Вход в систему «Ладонь Будды» Глава 18

Глава 18 — Замешательство.

– Это Будда, настоящий Будда... – Ба То находился в ступоре.

В храм Ваджры он вступил еще ребёнком. Поэтому он успел прочитать все Буддийские священные писания, что были в храме Ваджры. Вследствие чего в его мозгу сформировались тысячи выдуманных образов Будды.

Но, теперь...

Ба То наконец-то понял, как сильно он ошибался.

Настоящий Будда... Как вообще он мог его представить?

 – Это же?

Защитник храма Ваджры, Тун Жу, едва смог оправиться от шока.

Сияние Будды распространилось просто повсюду.

Тун Жу почувствовал, что каждый поток его внутренней силы теперь был невероятно тяжёл. Теперь он не мог бежать. Да что уж там, даже обычная ходьба для него теперь была сродни с вознесением на небеса.

Остальные семь монахов из храма Ваджры находились в более худшем состоянии. Они уже сидели на земле, да так, как если бы они не могли справиться с возросшей гравитацией.

Время шло.

Через какое-то время сияние Будды наконец-то начало медленно развеиваться.

И лишь тогда, когда сияние Будды полностью развеялось, вся группа монахов из храма Ваджры наконец-то смогла восстановиться. Они оправились от пагубного виляния Буддийского сияния.

 – А куда подевался молодой монах из Шаолиньского храма? – спросил монах из храма Ваджры.

Остальные монахи тут же отреагировали, и они обнаружили, что под засохшим липовым деревом и вправду никого нет.

 – Глубины Шаолиньского храма и вправду невозможно измерить... – Тун Жу вздохнул, а на его лице были выражены смешенные чувства.

В этот момент, он и вправду хотел поговорить с людьми, что распространяли слухи о упадке Шаолиньского храма, по душам.

Если Шаолиньский храм и правду пришёл в упадок, то как вы объясните этого юношу из Шаолиньского храма, что призвал золотого Будду?

Если подобные ученики будут считаться в мире признаком упадка, то на его фоне, можно считать, что в храме Ваджры буквально вымерли все талантливые люди.

 – На дебатах “о Будде” с этим учеником Шаолиньского храма, мы выиграли или проиграли? – на этот раз с осторожностью спросил монах из храма Ваджры.

Все тут же взглянули на Ба То, а их тела, при этом, напряглись в тревожном ожидании.

Даже глаза Тун Жу сейчас пристально смотрели на Ба То.

 – Выиграли или проиграли?

Ба То засмеялся:

 – Я обсуждал Будду, перед Буддой, как я мог выиграть? Дядя защитник, давай вернёмся в храм Ваджры.

 – Шаолиньский храм и вправду соответствует своему имени и репутации. Давайте больше об этом не думать.

После того, как Ба То закончил говорить, он отправился в сторону храма Ваджры.

Тун Жу слегка вздохнул и тут же отправился за ним.

Остальные семь монахов из храма Ваджры посмотрели друг другу в глаза, и они увидели там лишь чистейшую тревогу, сожаление и испуг. Затем они так же последовали за защитником их храма, Тун Жу.

В храме Ваджры.

Тун Жу честно проинформировал аббата храма Ваджры обо всём, что произошло в Шаолиньском храме и о том, что они пережили лишь недавно, находясь рядом с засохшей липой.

После объяснения аббат храма Ваджры очень долго молчал. И затем, он наконец-то проговорил мягким тоном:

 – Возможно ли, что в текущем поколении, у Шаолиньского храма появился настоящий архат?

 – Архат? – Тун Жу был ошеломлён.

Архат в Буддизме был эквивалентен легенде в мире боевых искусств. Это было несравненное существо, что вышло за рамки ранговой системы боевого дао.

И каждый архат, и каждая легенда – они были буквально синонимами абсолютной непобедимости!

…

Когда Су Цинь возвратился в Шаолиньский храм, ученики, что стояли у зала великой силы, уже разошлись. Их отпустил аббат Хуй Вэнь. Главы залов, в свою очередь, то же начали расходиться.

«Я не ожидал, что подобная демонстрация вызовет настолько бурную реакцию. К тому же, она съела большую часть моей внутренней силы».

Су Цинь помассировал глабеллу дабы успокоиться. Вы спросите, почему именно глабеллу, а не виски? А вот почему: за его глабеллой находился золотой Будда, сконденсированный там посредством [ладони Будды].

Когда Ба То спросил у него о Будде, Су Цинь тут же подумал о [ладони Будды].

[Ладонь Будды] была известна в мире в качестве “личного навыка Будды”. И в текущий момент, в мире не было ничего более близкого к существу по имени “Будда”, чем его личный навык: “Ладонь Будды”. Причём в прямом и переносном смысле.

Поэтому Су Цинь слегка простимулировал наследие Будды, что находилось в его глабелле. Да, он всё еще не мог использовать [ладонь Будды] и всё же, он мог с ней взаимодействовать.

В результате подобной стимуляции появился естественный феномен, в виде золотого свечения, из которого, впоследствии, сконденсировался огромный золотой Будда.

Подобная стимуляция сэкономила Су Циню огромное количество времени. Ведь ему не пришлось придумывать ответы на вопросы Ба То.

«И всё же, какую нужно иметь культивацию, чтобы по-настоящему использовать [ладонь Будды]?»

Су Цинь в очередной раз начал подвергать сомнению ранее сделанные выводы.

В конце концов, он уже достиг первого ранга в культивации мастера боевых искусств. К тому же, благодаря Системе, у него была невероятно огромная внутренняя сила, что могла уничтожать мастеров боевых искусств первого ранга. И всё же, кратковременная стимуляция [ладони Будды] уже сожрала почти всю его внутреннюю силу. И если он захочет полностью простимулировать этот навык, что с ним произойдёт? Его выжмут как лимон?

Су Цинь вернулся в зал разнорабочих.

К этому времени глава зала разнорабочих уже очнулся и его лицо теперь перестало быть мертвецки бледным.

Тем не менее Су Цинь почувствовал, что аура жизни главы зала разнорабочих начала увядать всё сильней.

Су Цинь предположил, что главе зала разнорабочих, в лучшем случае, осталось жить пять-десять лет.

«Вздох».

Су Цинь тихонечко вздохнул, вышел вперёд и спросил:

 – Глава зала, с вами всё в порядке?

 – Да, со мной всё хорошо.

Глава зала разнорабочих взмахнул рукой:

 – Я просто переволновался. Так что не волнуйся, мне уже намного лучше, – глава зала разнорабочих на какое-то время замолчал. И лишь затем, преисполнившись эмоциями, он продолжил. – Чем старше ты становишься, тем сильнее увядает твоя жизненная энергия. Мы ничего с этим поделать не можем и нам остаётся с этим лишь смириться...

…

Прошло еще пол месяца.

Аббат Хуй Вэнь и остальные главы залов испытывали дикие душевные муки. Это были муки из-за ожидания – ожидания храма Ваджры. Они ждали, когда же храм Ваджры наконец-то объявит результаты дебатов “о Будде”.

Тем не менее.

К удивлению аббата Шаолиньского храма, за последующие пару месяцев, в мире не появилось никаких сенсационных новостей. Храм Ваджры всё продолжал и продолжал молчать. Всё это ощущалось так, как если бы дебатов “о Будде” вообще не существовало, впрочем, как и нового главы четырёх Буддийских сект.

 – Храм Ваджры выиграл дебаты “о Будде” и всё же, по сей день, они всё ещё об этом не объявили! Почему? – задавался вопросом аббат Хуй Вэнь.

Да, передавать титул главы четырёх Буддийских сект было очень некомфортно и всё же, победа являлась победой, а поражение являлось поражением. От этого было не отвертеться.

Шаолиньский храм не станет этого отрицать.

Тем не менее, гипотетически, если Шаолиньский храм захочет откреститься от подобного результата, то для этого ему будет нужна предпосылка. И, в таком случае, предпосылкой будет являться распространение результатов дебатов храмом Ваджры. Однако же, никого распространения результатов и в помине не было.

Возможно ли, что они хотели, чтобы именно Шаолиньский храм проявил инициативу и объявил о том, что он проиграл дебаты?

Как такое вообще было возможно?

Шаолиньский храм так же является великой сектой и поэтому у него было “лицо”. Кроме того, на всех прошлых дебатах “о Будде” победившая сторона никогда не прибегала к подобным подлостям.

 – Что вообще, блин, происходит? – аббат Хуй Вэнь был озадачен.

Поскольку храм Ваджры молчал, аббат Хуй Вэнь не хотел проявлять инициативу, дабы задавать вопросы. И, как результат, большинство сил этого мира, так и не узнали о том, что храм Ваджры и Шаолиньский храм уже провели дебаты “о Будде”.

Лишь небольшая часть сил этого мира знала о произошедшей ситуации, и она подумала, что храм Ваджры проиграл, и поэтому он не хотел делать заявление.

Со стороны храма Ваджры наблюдалось еще большее непонимание. После пары месяцев ожиданий, они так же задались такими вот вопросами: почему Шаолиньский храм не сделал никаких заявлений, и почему он не стал упоминать хоть что-нибудь о прошедших дебатах “о Будде”?

И насчёт этого дела, аббат храма Ваджры мог подумать лишь это: Шаолиньскому храму было слишком лениво даже париться насчёт результата дебатов.

А что до “виновника торжества”, который и создал подобную неразбериху; Су Цинь лишь продолжил заниматься ежедневной рутинной работой, а именно: он входил через Систему и подметал пол.

[Поздравляю носителя системы с успешным входом, получена техника [Божественное искусство “мёртвое дерево”].]

Находящийся перед павильоном священных писаний Су Цинь, купался в радости.

[Божественное искусство “мёртвое дерево”] являлось одним из божественных искусств Шаолиньского храма. Эта техника не была предназначена для нападения или же защиты, вовсе нет, она была хороша в скрытности и маскировке.

Как только вы культивировали [божественное искусство “мёртвое дерево”] до стадии “большого успеха”, вы, посредством мысли, могли контролировать своё дыхание. И посредством этой техники, вы и вправду могли стать высушенным и мёртвым деревом; вы могли буквально раствориться в пустоте.

«Неплохо».

«[Божественное искусство “мёртвое дерево”] да в купе с [божественным искусством “непобедимая ваджра”], ух! Это же идеальная комбинация!»

[Божественное искусство “непобедимая ваджра”] позволяла Су Цинь полностью скрывать его ауру и теперь, если к этому сокрытию добавить [божественное искусство “мёртвое дерево”], ух-ух-ух, разве он не станет практически невидимым?

И когда Су Цинь собирался использовать [божественное искусство “мёртвое дерево”], он внезапно кое-что обнаружил.

«Чего?»

Глаза Су Циня сузились, и он посмотрел в определённом направлении.

Окончание главы