Дева Мария смотрит за вами Глава 8. Последний цветок зимы и то, что случилось потом

Часть I

После того дня я была не в состоянии что-либо делать.

Стремление учиться ради нашего с Сиори благополучия исчезло, поэтому, естественно, посещаемость уроков у меня стала ужасная, об оценках и говорить нечего.

Много раз меня вызывали в учительскую, чтобы добиться объяснения этому. Вообще моё поведение никогда нельзя было назвать образцовым. С самого первого дня своей учёбы здесь я не была дружна с одногруппницами, но преподаватели бросились «наставлять меня на путь истинный», лишь когда мои оценки ухудшились. Мне это показалось отвратительным.

Если бы я ответила, что причиной моей неуспеваемости послужил разрыв с первокурсницей Кубо Сиори, учителя, наверное, очень бы удивились. Я думала об этом всё то время, пока мне читали нотации, потому что от их «у тебя есть способности...» и тому подобных речей просто вянут уши.

Разумеется, эта фантазия не должна была стать реальностью, так что я ни слова не говорила о Сиори. В итоге решили, что ухудшение оценок — результат моего собственного разгильдяйства.

Хоть мы и не виделись после того случая, я ни на день не могла забыть о Сиори. Ёко наверняка была бы довольна, узнав, что мы поссорились и разошлись. Но, кажется, мои чувства к Сиори были тем сильнее, чем дальше мы были друг от друга физически. Я ужасно тосковала по ней.

* * *

Конец второго семестра. Экзамены уже прошли, совсем скоро должны были начаться каникулы. Нам раздали результаты.

После того, как моей маме позвонили из школы, она сильно побледнела и почти насильно затащила меня в машину. Я совсем не хотела туда ехать в свой выходной, но пришлось подчиниться.

Я приготовилась вытерпеть очередную лекцию о том, как сильно ухудшилась моя успеваемость, но это было ошибкой. Сам факт того, что меня вызвали в каникулы, да ещё и в сопровождении родителя, уже должен был намекнуть на то, что разговор предстоит гораздо более серьёзный.

Меня и маму привели в комнату особой важности, находившуюся по соседству с учительской, — кабинет директора. Я почувствовала, как мурашки пробежали по телу, когда увидела тех, кто ждал нас там: моего классного руководителя, мужчину средних лет, молодую классную руководительницу первокурсниц из группы «Сосна» и двух монахинь, то есть завуча и директора школы.

Присутствие классной руководительницы Сиори сразу же дало мне понять, к чему всё идёт. Сегодня речь будет не только о моих оценках. Я и предположить не могла, как они узнали об отношениях между мной и Сиори, но была совершенно уверена, что этот вопрос собирались поднять на обсуждении.

Как только мы вошли, дверь сразу же закрыли, причём на замок. Видимо, сегодня Сиори здесь не ждали. Возможно, её уже вызывали в другой раз. Но об этом нельзя спрашивать. Вместо того чтобы, как обычно, пребывать в апатии, я сосредоточила всё внимание на происходящем вокруг. Нужно было ничего не упустить.

После формального приветствия мой классный руководитель показал маме оценки за экзамены и записи в журнале посещаемости.

Наверное, до этого момента мама считала меня отличницей, судя по тому, как она вскрикнула, увидев всё это, и спросила:

— Может, это какая-то ошибка?

— Не исключено. В конце концов, Сато-сан всегда была примерной ученицей.

Сначала напугал мою маму, а теперь начал расхваливать. Сказал, что в следующем году я буду возглавлять школьный совет, да и вообще у меня много замечательных подруг, каждую из которых можно с уверенностью назвать гордостью нашей школы. А затем...

— Предполагаю, что причина, по которой так снизилась успеваемость Сато-сан, связана с одной из наших первокурсниц, Кубо Сиори...

Для меня это выглядело так, будто упоминанием её имени он хотел защитить свои преподавательские навыки, совершенство которых теперь было поставлено под сомнение. Мой классный руководитель говорил о Сиори так, словно она была воплощением зла, ведьмой. Вполне возможно, что он считал её единственной причиной всего этого.

— Это правда, Сэй-тян?

Мама была вне себя от ярости.

— Сиори не виновата.

Я сказала это не маме, и даже не моему классному руководителя, а директору. Никто, кроме неё, больше не имел для меня значения, потому что эта женщина хорошо знала Сиори и должна была поверить мне.

— Я не понимаю, почему вы связываете мои плохие оценки с Сиори. Если что-то не так, то в этом виновата лишь я сама.

— Кубо Сиори сказала то же самое. Она считает, что это её вина, а не ваша.

Похоже, директор уже обо всём знала, но почему-то вызвала меня к себе, да ещё и вместе с мамой.

Только теперь я поняла, как глупо себя вела, но было уже поздно. Даже поссорившись с Сиори и разрушив наши прежние отношения, я должна была продолжать прилежно заниматься. Будучи примерной ученицей, я бы не дала своему классному руководителю поводов для жалоб. И тогда бы это дело не дошло до руководства школы. Если бы речь шла о любой другой ученице Лиллианы, директор, наверное, не придала бы этому никакого значения, но за Сиори она чувствовала свою непосредственную ответственность, так как почти что заменяла ей мать.

Заливаясь слезами, я продолжала твердить о том, что Сиори здесь не при чём, но это лишь сильнее убедило моего классного руководителя в его правоте.

А классная руководительница Сиори, похоже, просто сдалась. Закрыв глаза, она лишь молча ждала, когда мы закончим. Это разозлило меня. Она ведь должна хотя бы попытаться защитить свою ученицу.

В итоге мне сделали строгое предупреждение, после чего отпустили. Меня не станут исключать или как-то наказывать всего лишь из-за оценок, но разница между результатами экзаменов за первый и второй семестры была столь огромна, что учителям показалось необходимым как-то вразумить меня. В самом деле, мои баллы по каждому из экзаменов лишь слегка превышали минимальный порог для сдачи. Я была очень близка к тому, чтобы установить школьный антирекорд.

— Учёба — не единственная часть школьной жизни, но разве человеку не становится одиноко, когда он полностью посвящает себя лишь одному своему увлечению?

Слова директора окончательно добили меня.

Я поняла. Мама, учителя, другие ученицы никогда не догадались бы о моих настоящих чувствах к Сиори. Но, как оказалось, директор видела меня насквозь.

Я не знала, что ждёт меня впереди.

Часть II

Придя домой, я позвонила в общежитие Лиллианы, чтобы поговорить с Сиори. Поначалу мама вела себя очень возбуждённо, не переставая причитать, но, кажется, обвинив Сиори во всевозможных бедах, она наконец-то выпустила пар и позволила мне удалиться в свою комнату. Я была слишком уставшей, чтобы как-то реагировать на это.

В общежитии Сиори не было. Два дня тому назад она попросила дать ей отпуск и до сих пор не вернулась.

Тогда я позвонила в женский монастырь, который был связан с нашей школой. Но в ответ мне сказали, что Сиори не приходила к ним. Больше у меня не было идей насчёт того, где она могла находиться. Я оказалась в тупике, не представляя, как можно связаться с её дядей в Нагасаки.

Мне просто хотелось услышать звонкий голос Сиори. Я была бы рада возможности извиниться за всё, через что ей пришлось пройти из-за меня, даже если после этого она лишь молча повесит трубку.

Каждый день я звонила в общежитие и спрашивала, вернулась ли Сиори или куда она могла уехать, но мне так и не удалось ничего узнать о её местонахождении. Тем временем приближалось время торжественной церемонии в честь окончания второго семестра.

* * *

Оценки за экзамены в этом семестре у меня были значительно хуже, чем в прошлом, однако выяснилось, что итоговые отметки оказались не так плохи, как я ожидала. Видимо, на это повлияло моё усердие в середине семестра. В общем, у мамы не должно было возникнуть нового приступа гнева.

Днём я пошла на рождественскую мессу в Лиллиане, несмотря на то, что меня это ни капельки не интересовало. Каждый год, в последний день второго семестра, в школу приглашали священника со стороны, чтобы провести это мероприятие. Посещение мессы было исключительно добровольным делом, так что этим временем можно было распоряжаться по своему усмотрению, но я всё же отправилась в церковь в надежде встретить там Сиори. Если она ещё в школе, то обязательно придёт туда. В этом не было никаких сомнений.

Я испытывала такую сильную робость, что сама удивлялась этому. Мысль о том, что любое неосторожное слово или движение по отношению к Сиори может сделать всё лишь хуже, подавляла мою решительность.

Как я и предполагала, Сиори пришла на мессу. Она сидела в первом ряду с безмятежным выражением лица.

Заняв место в некотором отдалении от Сиори, я стала смотреть лишь на неё. Спокойствие в её взгляде тронуло меня до глубины души. Как по мне, она выглядела ещё более святой, чем сам Господь.

* * *

Ёко пришла к нам в кабинет, чтобы пригласить меня в Особняк Роз на рождественскую вечеринку.

— Рэй-тян сказала, что испекла немного печенья. Думаю, это уже весомая причина, чтобы прийти.

— Да...

Я ответила ей, что приду, если захочу, и ушла.

— Будем ждать, — донёсся сзади голос Ёко, такой же упорный в своём стремлении что-то внушить мне, как и его обладательница.

Не переобувшись, я помчалась к церкви. Мы с Сиори ни о чём не договаривались, но у меня было предчувствие, что она там.

Так и оказалось. Она ждала меня у церкви, прислонившись к стене.

— Прости, что заставила тебя ждать.

Когда я сказала это, Сиори подняла голову и, что удивительно, бросилась в мои объятия, словно между нами ничего не произошло.

— Сиори?

Я смутилась, испытав одновременно радость и недоумение, и увела Сиори за церковь, чтобы нас никто не увидел.

Там мы поцеловались. И я не знаю, было ли это инициативой кого-то из нас. Кажется, будто с помощью этого поцелуя мы попытались рассказать друг другу о чувствах, которые невозможно описать словами.

— Я думала о тебе всё время, что мы не виделись... Даже когда я молилась, твоё лицо было у меня перед глазами. Я не могла понять, почему всё так закончилось... Мне было очень грустно.

Немного успокоившись, Сиори объяснила, что в последнее время жила в монастыре, в комнате директора школы. [1] А ещё она встретилась со своим дядей, который на днях приезжал в Токио. Они обсуждали планы на будущее.

— Директор узнала о том, что произошло между нами, и очень разволновалась. Она принялась яростно обсуждать это со мной, чтобы быть уверенной, что я не приму неверное решение. Я поняла то, что она пыталась мне сказать, и подумала, что нам действительно не стоит быть вместе. Я дала ей обещание, что больше не буду встречаться с тобой, но не сдержалась.

Как только мы увидели друг друга, плотину, сдерживавшую наши чувства, словно прорвало, и огромная волна подхватила нас. Мы не знали, где окажемся в конечном итоге. Теперь было важно лишь одно — держаться за руки, чтобы точно не потерять друг друга в будущем.

— Что с нами будет?

— Не знаю.

Но совершенно ясно, что если всё останется по-прежнему, нас разлучат. Внезапно почувствовав свою беспомощность, мы крепко обнялись. Тепло чужого тела и звук чужого сердцебиения успокаивали, давая понять, что мы есть друг у друга.

— Сиори, давай убежим.

Я должна была подумать об этом гораздо раньше: однажды нам придётся распрощаться с привычным укладом жизни, чтобы создать себе новый дом.

— ...Что?

— Не бойся, мы справимся, я уверена в этом. Будем жить там, где никто не сможет нам помешать.

— Жить?..

— Да. Или ты не хочешь?

Я спросила Сиори, хочет ли она уехать вместе со мной.

— Конечно хочу. Сэй, я пойду за тобой куда угодно, но...

Я приложила свой указательный палец к её губам.

— Мы сможем.

Мы так и не узнаем, возможно это или нет, если даже не попытаемся. Я не хотела сдаваться раньше времени.

— Возьми с собой лишь самое необходимое. Отправимся сегодня же.

Я хотела пуститься в путь прямо здесь и сейчас, так как понимала, что любая задержка может уничтожить нашу решимость. Бегство из дома — это как раз то, что нужно делать немедленно, поддавшись импульсу.

Но реальная жизнь требовала решить перед этим ряд вопросов. В частности, нам стоило переодеться, чтобы не привлекать лишнее внимание своей школьной формой. Кроме того, необходимо определиться с тем, куда мы поедем, сколько денег для этого потребуется. В общем, мне тоже нужно было сначала сходить домой и забрать свою банковскую карту.

Мы решили покинуть школу в разное время, чтобы никто не увидел нас вместе и ничего не заподозрил. Согласно нашему плану, мы должны были собрать все необходимые вещи и вечером встретиться на станции.

— Хорошо.

Я попрощалась с Сиори там же, за церковью.

— До встречи.

Сиори помахала мне и осталась смотреть за тем, как я возвращаюсь в школьное здание.

До встречи.

Никогда не забуду эту улыбку.

Я искренне верила, что через несколько часов снова увижу её. У меня не было причин для сомнений.

Часть III

Я пришла на станцию М за сорок минут до назначенного времени.

Мы решили встретиться в пять часов вечера на платформе 3-4, рядом с тем местом, где должен был остановиться первый вагон нашего поезда. Такая договорённость должна была помочь нам найти друг друга.

Сиори ещё не пришла.

Я немного отошла от конца платформы, присела на скамейку и принялась изучать расписание поездов, купленное в станционном магазине. К платформе спускалась всего одна лестница, так что Сиори точно не пропустила бы эту скамейку.

Я ненавижу следить за временем чуть ли не больше всего на свете, но сегодня со мной были наручные часы, и я нетерпеливо поглядывала на них в ожидании Сиори.

Ожидание не было мне в тягость. Наоборот, я наслаждалась каждой минутой.

Сначала нам нужно будет обсудить, куда мы отправимся. Я обвела красной ручкой станцию М, после чего стала смотреть, на каких поездах мы сможем уехать дальше всего, и прикидывать, где нам лучше сойти ­— на станции Синдзюку или на станции Токио. Пока я размышляла над всем этим, наступило пять часов вечера.

Закрыв расписание, я убрала его в свою сумку. Было бы очень плохо, если бы моя мама что-то заподозрила, поэтому я взяла с собой настолько мало вещей, чтобы меня можно было принять за человека, отправившегося за покупками. Я прихватила из дома лишь сменное бельё и необходимые документы, так что вполне соответствовала этому образу.

Я солгала маме, сказав, что собираюсь на рождественскую вечеринку в Особняке Роз. Она не стала возражать, поскольку там за мной могли присмотреть моя старшая сестра и Ёко, а они обе пользовались большим доверием у взрослых.

«Постарайся вернуться не слишком поздно и хорошо повеселись». После этих слов я почувствовала себя немного виноватой.

Оранжевый поезд прибыл на станцию и, словно сделав глубокий выдох, выпустил пассажиров на платформу, а потом наполнился новыми людьми и помчался на восток. Эта сцена неустанно повторялась каждые несколько минут.

Периодически я замечала людей с большими квадратными коробками в руках. Ах да, сегодня же канун Рождества. На деревьях рядом с южной частью станции были развешаны светящиеся гирлянды, и это выглядело поистине великолепно. Кажется, будто обычно скучный пейзаж теперь украсил себя макияжем.

(Они же знают, что поезда сейчас ходят переполненные и проще потом зайти за тортом в магазин…)

Начав раздражаться, я посмотрела на свои наручные часы.

17:12.

(Рождественский торт, да?)

Я терпеть не могла все эти украшения на рождественских тортах вроде ёлочек, домиков, ангелочков. А ещё мне не нравился шоколад с надписью «Счастливого Рождества». Вот почему мой папа всегда заблаговременно заказывал торт, тщательно выбирая такой, который не содержал ничего из этого, и бережно приносил его домой.

Но три года назад мы перестали собираться за рождественским столом, потому что папа перешёл в новую компанию и был очень занят на работе, а я стала уже слишком взрослой для того, чтобы с нетерпением ждать от него праздничный торт.

На часах было 17:40, а Сиори так до сих пор и не появилась.

Мы договорились о встрече с таким расчётом, чтобы времени на подготовку оказалось более чем достаточно. Теперь она определённо опаздывала.

Наверное, её автобус сейчас стоит в пробке, как это часто бывает в канун Рождества. Или, быть может, она забыла, где именно мы собирались встретиться.

На всякий случай я решила пройтись вдоль платформы. Я шла, поглядывая на платформы 1-2 и 5-6, но и там не было никого похожего на Сиори.

А что, если это директор помешала ей приехать? Охваченная волнением, я сняла трубку в ближайшей телефонной будке. Номер монастыря я помнила наизусть, поскольку много раз звонила туда на прошлой неделе.

Предположив, что они могут специально скрыть от меня что-то, я представилась как Сатико, одногруппница Сиори. Однако мне ответили, что в районе четырёх часов дня она вежливо попрощалась и куда-то ушла.

Тогда я решила сразу же позвонить в общежитие. Раз Сиори ушла оттуда в четыре, то сейчас она уже должна быть здесь. Может, она забыла что-то важное, из-за чего ей пришлось поехать обратно в общежитие.

Но там Сиори тоже не было. Зато я узнала, что она не просто «ненадолго вышла», а окончательно покинула общежитие.

Я совершенно забыла об этих приготовлениях.

Но в чём же тогда дело?

Сиори не было ни в общежитии, ни в монастыре. Где она сейчас?

Время безжалостно продолжало свой ход. Наступило семь часов вечера.

* * *

Я была уверена, что Сиори уже точно не придёт, но всё равно не могла уйти со станции из-за какой-то призрачной надежды. Вдруг Сиори спустится по этим ступеням. Я не могла позволить себе сдаться.

Но убеждённость в том, что она, скорее всего, не придёт, не объясняла мне причину этого.

Сиори изменила своё решение? Или, быть может, с ней что-то произошло? От этих мыслей мой мозг был уже на грани короткого замыкания.

Теперь абсолютно всё казалось невыносимым. Я хотела сегодня же исчезнуть из этого мира. Мне не нужно будущее. Не зная, куда пойти, я упорно продолжала сидеть на скамейке.

Отвечая обратившимся ко мне пьянице и дежурному по станции, я ещё могла держать себя в руках. Но потом, когда ко мне подошли две офис-леди и спросили: «Вам плохо?», я была готова разрыдаться.

— Всё в порядке. Я просто жду подругу, — ответила я, сдерживая слёзы.

Мне хотелось, чтобы они просто ушли. Если я начну плакать, то уже не смогу остановиться.

— Разве это не бацу-гейм? [2]

После этого женщины ушли в сторону турникетов, по пути весело обмениваясь шутками. Наверное, они были слегка пьяны.

Стало холодать. Я обняла себя за плечи, поджав к груди колени и опустив на них подбородок. Такая поза должна была повысить мою устойчивость к ветру, но от холода это всё равно не помогало. Даже пальто из плотного материала, которое я попросила у родителей в качестве подарка на свой прошлый день рождения, приходившийся как раз на Рождество, не согревало моё тело. Тёплые руки Сиори — вот то, что мне было нужно.

Я закрыла глаза. Мне хотелось увидеть Сиори, пусть даже лишь во сне.

* * *

Я проснулась, почувствовав чьё-то прикосновение к своему плечу.

Задремав, я потеряла счёт времени.

Первым делом мне хотелось взглянуть на свои наручные часы, но вместо этого я решила обернуться, чтобы посмотреть на человека, рука которого до сих пор лежала у меня на плече.

— Уже больше одиннадцати. Кажется, сегодня уехать не получится, да?

Сзади стояла моя старшая сестра, удивлённая, но всё равно улыбающаяся.

— Почему…

— Я пришла за тобой вместо Сиори-сан.

— Сиори?!

Я огляделась вокруг. Одно лишь упоминание её имени вызвало у меня галлюцинации.

— Сиори здесь нет. Она сказала, что не поедет с тобой.

— Ложь! Кто-то прячет её у себя, да? Где она? Я спасу её!

Сбитая с толку, я с ещё большим усердием стала искать Сиори на платформе.

— Никто не прячет её. Она сама выбрала свой путь.

Сестра вытащила из кармана какой-то бумажный свёрток и протянула его мне. Своими онемевшими пальцами я нетерпеливо потянула за аккуратно завязанную верёвочку. Развернув бумагу, я поняла, что передо мной текст, написанный рукой Сиори.

Первая строчка столкнула меня в бездну отчаяния.

«Прости. Похоже, я всё-таки не смогу поехать с тобой».

Это доказывало, что она поступила так по собственной воле. Письмо состояло из нескольких листов, вырванных из тетради и соединённых между собой, и представляло собой полное описание чувств Сиори. Я просмотрела весь текст, от первого до последнего слова, но не поняла, что она хотела этим сказать. Ясно было одно — Сиори бросила меня. Это конец.

— Сиори-сан приходила на станцию. Она увидела тебя, сидящую здесь, и поняла, что не сможет уехать с тобой.

— Если она приходила сюда… то почему не сказала мне об этом лично?

Возможно, если бы она сказала мне прямо в лицо, что не сможет поехать, я смогла бы понять её. Это точно было бы лучше, чем слова, написанные на бумаге.

— Потому что тогда она могла бы начать сомневаться в своём решении.

— Сомневаться?

— Ну да. Может, Сиори-сан и выглядит взрослой, но не стоит забывать, что она ещё учится на первом курсе старшей школы. В этом возрасте люди склонны сомневаться. Это и к тебе относится.

Сестра взяла меня за руку и сказала:

— Пойдём домой.

Я позволила ей обнять себя, и мы, поднявшись по лестнице, прошли через турникет.

— Сиори куда-то уезжает?

— Да. Очень далеко. Сиори-сан недавно обсуждала это с директором и, видимо, решила перевестись. Она уже в пути.

«Села на поезд прямо здесь…» — добавила сестра, обернувшись в сторону платформы.

А что я делала в это время? Наверняка мечтала о нашем совместном будущем, даже не догадываясь, что всё так закончится.

— Это моя вина…

Одна единственная слеза скатилась по моей щеке, несмотря на то, что я изо всех сил старалась не допустить этого.

— Она сама так решила.

Тревога, отчаяние, одиночество, злость — сестра приняла на себя все мои эмоции, разом вырвавшиеся наружу. Не в силах остановиться, я расплакалась у неё на груди.

— Но, если бы она не встретила меня…

Сиори смогла бы спокойно отучиться эти три года в Лиллиане.

— Возможно. Но это хорошо, что вы встретили друг друга. Однажды в будущем ты порадуешься тому, что это случилось с тобой. Большего и не надо.

— Такое будущее никогда не наступит.

— Всё будет хорошо. Ты же не умерла. А раны со временем заживут.

Но я чувствовала себя так, будто на самом деле умерла, потому что рядом со мной больше не было Сиори.

Мы пошли к южному выходу. Праздничная иллюминация, словно звёздная пыль, отражалась в моих слезах.

— У тебя же ещё есть я, ведь так?

— Что?

— О, милая, неужели ты и правда думала, что я люблю тебя только из-за лица?

Слова сестры так удивили меня, что на секунду я даже перестала плакать.

— …А разве нет?

— Как грубо. Я сказала это лишь потому, что не хотела обременять тебя. В конце концов, я всегда умела обращаться с тобой, сама же знаешь.

— Но ты скоро закончишь школу.

— Я не единственная, кто беспокоится о тебе. Видишь?

Сказав это, сестра показала в сторону круглосуточного семейного ресторана. У входа в него стояла Ёко, пытающаяся согреть ладони собственным дыханием. Заметив нас, она подняла голову.

— Ох, Ёко-тян. Должно быть, ты совсем потеряла голову от переживаний. Я же сказала тебе ждать внутри, — хихикнула сестра.

Ёко побежала в нашу сторону, но остановилась на полпути и сердито посмотрела на меня, ничего при этом не говоря.

— Прости, что заставила тебя волноваться.

Это был первый раз, когда я сказала Ёко что-то искреннее. По её лицу было нетрудно понять, как сильно она переживала за меня.

— Конечно заставила!

Немного успокоившись, Ёко достала из кармана какой-то маленький мешочек и всунула мне в рот его содержимое.

— Это печенье Рэй-тян.

То самое печенье, ради которого, как она говорила, стоила пойти на вечеринку в Особняке Роз.

— …М-м.

Его уже нельзя было назвать свежеиспечённым, но, несмотря на это, оно было тёплым, поскольку лежало в кармане у Ёко. Печенье растаяло во рту, заменив горечь слёз сладостью. Это было так вкусно, что я снова заплакала.

— Ну всё, пойдёмте.

Свободной рукой сестра приобняла Ёко, и мы все вместе зашагали вперёд.

— Куда?

— Ко мне домой. Я уже позвонила твоей маме, и сказала ей, что ты переночуешь там. Давайте устроим маленькую вечеринку на троих.

— Что…

— Не спорь. Старшую сестру нужно слушаться. Завтра начнутся зимние каникулы, так что давайте повеселимся сегодня ночью. Только тихонько.

Я никогда в жизни не стану хорошей парой для своей сестры.

Если бы сейчас я вернулась домой, то не смогла бы заснуть в своей холодной постели.

Сиори ушла из моей жизни, оставив после себя большую и глубокую рану, но рядом со мной были и другие люди, которые пытались понять меня. Это очень утешало.

И вдруг, когда мы шли вдоль аллеи и беседовали, в наручных часах сестры сработал таймер.

— С днём рождения! — закричали сестра и Ёко.

Сегодня, 25-го декабря, я стала на год старше.

Часть IV

Я остригла волосы.

При этом я не рассчитывала, что смогу таким способом легко избавиться от чувств к Сиори. Мне просто было больно видеть те длинные пряди, к которым она когда-то прикасалась.

Теперь мои волосы были значительно короче, настолько, что поначалу у меня даже мёрзла шея, но потом я привыкла. Быть может, вслед за телом и моя душа привыкнет к холоду, оставшемуся после ухода Сиори.

Когда начался новый семестр, сестра не давала мне ни минуты покоя, то и дело поручая сделать что-то для Ямаюрикай. Весь второй семестр я благополучно уклонялась от своих обязанностей, за что теперь расплачивалась плотной занятостью… Но совершенно очевидно, что даже если в следующем учебном году я стану Розой Гигантеей, со школьным советом всё будет хорошо, потому что рядом есть Ёко, которая к тому времени уже станет Розой Хинэнсис.

Мне также пришлось полностью изменить своё отношение к Ёко.

Позже я узнала, что в тот день она случайно встретила Сиори на станции М. Именно Ёко уговорила её написать то письмо, потому что сама Сиори хотела уехать, не сказав мне ни слова. Ёко знала, что даже если Сиори совсем исчезнет, я не поверю ни её словам, ни словам своей старшей сестры. Такой подход казался мне правильным. И как только высокоскоростной поезд умчался прочь, унося с собой Сиори, Ёко вернулась на станцию и связалась с моей сестрой.

Я никогда не спрашивала, куда уехала Сиори, и просто надеялась, что у неё всё хорошо.

* * *

К середине февраля я достаточно успокоилась, чтобы перечитать письмо Сиори.

И я стала понемногу понимать её чувства.

Вот, например, один из таких фрагментов:

«Тогда я действительно думала, что хочу уехать с тобой. Но когда я увидела тебя на платформе, то осознала, с какими трудностями мы столкнёмся. Если бы мы отправились в это путешествие, что ожидало бы нас в конце? Я не хочу, чтобы ты испытала ещё большую боль».

Когда я в первый раз прочла это, то разозлилась. Я подумала, что своим уходом Сиори уже причинила мне самую сильную боль, на которую только была способна. Но это не так.

Даже если бы мы убежали вместе, что смогли бы сделать, с нашей-то беспомощностью? Как и написала Сиори, впереди нас вряд ли ждало бы яркое и светлое будущее.

Если подумать, концом нашего путешествия, скорее всего, была бы смерть. В какой-то момент я бы наверняка захотела умереть вместе с Сиори. Должно быть, она как-то поняла это ещё тогда.

В общем, я решила продолжать жить, помня о том, что сказала мне сестра:

«Время лечит. На смену прошлому приходит будущее».

* * *   

Март.

Мы проводили бывших третьекурсниц во взрослую жизнь.

— Послушай. Ты из тех людей, которые легко увлекаются чем-то одним, поэтому когда найдёшь что-то по-настоящему важное для себя, сделай шаг назад.

Это был последний совет, который дала мне моя старшая сестра. В апреле она должна была пойти в университет, не относящийся к Лиллиане, так что я больше не могла полагаться на её помощь.

— Всё это время я вела себя как испорченный ребёнок и теперь не знаю, как отплатить тебе…

В глубине души я очень ценила то, что сестра терпеливо заботилась обо мне, и была благодарна за всё, что она для меня сделала.

— Не беспокойся насчёт этого. В конце концов, так и должна поступать старшая сестра. Если ты действительно хочешь отплатить мне, сделай то же самое для кого-то ещё. …Например, для своей будущей младшей сестры.

— Будущей сестры? Спустя столько времени? Это невозможно.

Её слова заставили меня рассмеяться. Предположение о том, что я выберу кого-то на третьем курсе, звучало просто нелепо.

— Неужели?

Улыбка сестры напомнила мне цветение сакуры, хотя сейчас было немного рановато думать об этом.

Я не могла ждать ещё месяц или около того до появления столь прекрасного пейзажа, и потому посмотрела на голые ветви сакуры.

Я знала, что синее небо, просвечивающее между ними, всегда будет простираться над нами.

Примечания

1. Другими словами, директор старшей школы Святой Лиллианы также является настоятельницей данного монастыря.

2. Бацу-гейм (罰ゲーム, batsu geemu) переводится как «игра в наказание». Человек, давший неправильный ответ на вопрос или проигравший в состязании, должен выполнить какое-то действие в качестве наказания.

Окончание главы