Письма Чарли Чаплину 21. "Танго–путаница"

Даичи отъехал от кафе буквально на сто метров, свернул наугад в какой-то переулок и приткнулся к обочине. Сил ехать дальше не осталось. Состояние было похоже на размазанный по тосту джем - вялое, безвольное, растекающееся, липкое нечто.

Даичи точно так же растекся по сиденью и закрыл глаза.

Он давным-давно отвык давать себе поблажки. Никогда не разрешал себе рефлексировать или предаваться отчаянию: если ты можешь что-то сделать - делай, говорил отец. Если не можешь - положись на судьбу.

Даичи так и жил все это время.

Положился на судьбу.

Изо дня в день, из года в год делал им с сыном завтрак - никаких кукурузных хлопьев или обезжиренного молока! Омлет, ветчина, сыр, хлеб. Себе - кофе (разумеется, с кофеином). Потом каждый ехал по своим делам: Даичи - в офис, Джун - в школу, потом - в музыкальную школу, потом - в танцевальную студию... мать пыталась препятствовать занятиям музыкой и танцами, но Даичи решительно отсек ее от воспитания своего ребенка: еще не хватало, чтобы и у Джуна от бесконечных поучений и нотаций развилась какая-нибудь мизофония! Чем мальчику заниматься и что делать - он решит сам, раз и навсегда постановил Даичи, и мать сдалась. Сидела теперь с утра до вечера в своем особняке, смотрела по кругу фильмы, интервью, записи Тедео. Даичи думал, что она, наверное, немного сошла с ума, но причин для особых волнений не видел: мать была, как обычно, спокойна, собрана, даже сурова. Все в порядке, думал Даичи, это просто такая запоздалая реакция. Реакция на все тридцать лет жизни младшего брата. Мать должна сама перед собой оправдаться за эти годы, вот и пусть. Пусть делает, что хочет.

Втайне Даичи даже хотел, чтобы Джун вырос похожим на Тедео. Поощрял исподтишка музыки-танцы, старался изо всех сил, чтобы интерес ребенка не угас. И только когда застал себя за тем, что анонимно пожертвовал танцевальной студии некрупную для него сумму, в голос расхохотался.

"Ну вот, папа, - сказал он мысленно, - я иду по твоим стопам. Как думаешь, получится у меня?"

Хотелось, чтобы получилось.

Даичи, хоть и положился на судьбу, но жалеть себя никогда не умел - ни разу не проявил слабости, ни разу не сломался, даже когда Бо, этот несчастный мальчишка, неделями не уходил с океанского берега, просиживая там дни и ночи. Тогда хотелось сесть рядом с ним - и завыть от собственного бессилия и отчаяния. Но Даичи сдерживался. Каждый день присаживался рядом. Пытался уговорить пойти домой. Гладил по голове. Молча снова уходил.

Тогда он держался, словно сердце онемело и отупело от резкой боли. Как будто ему вкололи в душу новокаин - и там все отмерло и ничего не чувствовало.

Но даже когда боль все-таки нагнала, Даичи не давал себе возможности расслабиться - а сейчас вдруг оплыл бесформенной массой на сиденье и уронил голову на руль.

Даичи, материалист до мозга костей, внезапно ощутил, что есть вещи, которые материализмом объяснить не получится. Можно стараться сколько душе угодно, но ничего, кроме потраченного времени, не получишь. Когда об этом раньше ему говорил кто-то другой, он смеялся и уверял, что необъяснимых вещей не бывает - бывают просто некачественные поиски объяснений. А теперь сидел за рулем своей кое-как припаркованной машины и понимал: бывают. Еще как бывают необъяснимые вещи! И только что он столкнулся с одной из них.

Даичи обманывал Бо, когда глубокомысленно строил догадки относительно интриг и интервью - этим объяснением мог удовольствоваться Бо, но не Даичи. Даичи, с помощью Энтони за пять минут получив всю информацию про Теда, прекрасно знал, что никакими заговорами там не пахнет. Просто объяснить все эти де жа вю продуманными интригами и заговорами легче, чем искать другое объяснение. Так понятнее. Приземленнее. И не так страшно.

Но Теодор Уэстерли, такой, каким его описывал Энтони, никак не мог ни вынашивать коварные планы, ни просчитывать серьезные многоходовки... Теодор Уэстерли был обычным офисным служащим, каких тысячи. Он умел писать неплохие статьи на окололитературную тематику, но никогда не лез ни в политику, ни в шоу-бизнес, ни в любые другие “острые” и актуальные отрасли. С фотографии, присланной Энтони, на Даичи смотрел симпатичный молодой мужчина того типа, какой Даичи про себя называл "нежная фиалка": изящная худоба, правильные черты лица, выразительные глаза, очки, стильная прическа, немножко смущенная, милая улыбка. Еще один хрупкий трепетный цветок, не приспособленный к суровым реалиям жизни. Как Тедео. И точно так же, как и Тедео, пытавшийся сбежать от этих жизненных реалий...

В тот момент, когда Даичи увидел информацию про клиническую смерть, он перестал подозревать этого человека в обмане и мошенничестве. Но вопросы все множились и множились, и самым главным оставался один: почему этот незнакомый Теодор Уэстерли ему позвонил, очнувшись? Тогда, ночью, спросонок схватив трубку и услышав всхлипы, Даичи едва рассудка не лишился - так знакомы ему показались эти звуки, так похожи они были на ночные звонки из той, прошлой, "много-лет-назад" жизни. Даичи отчаянно цеплялся за всхлипывающий телефон, но голос сел и отказывался повиноваться хозяину. И слава богу, ведь глупо было бы звать по имени того, кто уж наверняка не может ему звонить? Даичи просто шептал: "Кто это? Говорите... говорите...", - но с той стороны молчали. Так и не услышав ни слова, Даичи бездумно смотрел на погасший экран мобильника.

Тогда Даичи действительно подумал, что сошел с ума, но больше звонки не повторялись, и он почти забыл об этом, как вдруг Бо принес ему на блюдечке историю с сайтом и Нью Йорком... В душе всколыхнулось что-то темное, как океанская глубина под яхтой, от которой страшно, ведь не знаешь, что там, в этой холодной глубокой тьме...

Теперь он лично увидел "нежную фиалку".

Совпадения - черт с ними, пусть Бо себе голову забивает, почему именно этот магазин и именно эти кресла, Даичи мало интересовало подобное, иногда и не такое может совпасть, уж он-то знал. Но вот глаза... глаза Теодора Уэстерли, вскочившего навстречу Бо, были сияющими. Такими же, как... нет, это глупо, конечно. Просто сияющие глаза, просто Теодор Уэстерли втрескался в Бо, и его вполне можно понять: в Бо сложно не втрескаться. Когда-то Даичи удивлялся, что же брат нашел в совсем еще юном мальчике, но понимание пришло очень быстро. Вот и господин Уэстерли, примчавшийся из Нью Йорка, тоже, видимо, быстро все понял, иначе бы не полетел через всю страну на их дикий запад.

С западом, кстати, тоже смешно вышло... но это все - ерунда. Звонки, совпадения мест - все ерунда. Бывает. А вот глаза... и смешок резанул Даичи ножом по самому болезненному, никогда не заживающему.

"Врун!" - брякнул этот незнакомый Теодор, и сам испугался сорвавшегося с языка, это было очень заметно. А Даичи даже не услышал, нет - он почувствовал кожей совсем другой голос и другого человека.

Наваждение.

Или безумие.

Ну что ж, поздравляю, сам себе сказал Даичи. Пора писать завещание - до того, как диагностируют какое-нибудь психическое расстройство и оспорят дееспособность. Попросить Бо об опеке над Джуном? Да, пожалуй, об этом я могу попросить только Бо. Забавно, я прожил сорок четыре года, а кроме бывшего любовника моего брата у меня никого нет. Впрочем... нет, ничего странного. Раньше у меня был только Тедео. А теперь - только то, что осталось от Тедео.

Но почему глаза этого Теодора так знакомо смотрели на Бо?... Мимолетное ощущение, короткая секунда, как вспышка, но в голове теперь полная сумятица и хаос. Придумать бы какой-нибудь способ забыть этот взгляд, и легковесное "Врун!" забыть, и... и еще забыть, как Бо смотрит на господина Теодора Уэстерли. Да, глупо было рассчитывать, что Бо больше никогда ни на кого ТАК не посмотрит. И глупо было надеяться, что Бо теперь всегда будет рядом. Проснись, Ниши-сан, Бо - молодой здоровый мужчина! Прошло уже четыре года, и он не обязан до скончания веков носить траур и довольствоваться твоим престарелым обществом.

Но как же больно, черт побери. Как больно.

Даичи несколько раз глубоко вдохнул, выдохнул, потер руками лицо.

Пора снова собирать в одну кучку разлетевшиеся, как от взрыва, ошметки мыслей и ощущений.

Все в порядке. Бо нужна эта нежная фиалка, Бо ведь обязательно нужно о ком-то заботиться, кого-то защищать, подставлять плечо, чувствовать себя сильным рядом с кем-то. Как и мне. Мне тоже всегда это было нужно. Вот и Бо такой же, только молодой и не очень опытный... Теодор Уэстерли подходит ему как нельзя лучше, жаль только, что Бо опять рискует наступить на те же грабли - не везет мальчишке с прошлым его любимых, неутешительный у них анамнез. Но фиалка, если Бо правильно понял его намерения, твердо решила избежать прошлых - а заодно и предсказанных в будущем - ошибок.

Хорошо.

Даичи не будет больше влезать в жизнь Бо. Просто присмотрит издалека... ну, на всякий случай. Потому, что иногда даже сильным нужно побыть слабыми. И вот для этого он, Даичи, у Бо и остался.

Даичи медленно открутил крышку бутылки с водой, отпил пару глотков, закрутил.

Что ж. На Каталину они сегодня уплывут без Бо.

Черт, но как же все-таки больно...

Окончание главы