В огне войны противоречивые чувства увядают Глава 9. След былой жизни [1] смыт. Ливни размыли, ветер размёл вместе с землёй этот след [2]

[1] 前尘 qiánchén — (будд.) прах прошлого (иллюзорный мир прежнего перерождения, воспринятый органами чувств); прошлые события, прошлое.

[2] Изменённый отрывок из стихотворения «В беседке Бэйгу в Цзинькоу вспоминаю минувшее» Синь Цинцзи. В оригинале он звучит следующим образом: «Вместе с ареной для зрелищ и игр след процветания смыт. Ливни размыли, ветер размёл вместе с землёй этот след» (перевод М. Басманова).

Четвёртый год Цзинцзя. Циянь Агуле четырнадцать лет.

В нынешней Агуле теперь было невозможно узнать уроженку степей; её движения, манеры речи и поведения полностью отличались от того, что было прежде.

Что же касается её необычных глаз, то она уже давно придумала им оправдание.

Женщина в маске вызвала её к себе. Она вручила ей архивную запись и просто окрашенную старинную фарфоровую флягу.

— За эти несколько лет ты очень хорошо показала себя — даже лучше, чем я ожидала, — произнесённые женщиной в маске, эти слова уже могли считаться наивысшей похвалой и наградой.

Агула сделала полшага назад, сложила руки у груди [3] и, опустив глаза, низко поклонилась.

— Всё это стало возможным лишь благодаря надлежащему руководству наставницы.

[3] 拱手 gǒngshǒu — складывать руки (в знак приветствия, просьбы, почтения) (левая кисть охватывает правый кулак перед грудью).

Женщина в маске кивнула.

— Эта архивная запись содержит информацию о твоей новой личности. Ты можешь выдвигаться в дорогу через несколько дней, чтобы принять участие в экзамене на получение звания туншэн.

— Поняла.

— Тебе ни к чему возвращаться сюда, после того как ты сдашь экзамены. Ты научилась у меня всему, чему должна была научиться. Тебе осталось лишь узнать жизнь простых людей и перенять некоторые их привычки. Воспользуйся этой возможностью, чтобы посетить различные места. На этом пути наставница могла помогать тебе лишь до сегодняшнего дня. Отныне... всё зависит только от тебя.

Агула подняла голову. Ни единой эмоции не отражалось в её прекрасных янтарных глазах.

— Поняла, — тихим голосом ответила она.

— Как и раньше, принимай по одной пилюле каждые десять дней. Как только эта бутылка опустеет, твои менструации полностью прекратятся, избавив тебя от возможных проблем в будущем.

— Благодарю наставницу.

Когда Агула подошла к двери, уже намереваясь уйти, за её спиной послышался голос женщины в маске:

— Прежде чем отправиться в путь, сходи попрощаться с Дин Ю. В следующую вашу встречу вы будете совершенно чужими людьми.

***

Агула спрятала фарфоровую флягу за пазуху, а затем, встряхнув, раскрыла архивную запись и приступила к чтению: «Ци Янь [4], четырнадцать лет. Рождён в области Байлу округа Цзиньчжоу, житель деревни Байшуй. В первом году Цзинцзя в округе Байлу произошла вспышка эпидемии, в результате чего девять из десяти домов полностью опустели [5]. Семья Ци из шести человек бежала на север, однако в пути им не посчастливилось натолкнуться на горных разбойников. Получивший два ножевых ранения Ци Янь был спасён человеком выдающихся талантов, но в дальнейшем скончался от болезни».

[4] 齐颜 qí yán — правильная репутация; опрятный вид; беспристрастный вид.

[5] 十室九空 — из десяти домов девять пустуют (обр. об опустошённом и разорённом районе).

Далее была изложена подробная информация о семье Ци Яня. Никто не знает, было ли то учинено человеком или же имело место быть простое совпадение, но в последующие несколько лет все родственники Ци Яня неожиданно умерли. Агула дочитала до конца свиток и, накрепко запомнив его содержимое, понесла его в главный зал. Она бросила архивную запись в очаг. Лишь когда та полностью истлела на её глазах, не оставив после себя ничего, кроме пепла, Агула развернулась и вышла из комнаты.

Она двинулась в направлении сада, в котором выращивались целебные травы. Дин Ю проживал в лекарской хижине, находившейся рядом с этим садом. Женщина в маске вела учение, учитывая индивидуальные способности, и потому, поняв, что Дин Ю обладает немалыми навыками в искусстве врачевания, она более не позволяла ему обучаться вместе с Агулой.

Обычно в это время дня Дин Ю ухаживал за травами в саду, однако сегодня Агуле не удалось найти его там. После того как она несколько раз позвала его, Дин Ю открыл дверь хижины и махнул рукой:

— Сюда.

Зайдя внутрь, Агула обнаружила, что как раз в этот момент Дин Ю был занят сбором вещей в дорогу. Она спросила:

— Ты уходишь?

— Ага. Госпожа сообщила, что среди простого народа сейчас проходит отбор в императорский госпиталь, устраиваемый раз в пять лет, и сказала мне пойти попробовать.

Агула кивнула. Она подобрала полы одежды, села на стул и налила себе чашку чая.

Дин Ю окинул взглядом плоскую грудь Агулы. Он уже несколько раз хотел было что-то сказать, но всё никак не решался.

Сделав небольшой глоток, Агула опустила чашку на стол и произнесла:

— Просто скажи то, что ты хочешь сказать.

— Лекарство, которое госпожа дала тебе... ты всё ещё принимаешь его?

Агула безо всякого выражения посмотрела на Дин Ю и полным равнодушия голосом задала ответный вопрос:

— Что ещё я должна делать с ним?

Дин Ю выглянул в окно, а затем едва слышно прошептал:

— У каждого лекарства есть побочные эффекты. Это лекарство способно скрыть то, что ты являешься женщиной, помешав твоему телу развиваться естественным путём. Разве не очевидно, насколько оно сильнодействующее? Ты...

— Дин Ю.

— М-м?

— Если наставница услышит это, ей придётся снова наказать тебя.

Дин Ю уставился в глаза Агулы, однако это лишь заставило его осознать, что яркие и чистые янтарные глаза из его воспоминаний давным-давно стали подобны водоёмам со стоячей водой. Любая попытка понять, о чём думает сидящий перед ним человек, отныне была обречена окончиться провалом.

Дин Ю тяжело вздохнул.

— Как бы там ни было, тебе всё равно нужно оставить себе путь для отступления! Потому что иначе к тому времени, когда ты свершишь свою месть, ты станешь существом, которое нельзя будет назвать ни человеком, ни демоном [6]. Тогда будет слишком поздно сожалеть о чём-либо!

[6] 人不人鬼不鬼 rén bù rén guǐ bù guǐ — выглядеть ужасно; лица нет; ни на что не похож; (досл.) не похож ни на человека, ни на черта.

Агула медленно встала и затем безразлично ответила:

— С того самого момента, когда я стала ученицей наставницы, я ни разу даже не задумывалась о том, чтобы выйти из этой ситуации целой и невредимой. О каком сожалении может идти речь? Однако тебе самому следует быть более осторожным. Даже если однажды мы встретимся снова, нам придётся вести себя так, будто мы никогда не были знакомы. В ближайшее время я тоже покину долину. Я не буду провожать тебя, — сказав это, она развернулась и пошла к выходу.

Дин Ю проследовал с ней до двери.

— Агула!

Шаги Агулы замерли.

— А, кстати, забыла тебе сказать. Отныне в этом мире не существует Циянь Агулы. Меня зовут Ци Янь [7], — она уже давно погибла. Сейчас она была не более чем злым духом, обречённым скитаться по этому миру до тех пор, пока кровавый долг не будет оплачен.

[7] 齐颜 qí yán — Ци Янь. 乞颜 qǐyán — род Циянь.

Агула... нет, Ци Янь ушла без оглядки. Дин Ю наблюдал за тем, как её силуэт становился всё дальше и дальше, отлично зная, что Агула больше никогда не обернётся.

— Береги себя, Ци Янь.

Ци Янь в самом деле не появилась в день отправления Дин Ю. Он передал старшему в долине деревянную шкатулку.

— Дядюшка Фу, позвольте затруднить Вас просьбой передать этот предмет Ци Янь.

Когда Дин Ю дошёл до середины склона горы, за его спиной внезапно послышался мелодичный и нежный звук дунсяо [8]. Он развернулся и посмотрел назад, однако безымянная долина уже успела скрыться за слоем тумана, что не рассеивался круглый год. Лишь звук сяо всё ещё доносился до ушей.

[8] Сяо (箫 xiāo), она же дунсяо — традиционная китайская продольная бамбуковая флейта с закрытым нижним торцом. Используется как сольный и ансамблевый инструмент.

Как только мелодия подошла к концу, два человека повернулись в разные стороны. Одна из них вернулась в свою комнату, чтобы продолжить собирать вещи, другой — ступил на лежащую впереди горную дорогу.

Ци Янь открыла деревянную шкатулку, которую Дин Ю оставил для неё. Внутри лежали врачебный рецепт и фарфоровая фляга: «Ци Янь, это рецепт, который я получил в результате многолетнего глубокого изучения. Вместе с ним я оставляю тридцать пилюль. Дорога впереди полна опасностей. Это лекарство сможет помочь тебе на время освободиться от кошмаров».

С тех пор как Ци Янь вернулась в безымянную долину после путешествия в степь, ей еженощно снились кошмары. Бывали времена, когда они становились настолько серьёзными, что она начинала встревоженно бормотать во сне. Именно поэтому каждую ночь она спала не больше двух шичэней и просыпалась, прежде чем глубокий сон мог поглотить её. Твёрдо запомнив рецепт, Ци Янь тихо прошептала:

— Большое спасибо.

Несколько дней спустя Ци Янь простилась с женщиной в маске и, взвалив на спину дорожную сумку [9], покинула безымянную долину...

[9] 箱笼 xiānglǒng — обшитый тканью ящик для багажа, который учащиеся носили на спине.

В царстве Вэй экзамены на получение звания туншэн проходили ежегодно. Все окружные казённые училища [10] обладали правом устраивать их. Поскольку до начала экзаменов всё ещё оставалось полгода, она могла пройтись по различным местам и узнать, что в рассказах женщины в маске и книгах о народе царства Вэй отличалось от действительности.

[10] 官学 guānxué — учебные заведения, создаваемые императорским двором или местными властями. Тайсюэ и Гоцзыцзянь — высшие учебные заведения имперского Китая.

После некоторых раздумий Ци Янь определила, что наилучшим для неё вариантом будет сдавать экзамен на получение звания туншэн в округе, который находился вблизи столичного района. Таким образом она избежит лишней спешки и избавит себя от множества проблем во время осеннего и весеннего экзаменов через три года. Она решила снимать небольшой домик в пригороде округа Юньчжоу. Как только хозяин дома услышал, что Ци Янь была учащейся, готовящейся к сдаче экзаменов, он взял с неё куда меньшую плату.

Наступил пятнадцатый день месяца. Стояла тёплая и солнечная погода. Мягкий ветерок медленно гулял по округе.

Ци Янь переоделась в тёмно-синюю одежду, вышла из дому, заперла дверь и отправилась на рынок.

Хозяин дома рассказал ей: в первый и пятнадцатый день каждого месяца в округе Юньчжоу устраивается большая ярмарка. В особенности никак нельзя было упускать возможность посетить рынок пятнадцатого числа — если повезёт, в этот день она могла даже натолкнуться на труппу странствующих артистов [11].

[11] 杂耍 záshuǎ — выступление лёгкого жанра (в театре); увеселения разного рода, аттракционы (напр. на ярмарках). Собирательный термин для обозначения театрального и циркового искусства.

И в самом деле, ещё даже не войдя в город, она могла заметить на казённой дороге небольшие группы крестьян, которые тащили в руках тяжёлые корзины. Ци Янь ускорила шаг и направилась в главный город округа Юньчжоу следом за спешащими на ярмарку людьми.

Рыночная площадь кишела людьми — казалось, даже яблоку было негде упасть. Зазывания торговцев не утихали ни на мгновение. Ряды лавок, которым не было видно конца, располагались по обе стороны улицы.

Хоть женщина в маске и обучила её этикету и культуре, она крайне редко рассказывала ей о рынках. Поскольку настоящий Ци Янь был сыном крестьянина, ей было необходимо тщательно изучить с нуля всё, что так или иначе касалось рынков.

Мужчина средних лет в грубой холщовой одежде сидел на корточках у дорожной обочины. В своих руках он держал большого петуха, лапы которого были связаны рисовой соломой.

Юноша, одетый как работник торговой лавки, спросил:

— Почтенный друг, сколько стоит твой петух?

— Сорок медных монет.

Работник лавки закатил глаза и принялся умело торговаться:

— Курица, несущая яйца, стоит не больше сорока медных монет, в то время как твой петух не способен на это. Может, немного сбавишь цену?

Немного подумав, мужчина ответил:

— Тридцать пять. За меньше не отдам.

Похоже, данная цена не слишком устроила работника лавки. Двое обсудили всё ещё раз и в конце концов остановились на цене в тридцать три медных монеты.

Ци Янь отвела взгляд и продолжила идти вперёд, то и дело останавливаясь перед различными лавками. Полшичэня спустя она сумела сформировать общее представление о ценах в городе округа Юньчжоу. На дороге внезапно образовался затор. Впереди вокруг чего-то собралась толпа зевак, загородив половину улицы. Ци Янь уже собиралась обойти их, но тут позади неё вдруг раздались крики:

— Уйдите с дороги, все уйдите с дороги! — группа слуг, держащих в руках деревянные шесты, грубо расталкивала толпу, освобождая путь. Ци Янь толкнули в спину, в результате чего она оказалась в круге собравшихся зевак.

В тот же самый момент она заметила девушку в холщовых траурных одеждах, стоящую на коленях у обочины дороги, и ручную тележку рядом с ней. В ней лежало завёрнутое в циновку тело. Из-под неё выглядывали подошвы изношенных соломенных сандалий.

Низко склонив голову, девушка держала в руках деревянную доску, на которой кривым почерком были размашисто написаны слова: «Продаю тело, чтобы оплатить похороны отца».

Слуга снова грубо оттолкнул Ци Янь в сторону. Собравшийся народ сейчас уже понимал, кем именно был пришедший человек, а потому поспешил сделать шаг назад. Те люди, что не могли похвастаться огромной храбростью, второпях выбирались из толпы, стремясь уйти как можно более незаметно. Молодой господин в довольно странных одеждах прошёл вперёд, держа в руках деревянный шест.

Этот человек был одет в короткое платье [12] из атласа и шёлка — тканей, которые легко мялись. Он прошествовал к девушке, приподнял шестом деревянную доску в её руках и громко прочитал написанное:

— Продаю тело, чтобы оплатить похороны отца?

[12] 短打 duǎndǎ — короткое платье, лёгкая одежда (без халата). Также известна как короткая сермяжка. Разновидность ханьфу. Повседневная одежда, удобная для выполнения физической работы. Как правило, шилась из сермяги, грубого льна или плелась из шерсти животного. Короткая сермяжка состояла из верха и брюк.

По толпе прокатилось небольшое волнение. Некоторые люди, которые знали не слишком много, начали перешёптываться, возмущённые несправедливым отношением к этой девушке:

— Этот человек слишком бесцеремонен. Та девушка ведь уже и так...

— Ш-ш! Говори тише, ты не можешь позволить себе оскорбить этого человека.

Ци Янь сделала два шага назад, встав перед толпой. Этот «молодой господин в коротком платье» заговорил снова:

— Подними голову, позволь господину взглянуть на тебя?

Девушка крепче сжала в руках деревянную доску и медленно подняла голову, позволяя ему увидеть наполненные слезами глаза. Она робко произнесла:

— Я, недостойная, продаю своё тело, чтобы оплатить похороны отца. Я желаю на всю жизнь стать прислугой.

Ци Янь безразлично наблюдала за происходящим; её янтарные глаза оставались спокойными и непроницаемыми, словно ей ни до чего вокруг не было дела.

Позади снова раздался голос человека, ранее произнёсшего совет:

— Сей почтеннейший господин — деспот округа Юньчжоу, законнорождённый старший сын поместья Дин, Дин Фэншань.

— Поместье Дин? Это вон тот господин?

— Верно.

Толпа затихла. В душе Ци Янь, однако, поднималась огромная волна, которой под силу было даже захлестнуть само небо [13]: Дин И, младший шурин главного воеводы Лу Цюаня. В первый год Цзинцзя в награду за большие военные заслуги в командовании войском, пробившим оборону главного лагеря племени Чэнли, он получил звание полководца охраны [14] четвёртого ранга, в чьём подчинении находилось двадцатитысячное элитное войско, стоящее в гарнизоне округа Юньчжоу...

[13] 滔天 tāotiān — захлёстывать небо, вздыматься до небес (обр. о страшном, чудовищном); ужасный.

[14] 卫将军 wèijiàngjūn — полководец охраны (военный чин второго класса; династии Хань — Тан).

Сын её врага, он был прямо перед её глазами.

Невозможно сосчитать, сколько раз Ци Янь представляла себе подобные сцены, однако она не могла и подумать, что этот день настанет так скоро.

Ци Янь снова и снова сжимала кулаки, скрытые под её рукавами. Сделав глубокий вдох, она закрыла глаза и нахмурилась, втайне сердясь на саму себя: её характер всё ещё был далёк от идеала. Хоть, открыв глаза, она и сумела снова принять полностью безразличный вид, внутри неё всё также продолжала бушевать буря.

Дин Фэншань поднял шестом подбородок девушки, оглядел её сверху вниз, а затем холодно усмехнулся:

— И ты думаешь, что с подобной внешностью ты вообще годишься для продажи?

Один камень поднял тысячу волн [15]. Немало людей недовольно нахмурилось, однако в данной ситуации они не могли сделать ничего, кроме как продолжать наблюдать.

[15] 一石激起千层浪 yī shí jīqǐ qiān céng làng — один камень поднял тысячу волн; (обр.) шумиха разлетелась.

Тело девушки едва слышно дрожало, а по её щекам беспомощно катились слёзы. Она шевелила губами, но не могла произнести ни единого слова.

Дин Фэншань бросил в её адрес ещё несколько обидных фраз, после чего убрал шест и во весь голос рассмеялся. Закончив издеваться над девушкой, он махнул своим слугам, чтобы те снова освободили для него дорогу.

Ци Янь в очередной раз оказалась отброшена далеко в сторону шестом слуги. Место, в которое её ткнули, болезненно пульсировало. Она спокойно наблюдала за тем, как сын её врага величественно шагал мимо неё. В это самое мгновение она вдруг поняла, почему наставница, впадая в безумие, всегда резала своё тело.

Оказывается, когда некоторые раны вновь дают о себе знать, единственный способ решить проблему — заставить душевную боль смениться физической.

Автор хочет что-то сказать:

Эта история — GL. На пути своей мести главной героине, Ци Янь, неизбежно придётся получить некоторые ранения. Когда придёт время, я излечу их. Прошу вас успокоить волнение и терпеливо продолжать читать.

Пусть это и псевдоисторическое произведение, я хочу полностью придерживаться здравого смысла. Так как во время кэцзюй экзаменуемых заставляют снимать одежду и обыскивают, лиф-бандо был бы не самым надёжным вариантом. SO.

Вот и наступил 2019 год~ Большое спасибо, что составляете мне компанию. Мы провели вместе ещё один год. Желаю всем счастливого Нового года.

Искренне надеюсь, что в этом году время хорошо обойдётся с каждым из вас.

Примечание переводчика:

[9] Дорожная сумка учёного:

[12] Короткая сермяжка:

Окончание главы