Дева Мария смотрит за вами Глава 6. Вальсирующее воскресенье

Часть I             

Наступило воскресенье.

— Юми, ты закончила?

Было около одиннадцати часов утра, когда Сатико-сама пришла в класс к первому курсу группы «Персик», чтобы разыскать Юми.

— Ах, почти. Человек, который должен меня сменить, скоро подойдёт.

— Не волнуйся, не нужно никуда спешить. Я посмотрю выставку, пока буду ждать тебя.

С этими словами Сатико-сама отошла от стойки регистрации, за которой работала Юми, и принялась с интересом разглядывать стенд с четырнадцатью репродукциями, посвящёнными Крестному пути.

— Так и что же происходит между вами? — спросила Кацура-сан, которая работала в классе вместе с Юми. Она выполняла обязанности экскурсовода, её задачей было отвечать на вопросы посетителей, если таковые появлялись.

— Что?..

Кацура-сан приблизилась. Юми оказалась зажата между маленькой стойкой регистрации и стеной. Презентация выставки — довольно скучная работа. Кроме того, было ещё утро, поэтому за всё время к ним пришло только три посетителя.

— Юми-сан, кого ты будешь играть сегодня?

— Сестру Б.

— ... Что ж, как ты и говорила раньше. Значит, я всё правильно поняла?

— Да?

— Получается, ты не приняла её чётки? Тогда почему вы до сих пор так близки?

Юми не знала, что ей ответить, потому что сама не была ни в чём уверена.

Ей не отдали розарий, но это не означало, что кому-то из них была нанесена обида. Следовательно, не было причин избегать друг друга. Всё было так же, как и прежде.

— Эм... ну, мы будем вместе выступать на сцене. Поэтому нам лучше быть друзьями, разве нет?

Что ж, откровенно говоря, это был самый простой ответ, который можно было придумать.

— В таком случае, ты могла бы по той же причине подружиться и с президентом школьного совета Ханадэры.

Кацура-сан так легко говорила об этом, потому что ничего не знала о тех событиях, которые произошли совсем недавно.

— Согласна.

Юми засмеялась. Ха-ха-ха. Когда пришла та девушка, которая должна была её заменить, Юми освободила стул, стоявший у стойки регистрации. Она просидела на нём целый час, о чём свидетельствовала отчётливая вмятина на подушке для сидения. Когда Юми взбила подушку, Сатико-сама вернулась.

— Ах, Сатико-сама, не могли бы вы записаться?

Юми открыла тетрадь и протянула её Сатико-сама, как того требовала работа регистратора.

— Хорошо-о-о.

С помощью каллиграфической ручки она вписала «Огасавара Сатико», после чего взяла Юми за руку.

— Ладно, пойдём. Прошу нас извинить.

Кацура-сан, впрочем, как и другие ученицы, выглядела так, будто была чем-то потрясена до глубины души. Когда Сатико-сама и Юми покидали кабинет, все просто стояли и смотрели им вслед, разинув рты. Они шли, держась за руки, и Юми думала о том, что Сатико-сама действительно классная и потрясающая.

— И когда эти двое успели так сблизиться?

Сопровождаемые подобными высказываниями, они проскочили сквозь толпу людей, начавших собираться в школьном здании. 

* * *           

Представление начиналось в два часа дня.

— Где вы были? Я же сказала, что мы собираемся к половине первого!

Юми и Сатико-сама пришли в гримёрную в 12:55. Их встретила разгневанная Роза Хинэнсис, одетая в костюм королевы.

— Сестра, ты похожа на злую королеву из «Белоснежки».

Замечание Сатико-сама только ещё больше разозлило Розу Хинэнсис.

— Первое, что должны сделать опоздавшие, — это извиниться!

— Мы просим прощения.

Сатико-сама и Юми смиренно склонили головы, искренне желая извиниться, после чего начали переодеваться. До представления оставался час. Они решили, что лучше одновременно переодеться и послушать нравоучения.

— Вчера вечером вы сказали, что будете действовать по плану. Но мы уже начали волноваться, потому что подумали, что ты могла снова изменить своё решение. Мы испугались, что вы куда-то пропали.

— Ой, да ладно вам. Ничего такого.

Они наносили тональный крем на лицо и при этом усмехались. Театральный клуб хотел применить специальный грим, но получившийся вариант не давал коже дышать. Поэтому большинством голосов было принято решение использовать повседневную косметику.

— Ох, точно. Юми, держи.

Сатико-сама передала ей бумажный пакет, который всё это время стоял в углу гримёрной. Юми открыла его и увидела роскошный шёлковый бюстгальтер размера 65D.

— Ты будешь очень сильно переживать, если почувствуешь, что подплечник вот-вот выскользнет, верно? Прости, что не новый. Но если он тебе нравится, можешь воспользоваться им, я буду этому только рада.

— Бюстгальтер Сатико-сама...

Юми сильно смутилась. Раньше она много раз видела бюстгальтеры своих одногруппниц, когда они переодевались на урок физкультуры. Поэтому то, что она чувствовала сейчас, казалось ей весьма странным.

— В чём дело, Юми-тян? Ах, как же тяжело с вами. Схватите её и наденьте на неё это! — скомандовала Роза Фетида.

Обычный хлопковый бюстгальтер Юми был безжалостно снят, а вместо него был надет экстравагантный бюстгальтер, который выглядел на ней совершенно неуместно. В гримёрной находились только девушки, поэтому причин для беспокойства не должно было быть. Но Юми казалось, что окружающие с большим интересом наблюдали за этим занимательным зрелищем.

Ах, но...

Почему у людей такие разные фигуры? Без подплечников Юми выглядела как бегун с номером, свободно болтающимся на груди.

Юми начала вкладывать подплечники, сделанные специально для неё. В это время Роза Фетида неожиданно появилась за её спиной, словно призрак, и быстро сделала ей причёску.

— Ах, Юми-тян, с твоими волосами так просто. Я управилась за пять минут.

— Это сарказм, Роза Фетида? — спросила Юми.

— Скорее жалоба, чем сарказм, — ответила Роза Фетида. — Упругие, шёлковые, прямые. А их длина? Нечасто находишь волосы, с которыми так трудно работать. И эти люди ещё опаздывают...

«Хорошо, если в следующем году будут ставить ″Сказание о принцессе Кагуя″», — пробормотала Роза Фетида, крутясь вокруг Сатико-сама. Было немного забавно смотреть на то, как мачеха сражалась с волосами Золушки с помощью заколок, расчёсок и резинок.

— Кстати, а где принц?

Когда Юми надела костюм сестры Б, Рэй-сама, игравшая фею-крёстную, застегнула ей пуговицу на спине.

— Он пришёл сюда двадцать минут тому назад и теперь ждёт дальнейших указаний в спортзале.

— Ого... Он пришёл, даже несмотря на то, что произошло вчера.

«Поразительно», — подумала Юми.

— Это одновременно его достоинство и недостаток.

Сатико-сама горько улыбалась в зеркале.

— Кстати, а чем вы двое занимались? Юми-тян, разве ты не должна была освободиться в одиннадцать? — спросила Роза Гигантея, сгорая от любопытства. В пьесе она играла короля, поэтому всё это время занималась тем, что делала себе накладной живот из подушки, чтобы придать своему образу больше величия.

— Ну...

У них было свидание, во время которого они наслаждались школьным фестивалем.

Они обошли все выставки клуба изобретателей, клуба рукоделия и клуба искусств (именно в такой последовательности). Потом Цутако-сан сфотографировала их на память на фоне стенда фотоклуба, на котором висела их прежняя фотография (довольно большая по размеру). Кроме того, они зашли в«Сакуратей», чтобы попробовать новый вариант карри.

— Мы ели карри перед представлением...

— Мы вам завидуем. Похоже, вы совсем не волнуетесь.

Так ответили Розы.

— Это неправда, — возразила Юми. Но при этом она подумала: «Возможно, так и есть».

Вчерашний вечер был таким эмоциональным. И хотя сегодня уже был день школьного фестиваля, Юми не могла избавиться от ощущения, что эта большая работа подошла к концу. Возможно, именно поэтому она не очень сильно нервничала.

— Юми. Ты забыла свою помаду.

Сатико-сама, которой наконец сделали нужную причёску, накрасила губы Юми розовой помадой. На губах Сатико-сама была точно такая же.

Это немного смущало Юми, но в то же время делало её очень счастливой. 

* * *

Когда Юми выглянула из-за занавеса, то увидела, что людей в зале собралось гораздо больше, чем она ожидала. Места для учениц Лиллианы уже были полностью заняты. То же самое можно было сказать и о универсальных местах для гостей. За десять минут до начала представления все сидячие места были заполнены. Зрители ждали, когда поднимется занавес. В задней части зала уже начали собираться те, кто планировал смотреть представление стоя.

— Прошу прощения за то, что ударила тебя вчера.

Сатико-сама подошла к Касиваги-сану, стоявшему за кулисами.

У неё была великолепная улыбка. Чувство уверенности в себе, происхождение которого было неизвестно, переполняло Сатико-сама.

Напротив, принц был, как обычно, грациозен и воодушевлён. Вот только сегодня он выглядел слегка подавленным.

— Есть одна проблема. Пятна от сока гинкго удалили, но запах по-прежнему остался.

Юми находилась достаточно далеко от него, но при этом всё равно чувствовала этот неповторимый аромат. Тогда Касиваги-сан должен был ощущать очень сильный и неприятный запах от своего костюма.

— Но зрители ничего не почувствуют. Своей блестящей актёрской игрой я заставлю их думать, что это изысканный парфюм.

Такая уверенность в себе и такой позитивный взгляд на вещи должны быть оценены по достоинству. Сегодня примерно два десятка учеников Ханадэры пришло на представление, чтобы посмотреть на выступление президента школьного совета, которого они так обожали. Касиваги-сан был полон энтузиазма. Он хотел во всей красе показать своим одноклассникам и подопечным тот момент триумфа, который бывает лишь один раз в жизни.

— Начинается.

На сцене уже были установлены все декорации, изображавшие дом Золушки. Сатико-сама крепко сжала руку Юми, после чего вышла на середину сцены. Юми отошла за кулисы и приготовилась к своему скорому выходу.

Поднялся занавес, раздались аплодисменты. Свет в зале погас.

«Золушка» началась, и яркий луч прожектора осветил Юми. 

Часть II   

С трескающим звуком языки пламени разрослись и взмыли в небеса.

Специально для сегодняшнего дня были приготовлены деревянные доски и листы бумаги, оставшиеся от сценариев. Их сложили в одну кучу и подожгли. Воспоминания о прошедшем теперь превратились в ярко-красное пламя.

После того, как гости разошлись по домам и на территории школы стало гораздо свободнее, ученицы разожгли большой костёр, который по праву можно было бы назвать «огненным штормом».

— Будьте очень осторожны с огнём.

Но в этом году, в ночь после школьного фестиваля, не было никакого ветра. Поэтому и учителя, которые так говорили, тоже смогли расслабиться и просто наблюдать за происходящим. Многие ученицы принесли с собой фейерверки, оставшиеся после лета, собрались вместе и разом подожгли их все.

Крестный путь, который делала группа Юми, должен был остаться в школе, так как там содержались ценные материалы с подписями, а сами картины можно было считать настоящими произведениями искусства. Пришлось собрать все черновики и плакаты, чтобы хотя бы их можно было бросить в огонь.

Продюсеры «Золушки» получили обратно свои костюмы, реквизиты и декорации. Сама Юми бросила в костёр свой сценарий, с которым у неё были связаны две недели, полные воспоминаний. Теперь от этого ничего не осталось. А раз ничего не осталось, воспоминания в сердце Юми сгорят так же быстро, не оставив и следа. По крайней мере, так она подумала.

Наконец, появилось несколько учениц с музыкальными инструментами. Они собрались вместе и начали по очереди играть. Первым выступал клуб игры на мандолине. Они исполняли ритмичный Oklahoma Mixer[1]. Все остальные ученицы начали собираться вокруг горящего костра, образуя некое кольцо. Девушки брали друг друга за руки и присоединялись к кругу. И это было вполне естественно. Ведь благодаря этой музыке распускался цветок народного танца.

Вместо того чтобы присоединиться к ним, Юми взобралась на насыпь, находящуюся неподалёку. Она сидела там совершенно одна. С этого места открывался захватывающий вид. Танцующих было видно так же хорошо, как если бы Юми была одним из зрителей, сидевших сегодня в амфитеатре.

Рок-группа исполнила энергичный Jenka[2], а следом за ней духовой оркестр сыграл потрясающий Mayim-Mayim[3]. Юми смотрела на танцующих и чувствовала, будто в её сердце начала образовываться дыра, постепенно увеличивающаяся в размерах.

Сегодня всё закончилось.

Дни, похожие на сказку, которые начались две недели назад из-за неаккуратного воротничка.

Пьеса «Золушка» уже осталась в прошлом, поэтому у Юми больше не было причин приходить в Особняк Роз. После того, как она постирает бюстгальтер и вернёт его владелице, её связь с Сатико-сама просто исчезнет. Теперь в споре нет никакого смысла, поэтому у Сатико-сама тоже не было причин беспокоить Юми.

Девушки-золушки. Вот как называют тех, кому улыбнулась удача. Юми считала себя одной из них. Она была самой обычной девушкой без каких-либо талантов. Но ей позволили подружиться с лучшими девушками школы и провести с ними две недели. И теперь она могла уйти, унося с собой множество потрясающих воспоминаний.

И хотя завтра снова начнутся обычные, ничем не примечательные дни, Юми думала, что всё будет несколько иначе, чем две недели тому назад. Это было трудно объяснить, но теперь она чувствовала, что изменилась в лучшую сторону. Хотя в тот момент Юми было немного одиноко, она знала, что всё будет хорошо.

— Я нашла тебя.

Чья-то рука дотронулась до её плеча. Юми обернулась и увидела человека, которого она хотела увидеть больше всего на свете, и который появился здесь как по волшебству. Это была Сатико-сама.

— Ты свободна?

— Ах... Да.

Юми, сидевшая до этого в скрюченной позе, встала со своего места. Видимо, она предалась грустным размышлениям на довольно длительное время, о чём свидетельствовало покалывание в икрах.

Некоторое время они шли вдвоём, пытаясь отыскать тихое место для разговора.

— После того, как занавес опустился, было так шумно и суматошно. Я никак не могла поговорить с тобой.

В руке Сатико-сама держала две маленькие картонные коробочки. Это были пакетики яблочного сока из торгового автомата Milk Hall. В один из них Сатико-сама воткнула трубочку, после чего протянула его Юми.

— За успех пьесы.

Этот тост был произнесён прямо перед Девой Марией. Они «чокнулись» своими картонными пакетиками, после чего принялись пить сок через трубочки. В какой-то момент вокруг костра начали танцевать Бон одори[4]. Издалека зазвучала маршевая музыка. Это подключился струнный квартет. Юми подумала, что всё это было очень похоже на приветствие какой-то экзотической страны, во время которого исполняют национальный гимн.

— Было весело, — выдохнула Сатико-сама, прекратив пить.

Но это был уже не тот грустный вздох, который Юми слышала раньше. Скорее, это был резкий выдох, который люди обычно делают после того, как залпом выпьют банку пива. По крайней мере, так показывали в рекламе.

После этого удовлетворённого вздоха Сатико-сама неожиданно начала хихикать.

— Что такое?

— Ты заметила? Во время танца я три раза наступила на ногу Сугуру-сана.

— Ах...

— Он очень гордый, поэтому никогда бы не подал виду. Но, должно быть, это было больно, потому что у меня были высокие каблуки.

Юми попыталась представить. Это показалось ей настолько нелепым, что она тоже начала хохотать.

Касиваги-сан не понимал той боли, которую испытывали другие люди. Поэтому Сатико-сама причинила ему физические страдания, нанеся тем самым ответный удар. Подобного было недостаточно, чтобы заглушить чувства, но это хотя бы могло принести облегчение.

— Спасибо.

Лицо Сатико-сама вновь стало серьёзным.

— Благодаря тебе, Юми, я могу сейчас так смеяться.

Удивлённая Юми внимательно посмотрела на серьёзное лицо Сатико-сама. Действительно, эти невероятные слова исходили из уст красивой девушки, стоявшей прямо перед ней.

— Но я же ничего не сделала.

— Ты помогла мне. Возможно, ты сама не понимаешь этого, но это так. Тогда...

Сатико-сама поставила свой пакет с соком на землю так, чтобы он не разлился, и засунула руку в карман.

— Могу я надеть их тебе на шею?

Это были чётки Сатико-сама. Те самые, которые Юми уже видела несколько раз.

— Но вчера вы сказали, что...

Юми начала говорить, но Сатико-сама прервала её: «Да, и что?»

— Если бы ты приняла мой розарий только потому, что хотела поменяться со мной ролями, это не сделало бы меня счастливой.

— Эм, значит...

— Нельзя делать это из-за сочувствия или на спор. В конце концов, это священный ритуал.

Юми посмотрела на растянутую нитку чёток и подумала: «Могу ли я принять их?» Но Сатико-сама выбрала именно её. Если бы Юми решила, что она недостойна её розария, то тем самым поставила бы под сомнение умение Сатико-сама выбирать людей.

ВВчера она побежала за Сатико-сама. «Вспомни то чувство, что было у тебя в тот момент», — сказала Юми сама себе. Она оказалась тем единственным человеком, который последовал за ней.

Даже если у Юми было недостаточно опыта, она могла справляться с проблемами. Просто нужно было усердней работать.

«Давай», — приказала себе Юми.

— Я согласна.

— Спасибо.

Сатико-сама нежно повесила чётки ей на шею. И в ту же секунду в небе взорвались фейерверки, как будто благословляя этих двоих. После этого музыка изменилась.

— Ах, — одновременно сказали Сатико-сама и Юми.

Аккордеон, мелодика[5], губная гармошка. И какая ностальгическая мелодия.

«Сердце Девы Марии».

Они слышали эту мелодию некоторое время назад, когда им нужно было репетировать для сегодняшнего дня.

— Три четверти... нет, шесть восьмых, я так думаю.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Раз, два, три, четыре, пять, шесть.

А это значит...

— Это вальс!

— Вот именно!

Они взяли друг друга за руки.

Сатико-сама и Юми танцевали вальс и слушали хоровое пение нежных ангельских голосов, доносившихся издалека.

Холодный воздух был приятен для кожи.

Юми казалось, что они могли бы вечно танцевать в лунном свете.

В ту ночь Юми стала младшей сестрой бутона Розы Хинэнсис.

Только луна и Дева Мария смотрели за ними.

Примечания

1. Oklahoma Mixer относится к японской народной музыке, является аналогом американской народной песни Turkey in the Straw.

2. Jenka — финский народный танец.

3. Mayim-Mayim — израильский народный танец.

4. Бон одори — традиционный японский танец, исполняемый во время празднования Обон (поминовения усопших) и символизирующий выражения благодарности предкам.

5. Мелодика — язычковый музыкальный инструмент семейства гармоник. Управление звуками производят клавиатурой фортепианного типа.

Окончание главы