Дева Мария смотрит за вами Глава 6. Первое января

Часть I

— Мы думаем о том, чтобы поехать в Яманаси.

Всё началось с этой фразы, сказанной моими родителями.

— Яманаси?

Естественно, мы с Юки, моим братом, слегка удивились и принялись засыпать их вопросами: «Когда?», «Зачем?» и так далее.

Дело в том, что это предложение прозвучало, как только по телевизору закончился обратный отсчёт до наступления нового года. Папа повесил на стену амулет, который был куплен в каком-то храме и должен был пойти в дело после того, как будет сорвана последняя страница календаря. Мы хором поздравили друг друга: «С Новым годом!», и тут папа сказал это.

Естественно, у нас появилась масса вопросов, поскольку предлагать такое сейчас было уж очень странно. Мы ещё даже не получили свои новогодние подарки.

— По-видимому, этот новый год бабушка встречает в одиночестве, — вздохнула мама.

…Что ж, когда в нашей семье говорят о Яманаси, то всегда имеют в виду что-то, связанное с нашей тётей.

— А как же тётушка Таэко?

В Яманаси живёт наша бабушка по маминой линии. После того, как её муж умер, она категорически не захотела переезжать к своим детям, предпочтя провести свою дальнейшую жизнь в одиночестве. К счастью, мамина сестра, тётушка Таэко, жившая в пятистах метрах от неё, часто приходила проведать бабушку. Рождество и Новый год они проводили вместе, равно как и другие праздники. Это облегчало жизнь моим родителям.

— Она выиграла в праздничной лотерее поездку на Гавайи.

— Поездку на Гавайи?

Мы с братом выпрямились. Что-что? Впервые слышали об этом.

— Да. Приглашение для семьи из четырёх человек. А у тётушки Таэко в семье только трое, верно? Так что они собирались отвезти туда ещё и бабушку, но она внезапно отказалась ехать с ними дальше и вернулась домой.

— И в какой момент это произошло?

— В Нарите[1].

— …Какая бессмыслица, — пробормотала я.

В конце концов, мне никогда раньше не доводилось бывать за пределами родной страны. Однако Юки, сидевший рядом, ткнул мне в щёку пальцем:

— Глупая. Прежде всего нужно думать о благополучии бабушки.

— Ай. Мама с папой собираются поехать в Яманаси, потому что бабушка благополучно добралась домой, я правильно понимаю?

— Ну, да… — пробурчал Юки. Такой же добрый, как и всегда.

Та участливость, которую я потеряла в утробе матери, была передана при рождении моему брату и бережно сохранена им. И заботливости ему досталось за нас обоих. Так что иногда это начинало раздражать меня. Создавалось ощущение, что он всё ещё пытается восполнить что-то, утерянное пятнадцать лет назад. К своему стыду, я должна признаться, что, будучи недоношенным, брат превосходил меня как в росте, так и в духовном развитии.

Но меня радует, что Юки — парень. Если бы мы оба ходили в школу для девочек, то другие постоянно сравнивали бы нас. А с учётом того, что мы одного возраста, это было бы сущим кошмаром.

— Так вот, тётушка Таэко позвонила нам из аэропорта, чтобы сообщить насчёт бабушки. Нам необязательно отправляться туда в ближайшие три дня, но тётя хочет, чтобы мы всё-таки съездили проведать бабушку. И отец считает, что нам не стоит затягивать с этим.

Естественно, в данном случае мама имела в виду не своего отца, уже покинувшего этот мир, а моего, решившего начать новый год с пива.

— Пожилые заслуживают того, чтобы о них тревожились, — сказал папа, ловко извлекая арахисовые орешки из какипи[2] и выкладывая их на тарелку.

Он очень любил свою тёщу, потому что его собственные родители умерли относительно рано.

Когда ему хотелось выразить сыновнюю почтительность, рядом не было подходящих для этого людей.

«Надгробие не укроешь одеялом», — говорит папа.

Его слова логичны, но их трудно осмыслить в полной мере, когда оба твоих родителя живут и здравствуют.

— Тогда поезжайте, — сказал Юки, переложив себе все арахисовые орешки, которые папа достал из хлебцев.

Даже имея разные вкусы, отец и сын вели себя довольно похоже. Таким образом, в доме Фукудзава какипи были съедены без остатка.

— Так… Когда вы собираетесь?

— Сегодня… Ну, первого числа много кто уезжает, так что, наверное, поедем утром второго числа. Отправляться назад в тот же день будет слишком круто, так что переночуем и вернёмся третьего.

— Как насчёт вас двоих?

— О, я пас. Второго числа иду к другу с ночёвкой, — уверенно сказал Юки.

— Э?!

— Не надо так реагировать, Юми, здесь не на что жаловаться. Родители уже давно дали мне своё согласие на это.

— Чего…

— Сестрёнка, просто забудь обо мне и поезжай.

— …Ладно.

Но поехать на одну ночь в такое место, как Яманаси, просто для того, чтобы устать… Я бы предпочла остаться дома с Юки, но раз его не будет, это уже совсем другое дело. Слишком страшно оставаться одной в этом огромном трёхэтажном доме.

— А ты, Юми-тян?

— М-м…

Наверное, они собирались поехать на машине, так что, если я присоединюсь, лишних хлопот это не создаст. Других вариантов нет, но, хоть так и невежливо говорить, можно и бабушку проведать.

(Однако…)

А вдруг Розы захотят пригласить меня куда-то, пока я буду в отъезде? Конечно, это всего лишь моя фантазия, но если подобное произойдёт на самом деле, и мне никак не удастся принять участие, я точно расстроюсь.

— Можно не отвечать прямо сейчас? — спросила я, умоляюще посмотрев на маму.

— Да, почему нет? Но определись к вечеру, потому что нам нужно собирать вещи.

— Хорошо.

— О, у Юми-тян тоже планы? — папа выглядел немного одиноким. — Да, думаю, компанию друзей мы находим себе как раз в старшей школе.

Вместо того чтобы пожать плечами, как мне изначально хотелось, я посмеялась и налила папе ещё пива.

Он радостно опустошил кружку и достал из карманов своего кардигана по маленькому мешочку для меня и Юки.

— Удачи вам в этом году.

— Спасибо! — ответили мы самыми счастливыми и оживлёнными голосами, на которые были только способны, и приняли подарки.

Когда я побежала на кухню, как если бы помогала маме, и проверила содержимое своего мешочка, то отметила, что в этот раз подаренная денежная сумма была немного больше, чем в прошлом году.

Часть II

Потом я бодрствовала до часа ночи, однако мама всё равно разбудила меня в семь утра.

В первый день нового года в доме Фукудзава соблюдали определённый обычай, так что я всё же должна была встать.

Нет, на самом деле мчаться вниз, едва протерев глаза, не разрешалось. Сначала нужно было почистить зубы, умыться и, разумеется, переодеться. Когда со всем этим было покончено, мы собрались в единственной комнате нашего дома, выполненной в японском стиле.

Ведь первого января нужно было подготовить себя к встрече предстоящего года.

Когда мы с Юки перешли в среднюю школу, родители разрешили нам смотреть «Песенный турнир Красных и Белых»[3], и с тех пор у нас появилась традиция праздновать до поздней ночи. Однако, даже несмотря на это, на следующий день мы всё равно просыпались рано утром и снова обменивались поздравлениями, после чего выпивали по глотку немного сладкого новогоднего саке и начинали есть завтрак из наших многоуровневых бэнто.

— Ладно, принимаю заказы на моти[4].

Когда все отложили палочки на свои бэнто, Юки поднялся с места и стал записывать, сколько моти хочет каждый из нас. В это же время папа переместился на кухню. У нас дома было так принято — жарка моти и варка собы[5] поручалась мужчинам, так что от нас с мамой ничего не требовалось. Стоит сказать, что мы в это время не прохлаждались, счастливо поедая то, что перед нами, а готовили основу для дзони[6], выставляли на стол соевый соус и водоросли нори.

— Но от этой необычайной упёртости столько хлопот, — прошептала мама.

Можно было бы просто подогреть моти в микроволновке, однако папа говорил, что они получаются вкуснее, если поджарить их на гриле, так что мы придерживались старой методики приготовления. В результате его помощнику приходилось всё отмывать. Бедный Юки, на время новогодних праздников ему было суждено стать жертвой папиного упрямства.

Телевизор, стоявший в гостиной, был словно из другой эпохи. Показывали первый восход этого года, украшения из бамбука, сосны и цветов сакуры, а также ведущую, одетую в кимоно. Утренняя газета, которую папа отложил в сторону после прочтения, была толще, чем обычно, так как представляла собой специальный новогодний выпуск. И, как мне кажется, эти маленькие отличия от обыденности позволяют почувствовать, что первое января — особенный день в году.

В то время, пока мы грелись у котацу[7], ели моти и наши новогодние блюда, а также пили чай, новогодние открытки уже должны были начать разносить по домам. Обычно в это время почтальон разъезжает на велосипеде, но в новогодние праздники работу поручают студентам университетов с неполной занятостью. Так что о том, что у вас в почтовом ящике лежит стопка открыток, иногда узнают лишь уже после ухода одного из таких разносчиков.

Принести в дом новогодние открытки — обязанность детей. …Или, скорее, развлечение. Всё равно, что дожидаться выпуска журнала, которым жаждешь завладеть. Писать их мучительно, зато получать приятно. Кто отправил мне открытку? Хочу узнать! В общем, мы с Юки поочерёдно выскакивали из дома, чтобы почтовый ящик контролировался каждые десять минут.

После нескольких неудачных проверок я случайно открыла дверь именно в тот момент, когда онии-сан[8] собирался положить почту в наш ящик. Что ж, я назвала его так, но выглядел он ненамного старше меня.

— Спасибо за беспокойство.

Мы поприветствовали друг друга, и он вручил мне открытки. Сделав несколько шагов по направлению от нашего дома и снова остановившись рядом с почтовым ящиком, этот студент положил вторую стопку посланий туда, где обычно лежали письма, приходившие отцу по работе. Было 10:40 утра.

Я и остальная часть семейства поспешно собрались дома в кружок, чтобы начать сортировать открытки.

Послания для папы, мамы, меня, Юки и почта по папиной работе — всё было смешано. А, и ещё было несколько писем, пришедших к нам по ошибке. Таким образом, открытки раскладывались по шести кучкам, каждая из которых размещалась ближе всего к своему получателю.

— Юми, потом свои открытки почитаешь, — одёрнул меня Юки, не отрываясь от дела.

Но разве это не естественно — захотеть перевернуть открытку, увидев имя отправителя?

— Папе, папе, Юки, мне, папе, маме, папе, папе.

Когда я снова принялась за сортировку, пытаясь догнать остальных, последовало новое замечание: «Тихо».

— Давай про себя — отвлекаешь.

— Ты прям как свекровь, Юки.

— С невесткой вроде тебя, Юми, кто угодно начнёт так себя вести.

«Папе, папе, маме, Юки», — сдалась я, став проговаривать это мысленно.

(Что?..)

Бросив одну из открыток в кучу, предназначавшуюся для Юки, я вдруг подумала, что имя отправителя кажется мне знакомым. И это зацепило моё внимание, поскольку адресована она была моему брату. Большинство открыток ученик старшей школы получает от одноклассников и товарищей по клубу, однако это имя Юки никогда не произносил вслух…

(Что там было написано?)

Я не могла ещё раз посмотреть, потому что Юки уже положил сверху другие открытки.

Можно было бы попросить Юки показать мне её, но если я ошиблась, то лишь понапрасну побеспокою его, так что лучше забыть об этом. В конце концов, есть немало людей, чьи имена очень похожи. А если бы Юки попросил показать ему открытку, которую прислали мне, я вряд ли была бы рада этому. Неприкосновенность личной жизни — вещь важная.

Разумеется, почти половина присланных нам открыток предназначалась моему папе. А сколько всего получится, если добавить к ним те, что отправили на адрес его офиса? Запредельное количество. А раз ты получаешь так много открыток, то и сам посылаешь не меньше? Жизнь взрослого полна ужасов. Даже моя мама, домохозяйка, получает открыток куда больше, чем мы с братом.

Закончив сортировку, я и Юки забрали свою добычу и уселись на диван слегка поодаль друг от друга. Нет, это было не так, словно «кто получил больше открыток, тот популярнее», однако подобное сравнение причиняло некоторый дискомфорт сидящему рядом человеку. К счастью, судя по толщине стопок, у нас их оказалось примерно поровну. Меня порадовало, что, как и сумма новогоднего подарка, число отправленных мне открыток возросло по сравнению с прошлым годом, когда я была ещё в средней школе. И это при том, что я не состою ни в каком клубе.

Вместо того, чтобы читать их по порядку, я принялась искать одно — надпись «Огасавара Сатико».

Имя и фамилию человека, которого я люблю больше всего в этой школе.

Мысленно извинившись перед Ёсино-сан и Цутако-сан, чьи открытки были пропущены, я начала беспокоиться: «Может, она ничего не прислала мне?»

Вот, нашла.

— С-сама нарисовала…

Это и называется «рисование тушью»? Открытка выглядела довольно просто. Бледно нарисованный цветок сакуры, сверху — выведенный тушью текст: «С Новым годом! Желаю тебе всего наилучшего в этом году». Ниже стояла дата: «1 января □□ года». Сбоку виднелась маленькая печать Сатико-сама с надписью «Сатико» блестящего алого цвета.

— Как изысканно…

Вспомнив, какое послание она получит от меня, я почувствовала, будто моё лицо охватил огонь. Открытка вышла настолько плохой, потому что я написала её в спешке, поскольку вспомнила об этом только в день церемонии в честь окончания второго семестра. Но новогодняя открытка, которую я слёзно попросила папу распечатать с его компьютера, получилась довольно сумбурной и «кричащей». Мне стоило просто воспользоваться шаблоном в текстовом редакторе, однако я добавила туда ещё кучу всего, и теперь понимаю, что это было плохой идеей. Шрифт получился мудрёный, различных цветов оказалось слишком много.

Личность человека отражается в новогодних открытках, которые он создаёт. Это прочно отпечаталось в моём сознании.

Первый телефонный звонок в этом году прозвучал в нашем доме, когда мама поторапливала меня с решением насчёт поездки в Яманаси.

— Это бабушка.

«Жди здесь», — строго сказала мама, прежде чем снять трубку.

— С Новым годом. Это Фукудзава.

Её голос был на октаву выше обычного. Ох, мама, даже твой голос в праздничном настроении.

— А, да. Нет-нет, что вы. Спасибо, что всегда заботитесь о ней. Много хлопот вам доставляет?

Мне сказали «ждать здесь», так что я не могла вернуться в свою комнату. К тому же, я наконец-то закончила писать благодарственные открытки, после чего сбежала вниз по лестнице, чтобы попасть в ванную, так что кондиционер в моей комнате всё ещё был включён[9].

(Надеюсь, этот телефонный разговор не продлится долго.)

Я пыталась вычислить, кто был на другом конце провода, исходя из того, что слышала. Судя по манере общения, я могла сказать, что это точно не бабушка. Это был кто-то, «заботящийся» о ком-то, но однозначно не о моей маме.

— Понятно. Прошу вас, присматривайте за ней и в будущем. …Пожалуйста, подождите секунду. Я переключу вас на неё.

Оставаясь на линии, мама наклонилась к телефону, нажала на кнопку «удержание» и повернулась ко мне: «Юми-тян».

— Я?

Кому-то из моих друзей она не стала бы говорить «прошу вас, присматривайте за ней и в будущем». Однако я не могла себе представить, что моя классная руководительница…

(М-может, это…)

— Это Роза Гигантея.

— Чего?

— Сато-сан. Это же Роза Гигантея, верно? Боже, Розы такие вежливые, лучшего обращения сейчас не найти.

— …

Я забыла упомянуть, что моя мама — выпускница академии Святой Лиллианы. Она была обычной ученицей, никогда не имевшей дело с Розами, но её восхищение советом Ямаюрикай казалось поистине впечатляющим. Возможно, она бы испытала шок, увидев, какая Роза Гигантея на самом деле, потому что это оказалось бы за гранью её понимания. Однако я не стала ничего возражать и просто кивнула: «Да, она такая чудесная».

— Алло, это я.

— А, Юми-тян? Ты ведь надеялась, что это Сатико, правда?

— …Нет. С Новым годом.

— С наступившим! Счастливого Нового года![10] Бон Аннэ![11] Какая радость, какая благодать!

— …

Даже в новом году Роза Гигантея вовсю стремилась проявить свою старомодность.

— Что-то случилось?

— Я хотела услышать твой голос, Юми-тян.

— Чего?

— «Ложь», хо-хо-хо.

— Вы позвонили, чтобы успеть первой подразнить меня?

А ведь Роза Гигантея могла сделать так на полном серьёзе.

— Конечно нет. Ближе к делу: ты свободна завтра и послезавтра?

— Что вам нужно?

— Мне скучно. Сходим на свидание?

— Свидание?

— Другие называют это «хацумодэ»[12].

— Я пойду!

Я тут же согласилась, ведь мне так хотелось услышать это — приглашение на хацумодэ с членами Ямаюрикай.

И мне наверняка посчастливится увидеть там Сатико-сама в кимоно.

— Так, второго или третьего собираемся?

— А в оба дня сможешь? У нас мероприятие с проживанием.

— Проживанием?

— …Ну, я имею в виду дома у подруги, так что это бесплатно. Однако так как планируется ночёвка, тебе нужно получить разрешение от родителей.

— У подруги?

— Это большой дом, а её семья будет в отъезде второго и третьего. Так что мы нагрянем туда и, вроде как, «присмотрим за хозяйством». Сама понимаешь, если молодёжь веселится всю ночь напролёт, прихода воров можно не опасаться.

— П-подождите минутку.

Неожиданное развитие событий.

И это представлялось куда более заманчивым, чем остаться дома, чтобы поехать в Яманаси.

— Мам, — повернулась я к маме, стоявшей не далее, чем в паре метров от меня, и слушавшей этот разговор. — Можно мне поехать с девушками из Ямаюрикай с ночёвкой?

— С ночёвкой, в новогодние праздники?

Сначала мама колебалась, но я достаточно усердно упрашивала её, чтобы в конечном итоге она неохотно дала своё согласие.

Сыну она бы разрешила поехать, так что, наверное, почувствовала бы свою вину, не позволив подобное дочери. Ведь в нашем доме главенствовал принцип «гендерного равенства».

К тому же, Роза Гигантея казалась настолько благовоспитанной, что взрослые были очарованы ей. Мама могла не волноваться, зная, что за мной присмотрит такая леди. Правда, познакомься она с Розой Гигантеей поближе, наверняка встревожилась бы.

И самое главное — я изначально не горела желанием поехать в Яманаси. Возможно, мама беспокоилась, хорошо ли будет, если я останусь дома одна. Этот вопрос был совершенно другого уровня, такая же дилемма могла создаться и в случае с Юки. Так что моя поездка с подругами избавила бы маму от этого сложного выбора. Как бы то ни было, я из того типа дочерей, которые пойдут куда-то, даже если им запретят, что, как мне кажется, лишь усиливало мамины переживания.

— Роза Гигантея, мне разрешили. Я поеду, — сбивчиво проговорила я, подскочив обратно к телефону.

— Вас поняла[13]. Тогда до скорого, встречаемся завтра на станции М в два часа дня, рядом с магазином перед турникетами. Знаешь, о чём я, да?

— Вас поняла…

Я быстро сделала себе мысленную заметку.

— Передавай от меня своей маме всего наилучшего. Я благодарна за её благосклонность, как-никак.

— Хорошо. Тогда до завтра.

Повесив трубку, я вспомнила, что забыла спросить, кто ещё пойдёт. Меня это определённо волновало. Вдруг Роза Гигантея хотела, чтобы я позвала остальных вместе с нами? Как-то нехорошо вышло.

(Надеюсь, сестра тоже там будет.)

Ах-х, от этой мысли у меня и впрямь появилось «новогоднее настроение».

Я была в таком восторге, что сама пошла отправлять благодарственные открытки, хотя обычно мы с Юки решали, кто будет этим заниматься, по итогам раунда в «камень, ножницы, бумага».

Переживания за бабушку и любовь к ней не помешали мне быть ей благодарной за внезапное возвращение из Нариты.

Примечания

1. Нарита — главный международный аэропорт в «Большом Токио» (объединение Токийского столичного округа и значительной части префектур Тиба, Канагава и Сайтама).

2. Какипи — рисовые хлебцы с добавлением арахиса.

3. Песенный турнир Красных и Белых (оригинальное название — «Кохаку ута гассэн») — ежегодное музыкальное телешоу. Трансляция начинается в предновогодний вечер незадолго до полуночи.

4. Моти — сладость в виде колобка или лепёшки, сделанная из рисового теста.

5. Соба — длинная серо-коричневая лапша из гречневой муки.

6. Дзони — новогоднее блюдо, представляющее собой суп с моти и овощами.

7. Котацу — традиционный японский предмет мебели, низкий деревянный каркас стола, накрытый футоном или тяжёлым одеялом, на который сверху положена столешница.

8. Онии-сан (что дословно переводится как «старший брат») также может использоваться для обращения к незнакомым парням старше говорящего, но до тридцати лет.

9. В Японии кондиционеры часто служат для обогрева домов зимой.

10. Комический эффект достигается тем, что Роза Гигантея произносит 謹賀新年, вариант поздравления, который принято использовать исключительно в письменной речи.

11. «С Новым годом!» на французском языке.

12. Хацумодэ — японская традиция первого в новом году посещения синтоистского святилища обычно в один из первых трёх дней января.

13. Имеется в виду фраза, обычно использующаяся в ответ на приказ или служебное сообщение по радиосвязи.

Окончание главы