Глава сыска болен[BL] Глава 11. Опавшие листья

Глава 11. Опавшие листья

Самое холодное время прошло, погода постепенно теплела, изредка слышалось щебетание птиц. Дай Шэньян был очень весел и водил Се Цзинланя и Сяхоу Ляня с собой по всему городу. В один день занятия проходили в Фузимяо(1), на следующий день – в Каменном городе, а через день — в переулке Вуйи.

(1) Храм Конфуция в Нанкине

С юных лет Се Цзинлань не часто выходил на улицу, и лишь несколько раз ходил на весенние прогулки на окраину(2), а тем более не запускал фонари вдоль реки во время Праздника Духов. Теперь же Дай Шэньян повсюду брал его с собой, и всего за несколько дней он насладился видом озёр и гор Цзиньлиня. В его сердце мгновенно рассеялась дымка прошлого, и настроение стало намного лучше.

(2) некоторые обычаи праздника Цинмин включали в себя весеннюю прогулку

Под защитой Дай Шэньяна и Сяхоу Ляня, который целыми днями был рядом с ним, Се Цзинлань стал намного жизнерадостнее. Дай Шэньян, видя это, был очень доволен.

К слову, Сяхоу Лянь действительно был ядовитым. Позавчера Се Цзинлань вдруг обнаружил, что когда он читает или пишет, то непроизвольно качает ногой. Это его сильно напугало, и он поспешил исправить свои привычки. Он не мог не обращать внимания, когда ходил, сидел или лежал, боясь, что станет таким же неприличным, как Сяхоу Лянь.

Что касается Сяхоу Ляня, то он делал всё, что хотел. Его задняя часть, естественно, имела неприязнь к стульям, и он никогда не мог усидеть на месте. Как только он садился, ему нужно было либо сходить в туалет, либо попить воды, после чего он тут же бесследно исчезал.

Даже при очень хорошем характере Дай Шэньяна, он больше не мог этого выносить. Он беспомощно сказал:

— Сяо Лянь, ты должен сохранить мне лицо. Я уже много раз хвастался тобой, и в эти дни я часто получаю письма от друзей, в которых они поздравляют меня с получением заветного ученика. Они также говорят, что хотели бы прочитать твои труды. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Как можно вообще смотреть на мой неряшливый почерк? Почему бы вам не разослать сочинения молодого господина и просто сказать, что их написал я? Через некоторое время вы можете сказать, что «быть ярким в юности не всегда означает успех в будущем», а затем написать что-то вроде «Сожаление о Чжунъюне(3)», чтобы мне больше не приходилось притворяться гением.

(3) сочинение, написанное Ван Аньши, о талантливом ребёнке по имени Фан Чжунъюн. Его родители зарабатывали деньги, выставляя его напоказ, поэтому у него не было времени на учёбу, и в итоге он стал обычным человеком

Дай Шэньян не знал, плакать ему или смеяться.

— Ладно, ладно, раз ты всё уже придумал, я сделаю, как ты сказал.

Сегодня Дай Шэньян привёл их двоих в здание Чжуйюэ(4). Здание Чжуйюэ было очень высоким, и если опустить голову и посмотреть с него вниз, то повсюду можно было увидеть дома и улицы, окружённые высокими городскими стенами. Ещё дальше возвышались зелёно-чёрные горы, окутанные облаками и туманом. Се Цзинлань никогда не был на горе Тай, но в этот момент у него было ощущение, что он «поднялся на гору Тай и увидел уменьшенный мир».

(4) пер. здание Лунной Погони

Однако здание Чжуйюэ выходило на улицу и находилось в центре самого процветающего рынка. Здесь было шумно, торговцы и слуги толкали друг друга. Се Цзинлань нахмурился и поинтересовался:

— Как я могу спокойно учиться при таком шуме?

Дай Шэньян ответил ему:

— Сегодня я преподаю «национальный дух», так как же ты можешь узнать национальный дух, не побывав на рынке?

У Се Цзинланя было прямое лицо, он подумал: «Этот старик просто хотел развлечься на улице, но он также слишком смущён, чтобы оставить своих учеников и не присматривать за ними, верно?»

Он не очень охотно принял версию Дай Шэньяна. Как раз когда он собирался сказать Сяхоу Ляню, чтобы тот размолол тушь и приготовил кисти, то увидел, что его стул был уже пуст.

А, неважно, он уже не возлагал надежд на Сяхоу Ляня.

Ближе к полудню Дай Шэньян закончил говорить то, что хотел. Они посидели немного, выпили по чайнику чая, но Сяхоу Ляня всё ещё не было видно. Дай Шэньян покачал головой.

— Похоже, Сяо Лянь уже потерял интерес к моим историям.

— Он игривый и активный по натуре, надеюсь, вы не будете его винить, — Се Цзинлань заставил себя выступить в защиту Сяхоу Ляня.

— Хахаха, это естественно. Жаль, но история, которую я собираюсь рассказать сегодня, в сто раз интереснее, чем раньше, так что Сяхоу Лянь многое потеряет, если не услышит её.

Се Цзинлань заинтересовался.

— О?

Дай Шэньян погладил бороду, но не спешил рассказывать, вместо этого он спросил:

— Цзинлань, ты когда-нибудь слышал о «Гаране Семи Листьев»?

* * *

Листья давно засохли и опали, оставив вокруг только голые ветви. В тени ветвей голубая черепица уложенная одна на другую, издалека была похожая на рыбью чешую на спине морского окуня. Сяхоу Лянь привык гулять на высоте. В один момент он висел на перекладине, раскачиваясь взад-вперёд, а в другой – бежал и прыгал по черепице. Время от времени прохожие, увидев обезьяноподобную фигуру Сяхоу Ляня, хотели окликнуть его, чтобы он спустился, но в мгновение ока Сяхоу Лянь уже исчезал между крышами и стенами.

Сяхоу Лянь устал от подъёма, поэтому он забрался на старое дерево акации и достал из складок своей одежды лепёшку, собираясь немного отдохнуть.

Голые и густые ветви возвышались над двором, в котором стоял лишь небольшой дом с черепичной крышей. Двери и окна были плотно закрыты, и, казалось, там никто не жил.

Как раз в тот момент, когда он набил себе полный рот, кто-то толкнул деревянную дверь. Вошедший был одет в чёрный ханьфу, он прошёл через тени на земле, отбрасываемые ветвями дерева, и остановился в центре двора. Сяхоу Лянь мог видеть только его спину. На ней была вышита свирепая летучая рыба(5) с глазами, похожими на бронзовые колокольчики, и оскаленными клыками.

(5) двурогое существо, имеющее длинное тело карпа и голову дракона

Подчинённый Дунчана(6)? Сяхоу Лянь насторожился.

(6) шпионское и тайное полицейское агентство династии Мин, которым руководили евнухи

Тот огляделся по кругу и проговорил в воздух:

— Евнух приказал убить Се Бинфэна. За его голову он даст триста таэлей золота.

Как гром среди ясного неба прозвучало имя «Се Бинфэн», и лепёшка застряла у Сяхоу Ляня в горле. Он чуть не закашлялся, но с силой закрыл рот и медленно проглотил её.

Из-под карниза мелькнуло чёрное пятно, и Сяхоу Лянь услышал странный голос, похожий на шипение ядовитой змеи, а также на хриплые и скрипучие звуки струн гуциня.

— Правила Гарана таковы: сначала получить хорошую награду, а потом совершить доброе дело.

Гаран! Сяхоу Лянь был внезапно удивлён.

— Триста таэлей – не маленькая сумма, как евнух может быть уверен, что вы сможете добиться успеха?

— Мы – злые духи Асуры, разделочный нож в руке Будды. Когда злой дух требует жизни, кто может спастись? Если вы не верите в божеств и Будд, то должны верить в духов и чудовищ.

— Я заплачу сто таэлей в качестве предоплаты, а когда вы добьётесь успеха, я дам ещё двести таэлей.

— Когда ты ходишь в храм молиться, ты тоже так торгуешься?

Подчинённый усмехнулся.

— Ты действительно думаешь, что ты Будда? Вам повезло, что евнух попросил вас что-то сделать. За вами уже наблюдает Стража Цзинь И(7), и если Дунчан не будет помогать вам со стороны, нет никакой гарантии, что вы останетесь такими же свободными, как сегодня.

(7) стража в парчовой одежде, лейб-гвардия (дин. Мин)

Человек в чёрном сделал успокаивающий жест.

— Я никогда не говорил, что я Будда. Единственный Будда в Гаране – это настоятель. Его зовут Будда Ши Синь(8), а мы все – духи и чудовища, которыми он распоряжается.

(8) пер. Убивающий сердца

Его рот скривился в насмешливой улыбке, и он продолжил:

— Мы с тобой прекрасно знаем, кто те люди, которых поймала Стража Цзинь И. Боюсь, что ваш Дунчан не выдержит сравнения с ней.

Выражение лица подчинённого изменилось, и он хмыкнул.

— Хорошо, тогда вызови своего Будду для разговора со мной.

Человек в чёрном покачал головой и улыбнулся.

— Настоятель высок, как он может быть запятнан пылью мирских дел? Моё время ограничено, поэтому я сосчитаю до трёх. Если сделка не будет заключена, я уйду.

Не дожидаясь, пока подчинённый заговорит, человек в чёрном небрежно отсчитал:

— Один.

Уголки рта подчинённого слегка опустились, и он выглядел рассерженным.

Человек в чёрном медленно сосчитал второй раз.

— Два.

Рука подчинённого, лежавшая на рукояти его меча, слегка шевельнулась, и он, казалось, хотел заговорить.

— Три, — человек в чёрном вздохнул.  — Какая жалость.

— Подожди, — распорядился подчинённый. — Завтра в три четверти пополудни подойди к восточным городским воротам. Триста таэлей золота будут положены в гроб, выносящийся из города.

Человек в чёрном улыбнулся.

— Твоё желание услышано Гараном.

Как только он это сказал, внезапно подул сильный ветер. Лепёшка в руках Сяхоу Ляня раскрошилась, крошки полетели вниз и упали на голову и лицо подчинённого. Сяхоу Лянь побледнел от испуга и встал, чтобы забраться повыше. Подчинённый крикнул и бросил в Сяхоу Ляня железный коготь(9). 

(9) тип оружия с металлической рукой или когтем на конце цепи или верёвки

Сяхоу Лянь не успел увернуться, и железный коготь зацепил его левое плечо. В одно мгновение острый коготь прорвал его кожу и плоть. Кровь тут же хлынула наружу, боль была мучительной. Подчинённый потянул верёвку, Сяхоу Лань мгновенно взлетел в воздух и кулем упал на землю.

Он обернулся, чтобы посмотреть на человека в чёрном. Тот неподвижно стоял под карнизом, капюшон закрывал его лицо, обнажая лишь бледный подбородок. Казалось, он вообще ничего не собирался делать.

Страх сжимал его сердце, морозные волоски росли вдоль позвоночника, а в голове Сяхоу Ланя было только одно слово: «Бежать!»

В этот момент он вдруг понял, что значит быть убийцей. Это не кучка мечей, не погоня за душами, это была тень смерти.

Он попытался встать, но у него не хватило сил освободиться от железных когтей. Подчинённый достал узорчатый меч и подошёл к Сяхоу Ляню. Сяхоу Лянь стиснул зубы, поднял правую руку, и из его рукава вылетела острая стрела.

Внезапно сзади появилось короткое лезвие, тонкое, как крыло цикады, и яркое, как вода, сначала срезав стрелу, а затем направившись прямо в грудь Сяхоу Ланя.

Короткое лезвие пронзило грудь Сяхоу Ляня, и он отчетливо ощутил ледяную температуру лезвия, когда из него хлынула тёплая кровь. Однако лезвие не вошло дальше, а втянулось в рукоять.

Сяхоу Лянь сжал рукоять на груди и рухнул на землю. Он прикусил язык и с силой выплюнул несколько полных ртов крови, вытянул шею и перестал двигаться, изображая мертвеца.

— Это маленький бесёнок из Гарана. Боюсь, он тайком ел здесь лепешки и случайно наткнулся на нашу сделку, — человек в чёрном извиняюще улыбнулся. — Однако, правила есть правила, и я уже позаботился о нём. Надеюсь, ты доволен?

— У Гарана действительно хорошая дисциплина, они даже способны убить своего человека, причём безусого ребёнка. Конечно, я доволен, очень доволен, — улыбнулся подчинённый и посмотрел на крошки, рассыпанные по земле. Действительно, не было таких глупых воришек, которые приносили бы выпечку, пока подслушивали, но это дело имело высокую цену. Он задумался на мгновение.

— Раз уж такое случилось, забудь об этой сделке. Завтра тебе больше не нужно ждать.

Человек в чёрном кивнул.

Подчинённый толкнул дверь и вышел. Сяхоу Лянь подождал некоторое время, и только когда убедился, что человек ушёл, встал.

Человек в чёрном откинул капюшон, открыв элегантное и красивое лицо.

Цю Е с грустью посмотрел на Сяхоу Ляня.

— Ты невезучий ребенок, я даже не знаю, что сказать.

— Я не специально... — слабо ответил Сяхоу Лань.

Цю Е отнёс Сяхоу Ляня в дом и перевязал ему рану. Он строго увещевал:

— Мы с тобой знаем о том, что здесь сегодня произошло, но не позволяй узнать об этом кому-то третьему. Ты испортил важное дело, и Гаран потерял сразу триста таэлей золота. Настоятель хотел отремонтировать храм на горе, чтобы улучшить питание и ночлег для всех. Если он узнает об этом, то непременно свяжет тебя и отведёт обратно на гору, чтобы выпороть.

Говоря о том, что произошло, Сяхоу Лянь с трудом сел и спросил:

— Цю-дагэ, ты собираешься убить Се Бинфэна?

Цю Е посмотрел на Сяхоу Ляня, и в этом взгляде не было той мягкости, что обычно. Он выражал бесчеловечную суровость, заставляя Сяхоу Ляня проглотить оставшиеся слова.

— Сяо Лянь, мне казалось, что ты выглядишь несерьёзно, но в глубине души у тебя всё ещё есть стержень. Ты безрассуден и высокомерен, как твоя мать, но ты всё равно должен уважать правила Гарана. Запомни это: не задавай вопросов, убивай без промедления.

Сяхоу Лянь опустил голову и ответил:

— ...Да

Продолжая накладывать повязку, Цю Е сменил тему:

— Мой Цюшуй также передаётся в моей семье. Подумай, если ты попросишь меня стать твоим учителем, я передам тебе Цюшуй.

Сяхоу Лянь: «...»

* * *

— Гаран Семи Листьев? Разве это не мятежная группировка в мире боевых искусств, которую разыскивает правительство? Я слышал, что несколько дней назад Стража Цзинь И поймала несколько убийц из Гарана.

Дай Шэньян покачал головой и улыбнулся.

— Это все были ничтожные новички, которые украли свой титул, чтобы доставить неприятности. Убийцы Гарана скрываются в мире боевых искусств, на рынках и даже во дворцах, как их можно так легко поймать? Гвардейцы просто хотели получить хороший отчёт о своей миссии и оставили ошибку неисправленной.

Се Цзинлань увидел истинную причину в словах Дай Шэньяня и всё понял.

— Вы видели раньше убийцу из Гарана?

В глазах Дай Шэньяна появилось отрешённое выражение, и он посмотрел на высящиеся за окном здания.

— Это было двенадцать лет назад...

Это было двенадцать лет назад, когда Дай Шэньян был направлен на службу в префектуру Цзянчжоу. По обычаю, после вступления в должность он должен был нанести официальный визит вассальному королю Цзянчжоу. Вассальный король Цзянчжоу был известным распутником, и в то время практика оценки характера была ещё более строгой, чем сегодня. Сыновья, добродетельные отпрыски, таланты и выдающиеся дети собирались повсюду, и на каждом шагу можно было услышать о выдающейся личности, появившейся в какой-нибудь деревне, районе, долине или другом месте. 

Более того, этот вассальный король отличался своей любовью к еде, питью и веселью. Он выделялся среди множества известных поэтов и мыслителей, что считалось нелегким делом.

Его усадьба была воплощением разврата, и даже плевательницы были устами красавиц. Дошло до того, что все простые люди стали называть его Владыкой Радости, а его первоначальный титул постепенно забылся.

Дай Шэньянь уже много лет занимал пост чиновника, он был пожилым человеком, повидавшим потрясения и борьбу общества, но всё равно не мог не поразиться этому Владыке Радости.

Однако его удивила не красота и роскошь Владыки Радости. Напротив, этот человек был очень толстым, как небольшая гора плоти. Когда Дай Шэньян поднялся, чтобы произнести тост, он бессознательно держался от него на расстоянии трёх шагов. Ведь если бы Его Высочество потерял равновесие, Дай Шэньян превратился бы в шута, которого раздавили в мясной пирог в первый же день его вступления в должность.

После трёх бокалов вина Владыка Радости заговорил первым.

— Я слышал, что чиновник Дай уже много лет вдовствует, вероятно, потому что вы так и не нашли удовлетворительную особу. У меня здесь в изобилии красивые женщины, пухлые и худые, каких только пожелаете. Если вам кто-то приглянётся, вы можете забрать себе. Считайте это проявлением моего искреннего уважения.

— Хотя моя жена умерла рано, я всё время скучаю по ней, и вещи, которые она оставила, никогда не покидали меня. Я ценю доброту Вашего Высочества, но у меня пока нет намерений снова жениться, поэтому я надеюсь, что Ваше Высочество простит меня, — ответил Дай Шэньян.

Владыка Радости явно не верил Дай Шэньяну. Он тихим голосом произнёс:

— Здесь больше никого нет, вы не должны считать меня чужаком. Ваша жена умерла молодой, я просто боюсь, что вы ещё не вкусили истинного вкуса женщин.

Владыка Радости загадочно улыбался, на его щеках громоздились две мясные кучки, а его изначально маленькие глаза превратились в две щели, которые, казалось, были вырезаны иглой. Сердце Дай Шэньяна заколотилось, и он почувствовал, что вот-вот произойдёт что-то плохое.

Быстро заиграла музыка, и в два ряда вошли артистки с железными пипами(10). На девушках были только шифоновые платья, а железные пипы закрывали их интимные зоны, обнажая светлые груди. Свет свечей струился по их коже, которая была похожа на блестящий, переливающийся нефрит.

(10) традиционный китайский музыкальный инструмент, на котором играют щипками, также известный как китайская лютня

Девушки грациозно танцевали, и колыхание небесной музыки струилось, как вода, между их пальцами, которые так сверкали, что были практически прозрачными. Эти девушки с детства росли в поместье, и их специально обучали. Каждый их взгляд, улыбка и движение были отточены, чтобы быть привлекательными и трогательными.

Дай Шэньян едва не выколол себе глаза.

Он устал от всех этих обманов и жульничества при императорском дворе, поэтому попросил отправить его служить подальше от столицы. Другие люди думали, что его мозги вышиб осёл, так как он не хотел славы и богатства столицы и приехал в Цзянчжоу, где густо рос горький бамбук. Но он гордился тем, что стоит выше политики и мирских интересов, и смеялся над другими за то, что они не могут открыть глаза на реальный мир. Он собрал свои вещи и поспешил в Цзянчжоу без остановок, желая вести спокойную неторопливую жизнь.

Он не ожидал, что Владыка Радости заставит его пожалеть об этом. Несмотря на то, что было уже поздно, он бы предпочёл немедленно вернуться и продолжить спорить и ругаться с этими чудаками в столице.

Чтобы защитить своё доброе имя, он мог только предпринять этот шаг, надеясь, что Владыка Радости отпустит его.

Владыка Радости сделал жалобное и сожалеющее выражение лица.

— Как это могло случиться, я не знал об этом и нарушил ваше табу, пожалуйста, не вините меня. Быстро, быстро, все вы уходите и перестаньте мельтешить перед чиновником!

Дай Шэньян вздохнул с облегчением и поклонился со сцепленными руками, желая уйти, но Владыка Радости снова заговорил:

— Хотя вы не можете попробовать вкус красоты сами, есть другие способы.

— Я думаю, что не хотел бы, меня интересует только самосовершенствование.

Владыка Радости повёл себя так, словно Дай Шэньян всё ещё напускает на себя важность и не желает раскрывать свою истинную сущность. Он хлопнул в ладоши и крикнул:

— Принесите моё ароматное вино!

Слуга принёс ему кувшин с вином, и Владыка Радости лично налил кубок Дай Шэньяну. Как только пробка была выдернута из кувшина, их окружение пронизал мягкий аромат. Только почувствовав аромат этого вина, Дай Шэньян опьянел.

Поддавшись внезапному порыву, Дай Шэньян поднял кубок и вздохнул.

— Это действительно хорошее вино, интересно, как оно называется?

— Это вино называется «Аромат до костей», — Владыка Радости гордо улыбнулся. — Знаете ли вы, как я сварил такое ароматное, прекрасное вино?

— Могу ли я осмелиться спросить Ваше Высочество?

— Обычно вино варят весной. А моё вино варится зимой. Зимой холодно, и вино не может забродить, поэтому я приказываю людям использовать свои тела, чтобы согреть вино. Кандидата тоже нужно выбирать особенного, это должна быть семнадцати- или восемнадцатилетняя красавица, которая держит кувшин с вином в руках, когда засыпает. Только вино, приготовленное таким образом, достаточно ароматное и мягкое. Вам не повредит попробовать его и узнать, есть ли в нём аромат тела молодой женщины.

Услышав это, Дай Шэньян был ошеломлён и достиг предела своих возможностей.

— Ваше Высочество были очень добры, но мне не посчастливится насладиться им. Я чувствую себя нездоровым, поэтому не могу остаться надолго, прошу прощения!

— Эй! Всё идёт хорошо, почему вы хотите уйти?

Дай Шэньян встал, чтобы уйти, и ему показалось, что он видит размытую фигуру в драпировке впереди. Это был короткий взгляд, поэтому он не смог разглядеть её полностью, только ледяной свет в глазах, который глубоко запал ему в душу.

Он сильно испугался, но когда он снова перевёл взгляд туда, там уже никого не было.

Снова раздался шумный голос Владыка Радости:

— Чиновник Дай, у меня много сокровищ, которые я вам ещё не показал. Действительно, скучно наслаждаться всем в одиночку. Последний префект, Мо Чжинянь, никогда не реагировал и не говорил много, почему же вы не можете разделить мою радость?

Там были ещё «сокровища»?!

Дай Шэньянь испугался, услышав это, и поспешил уйти.

Владыка Радости задыхался, преследуя его. Неожиданно этот толстяк, для которого даже сидеть было тяжело, оказался очень быстрым и выбежал на улицу мелкими, быстрыми шажками. Дай Шэньян приподнял халат и бросился бежать, боясь, что его догонят.

Тёмная ночь была густой, и повсюду мерцали огни. Вереница слуг бежала за ними, безостановочно крича:

— Господин, помедленнее!

В самом конце очереди кто-то хотел крикнуть вместе с остальными. Вдруг его спину неожиданно ткнули, и он в замешательстве обернулся. Перед его глазами мелькнула дуга, и на горле мгновенно появилась кровавая полоса. Фонарь в его руке с грохотом упал на землю, а свеча выпала, слабо разжигая огонь.

Несколько человек впереди услышали этот звук, и в тот момент, когда они обернулись, мимо них стремительно пронеслась фигура. Через мгновение все они перестали дышать. Слуга, бежавший впереди, продолжал упорно преследовать, он гнался, пока не выдохся, но не мог догнать. Он положил руки на талию, тяжело дыша, когда вдруг обнаружил, что люди позади него исчезли.

— Эй, где же все? 

Вокруг была тишина и кромешная тьма, и только фонарь горел в его руке. Он стоял спиной к каменной стене, и в душе у него вдруг стало как-то неспокойно.

Он отошёл на несколько шагов назад. Внезапно у него заболела грудь, и он посмотрел вниз, увидев, что из его груди торчит острый окровавленный клинок.

В нескольких сотнях шагов впереди Владыка Радости вытер пот со лба и выругался:

— Ты действительно не знаешь, как быть благодарным за доброту других людей!

— Почему Ваше Высочество должно быть таким неумолимым? Разве не достаточно того, что завтра я напишу заявление об отставке и вернусь домой заниматься сельским хозяйством! — рассердился Дай Шэньян.

— Ты! Ты! Я приготовил для тебя грандиозный банкет, а ты не ценишь его! Куда мне деть моё лицо?

— Можете девать его куда хотите, только не рядом со мной!

Владыка Радости был так зол, что в его глазах потемнело, и он несколько раз погладил себя по груди, прежде чем успокоился.

— Не важно, не важно, неблагодарная тварь, я не буду возиться с такими дураками, как ты.

Он повернул голову и сказал слуге, который догнал его сзади:

— Иди сюда, помоги мне вернуться в поместье, ах, я так устал.

Слуга стоял в тени стены и не двигался некоторое время.

Владыка Радости рассердился и воскликнул:

— Ты что, не понимаешь человеческой речи? Поторопись и приди мне на помощь!

Человек издал низкий смешок и достал что-то из-за пояса. Пронзительное холодное сияние ослепило их, и Дай Шэньян и Владыка Радости подсознательно подняли руки, чтобы блокировать его.

Что это было? Такое яркое.

Может ли это быть...

Дай Шэньян резко обернулся. Это был меч! Этот человек доставал меч!

Это был не слуга поместья, а убийца!

Окончание главы