

Не говоря ни слова, Ян кивнул и вышел.

Ликасто каждый раз вздрагивал, когда мужчина неслышно возникал рядом – как можно так беззвучно ходить, удивлялся Ликасто. Он ведь так высок, у него широкие плечи – не может же он быть совсем невесомым? Но факт оставался фактом: каждый раз Ликасто не слышал, когда входил Ян. Даже сейчас, неся огромную деревянную бадью для купания, Экспиравит словно по воздуху плыл – ни скрипа деревянного пола, ни шороха шагов… Следом за бадьей появились несколько ведер и кувшин.

Ликасто осторожно спустился с кровати, неуверенно качнулся – и тут же был подхвачен крепкими руками.

- Осторожнее, - едва слышно прошептал Ян в ухо, и у Ликасто мурашки пробежали от его теплого дыхания, - может быть, ты хочешь, чтобы я помог?...

- Нет, - поспешно замотал головой юноша, - я справлюсь сам.

- Хорошо.

Ян отступил от Ликасто и словно бы растаял в полумраке чердака. Ликасто постоял еще немного, переждал легкое головокружение – и двинулся к вожделенной бадье. Он так мечтал погрузиться в прохладную воду!... На чердаке было жарко, особенно днем; они с Яном, конечно, обтирали водой руки, шеи и лица, да и двигались мало, но все равно казалось, что тело покрыто липкой солоноватой пленкой. Сбросив с себя женскую тунику, Ликасто нетерпеливо уселся в бадью и вылил на себя первый кувшин воды. Прохладные струйки сразу остудили разгоряченное лицо и шею, и юноша с наслаждением прикрыл глаза. Какая разница, что будет завтра, отрешенно подумал он. Если Ян вернется – все будет хорошо. А если нет… тогда и разницы никакой не будет.

***

Ликасто давно закончил свое омовение, и вода в бадье давно остыла, и даже капли на полу уже успели высохнуть, а Яна все не было. Юноша лежал на кровати, уставясь в потолок. Ему было как-то спокойно – и немножко горько, как будто он уже знал, что ждать бессмысленно, но все равно ждал.

«Какой же я глупый, - растерянно улыбался Ликасто сам себе, - я знал, что так будет! Зачем же я тогда сейчас прислушиваюсь к скрипам старого дома?»

Но он все равно лежал и ждал, боясь закрыть глаза и уснуть. Когда на лестнице затопали, наследник вскинулся и сел на кровати, вцепившись в одеяло. Это был не Ян и не Менандр - шаги доктора Ликасто знал уже наизусть, а шагов Яна просто никогда не слышал. Сейчас топали незнакомые люди – не один, скорее, двое или даже трое.

Шаги все ближе… ближе… и вот они уже на чердаке, что-то позвякивает – так бренчит оружие у стражников, короткий меч – и слышатся голоса.

«Только не паникуй, - уговаривал себя Ликасто, сползая с кровати и сжимаясь в комочек за высокой спинкой, - Ян говорил, что даже днем дверь в нашу каморку рассмотреть невозможно…»

- Это здесь, господин квестор, - раздался совсем рядом с дверью спокойный и уверенный голос Яна, - я покажу. Проходите вперед.

Дверь с легким скрипом приоткрылась, и Ликасто зажмурился, как ребенок.

Окончание главы