Глава сыска болен[BL] Глава 10. Холод Осенней воды

Глава 10. Холод Осенней воды

Господин Дай Шэньян, похоже, особенно любил павильон Ванцин и все его занятия проходили там. В последние несколько дней не было снега, и вокруг павильона стояло несколько жаровен с углями. Се Цзинлань был закутан, как меховой шар, несмотря на то, что его больше не беспокоил сильный холод.

Глубокой зимой пейзаж пруда Яньбо был ещё более величественным и пьянящим. Небо и вода были практически одного цвета, и всё вместе представляло собой бескрайнее белое пространство. Вдали возвышались горы, похожие на густые мазки туши. Словно в трансе, все сидели внутри пейзажной картины.

Сяхоу Лянь был здесь лишь сторонним наблюдателем, и каждый урок он разыгрывал спектакль: клал на стол книгу и прятал под ней сборник рассказов. Когда ему было интересно, он слушал о благожелательности, праведности, воспитанности, мудрости и благонадёжности(1), а когда ему было уже неинтересно, он либо спал, либо читал сборник рассказов.

(1) пять непреложных добродетелей

Когда Дай Шэньян увидел, что тот не делает успехов и не оправдывает его ожиданий, он сначала подталкивал его, но потом оставил в покое.

Се Цзинлань слушал неотрывно и сосредоточенно. Через несколько дней его книги были полны подробных комментариев, и когда Сяхоу Лянь смотрел на них, у него болела голова.

Занятия Дай Шэньяна были очень интересными. Он читал лекции только утром, а после обеда поручал Се Цзинланю читать, а сам сидел на смотровой площадке на втором этаже и ловил рыбу. Если у Се Цзинланя возникали вопросы, он мог пойти и проконсультироваться с ним. Во время консультаций Се Цзинлань стоял в стороне и смиренно спрашивал, и часто это занимало около часа. Сяхоу Лянь сидел в сторонке, его одолевала скука, и он с нетерпением ждал, когда сможет вернуться во двор и половить воробьёв для развлечения.

Когда Дай Шэньян увидел это, он покачал головой и сказал:

— Ценность обучения заключается в том, чтобы думать. Если ты думаешь, то у тебя должны появиться сомнения, а если у тебя есть сомнения, то у тебя должны быть вопросы. Сяо Лянь, неужели у тебя нет ничего, о чём бы ты хотел спросить?

— Он даже не читает книги, что он может спросить? Возможно, ему просто интересно, какой метод ловли птиц работает лучше всего, — ворчал Се Цзинлань.

Сяхоу Лянь улыбнулся.

— Всё-таки молодой господин понимает меня лучше всех.

Дай Шэньянь беспомощно вздохнул.

— Парень, тебе нужно использовать свою голову.

Сяхоу Лянь также почувствовал себя беспомощным, поэтому он сказал:

— Хорошо, господин, вы хотели, чтобы я спросил что-нибудь.

— О? Что ж, я слушаю.

Се Цзинлань искоса взглянул на него, и Сяхоу Лянь показал ему язык.

— Могу я спросить вас, был ли Конфуций самым сведущим конфуцианцем?

— Естественно, — ответил Дай Шэньян.

— Тогда должен ли был этот великий старец заучивать «Мэн-цзы» и поэзию Тан или писать сочинения в восьми столбцах?

Дай Шэньян улыбнулся.

— К моменту рождения Мэн-цзы Конфуций уже сто лет как умер, так как он мог выучить «Мэн-цзы»? Тем более не стоит говорить о поэзии Тан и сочинениях. Сяо Лянь, твой вопрос действительно немного случайный.

Сяо Лянь издал длинное «о» и сказал:

— Даже самому сведущему конфуцианцу не нужно было учить эти вещи, так почему же нужно учить их нам?

Дай Шэньян потерял дар речи.

— Не важно, не важно, я просто оставлю тебя в покое.

С этого момента Сяхоу Лянь был свободен, и ему нужно было только сдавать по несколько стихотворений каждый день, чтобы сдать экзамен. Однако эти стихи были действительно трудоёмкими. Сяхоу Лянь чесал и ломал голову, время от времени подглядывая в сочинения Се Цзинланя, а потом наугад придумывал несколько строк. Эти дни действительно были трудными, и Сяхоу Лянь практически чувствовал, что его волосы скоро поседеют.

Однако занятия Дай Шэньяна нельзя было назвать очень скучными. В перерывах между занятиями он часто рассказывал им случаи из своих странствий или истории о призраках, прочитанные им в книгах.

Дай Шэньян был худым, хилым и честным, внешне выглядя как обычный учитель. Однако его вкус был очень необычным, и девять из десяти историй, которые он рассказывал, были историями о призраках. Некоторые из них были очень странными, например, «Рука с человеческим лицом», «Призрачная рука, тянущаяся из-под кровати», «Цветы с улыбающимися лицами в горах» и так далее.

Се Цзинлань чувствовал, что Дай Шэньянь впустую тратит время на разговоры о таких вещах, и что было бы лучше, если бы он больше говорил о философии Мэн-цзы, но ему было неудобно высказываться и вмешиваться. Изначально он планировал дать Дай Шэньяну выговориться и продолжить изучение предметов самостоятельно. Однако он не ожидал, что Дай Шэньянь привлечёт его внимание и он невольно стал слушать бесчисленные жуткие и страшные истории о призраках. 

Сяхоу Лянь от природы был смелым, поэтому для него эти истории были маленькой закуской после еды, ведь он слышал вещи ещё более странные и кровавые, чем эти. Однако Се Цзинлань слушал эти истории впервые, и от них у него холодела кожа головы, а по всему телу бежали мурашки. Вопреки ожиданиям, он не мог контролировать свои уши, и хотя ему было страшно, он не мог не слушать. Ночью он ворочался и то и дело вставал, чтобы проверить, выросло ли на его руке человеческое лицо или нет.

За окном раздавался стук дождя, сопровождаемый завыванием холодного ветра, а черепица на крыше громыхала. Се Цзинлань никак не мог заснуть, поэтому он босиком вышел на улицу, чтобы найти Сяхоу Ляня, но обнаружил лишь пустую кровать и одеяло.

Куда этот мальчишка убежал посреди ночи?

Ведь его не похитил призрак, верно...

Конечно, Сяхоу Лянь не был похищен призраком. В этот момент он пробирался под карнизом и через несколько шагов влетел через окно в кабинет Се Бинфэна.

Кабинет Се Бинфэна был намного просторнее, чем у Се Цзинтао, и в нём было огромное количество книг, поражающих воображение. Сяхоу Лянь подошёл к письменному столу, открыл один за другим ящики и достал пачку писем. Эти письма были свободно положены в незапертый ящик, поэтому не выглядели конфиденциальными. Сяхоу Лянь использовал свою фотографическую память, чтобы запомнить все имена, написанные на письмах, и в то же время взглянул на их содержание.

Жизнь Се Бинфэна вне работы действительно была очень скучной. В письмах речь шла либо о гуцине(2), шахматах, каллиграфии и живописи, либо о текущих политических делах, таких как сильная засуха в Восточном Чжэцзяне, разливе Жёлтой реки, нападении татар на границу и так далее. Некоторые даже включали отдельные слова и предложения, в которых гневно порицалась фракция евнухов.

(2) щипковый семиструнный китайский музыкальный инструмент

Внезапно снаружи послышались беспорядочные шаги. Сяхоу Лянь перепугался, поспешно положил письма обратно в ящик, закрыл его и повернулся, чтобы спрятаться в шкафу.

Дверь открылась, и два человека навалились на стол, сопровождаемые учащённым дыханием и бурной страстью.

Кто бы мог быть настолько смелым, чтобы драться в кабинете Се Бинфэна?

— Ты, дьявол, скорее закрой дверь, — раздался нежный женский голос.

— Хорошо, хорошо, я сейчас закрою, — ответил мужской голос.

Сяхоу Лянь не посмел издать ни звука. Он прижался к полке, не двигаясь.

Два человека были охвачены страстью, отчего стол непрерывно трясся. Стоны женщины становились всё громче и громче, а тяжёлое дыхание мужчины вплеталось между ними.

Сяхоу Лянь не был невинным юношей, ничего не смыслящим в человеческих отношениях, и он тайком пролистал несколько порнографических книг в коллекции своей матери. Хотя он и не имел непосредственного опыта, он всё же прекрасно понимал, что происходит между мужчиной и женщиной, и его лицо мгновенно покраснело.

Он слегка приоткрыл щель в дверце шкафа и увидел два тела, тесно переплетённых друг с другом. Глаза женщины были закрыты, и её лицо, казалось, выражало одновременно боль и удовольствие. Мужчина стоял спиной к Сяхоу Ляню, и при каждом его толчке стол сотрясался.

Рука женщины ласкала спину мужчины и скользила вверх по позвоночнику. Вдруг эта, казалось бы, мягкая и податливая рука ущипнула позвоночник мужчины и с силой сжала его. Раздался резкий звук ломающихся костей, и сразу же после этого мужчина издал хрип и рухнул на пол.

Его глаза остекленели, и он явно был мёртв.

Сяхоу Лянь впервые в жизни увидел настоящего мертвеца. Оказалось, что мёртвые люди выглядят так отвратительно. От трупа всё ещё исходило тепло, и он таращился налитыми кровью глазами. Когда Сяхоу Лянь смотрел на это пепельное лицо, он почувствовал, что его рука, державшая дверцу шкафа, постепенно холодеет.

Он прикрыл рот рукой и в испуге закрыл дверцу шкафа, ожидая, когда женщина уйдёт.

— Маленький воришка, выходи, — вдруг снова раздался нежный женский голос.

Его обнаружили!

Сяхоу Лянь был взволнован, он колебался, выходить ему или нет.

Вдруг сквозь щель в двери шкафа просунулось тонкое, как крыло цикады, лезвие, которое прошло в сантиметре от лица Сяхоу Ляня. Сяхоу Лянь уставился на серебристый, как вода, клинок, и его сердце едва не выпрыгнуло из горла.

— Когда я снова нанесу удар, я пущу кровь.

Сяхоу Лянь прикрыл глаза рукой и покорно выполз из шкафа со словами:

— Цзецзе, пощади мою жизнь, я ничего не видел и ничего не знаю!

— Эх? А я-то думал, кто бы мог быть настолько смелым, чтобы пробраться в кабинет хозяина посреди ночи. Оказалось, что это Малыш Сяхоу.

Сяхоу Лянь опустил руку и увидел эффектную женщину, которая смотрела на него с чем-то похожим на улыбку. Женщина была одета в наряд горничной поместья Се, и после недавней «схватки» у неё ещё не было времени привести себя в порядок. Её одежда была наполовину спущена, обнажая круглые плечи и грудь. 

Женщина потянулась к подмышкам, и с надрывом оторвала две белые сферы. Она снова подняла руки и содрала маску, открыв своё первоначальное красивое и элегантное лицо. Она повернула шею, вытянула руки, и со звуком трескающихся костей мгновенно стала выше на несколько сантиметров.

Под ошеломлённым взглядом Сяхоу Ляня женщина превратилась в мужчину.

— Ты... Ты Цю-дагэ(3)! 

(3) старший брат. Вежливая форма обращения к человеку старшего возраста

Киннара, Цю Е(4), был один из Восьми Легионов(5) Гарана. Сяхоу Лянь часто видел его на горе, и его нрав был очень хорошим, поэтому он обычно был первым выбором его и его матери, чтобы заполучить бесплатную еду.

(4) Осенний лист

(5) группа буддийских божеств. Список фигур в этой категории может варьироваться, но наиболее распространёнными являются следующие: Дэва, Наги, Якша, Гандхарва, Асура, Гаруда, Киннара и Махорага

Сяхоу Лянь внезапно вспомнил кое-что. Не был ли тот меч, что сейчас был у Цю Е, мечом Цюшуй(6)? 

(6) Осенняя вода

Он не ожидал, что их первая встреча вдали от горы будет такой... не поддающейся объяснению.

Сяхоу Лянь долго не мог говорить.

— Похоже, ты не знаешь о моих способностях? — Цю Е ярко улыбнулся Сяхоу Ляню. — Это умение уменьшать кости и маскировать лицо, которое передаётся в моей семье.

— Я слышал об этом, но не видел раньше. Видеть – значит... верить.

Во рту Сяхоу Ляня могло поместиться яйцо.

Цю Е любезно помог Сяхоу Ляню закрыть рот и улыбнулся.

— Это действительно совпадение, что мы так встретились. Только что мой Цюшуй чуть не убил тебя.

Сяхоу Лянь не издал ни звука, но подумал: «Я бы прекрасно прожил без таких совпадений».

Цю Е продолжил:

— Сяо Лянь, я вижу, что у тебя тонкий и необычный скелет, и что ты одарён. Как насчёт этого, если твоя мать не вернётся из Западных Регионов, просто найди меня и попроси стать твоим шифу(7). Изучи эти навыки со мной, и в будущем ты сможешь спать с женщинами, а если захочешь, то сможешь соблазнять мужчин. Что скажешь?

(7) Учитель

Ни за что, он не хотел учиться быть ни мужчиной, ни женщиной.

Сяхоу Лянь покачал головой.

Цю Е разочарованно постучал по голове Сяхоу Ляня.

— Ты маленький ребёнок, ты не понимаешь преимущества уменьшения костей и маскировки лица. Другие люди хотят учиться, но я даже не собираюсь их учить.

— Мне достаточно научиться владеть мечом, — представление Сяхоу Ляня о Цю Е, как о тёплом старшем брате, было полностью перечёркнуто, и он чувствовал себя неловко, просто разговаривая с Цю Е. — Используя меч в своей руке, я, естественно, буду непобедим и непревзойдён, так что мне не нужно будет беспокоить тебя. Более того, моя мать точно вернётся в целости и сохранности.

— У тебя даже нет приличного меча, как ты собираешься стать непревзойдённым?

— В будущем он у меня появится, — мрачно ответил Сяхоу Лянь. — Цю-дагэ, почему ты тоже здесь? Кто-то купил жизнь этого человека? Он выглядит очень знакомым, похоже, он камергер поместья Се.

— Ты забыл правила Гарана? Каждый занимается своим делом и не должен мешать другим. Поторопись и отправляйся спать. Когда у меня будет время, я найду тебя, чтобы поиграть.

— О...

Сяхоу Лянь ушёл, несколько раз оглядываясь назад. Ему очень хотелось спросить Цю Е, как ему удалось обмануть камергера и заставить его поверить в то, что он женщина.

Разве анатомия мужчин и женщин... не отличается? Может быть, вся эротика обманчива?

В конце концов, Сяхоу Лянь не стал спрашивать.

Цю Е отослал Сяхоу Ляня, достал из складок одежды ещё одну маску и надел её на лицо. Затем он снял одежду с мертвеца и надел её на себя. Перед уходом он не забыл вытереть следы, оставленные Сяхоу Лянем на подоконнике, и убрать место происшествия. Только после этого он закрыл дверь и ушёл, неся труп на спине.

Если бы кто-нибудь проходил мимо, он бы точно испугался, потому что человек, несущий кого-то на спине, и тот, кого он нёс, выглядели совершенно одинаково.

Сяхоу Лянь в оцепенении вернулся во двор Цюйву. Открыв дверь, он увидел Се Цзинланя, который сидел на его кушетке, укрывшись одеялом, и дремал.

Сердце Сяхоу Ляня чуть не выпрыгнуло из груди. Как долго этот мальчишка сидел здесь?

Се Цзинлань протёр глаза, поднял голову и удивлённо спросил:

— Куда ты ходил, почему вернулся только сейчас?

— Я ходил в уборную.

Се Цзинлань подозрительно посмотрел на него.

— У тебя запор от слишком большого количества Ян(8)? 

(8) вид запора в традиционной китайской медицине, вызванный избытком внутреннего тепла и Ян

— Возможно, немного... — виновато солгал Сяхоу Лянь. — Чего вы тут сидите? Я собираюсь спать.

Се Цзинлань постоял некоторое время, а затем нерешительно сказал:

— Эм... На улице холодно, не хочешь пойти со мной поспать во внутренней комнате?

— Разве холодно? Здесь есть две отопительные печи, — Сяхоу Лянь увидел противоречивое выражение лица Се Цзинланя и внезапно понял. — Вы боитесь спать один?

— Отвяжись, это ты боишься! Я всегда спал один.

Но в последнее время господин Дай неуместно рассказывал много историй о призраках...

Сяхоу Лянь уже знал ответ, но не стал говорить его вслух, чтобы сохранить лицо Се Цзинланю. Он добродушно подхватил свою подушку и одеяло и подтолкнул Се Цзинланя, направляясь во внутреннюю комнату.

— Идёмте, идёмте, на улице действительно холодновато.

С появлением Сяхоу Ляня в комнате, Се Цзинлань сразу же почувствовал себя намного спокойнее. Дождь уже прекратился, и он слышал дыхание Сяхоу Ляня и редкие шорохи, когда он переворачивался.

— Молодой господин, вы спите? — тихо спросил Сяхоу Лянь.

— Ещё нет.

— Могу я задать вам вопрос?

— Валяй.

— Если бы чиновник был уличён в создании фракции с целью получения личной выгоды, какое наказание он понёс бы?

— Если есть друзья, то есть и фракции, а литераторы склонны презирать друг друга. Либо учителя и ученики образуют фракции, либо они делятся на друзей и врагов в зависимости от региона. Фракция Ниу, фракция Ли, фракция Чже и фракция Хуэй – они встречаются повсюду. Это дело может быть большим или маленьким, так что всё зависит от того, с кем они создают фракцию и какова их личная выгода.

— Эээ... 

Сяхоу Лянь долго размышлял и ломал голову, пытаясь подобрать слова.

Какую именно фракцию? Он определённо не мог назвать имена Се Бинфэна и его сомнительных друзей.

Искать какую личную выгоду? Не похоже, чтобы у них были какие-то корыстные интересы, ведь они просто дегустировали чай, оценивали картины и оскорбляли фракцию евнухов.

Что он должен был сказать? Сяхоу Лянь впервые почувствовал, что чтение немного полезно, ведь он мог, по крайней мере, красноречиво обманывать людей.

— Можете привести мне несколько примеров?

Се Цзинлань немного подумал и сказал:

— Знаешь ли ты бедствия партизанских запретов династии Хань... Неважно, ты определённо не знаешь. Великий начальник Ду Ву и учёные чиновники повели солдат во дворец, желая избавиться от фракции евнуха Цао Цзе, но были схвачены. Все чиновники Ли Ина отправили просительные письма, но Цао Цзе ложно обвинил их в попытке заговора. Ли Ин, Ду Ми, Фань Пань и другие крупные учёные того времени были казнены, а всего было задействовано более семисот человек.

Боже, как страшно.

Сяхоу Лянь вспомнил содержание писем. В них не говорилось о том, что они собираются отправить солдат во дворец, чтобы заставить императора отречься от престола или что-то в этом роде, так что всё не должно быть так серьёзно.

— Тогда что, если они вместе пьют чай, оценивают картины, критикуют фракцию евнухов и просят девушек спеть несколько песен?

— Это называется собранием литераторов. Даже если бы они были введены в игру, в крайнем случае, чиновникам запрещено приглашать проституток, так что они просто заплатят штраф или что-то в этом роде. Однако... фракция евнухов всегда отличалась узостью взглядов, поэтому в худшем случае их могут обвинить в лени и недобросовестности.

Сяхоу Лянь вздохнул с облегчением. Казалось, что с Се Бинфэном всё будет в порядке, поэтому не было необходимости беспокоиться.

— Почему ты спрашиваешь об этом ни с того ни с сего? — поинтересовался Се Цзинлань.

— Ничего, я просто случайно спросил. Что если в будущем я получу официальную должность, и мне нужно будет создать фракцию и найти поддержку? — пробормотал Сяхоу Лянь.

— Тц, у тебя нет шансов, ты даже не сможешь сдать экзамен на выдающийся талант(9). Однако у тебя хорошо развиты конечности(10), так что, возможно, ты сможешь устроиться на работу в ямэнь(11).

(9) экзамен начального уровня

(10) первая часть поговорки «хорошо развитые конечности и простой ум», что в некотором роде эквивалентно «одни мускулы и никаких мозгов»

(11) термин в литературе для обозначения государственных учреждений, существовавших в Китае до 1949 г.

Сяхоу Лянь ничего не ответил, и в комнате внезапно стало тихо. Луна вышла из-за туч, и в комнате засиял лунный свет.

— Эй, молодой господин, в будущем, может быть, вы прибежите к фракции евнухов? 

Сяхоу Лянь обернулся и посмотрел на Се Цзинланя.

Се Цзинлань был ошеломлён, он сказал:

— Учитель сказал, что «независимо от того, насколько труден мир, сердце должно оставаться благородным и добрым», поэтому я, естественно, не буду прислужником фракции евнухов. В крайнем случае, когда евнухи превратят столицу в беспорядок, меня отправят служить чиновником в другое место. После того как хаос с евнухами утихнет, я вернусь в столицу и буду помогать поддерживать мир в стране.

— А если вы столкнётесь с дилеммой и у вас не будет выбора?

— Жизнь и смерть предопределены судьбой, поэтому я не могу предвидеть всего, но я могу, по крайней мере, решить, по какому пути мне идти.

Он хотел сказать что-то ещё, но когда повернул голову, то обнаружил, что Сяхоу Лянь уже перестал отвечать, и он услышал только его протяжный храп.

Он действительно заснул.

Се Цзинлань перевернулся и посмотрел на безмятежное лицо спящего Сяхоу Ляня. Лунный свет проникал сквозь оконную бумагу и падал на его тонкие, фарфоровые щеки, покрывая их слоём света. Он долго смотрел на него, а потом закрыл глаза и погрузился в глубокий сон.

Окончание главы