Глава 1. Прохлада свежего дождя

Только что прошёл дождь, и мощёная дорога была мокрой. Торговец людьми заставил детей сесть на корточки и прижаться друг к другу под карнизом, ожидая, пока служанки в поместье заберут их. Сяхоу Лянь был среди толпы и время от времени соскребал грязь с ног. Возле его лодыжке было что-то твёрдое. Это был кинжал, подаренный ему дядей Дуанем перед отъездом для самообороны.

Он был хорош собой, особенно его глаза, похожие на глаза его матери, которые сверкали, как звёзды в ночном небе. По дороге сюда молодые девушки пытались завязать с ним разговор, но он их полностью игнорировал.

По его мнению, он отличался от этих девушек. У них были длинные волосы, но мало знаний. Всё, что они знали, это то, что их продадут в поместье Се, где они получат еду и одежду. Те, кто был немного хитёр, хотели забраться в постель к хозяевам. Сяхоу Лянь был другим. Он был самым молодым убийцей в Гаране* Семи Листьев. Он пришёл сюда не для того, чтобы стать слугой, а чтобы убивать.

*Гаран – это сокращение от Сангхарама, букв. «сад для монахов», что позже стало означать «буддийский храм»

Он небрежно положил голову на руку, оглядываясь по сторонам. Было раннее утро, поэтому переулок был пустынным и тихим, не считая нескольких нищих, которые лежали на углу улицы и дремали.

Сяхоу Лянь подумал, что среди этих нищих должен быть кто-то из Гарана. После того как он успешно проникнет в поместье Се, кто-то снаружи бросит ему бумажный листок с именем цели. Кто-то мог даже подойти к его окну посреди ночи, чтобы сказать, где находится «крот» Гарана.

Хотя он никогда раньше не участвовал в убийствах Гарана, в рассказах его матери на ночь всегда было так: убийца Гарана приходил и уходил как тень, сливался с обстановкой и незаметно совершал убийство.

Он оставался на горе двенадцать лет, занимаясь саблей под руководством своего учителя. В свободное время он охотился на фазанов и гонялся за зайцами. Наконец ему представилась возможность спуститься с горы и принять непосредственное участие в убийстве. Дядя Дуань сказал, что если он преуспеет в этот раз, то в Гаране повесят дощечку с выгравированным на ней его именем, что сделает его настоящим убийцей. Хотя он никогда не соревновался с другими, его мать была лучшим ассасином Гарана, а он был сыном своей матери, поэтому он неизбежно должен был стать лучшим ассасином.

Пока торговец людьми подходил и считал количество детей, Сяхоу Лянь послушно опустил голову и затаил дыхание.

Все убийцы должны быть незаметны.

Две няньки и ещё несколько служанок открыли дверь и вышли наружу. Торговец нацепил улыбку и поприветствовал их.

— Они все здесь, и все они хорошие, трудолюбивые дети. Каждый из них стоит пять медных монет, это самые низкие цены в Цзиньлине*.

*старое название Нанкина

Старшая няня заставила детей выстроиться в ряд и проверила их одного за другим. Убедившись, что никто из детей не ранен, не лишён конечностей, носов или глаз, няня немного поторговалась с торговцем, после чего повела детей в поместье Се.

У Сяхоу Ляня был острый слух, и он слышал, как торговец взвешивал таэли в руке и бормотал про себя: «Какая скряга!»

Служанки и няньки были одеты в поношенную одежду, и только одежда старшей няни была в лучшем состоянии. Она носила нефритовый браслет на запястье, а на одежде женщины, шедшей сзади, даже была заплатка.

— Эй, ты, в сером халате, иди сюда.

Услышав этот неожиданный оклик, Сяхоу Лянь поднял голову и увидел, что старшая няня указывает на него.

Сяхоу Лянь подошёл, и няня подтолкнула его к женщине с заплаткой на халате, сказав:

— Этот ребёнок выглядит довольно умным, ты можешь взять его с собой, чтобы использовать. Не говори, что я плохо отношусь к третьему молодому господину.

— Няня Лю, пожалуйста, дайте мне ещё одного. Не так давно госпожа увела двух девушек, поэтому в нашем дворе остались только я и молодая служанка, а этого недостаточно. 

Лицо женщины было осунувшимся, а губы сухими и сморщенными от горечи, словно грецкий орех. 

Няня усмехнулась:

— Третий молодой господин ещё ребёнок, сколько людей нужно, чтобы прислуживать ему? Ты думаешь, что все в поместье должны идти служить твоему третьему молодому господину? Поместье Се такое большое, и люди нужны везде. Ты должна быть счастлива, что я даю тебе одного из этих детей, которых я только что купила. Как ты смеешь быть такой неблагодарной и просить больше?

— Нет, нет, пожалуйста, успокойтесь, одного достаточно.

Женщина поспешно поклонилась и извинилась, после чего взяла Сяхоу Ляня за руку и ушла.

На руке женщины было много мозолей, которые тёрлись о ладонь Сяхоу Ляня и причиняли ему боль. Однако Сяхоу Лянь уже привык к этому, ведь руки его матери были ещё более грубыми от того, что она столько лет владела саблей.

— В будущем зови меня тётя Лань. А как тебя зовут?

— Сяхоу Лянь, — робко ответил он, стараясь сохранять покорный вид.

— Какой Лянь?

— Лянь в «за бескрайними зелёными полями, отражение падает на сверкающие* волны».

*Лянь в его имени 夏侯潋 – то же, что и в 潋滟, обозначающем сверкающий свет, преломляемый рябью воды.

Тётя Лань удивлённо посмотрела на Сяхоу Ляня.

— Ты даже умеешь читать стихи?

Сяхоу Лянь был поражён. Он забыл, что все дети, которых продавали торговцы, были из бедных семей. Возможно, они даже читать не умели, не говоря уже о стихах. Он поспешно соврал:

— Я слышал, как другие люди говорили это раньше, так что это единственная строчка, которую я знаю.

Тётя Лань улыбнулась.

— Хорошо знать стихи. Наш молодой господин Цзинлань любит читать, так что если ты сможешь прочесть несколько строк, возможно, он будет доволен. Ты грамотный? Читал ли ты «Сто фамилий» или «Классику тысячи иероглифов»?

Если эротика и свитки сабель считаются книгами, то...

— Я немного читал, и могу написать своё имя.

Тётя Лань похлопала по руке Сяхоу Ляня и тепло улыбнулась.

— Это уже очень хорошо. Сама я умею читать только несколько цифр.

По дороге они проходили мимо многих слуг и служанок. Тётя Лань всегда либо останавливалась на расстоянии и приветствовала их, либо обходила их стороной. Слуги и горничные не обращали на тётю Лань никакого внимания, и Сяхоу Лянь не мог не посочувствовать ей.

— Я слышала, что хозяин завтра возвращается, так что госпожа очень рада. Нам придётся поторопиться, чтобы привести в порядок комнату хозяина сегодня.

Две девушки разговаривали, и тётя Лань поклонилась, когда они приблизились, но они просто прошли мимо неё. 

— Ты уверена, что она счастлива? Я слышала, что хозяин обидел евнуха Вэя и был уволен из дворца. Давай будем осторожны, чтобы не случилось ничего плохого.

— Зачем хозяину обижать евнуха Вэя? Всё впустую.

Их голоса затихли вдали, а Сяхоу Лянь продолжал идти с опущенной головой. К ним подошла круглолицая служанка лет тринадцати-четырнадцати и заговорила:

— Тётя! Я пришла проводить вас обратно. Эх, как получилось, что вы привели с собой маленького мальчика?

— Пойдём, Сяо Лянь*, это Лянь Сянь-цзецзе**, — пояснила тётя Лань.

*используется как более непринужденная форма обращения к Сяхоу Ляню

**старшая сестра. Это вежливая форма обращения и не означает, что они родные брат и сестра.

— Лянь Сянь-цзецзе, — послушно поприветствовал Сяхоу Лянь.

Лянь Сянь взглянула на Сяхоу Ляня и недовольно проворчала:

— Что может сделать такой маленький мальчик? Нам всё равно придётся заботиться о нём. Госпожа заходит слишком далеко. Каждый день нам нужно подметать поместье, стирать одежду и полоть сады. Неужели она думает, что мы можем быть в двух местах одновременно?

Тётя Лань остановила Лянь Сянь и покачала головой.

— Неважно, не говори так, нас троих достаточно, чтобы служить молодому господину. А, что ты делаешь снаружи? Как ты могла оставить молодого господина внутри одного?

— Всё в порядке, молодой господин ещё дремлет.

Тётя Лань беспокоилась, поэтому они втроём ускорили шаг и поспешили во двор Цюйву. Пока они спешили по всему поместью, Сяхоу Лянь заметил, что окружающий пейзаж становился всё более ветхим. Прошло несколько минут, прежде чем они оказались у боковой двери двора Цюйву. Не успели они войти, как услышали внутри суматоху и крики.

— Отдайте книгу! Отдайте!

Тётя Лань и Лянь Сянь бросились внутрь, а Сяхоу Лянь последовал за ними. В одиноком дворе царил беспорядок, подросток был придавлен к земле несколькими слугами, его лицо было покрыто грязью. Сбоку стоял толстый белолицый мальчик, его нос и уши были похожи на блестящие круглые мясные шарики. С тех пор как Сяхоу Лянь прибыл в поместье, все, кого он видел, были худыми, вероятно, потому что весь жир в поместье был поглощён этим человеком.

Молодые люди в Цзиньлине имели привычку краситься, а толстяк, похоже, очень высоко ценил свою внешность. Он также накрасился румянами и пудрой, хотя это было несколько чрезмерно. Сяхоу Лянь был в нескольких шагах от него, но запах пудры для лица переполнял его чувства, от чего у него закружилась голова.

— Что значит, вернуть её тебе? Эта книга изначально была моей, и даже если она мне больше не нужна и я выбросил её на улицу, она всё равно моя. Кто позволил такому ублюдку, как ты, взять её и читать?  

Толстяк разорвал книгу на части и злобно прошипел:

— Ты думаешь, что такой тупица, как ты, может читать? Ты что, хочешь сдать императорский экзамен? Хочешь стать чиновником? Продолжай мечтать, сукин сын, ты будешь лишь моим ничтожным слугой!

— Я убью тебя! Я убью тебя! Не оскорбляй мою мать! Не оскорбляй мою мать! 

Подросток боролся изо всех сил, его лицо покраснело, а глаза налились кровью.

Лянь Сянь и тётя Лань упали на колени, безостановочно кланяясь и плача:

— Молодой господин, пожалуйста, отпустите третьего молодого господина, пожалуйста, отпустите его!

— Уйдите с дороги! Слуги, обыщите весь двор и посмотрите, не спрятал ли он ещё какие-нибудь мои книги. Найдите их все и уничтожьте!

Слуги разгромили всё вокруг, и практически все помещения были вывернуты наизнанку. Даже туалетная бумага* в уборных была разорвана, оставив на земле груду бумажных обрывков. Книг почти не было, и даже вместе с туалетной бумагой они составляли лишь одну небольшую кучку.

*изготавливается из соломинок, тростника, сорняков и других стеблей растений.

Третий молодой господин безучастно уставился на груду истрёпанной бумаги и медленно поднял голову, его взгляд холодно уставился на толстяка.

— Однажды, когда я доберусь до вершины, я лично позабочусь о том, чтобы ты умер без...

Не успел он договорить, как слуга повалил его на землю и рассмеялся.

— Ты действительно думаешь, что сможешь добраться до вершины? Никто не сможет изменить твою судьбу – валяться в грязи!

Сяхоу Лянь присел у стены. Он почувствовал обиду, и его рука неосознанно коснулась кинжала в ботинке. Однако, подумав об этом, он остановился. Ассасины не могли выставлять себя напоказ. Он заставил себя убрать руку и сжался как перепёлка.

Толстяк присел на корточки перед третьим молодым господином и поднял с земли лист бумаги. Левой рукой он схватил лицо третьего молодого господина, а другой рукой засунул бумагу ему в рот. Третий молодой господин продолжал сопротивляться, но слуга крепко держал его и смеялся, видя, как тот неудержимо кашляет. Тётя Лань и Лянь Сянь хотели броситься к нему, но их остановили другие слуги, и они могли только смотреть красными глазами на лежащего на земле третьего молодого господина.

— Се Цзинлань*, послушай. В то время твоя шлюха мать забралась в постель моего отца, когда он был пьян, и родила тебя. Ты всего лишь ублюдок, и всё же ты заблуждаешься, что можешь учиться, чтобы стать чиновником? Сдавайся уже. Моя мать дала тебе титул молодого господина только для того, чтобы спасти твоё лицо, и если ты не будешь вести себя хорошо, я заставлю тебя и твою мать драить туалеты.

*«Лань» в «Се Цзинлань» означает «волны», а «Лянь» в «Сяхоу Лянь» означает «сверкающий», и обычно используется для описания волн или преломления солнечного света в волнах.

Толстяк посыпал ему на голову бумажные обрывки, и они падали на его лицо как снежинки. Группа громко рассмеялась, уходя прочь.

Тётя Лань и Лянь Сянь помогли Се Цзинланю подняться и вытерли с него пыль, их глаза наполнились слезами.

— Как мог первый молодой господин так издеваться над вами? Ему больше не нужны были эти книги, поэтому наш третий молодой господин забрал их из хранилища, а первый молодой господин разорвал их.

Лянь Сянь была возмущена, но когда она увидела, что Се Цзинлань поджал губы, ничего не говоря, она смягчилась и произнесла:

— Молодой господин... Почему бы вам не прекратить учиться, ах, у нас нет бумаги и чернил, а теперь даже книг нет. Лучше отдохните немного.

Се Цзинлань проигнорировал её. Тётя Лань принесла метлу, собираясь смести бумажные обрывки. Се Цзинлань встал и остановил её:

— Не подметай, собери их и положи в мою комнату. Я ещё могу их склеить.

— Но они такие растрёпанные, и несколько книг смешались вместе. Вы действительно сможете их склеить?

— Да, смогу.

— Точно, Сяо Лянь, которого я сегодня привела, грамотный, так что он сможет вам помочь. Сяо Лянь, где ты? Иди сюда и поприветствуй молодого господина.

Услышав это, Сяхоу Лянь поспешно подбежал и неуклюже поклонился Се Цзинланю, сложив руки. Только с такого близкого расстояния Сяхоу Лянь смог разглядеть внешность маленького молодого господина. Хотя его лицо было покрыто грязью, это не скрывало изысканности его бровей. Уголки его глаз, казалось, были нарисованы кистью, так как они были слегка изогнуты вверх, подчеркивая его элегантность. Однако его лицо было бледным и болезненным, как будто он не получал достаточно пищи.

Оказалось, что он был слаб; неудивительно, что он не смог дать отпор. У всех мужчин в Гаране были сильные тела и выпуклые мышцы, когда они снимали одежду. За то время, что он провёл на горе, все мужчины, которых видел Сяхоу Лянь, были хорошо обучены и закалены в тяжёлых тренировках. Он никогда не видел такого хрупкого молодого мастера, поэтому сразу же посмотрел на него немного свысока.

Се Цзинлань поднял голову и посмотрел на Сяхоу Ляня. Увидев его взъерошенные волосы и серо-чёрные пятна на лице, как к грязной обезьяны, он нахмурился.

— Что это такое? Он мне не нужен, верните его обратно.

Сяхоу Лянь: «...»