Кровь и чернила Глава 61– Гниение души

(Повествование от лица Стёпы)

На улице идёт ночь. Природа педантично следует распорядку дня своему.

Мне снятся сны.

...

Утро начинается для меня далеко за полдень. Кушетка опять противно скрипит, хотя я её починил, причём так хорошо, чтобы было комфортно лежать вдвоём. Киры нет.

Думаю, она просто куда-то ушла. Так что беспокоиться не стоит.

Я просыпаюсь в засаленой кофте. Удивительно. Я же стираю свою одежду и привожу её в порядок! Я захожу в компьютер, толком даже не умывшись и не расчесавшись. Я оборачиваюсь...

И вижу вокруг себя то самое свинство, которое, казалось, я уже поборол. Все мои изменения, видимо, слопала марсианская корова. И тут я случайно оборачиваюсь к зеркалу с такой мыслью, будто я забыл что-то очень важное.

Мне противно на это смотреть.

Мне противно видеть в зеркале себя тем человеком, каким я был ровно неделю назад.

Этим обрюзглым, жутким существом с потухшими глазами.

Эти чудовищные, потухшие глаза...

Такие бывают только у человека, с которым случилось очень, очень большое горе, которое нельзя до конца забыть и даже в водке утопить не выйдет совершенно.

Я боюсь сам себя!

МНЕ СТРАШНО!

ГОСПОДИ!

ПОМИЛУЙ!

За что ты меня заставляешь переживать моё прошлое во всех деталях?

За что ты мне открыл глаза в тот момент, когда, казалось, настало абсолютное счастье?

Я не верил в тебя, но я теперь готов встать перед тобой на колени, молиться, поститься и по утрам вместо аниме включать "Радио Радонеж", лишь бы больше не видеть такого!

Я в ужасе просыпаюсь и вижу Киру, которая сладко спит. Я чувствую нежный лоск её чёрных волос. Её прекрасный закрытый глаз и скрытый длинной чёлкой крестик заместо второго. Я слышу её спокойное дыхание. И мне становится легче. Всё легче и легче...

Как хорошо, что это был всего лишь дурной сон, из которого есть выход... Вот только как я умудрился поймать такое жуткое видение? Это не было, например, землетрясение или нашествие зомби... Единственным чудовищем, которое предстало перед глазами, был лично я. Я и только я.

Тут же в моей голове рефреном пронеслась фраза "Быдло дохнет...", "быдло дохнет". Из каких глубин моего больного воображения я её достал? Может, из тех же, что породили мою мультяшную возлюбленную?

Нет. Я не быдло. И уж тем более не тот титан одиночества, как я называл себя.

Быдла нет. Есть лишь люди. И я теперь больше не быдло, ведь та быдлячья часть во мне стала, кажется, менее наглой.

Человек, в отличие от названной "быдлом" субстанции, может умереть, преставиться, дать дуба, сыграть в ящик, уйти из жизни, или хотя бы подавиться мацой. Но не сдохнуть.

Сна больше нет ни в одном глазу. Тяжёлые, словно слоновые туши, перекатываются мысли в моей черепной коробке. И одна противнее другой.

...

Ради чего я вообще существовал?

Я нарочно обманывал себя тем, что, мол "хикикомори" быть модно, что на игнорирование и косые взгляды общества надо отвечать тем же. Я считал, что я не должен бороться, потому что зачем?

Это было дешёвое утешение. С того момента, как я завалил экзамены и не смог пойти в медицинский вуз, я сам себя подкармливал бесконечной игрой?

Я сам превратился в труп.

Почему у меня не хватило тогда сил, чтобы оставить смерть моего отца в прошлом и идти дальше? Ведь то, что не развивается, то сохнет и гибнет...

Я убил себя изнутри в надежде на то, что теперь ничто, ничто не сможет ранить меня прямо в душу.

И кажется, она опять ожила, невзирая на то, что я хоть и не физически, но морально успел наложить на себя руки.

У меня есть только одно, что удерживает меня от желания гнить остаток моей жалкой жизни.

Кира.

Я тебя люблю. Люблю сильнее всего на свете. Ради тебя я готов умереть.

Ты спасла меня от самого себя, от моей всеоблемлющей тоски и презрения к тому, кем я был раньше.

Но ты открыла мне глаза. И что я вижу? Что я вижу на самом деле? Я вижу, каким я был ущербным раньше. Я не должен об этом думать. Я должен находить в жизни хорошее и не вспоминать плохого. Но, вспоминая ту бездну, из которой я вылез, я вижу, как она вновь вглядывается в меня. Мне противно осознавать тот факт, что я потратил столько лет, безвылазно сидя дома. У многих моих ровесников уже есть интересная работа, дети, цель в жизни, к которой они стремятся.

А что было у меня?

Ничего.

Не потому что им везло, не потому что у них были связи, а потому что они двигались.

Они двигались вперёд.

У них были неудачи, но они всё равно находили в себе силы идти вперёд, несмотря ни на что.

И я думаю... неужели я могу оказаться лучше, если я просто возьму себя в руки и приложу усилие?

Стойте...

Моя возлюбленная дала мне силы и волю к жизни, но при этом... я её создал.

Значит, я, такой жалкий микроб, сам себе дал силы и волю к жизни, не заметив этого?

Погодите.

Я скрабблер.

Я умею в какой-то степени оживлять свои мысли без огромного числа телодвижений.

Я могу использовать эту способность как и где угодно.

Я создал, как Пигмалион из древнегреческой легенды, девушку своей мечты.

Это было чудо.

Многие ради того, чтобы познать истинное торжество любви к женщине, готовы идти на край света.

Мне же было достаточно просто выйти из дома.

Но если бы я не сжёг тома манги, часть своей старой, никчемной жизни, я бы не смог создать её.

Я сам создал свой смысл жизни. Теперь у меня есть та путеводная звезда, которой я буду следовать - Кира.

Я смог сделать усилие над собой, совершить шаг.

Я могу быть лучше.

И всё равно мне немного страшно и даже глупо осознавать, почему я не пришёл к этому раньше.

Но всё равно я могу быть лучше, стал лучше и хочу стать лучше если не для себя, то хотя бы для любви всей моей жизни.

Самый жестокий враг находится в зеркале.

И я его победил, сам этого не поняв.

Спасибо, Кира...

Я тебя люблю...

Странно, как я её полюбил?

Как я вообще смог полюбить женщину?

Я сумел для неё стать мужчиной её мечты, я оказался для неё в какой-то мере каменной стеной...

Мне казалось, что ухаживание за девушками - это какое-то мимолётное и циничное увлечение, ставящее своей целью удовлетворение лишь собственного эгоизма, а в самых вопиющих случаях - ещё и ублажение кошелька, у которого есть свои интересы.

...

(Повествование от лица автора)

Стёпа ещё раз посмотрел на прекрасное личико Киры, освещаемое нежной гладью луны. Ему становилось спокойнее. Он, окончательно собравшись со своими запутанными в плотный клубок мыслями, снова лёг спать. К счастью, вообще никаких снов не поступало в его больное, отравленное долгими годами добровольного заточения вещество головного мозга.

Окончание главы