Терновый Венец Глава 33

Глава 33.

Внезапно к Никс вернулись чувства. Когда она открыла сонные глаза, то ощутила, как их касается лунный свет. Из-за этого Ведьма долго моргала.

Никс пришлось взять себя в руки. Она разговаривала с Эваном, а затем заснула. Прошло достаточно много времени с тех пор, как у неё был настолько спокойный сон, поэтому сейчас Ведьма чувствовала, что её тело и сознание были расслаблены.

Эван? – повернув голову, Никс никого не обнаружила. Она попыталась встать, гадая, куда же в это время мог деться мальчик, но что-то упало на пол.

Когда девушка посмотрела вниз, то увидела одеяло Эвана.

Под ним виднелись две маленькие ноги. Медленно поднимая взгляд, за ступнями Никс увидела и ноги, обхваченные его руками. Выше была шея мальчика, лицо, красные глаза и мягкие белые волосы.

– Ты проснулась?

Никс ощутила себя несколько неловко и принялась искать нужные слова, чтобы ответить, но Эвану не нужен был её ответ:

– Ты можешь поспать подольше. Ты выглядишь усталой.

Я выгляжу усталой? Если подумать, я не помню, чтобы спала спокойно с тех пор, как Эван вошёл в башню… В башне Ведьмы, где нет ни дня, ни ночи, время текло так, что мешало мне спать, когда я захочу.

Обычный образ жизни Эвана заставил меня следовать его темпу жизни и действиям. В отличие от прежних времён, когда я ложилась и проводила большую часть времени во сне, мне приходится бодрствовать и сохранять активность, что для меня достаточно трудно…

Это правда, что я не устаю, даже если не сплю, но я всё же отвыкла от подобного.

Эван продолжал сидеть на корточках, обхватив свои колени руками, и смотреть на Ведьму. Никс видела, как лунный свет мерцал позади него.

Кажется, даже луна благословляет Эвана.

Лунный свет рассеивался по башне. Лицо мальчика стало почти прозрачным от этого белого свечения, и лишь необычные красные, чуть остекленевшие глаза были отчётливо видны.

– Тебе больно?

Никс не поняла, о чём он говорит, поэтому посмотрела на Эвана. Мальчик протянул свою дрожащую руку, это было осторожное и нежное прикосновение, точно такое же, как в тот раз, когда он впервые коснулся книги сказок, что Ведьма даже не могла подумать о том, чтобы увернуться от него.

В итоге пальцы Эвана скользнули по её щеке.

Благословление света, дарованное мальчику, словно бы перешло к ней и Никс ощутила тепло и зуд на своей щеке. Девушка подняла руку и коснулась того места, которое гладил Эван. Пальцы Никс нащупали бугристый шрам.

О, так вот о чём он говорит?

Эван и раньше интересовался моими шрамами, но тогда было темно. Должно быть, при ярком свете моё лицо выглядит ещё ужаснее. Лучше бы я и дальше была покрыта засохшей кровью.

Мальчик стоял спиной к лунному свету, однако несколько лучей рассеянного света падали и на неё. Никс понимала, что скорее всего сейчас её шрамы легко заметить, но ей не хотелось, чтобы Эван смотрел на них. Это тоже была жадность. Бессмысленное желание не показывать Воину свою уродливую внешность.

– Не больно.

Эта рана давным-давно зажила. Теперь это лишь шрам.

Это была правда, но мальчик нахмурился. Его красные глаза наполнились болью. Никс не могла понять, почему он с такой болью реагирует на это после того, как увидел всё.

Он и раньше реагировал так же… Он продолжает доказывать, что он всё тот же слабый и мягкий мальчик.

Разница лишь в том, что тогда он лишь сочувствовал боли, а теперь злится.

– Как они могли сделать подобное?

Ведьма не знала, кого именно спрашивает Эван. Казалось, он разговаривал с миром, а не с ней. Казалось, он злился на весь мир за то, что он сделал Ведьму такой.

Никс снова потянулась и схватила Эвана за руку, которой он поглаживал её шрам.

Он сильно вырос с тех пор, как я впервые увидела его, но он всё ещё маленький мальчик.

Наверное, должно пройти больше времени, прежде чем он станет молодым мужчиной.

Однако глаза Ведьмы продолжали видеть молодого мужчину, который существовал лишь в её памяти. Тогда молодой мужчина, дотянувшись до раны на её шее, спросил, не болит ли она, и был убит горем, когда услышал, что люди сделали её такой.

– Всё в порядке.

Наконец, я произнесла то, что не смогла сказать тогда. Я воспользуюсь мальчиком передо мной в качестве замены. Он услышит слова, которые я не смогла сказать молодому мужчине, который волновался и грустил за меня.

…Да, этого достаточно. Я просто счастлива снова встретиться с Воином и остаться рядом с ним. Мои прошлые раны успокаивает вид красных глаз и белых волос, по которым я так скучала и думала, что никогда больше их не увижу…

Тёплое выражения лица, разнообразные эмоции и его всё более яркий свет согревают моё сердце.

Само существование Эвана для меня благословление.

Я радуюсь одному факту его существования и ценю его, как благословление…

Раньше я думала, что он ещё одно проклятие, дарованное мне, но теперь я думаю иначе. Я уверена, что он – подарок, посланный мне, чтобы я могла насладиться последними мгновениями своей жизни, и в последний вздох закрыть глаза с улыбкой на лице.

Я могу быть счастлива, потому что скоро конец. Скоро всё закончится, а значит я могу брать столько, сколько захочу. Я могу надеяться и радоваться сколько душе угодно.

И всё потому, что я смогу умереть первой. Скоро я увижу свой конец.

– Я быстро набираюсь сил… – заговорил сам с собою Эван, затем замолчал, но спустя пару секунд продолжил. – Разве ты не хочешь отомстить людям, которые причинили тебе такую боль? Разве ты не ненавидишь мир? Они причинили Никс боль и бросили тебя одну.

– Чтобы не происходило, не пытайся отомстить. Сломанную пластину нельзя починить и вернуть в изначальную форму. Нет, ведь даже если её починить, останутся шрамы. Шрамы, которые могут побледнеть, но не исчезнут.

– И всё же…

– А иногда быть живым куда страшнее, чем умереть. Ты просто должен подождать и наблюдать. Они заплатят за свои грехи.

Эван смотрел в пол, положив подбородок на колени в такой позе, что невозможно было понять, о чём он думает. Никс вдруг вспомнила, что не может накормить мальчика ужином.

Я проспала довольно долго. Нужно вставать и идти готовить еду.

Интересно, когда проснулся Эван? Почему он не разбудил меня, а лишь присел передо мной на корточки и разглядывал? Он хотел посмотреть на меня? Но зачем?

Однако спрашивать Эвана не было смысла, а всё из-за него же, ведь мальчик продолжал держать Ведьму за руку.

Повернувшись, юный Воин пошевелил рукой и обхватил пальцами запястье Никс. Маленькое тело Эвана наклонилось, его движение заставило девушку оторвать взгляд от белоснежных волос. В лунном свете волосы мальчика казались ещё белее.

Эван посмотрел на Никс:

– Куда ты собралась?

– Приготовить тебе еду, – едва ответив, Ведьма снова попыталась подняться, но мальчик не отпустил её запястье.

Никс перевела взгляд на красные глаза Эвана, всё ещё смотревшего на неё. Девушка не знала, в чём заключается её трудность в понимание его эмоций: в том, что на его лице сейчас почти ничего не отражалось или в том, что он и раньше не показывал ей много выражений лица.

Что происходит? Что случилось, пока я спала?

Эван отпустил запястье Ведьмы и поднялся. Возможно, из-за того, что внутри башни было сумрачно, его лицо было несколько размытым.

Закончив с едой, они сели лицом к лицу и подняли книгу. Но Никс не могла читать, потому что Эван забрал её книгу.

– Да что с тобой такое?

– Никс.

– Да?

– Ты хочешь, чтобы я вырос и спас мир, как в тех историях, которые ты мне рассказываешь?

Должно быть, он думал об этом, пока я спала. Наверное, Эван догадался о моих намерениях после того, как услышал историю о Пхён-ган, которая спасла мир, обучая дурака. И истории о Ведьме, которая намеренно помогла Воину.

Однако он не знает истинной причины, почему Ведьма и Пхён-ган сделали то, что они сделали. И что я могу получить, сделав то же самое.

Эван никогда не узнает, что убить меня – это лучшее, что он может для меня сделать, – Никс кивнула, скрывая все эти мысли:

– Потому что ты должен стать Воином и спасти мир. Ты должен быть белоснежным снегом, который накроет грязь и прорастёт новой надеждой. Потому что, ты – Солнце, которое спасёт людей, вот почему я учу тебя.

– Значит, если я сделаю то, что ты хочешь, ты останешься со мной, верно?

– Да.

Кажется, я каким-то образом поняла, что у Эвана на уме…

Кажется, он беспокоится, что я могу куда-нибудь исчезнуть. Всякий раз, когда я ухожу на какое-то время, потому что мне нужно, он спешит спросить, куда я. Неизвестно, это потому, что все люди рядом с ним умерли и оставили его в одиночестве или потому что он боится потерять забор из Ведьмы.

Но напротив, я – единственная, кто беспокоится, что Эван либо пострадает, либо уйдёт, но и этого он не знает.

Эвану не следовало оставаться здесь. И это никак не может продолжаться. Это не то место, где он сможет быть счастлив. Чтобы превратить Эвана в воина и заставить его осветить мир, ему в итоге нужно будет покинуть башню Ведьмы, и лишь после этого он сможет познать истинное счастье.

Божий дар не должен быть спрятан в объятьях Ведьмы.

Никс вдруг очень сильно захотелось увидеть снег.

Ей показалось, что холодный, прекрасный белоснежный снег, возможно, успокоит сердце Ведьмы, которое чернело от бесконечной жадности.

Окончание главы