Шики/Усопшие Глава 3 (часть 1)

Глава 3 (часть 1)

    Сейшину сообщили о смерти Сюдзи ранним субботним утром восьмого июля. Монах, только что закончив утреннее богослужение, покинул главный храм, оставив его на попечение Икебе и Цуруми. Направляясь в сторону жилых покоев, Сейшин встретил по пути Мицуо, который как раз вышел из офиса храма.

    ― О, Молодой монах! ― оживился мужчина и почти бегом двинулся по коридору навстречу Сейшину. 

    Весь вид Мицуо будто кричал о том, что произошло нечто из рук вон выходящее, а произнесённые затем слова были тому подтверждением: ― Нам только что позвонили и сообщили, что неожиданно скончался Сюдзи-сан из семьи Готода.

    Сейшин в удивлении захлопал глазами: ― Сюдзи-сан? Но это же невозможно...

    Несмотря на то, что Сотоба являлась небольшой деревней, Сейшин был знаком отнюдь не со всеми жителями. Сюдзи он знал тоже довольно поверхностно, но, тем не менее, тот казался Сейшину человеком с безупречным здоровьем, поэтому весть о внезапной смерти мужчины явилась для монаха полной неожиданностью.

    ― С ним что, произошел несчастный случай?

    ― Если верить его матери, причиной смерти послужило осложнение летней простуды. Масахару-сан из семьи Койкэ вскоре прибудет, чтобы договориться о проведении похорон, если у вас найдётся свободная минутка.

    ― Благодарю, что поставили меня в известность.

    Мицуо в ответ кивнул и отправился к зданию главного храма, а Сейшин, между тем, вошёл в храмовый офис. Окинув взглядом доску для объявлений, монах прочёл на её поверхности слова, торжественно выведенные почерком Мицуо: «Готода, встреча, Койкэ».

    В Сотобе существовало сообщество, называемое «похоронная команда». Поскольку похоронного бюро в деревне не имелось, эта «команда» исполняла его обязанности. Всякий раз, когда в деревне кто-то умирал, соседи родственников покойного объединяли усилия, чтобы помочь проводить усопшего в последний путь. Женщины занимались приготовлением поминальной трапезы, а незаменимая помощь мужчин заключалась в перенесении гроба с умершим к месту захоронения и в погребении. В отличие от города, где покойных кремировали, деревня до сих пор хоронила усопших по старинке, то есть закапывая в землю. Кладбище находилось в горах, окружавших Сотобу, и у каждого семейства там был свой участок, выделенный под могилу. Копать яму, опускать гроб и засыпать его землёй являлось практически каторжной работой, выполнять которую было невозможно без участия мужчин. Глава «похоронной команды» осуществлял руководство похоронами и распределял обязанности между людьми. Под его ответственностью находилось всё: от подготовки гроба до любых дел, связанных с организацией похоронной деятельности. Эту должность в «похоронной команде» Нака-Сотобы уже некоторое время занимал пожилой мужчина из семьи Койкэ.

    «Летняя простуда?..» ― задумался Сейшин.

    Монах практически не сомневался, что Сюдзи был его старше всего-то лишь на шесть-семь лет. Сюдзи время от времени приходил на буддийские поминальные службы, поэтому Сейшин хорошо знал его в лицо, однако близкими знакомыми мужчин назвать было нельзя. Насколько помнил Сейшин, Сюдзи жил вдвоём со своей матерью ― Готодой Фуки. Скорее всего, сейчас она сильно подавлена смертью сына.

    «Очень уж скоропостижно он скончался...»

    Предавшись меланхолии, Сейшин направился вглубь жилых помещений. Он заглянул в гостиную, но своей матери там не обнаружил. Затем монах покинул жилую часть храма и направился к отдельному корпусу ― если таковой вообще можно было охарактеризовать словом «отдельный», учитывая то, что он находился лишь немного в стороне от главного крыла дома ―, чтобы помочь в приёме пищи отцу, прикованному к постели недугом. 

    ― Доброе утро! ― поприветствовал Сейшин отца, которого с утра ещё не видел.

    Строение, прозванное отдельным, было единственным при храме зданием, выполненным в западном стиле. Измождённый болезнью, исхудавший Шинмэй ― отец Сейшина ― лежал на кровати, оснащенной электрическим пультом дистанционного управления, благодаря которому мужчина придал ей полуприподнятое положение. После инсульта, перенесённого в прошлом году, тело Шинмэя было парализовано. И чем больше времени проходило, тем ситуация становилась всё хуже вследствие того, что болезнь поразила мужчину уже в преклонном возрасте. Шинмэй был способен кое-как самостоятельно держать вилку и ложку, но о том, чтобы ходить или стоять, не могло быть и речи.

    ― Отец, мне только что передали, что скончался Сюдзи-сан из семейства Готода. Что нам делать с его посмертным именем? ― произнёс Сейшин.

    Шинмэй и Мивако удивлённо посмотрели на сына.

    ― Вот оно как... такой молодой...

    Мивако, сидевшая подле кровати больного супруга, растерялась, не в силах вымолвить ни слова, а Шинмэй отложил ложку таким жестом, будто пытался её отшвырнуть.

    ― Сюдзи... был... младшим сыном... Фуки-сан, верно ведь?

    После перенесённого инсульта Шинмэй произносил слова с запинками. Но сам факт того, что мужчина способен был говорить, пускай и не всегда членораздельно, указывал на его невероятную силу воли, а также на то, что Шинмэй по-прежнему сохранил здравый рассудок.

    Мивако нахмурилась и утвердительно кивнула в ответ на вопрос мужа.

    ― Это тот самый Сюдзи-кун, который занимался продажей стыков для деревообработки? А причина его смерти известна?

    ― Сказали, он скончался из-за каких-то осложнений летней простуды. Масахару-сан из семьи Койкэ уже едет к нам...

    ― Мм... Я... обдумаю... его посмертное... имя...

    Сейшин легонько кивнул. Он до сих пор советовался с отцом обо всех делах, касающихся храма, поскольку Шинмэй по-прежнему оставался главным монахом, а Сейшин лишь временно его замещал, или, проще говоря, был не более чем представителем. Должность главного монаха в главном храме Сотобы была никак не связана со способностями, а зиждилась на доверительных отношениях с прихожанами.

    ― Сходи... к Тошио-куну...

    ― Хорошо. Я расспрошу его обо всех обстоятельствах.

    ― Но сначала... поинтересуйся... у Койкэ-сана... о семейном... участке... на кладбище... ― отрывисто проговорил Шинмэй.

    Сейшин в ответ вновь послушно кивнул. Для погребения каждого усопшего требовалась довольно обширная земельная площадь, и участки земли на кладбище необходимо было правильно распределить. В связи с этим следовало учитывать выпирающие из земли корни пихт, посаженных в тех местах, где раньше находились курганы. И пока придерживались заведённого порядка, проблем не возникало. Но своей внезапной смертью Сюдзи его нарушил.

    ― Обязательно спрошу.

    Как раз в тот момент, когда Сейшин, покинув комнату отца, уже направлялся к выходу, дверь отдельного корпуса приоткрылась, и заглянувший в проём Мицуо доложил: ― Койкэ-сан прибыл!

* * *

    Старик Койкэ, вопреки солидному возрасту, выглядел моложе своих лет благодаря здоровому цвету лица, а также тому, что, несмотря на свою худобу, был подтянутым. Этот мужчина был образцом крепкого, энергичного человека.

    ― Надо же, какая ужасная неприятность!

    ― Спасибо Вам за тяжелую работу.

    Койкэ, знавший о смерти Сюдзи в общих чертах, устроился в кресле в офисе храма и теперь делился своими мыслями о случившемся. 

    ― Я не в силах подобрать слова, которые могли бы утешить Фуки-сан после всего пережитого ею. Не зря считается, что, когда дети умирают раньше родителей, и те их хоронят ― это противоестественно.

    Обмахивая лицо складным веером, Койкэ осушил чашку ячменного чая, ранее принесённую для него Мицуо.

    Для Койкэ организация похорон и выполнение связанных с ними процедур была уже привычным делом. Поскольку мужчина занимался этим уже столько же времени, сколько когда-то его отец, то набил руку. То же можно было сказать касательно исполнения собственных обязанностей и о Сейшине. Поминки должны были состояться сегодня, а закрытая похоронная церемония ― завтра, но поскольку нынешнее погребение приходилось на летнюю жару, то обряд отпевания предполагалось провести в ускоренном темпе.

    ― К слову сказать, я хотел бы попросить Вас начать чтение сутр над усопшим как можно скорее. И было бы замечательно в кратчайшие сроки подобрать ему надлежащее посмертное имя, ― перешёл к делу Койкэ, обмахивая веером затылок. ― Столько суматохи из-за того, что смерть Сюдзи-сана была такой внезапной...

    ― Отец велел у Вас спросить, хватит ли для сына Фуки-сан места на кладбище.

    ― Места хватит, ― кивнул Койкэ. ― Кажется, как раз совсем недавно Фуки-сан заранее подготовила участок на кладбище для себя самой. Это очень облегчает нам задачу. Поскольку сейчас на дворе лето, то затягивать с похоронами недопустимо. Я уже договорился с рабочими из «похоронной команды», чтобы те взялись за дело в срочном порядке. Но, с другой стороны, мне очень жаль Фуки-сан. которая из-за этой спешки не сможет как следует попрощаться с сыном. Не говоря уже о том, что ей придётся хоронить Сюдзи-сана в могиле, изначально предназначенной для себя.

    ― И действительно, ― пробормотал Сейшин.

    ― Кстати, Молодой монах, ― сменил тон Койкэ, выразив тем самым, что теперь собирался затронуть совершенно другую тему, ― не попадался ли Вам на глаза в последнее время Хидэмаса из Ямаири?

    ― Из Ямаири... Вы имеете в виду Мурасако Хидэмасу-сана? Нет. Насколько помню, в последний раз я видел его на неделе весеннего равноденствия.

    ― Интересно, не в поездке ли находится Хидэмаса в такое неподходящее время? И если да, сообщал ли он кому-нибудь о своём отъезде? Впрочем, если бы так и было, сейчас это вряд ли имело бы какое-то значение, коль скоро Хидэмасу видели в последний раз настолько давно.

    ― А разве Хидэмаса-сан не дома? ― удивился Сейшин.

    ― Видимо, нет. Поскольку Хидэмаса приходится Фуки-сан старшим братом, мы пытались до него дозвониться всё утро, но никто не брал трубку. По всей вероятности, никого нет дома. При всём желании мне трудно представить, что Хидэмаса сейчас находится у себя в горах, ― ответил Койкэ. Затем, поднявшись на ноги, он дополнил: ― В общем, я и «похоронная команда» на Вас рассчитываем.

    ― Хорошо, я постараюсь всё сделать как можно быстрее.

    ― Извините за причинённые неудобства... Ах да, и перед уходом мне, пожалуй, следовало бы навестить главного монаха.

Примечания:

1. Неделя равноденствия. В буддийских преданиях говорится, что Хиган (упомянутый в примечаниях к прологу) или «другой берег» находится далеко на западе. Считается, что в дни весеннего и осеннего равноденствия солнце заходит строго на западе, и в это время души усопших переправляются с «другого берега». 

В течение недели (три дня, предшествующие равноденствию, день самого равноденствия и следующие три дня) проводятся празднества и памятные обряды, похожие на ранее упомянутый Бон. В местах захоронения умерших родственников и у буддийских семейных алтарей оставляют подношения в виде еды и напитков, а также читают буддийские сутры. 

В эти дни принято есть ботамоти (также называемые охаги) — «пирожки» из отварного риса в оболочке из сладкой фасолевой пасты. 

Весеннее равноденствие приходится на 21 марта, а осеннее — на 23 сентября, то есть время перед сменой сезонов в Японии. После мартовского равноденствия сразу становится очень жарко, а после сентябрьского — холодно.

2. Семейные алтари Буцудан (букв. «дом будды») являются важным элементом японского культа предков. Подобно синтоистским семейным святилищам, внутри буддийских семейных алтарей часто помещаются различные объекты религиозного поклонения, такие как статуэтки Дзидзо, свитки с изображениями будды и памятные таблички с именами усопших предков, подсвечники, подставки для возжигания благовоний и колокольчики, в которые принято звонить во время литаний. 

Сходство семейных алтарей с семейными святилищами заключается в том, что для тех и других совершаются подношения. Но в отличие от синтоистских семейных святилищ Камидана, представляющих собой прикреплённую к стене полку (см. дополнительные примечания к главе 1), семейные алтари Буцудан больше похожи на шкаф с дверцами. Эти дверцы обычно держат закрытыми, и открывают только во время религиозных мероприятий. 

Традиция устанавливать в домах Буцудан пришла в Японию из Китая и Кореи.

Во многих домах могут одновременно присутствовать и Камидана, и Буцудан. Хотя это чаще встречается в сельской местности, чем в городах.

3. Японские Похороны. Краткое описание:

Семейный алтарь закрывают белой бумагой на 49 дней после смерти человека, так как считается, что усопший, над которым рядом с алтарём читают молитвы, представляет собой «нечистое» и может осквернить святыню. Согласно буддистским верованиям, душе умершего требуется 49 дней, чтобы переправиться на «другой берег» через реку мёртвых Сандзу, находящуюся в ином мире. В течение этого времени душа усопшего подвергается испытаниям, которые он должен преодолеть, чтобы освободить себя и свое эго и перейти на более высокий уровень существования. По окончанию 49-дневного траура белая бумага, прикрывающая алтарь, снимается.

Покойные женщины должны быть одеты в традиционные белые кимоно, а мужчины в белые костюмы (иногда черные). На одеянии не должно быть рисунков, вышивки или прочих украшений. Поверх головы повязывают белую косынку. На шею вешают кошель с шестью монетами для загробного путешествия.

Хоронят умершего, как правило, на третий день. При этом накануне обязательно проводится обряд отпевания, на котором присутствуют только члены семьи покойного, а после него ― всенощное бдение у гроба. Считается, что во время этого бдения умерший навещает домочадцев, чтобы проститься с ними. 

На поминках гости, пришедшие выразить свои соболезнования семье покойного, возложить цветы и воскурить благовония, преподносят домочадцам умершего конверты с символическим денежным пожертвованием «на похороны», а взамен через 49 дней, когда траур заканчивается, получают подарок, пропорциональный сумме пожертвования (примерное соотношение 1/4). 

Единственной преградой для совершения похоронного обряда в установленное время могут быть праздники или неблагоприятные дни (томобики). Подходит ли день для похорон, спрашивают у священника в ближайшем буддийском храме. Также священника просят подобрать новое имя почившему, которое даётся, основываясь на характере и поступках, проявленных покойным при жизни. Посмертное имя используется усопшим в загробной жизни, чтобы тот мог ещё больше отделиться от своего прежнего существования и не возвращаться в реальный мир.

Весь первый год семья усопшего пребывает в трауре: не справляет свадьбы, не посещает увеселительные заведения, не участвует в синтоистских праздниках, не отправляет и не получает новогодних поздравительных открыток.

Поминки также проводятся в специально выбранные годы после смерти покойного: чаще всего на 3-ю, 5-ю, 7-ю и 13-ю годовщины. 

В «эссе Сейшина» упомянуто, что в Сотобе поминки справлять прекращают после 33-годовщины со дня смерти, так как усопший к тому времени уже теряет свою прежнюю личность и воплощается в ином теле. Тогда же сотобы убирают, а вместо них сажают пихты.

Те читатели, которым хочется узнать во всех подробностях, чем именно занимается «похоронная команда» и её руководитель Койкэ, могут ознакомиться с информацией на английском языке здесь: На данной странице перечислены основные универсальные процедуры. 

4. Дзюдзу (буквально «бусы для раздумий» или «бусы для счета») ― четки, используемые в японском буддизме для выражения почтения Будде и покойным предкам. Дзюдзу предназначены для подсчета прочитанных сутр во время их повторения и поклонов.

Согласно поверью, в этих чётках хранится хорошая карма, накапливающаяся при повторении сутр. Сутры обычно повторяются 108 раз, поскольку считается, что существует 108 недугов, которые терзают человека. Способы держать Дзюдзу при использовании варьируются в зависимости от секты. Кисточки тоже бывают разных форм: от распущенных до заплетенных и скрученных в клубок; стиль кисточек в значительной степени зависит от вкуса. 

В отличие от классических четок, неформальные четки могут состоять не из 108 бусин, а гораздо меньшего количества. Пример женских неформальных Дзюдзу:

Окончание главы