В огне войны противоречивые чувства увядают Глава 5. Путь иноземцам показали, в степь нагрянула беда

Живот Фужун с каждым днём становился всё больше и больше. Ханский шатёр до краёв наполняла радость от скорого рождения нового человека.

Знахарка предсказала, что зимним днём, когда снег хлопьями будет спадать с небес, этот ребёнок появится на свет. Люди степей считали этот период года самой лучшей порой для рождения детей. На исходе осени некоторые маленькие племена зачастую боролись не на жизнь, а на смерть, чтобы перехватить припасы на зиму, однако с первым снегом все военные действия сразу же прекращались. Это также означало, что у третьего ребёнка рода Циянь будет довольно много времени, чтобы пережить период хрупкого и уязвимого младенчества.

К своей третьей беременности Фужун уже успела стать опытной матерью, поэтому как только она узнала, что ждёт ребёнка, она сразу же начала готовить детскую одежду. Учитывая также старые вещи Агулы, из которых та давно выросла, у них уже должно было быть достаточно одежды для их третьего ребёнка.

И Сухбару, и его жена чувствовали: в этот раз родится мальчик. Мальчик, который наконец освободит свою старшую сестру от возложенной на её плечи миссии!

Первый снег, начавшийся вместе с приходом зимы, продолжался в течение нескольких дней; по прошествии этого времени толщина снежного покрова достигала половины чи. Сухбару радостно сказал Агуле:

— Подойди посмотри, Агула. Сильный снегопад — это божественный дар, посланный нам, людям степей, небесами. Благодаря нему в этом году у нас непременно будет очень много корма для скота.

Однако спустя всего несколько дней Сухбару внезапно взял войско и поспешно покинул лагерь.

От одного из небольших племён пришёл доклад: находившееся в подчинении племени Чэнли племя Ака было полностью истреблено, стёрто с лица земли... Кто, в конце концов, решил нарушить зимнее перемирие степей?

Отряд находился в пути ровно один день и одну ночь. Сухбару сразу же заметил вдалеке выжженную ослепляюще чёрную землю, перепачканную кроваво-красными оттенками. Когда они приблизились, то даже воины племени Чэнли, повидавшие немало кровавых сражений и давно привыкшие к подобным картинам, невольно замерли в потрясении и ужасе: куда ни глянешь, всюду кругом лежали окоченевшие трупы; от страшной участи не удалось спастись ни старикам, ни маленьким детям.

— Буцинь.

— Каган!

— Обогни заднюю часть лагеря, осмотри состояние загонов для скота.

— Слушаюсь.

Сухбару спрыгнул с лошади и двинулся в сторону нескольких трупов, намереваясь их осмотреть. Он обнаружил, что причиной смерти этих людей был отнюдь не удар саблей, а несколько отверстий величиной с бутылочную пробку; кто-то же из них нашёл свою смерть под градом стрел, некоторые из которых пронзили тела настолько глубоко, что выглядывало одно лишь оперение.

Сухбару поклонился перед умершим, перед тем как наступил на труп и вытащил из него стрелу. Заметив, что на наконечнике стрелы были выгравированы изящные иероглифы, Сухбару на мгновение опешил.

Ровные квадратные иероглифы — это была письменность царства Вэй, родины Фужун.

— Докладываю кагану! — Буцинь опустился на колено и начал говорить: — Загоны заполнены множеством убитых коров и овец...

Буцинь никак не мог понять: если целью нападавших было не пропитание, то чего ради они решили напасть на племя Ака студёной зимой? Увиденная им картина нескольких сотен убитых овец и коров заставила его сердце нескончаемо болеть.

— Я понял.

Сухбару сломал стрелу в своей руке. Немного подумав, он решил засунуть за пазуху половину, на которой были выгравированы иероглифы: для чего люди царства Вэй прибыли в степь? Чтобы разобраться, ему необходимо было отправиться в одно место.

— По коням! Следуйте за мной.

Отряд взял путь на юг, туда, где расположилась ставка племени Туба. Армия царства Вэй никак не могла продвинуться вглубь степи, полностью миновав их на своём пути и оставшись никем не замеченной — племя Туба было изгнано на самый берег реки Лошуй.

Если только они уже не были уничтожены!

Спустя несколько дней Сухбару и его войско остановились на расстоянии более сотни чжанов от племени Туба...

Ехавший позади Буцинь указал пальцем на какое-то странное высокое сооружение и воскликнул:

— Каган, скорее смотрите.

Сухбару прищурился: он уже однажды видел подобное! Это был этап [1] армии царства Вэй, пагода Жуюнь [2]. На самой вершине находился солдат, наблюдавший за происходящим вдали.

[1] Этап — пункт на пути следования войск, в котором военнослужащим предоставляется ночлег, продовольствие, фураж. Привал, роздых на походе, днёвка, ночлег; переход.

[2] 入云塔 rùyúntǎ — «Подоблачная пагода»; «Возвышающаяся к облакам пагода».

— Разворачивайте лошадей. Мы отступаем.

— Каган? Что это?

Сухбару сжал зубы:

— Племя Туба вступили в сговор с Вэй... с чужаками.

С Сухбару было совсем немного людей, к тому же, изрядно вымотанные несколькими днями пути, сейчас они не имели возможности противостоять племени Туба. Быстро оценив сложившуюся ситуацию, Сухбару принял мгновенное решение: отступить.

Эжихэ привёл своих людей, сразу же как только получил сообщение часового, однако к моменту его прибытия отряд Сухбару уже успел уйти достаточно далеко.

Изучив оставленные на снегу следы лошадиных копыт, он обратился к стоящему в стороне мужчине в доспехах:

— Посланник юга, их совсем немного. Возможно, мне стоит взять войско и броситься в погоню, чтобы убить их всех.

Дослушав перевод рядового, мужчина погладил свою бороду, сказав:

— Прошу хана набраться немного терпения. Само собой, у этого генерала есть план.

— Велика вероятность, что те люди были из племени Чэнли! Сухбару называют «свирепым тигром», в его подчинении находится несколько десятков тысяч сильных воинов. Если он приведёт с собой огромное войско, моё племя Туба никак не сможет выстоять! — в спешке сказал Эжихэ.

— Этот генерал как раз-таки надеется, что они явятся всей сворой. Это избавит нас от множества ненужных хлопот. За эти несколько дней поверхность реки успела полностью замёрзнуть, так что через какое-то время этот генерал напишет Его Превосходительству главному воеводе доклад, попросит его сняться с лагеря и выдвигаться с войском в поход. Армия нашего царства Вэй численностью четыреста тысяч человек за день переправится через реку по льду и затем сравняет с землёй это... как там их?

— Племя Чэнли.

— Ах да, племя Чэнли без малейшего труда.

Эжихэ остолбенел: он полагал, что двадцатитысячное войско, которое привёл с собой этот посланник юга, являло собой сильнейших воинов царства Вэй. В конце концов, на них была надета железная броня, которую не могла пробить ни одна стрела, а также каждый из них был вооружён оружием, способным выпускать стрелы с одного-единственного движения. Однако он никак не ожидал, что подобных воинов окажется ещё четыреста тысяч!

Во время кровавой резни племени Ака он своими собственными глазами смог лицезреть боевую мощь этого войска. Не потребовалось и одного шичэня, чтобы в живых не осталось ни единого человека...

Сухбару приказал своему доверенному человеку возвращаться и передать всем его приказ о принятии мер предосторожности. Сам же он взял с собой людей и всю ночь напролёт держал путь в племя Вэйкэ.

Узнав, что племя Туба вступило в сговор с южанами, каган племени Вэйкэ был вне себя от ярости. Не теряя ни минуты, он заключил с Сухбару военный союз.

После ухода Сухбару каган племени Вэйкэ вместе со своими несколькими сыновьями выдвинулся в племя Ака. По возвращению он немедленно спустил приказ о принятии наивысших мер предосторожности...

Неизбежная война, которую не предвещало ничто, бесшумно пришла в холодную зимнюю пору, что изначально должна была быть мирной и безмятежной.

Однако было кое-что, чего никто не мог ожидать: объединённая армия двух самых могущественных племён численностью почти в сто тысяч воинов будет полностью бессильна перед лицом передового оружия царства Вэй. Война приобрела односторонний характер.

Сухбару повёл войска в атаку, однако там он мог лишь беспомощно наблюдать за тем, как воины двух племён падали на землю, образуя горы мёртвых тел, в то время как они сами не могли даже прикоснуться к вражеской стороне!

Люди царства Вэй стояли на высокой стене, созданной изо льда и снега. В своих руках они держали странное оружие, из которого летели стрелы, заслоняя собой небо и покрывая землю.

Атака длилась долгие часы. Оба племени несли ужасные, несоизмеримо огромные потери. Однако когда они с огромным трудом наконец пробились к ледяной стене, они были встречены бесконечным потоком булыжников, глыбами льда, горячим маслом и чем-то, что Сухбару не приходилось видеть никогда прежде: деревянным забором, сделанным из связанных вместе брёвен с заострёнными концами.

Заострённые концы брёвен стремительно приближались к нему. В одно мгновение всё вокруг замедлилось. Воинственные крики, эхом разносившиеся в его ушах, постепенно затихли, растворившись вдалеке...

— Анда, осторожно! — воин степей, молнией ринувшись к Сухбару, в самый последний момент успел оттолкнуть его в сторону — и вместо него принял удар деревянных кольев на себя.

— Анда! — деревянные колья проделали несколько кровавых отверстий в теле Гуци. Из его рта и носа потекла свежая кровь. Он повернул голову к Сухбару, представив его взору пару янтарных глаз, полных отчаяния и непонимания. Его грудь до краёв заполняло нежелание мириться с произошедшим, однако сейчас у него лишь хватило сил произнести всего два слова: — Анда, убегай...

Великое войско было разбито, словно рухнувшая гора. Непобедимый «свирепый тигр» степей в ужасе побледнел перед лицом армии царства Вэй численностью в четыреста тысяч человек.

Наблюдая с высоты, как люди степей в панике разбегались кто куда, Лу Цюань удовлетворённо погладил свою бороду:

— Бейте в гонг, прикажите войскам отступать [3].

[3] 鸣金收兵 míng jīn shōu bīng — ударами в гонг отозвать войска (обр. в значении: бить отбой, давать отбой, отступать).

— Так точно, Ваше Превосходительство главный воевода.

Эжихэ был настолько потрясён, что долго не мог вымолвить ни единого слова. Прошло долгое время, прежде чем он с огромной осторожностью спросил:

— У Сухбару нет шанса выдержать и одного удара. Возможно, мне стоит взять людей и отправиться в погоню за ним?

— Не преследуй врага, оказавшегося в безвыходном положении. Разве ты не знаешь об этом? — Лу Цюань холодно усмехнулся сам себе, демонстрируя лёгкое презрение.

Вернувшись вместе с остатками армии в главный лагерь, Сухбару на долгое время заперся в шатре. После того как он вышел, он издал несколько ханских указов.

Каждый из трёх высокопоставленных чиновников, всё ещё находившихся в добром здравии, обеспечит эвакуацию скота племени, женщин и детей. Он оставит небольшое количество припасов и вместе с тремя тысячами воинов будет до смерти защищать главный лагерь.

Этот ханский приказ в одночасье спровоцировал волну протеста среди множества людей. Однако все их попытки переубедить Сухбару оказались тщетны, поэтому им не осталось ничего, кроме как подчиниться.

Сухбару прекрасно понимал: скрыться в глубине степи сейчас было их единственной надеждой на выживание, однако Фужун, которая вот-вот должна была родить, не могла даже взобраться на спину лошади — что уж говорить о долгой поездке верхом. Когда настанет время, его соплеменники непременно попытаются убедить его бросить Фужун. Он абсолютно точно не может позволить этому случиться!

Каждый шатёр спешно собирал свои вещи. Во всём племени Чэнли царили неразбериха и хаос. Ведя Сяоде за собой, Агула отправилась найти их отца.

— Отец хан, я хочу остаться с тобой и матушкой.

— И я!

— Нет! Сейчас же возвращайтесь собирать свои вещи!

Агула сделала шаг вперёд:

— Отец хан, почему ты и матушка не отправитесь вместе с нами?

Сухбару пристально смотрел на двух своих дочерей в течение долгого времени. Тяжело вздохнув, он похлопал Сяоде по голове и затем, крепко сжав плечи Агулы, сказал:

— Твоя матушка вот-вот родит. Отец хан со своими людьми выиграет время для этого. Как только твой младший братик родится, мы сразу же отправимся найти вас.

— Но...

— Агула!

— Отец...

Сухбару тяжело вздохнул вновь. Пристально смотря в глаза Агулы, он серьёзно сказал:

— Когда отец хан был молод, племя Чэнли также переживало огромные перемены. Твой эмэгэ [4] тоже подобным образом отослал отца хана далеко отсюда, чтобы не позволить царствующему роду племени Чэнли прерваться. Ты — единственный сын отца хана. Пока ты жив, у племени Чэнли всё ещё остаётся надежда. Послушай слова отца хана: бери младшую сестру и уходи. Хорошо защищай её.

[4] Примечание автора: «дедушка» на монгольском.

Глаза Агулы покраснели. Она с огромным трудом подавила импульсивное желание обнять своего отца.

— Я понял. Мы с сестрой сейчас же пойдём собирать вещи.

На душе Фужун скреблись кошки, пока она, с большим усилием передвигая своё тяжёлое и неповоротливое тело по шатру, собирала вещи двум своим дочкам. Она не была образованной и поэтому не могла придумать какой-либо хороший план для своих дочерей. После того как стражники несколько раз подгоняли её, напоминая, что нужно уходить, она внезапно вспомнила фразу из одной пьесы, которую она слышала когда-то в детстве.

— Агула, Сяоде, подойдите сюда.

Держа друг друга за руку, две девочки подошли к Фужун и с покрасневшими глазами позвали:

— Матушка.

— Агула, ты должен хорошо позаботиться о своей младшей сестре. Мама и твой отец хан очень скоро найдут вас.

— Понял. Мама может быть спокойна.

— Вы всё ещё помните слова царства Вэй, которым вас учила мама?

Агула кивнула:

— Немного помню.

— Если преследующие вас войска окажутся свирепыми, придумайте способ сбежать на юг. Переправьтесь через реку Лошуй и скройтесь в царстве Вэй.

***

Отряд эвакуации выдвинулся в дорогу. Баинь ехал рядом с Агулой, за всю дорогу не произнеся ни слова. Спустя несколько ли [5] пути он внезапно потянул поводья, останавливая лошадь.

[5] 里 lǐ — китайская мера длины, равная 500 м.

— Баинь, почему ты остановился?

— Анда, бери Сяоде и отправляйся вместе с ними. Я хочу вернуться назад, — стиснув зубы, сказал Баинь.

Агула молча смотрела на Баиня. Тот, не став дожидаться какой-либо реакции с её стороны, продолжил:

— Племя Туба убило моего папу. Я хочу вернуться и отомстить за него!

Агула смотрела на полностью покрасневшие глаза Гуци Баиня, совершенно не представляя, что ей следовало сказать сейчас.

— Анда, будь осторожен! После того как я отомщу, я вместе с каганом отправлюсь искать тебя.

— Хорошо. Ты тоже будь осторожен.

Баинь большим пальцем вытащил из-под одежды ожерелье из волчьих зубов.

— Горн из бычьего рога?

Агула прикоснулась к своей груди:

— Со мной.

Баинь просиял улыбкой:

— Ну, тогда я пойду, анда!

Окончание главы