Мой господин Страус Глава 3. Даже у стен есть уши

Гу Минси снял обувь и действительно отправился помогать Пан Цянь лепить снеговика.

Пан Цянь стала ответственной за сборку и поставку нужного количества снега, Гу Минси отвечал за лепку снеговика. Мальчик поудобнее расположился на заснеженной земле, образуя своим телом и ногами букву «V». Подняв обе ноги, он начал проминать снег, который собрала для него подруга. Постепенно из кучи снега была сформирована фигура снеговика. Получалось несколько несуразно: фигурка снеговика была больше конусообразной формы, нежели круглой.

Когда дело шло к завершению, Гу Минси встал на левую ногу, а правой помог Пан Цянь прикрепить голову. Иногда его нога касалась руки девочки, время от времени Пан Цянь капризно вскрикивала «Шевели своими вонючими ногами!», но Гу Минси это не волновало и даже не обижало, он знал, что подруга совсем не против его помощи.

После нескольких минут напряженной работы, смягчения углов и прикрепления самой важной части — головы, снеговик был готов. Он получился небольшим, всего по пояс ребятам.

— Какой-то он уродливый, — посмотрела Пан Цянь на их совместное творение, отряхивая руки от снега.

И правда. Снеговик не был произведением искусства. Глаза ребята сделали с помощью опавшего с древа пожухлого листа, оторванная веточка служила ему носом. Даже голова снеговика была немного опущена вниз. Стоя рядом с Пан Цянь, Гу Минси оценивающе посмотрел на снеговика и пожал плечами. В это время его подруга уже утратила интерес к недавнему занятию, вытерла руки об одежду, и позвала Гу Минси, поднимая их рюкзаки со снега:

— Идем домой, я устала.

Гу Минси оглянулся, но ничего не сказал. Мальчик молча сел на снег, чтобы надеть и обуться.

Все это время Пан Цянь даже не подозревала, что из-за того, что Гу Минси долго сидел на холодном снегу, его штаны промокли, и мальчик сильно замерз. А его голые ступни, которыми он лепил снеговика и вовсе могут онеметь от холода, они были ужасно красными, почти пунцовыми, и из-за этого Гу Минси не чувствовал кончиков пальцев.

Пан Цянь покачивалась с ноги на ногу в ожидании друга, когда тот ее позвал:

— Панпан!

— Не зови меня пухлой! — девочка обернулась к другу и осуждающе посмотрела на него.

— Не пухлая, а Панпан, — пояснил ей Гу Минси, а затем тихо сказал, — Помоги мне. У меня пальцы замерзли, и я не могу обуться.

Пан Цянь в переживаниях за друга бросила рюкзаки и бросилась на помощь. Когда она увидела почти пунцовые от мороза ноги Гу Минси, он чуть не заплакала, начав причитать:

— О нет! Твоя мама расскажет моей, и тогда мне точно несдобровать!

Гу Минси на ее возгласы ничего не ответил.

С лицом мирского сожаления Пан Цянь присела на корточки, чтобы помочь Гу Минси надеть носки, а потом обуться. Осознав, что его носки полностью промокли, ей захотелось еще сильнее плакать.

— Я просто не буду говорить маме, — сказал Гу Минси, успокаивая подругу. — Не волнуйся.

— А что ты скажешь, если она спросит, почему у тебя штаны все мокрые?

— Ну… — задумался Гу Минси. — Скажу, что упал.

— Если ты упадешь, твоя мама все равно моей все расскажет, и тогда мне несдобровать!

Видя, как Пан Цянь вот-вот заплачет, Гу Минси вздохнул:

— Хорошо, я вообще ничего не скажу маме.

— Правда? — Пан Цянь склонила голову на бок и внимательно посмотрела на мальчика.

— Правда.

 Гу Минси, который уже обулся, подошел к девочке и легонько толкнул ее плечом.

— Ура!

Оставив уродливого снеговика в сугробе, дети надели рюкзаки и направились в сторону дома.

Перед входом в подъезд дети столкнулись с Гу Госяном, который возвращался с работы. Он уже припарковал свой велосипед, и почти вошел в подъезд.

— Папа! — окликнул отца Гу Минси.

— Дядюшка, — поздоровалась Пан Цянь.

Увидев детей, Гу Госян сразу же подошел с ним. Наклонившись к сыну, он слегка похлопал его по плечу, поинтресовавшись:

— В школе все хорошо?

— Угу, — кивнул Гу Минси.

В этом году Гу Госяну исполняется 38 лет. Отец Гу Минси был красивым мужчиной. Его высокий рост, подтянутая фигура, мягкие черты лица и аккуратные очки в тонкой оправе создавали образ самого настоящего интеллектуала.

Когда они вошли в подъезд, самым первым по коридору зашагал Гу Минси, за ним, не отставая следовал отец, а позади понуро плелась Пан Цянь. Пока они поднимались на пятый этаж, сын и отец молчали. Несмотря на то, что по бокам от Гу Минси развевались два свободных рукава, шаги его были уверенными. С Пан Цянь он вел себя совершенно иначе.

Пан Цянь знала, что Гу Минси побаивался отца. Хотя в глазах девочки он был очень добрым и вежливым человеком. В отличии от ее родителей, он никогда не кричал и не шлепал сына, когда он капризничал. Более того, Гу Госян получал более высокий оклад, поэтому одежда, игрушки и еда у Гу Минси были намного лучше, чем у нее. Пан Цянь завидовала Гу Минси, потому что у него был такой добрый и любящий отец, и не могла понять причину, почему он ведет себя так сдержано в его присутствии.

Она всегда считала, что баловаться в присутствии отца — нормально.

Когда они поднялись на пятый этаж, Гу Госян внезапно спросил сына:

— Минси, почему у тебя штаны мокрые?

Гу Минси остановился у двери, но так ничего и не ответил.

Испугавшись, что ей достанется, Пан Цянь быстренько попрощалась:

— До свидания, дядя.

Она повернула ключ и скрылась за дверью квартиры.

Гу Госян открыл дверь. В коридоре их ждала улыбающаяся Ли Хань:

— О, так вы сегодня вместе пришли?

— У подъезда встретились, — Гу Госян передал портфель жене.

Когда мужчина снял пальто, он заметил Гу Минси, снимающего обувь, сидя на табуретке. Он наклонился к сыну и пощупал его штаны. Они были влажными. Мужчина заметил, что сын заметно напрягся и тихо спросил:

— Ты описался?

— Нет! — сразу возразил мальчик, затем продолжил привычно спокойным голосом, — пап, это от снега, я просто играл с Пан Цянь и промок.

Гу Госян какое-то время задумчиво молчал, затем снова обратился к сыну:

— Беги переодеваться, а то простудишься.

— Хорошо, — кивнул мальчик и послушно последовал за отцом в комнату.

— Пап, мне очень жаль, — обратился к отцу Гу Минси. — Я больше так делать не буду, не говори, пожалуйста, маме.

Гу Госян повернулся, чтобы взглянуть на сына, затем взъерошив свои темные волосы и молча кивнул.

Когда пришло время ужина, Гу Минси сел в свое кресло, Ли Хань поставила ему к ногам таз с чистой водой, чтобы мальчик вымыл ноги перед едой. После Гу Минси подали рис и палочки.

Гу Госян в это время наблюдал за происходящим с серьезным выражением лица.

Гу Минси ел правой ногой. Обеденный стол их семьи делали на заказ, и он был короче и ниже стандартного. Гу Минси поставил правую ногу на стол и наклонился всем телом. Он ловко использовал палочки, зажатые между пальцами, отправляя порцию риса в рот. Время от времени Ли Хань добавляла риса в его тарелку и даже помогла взять суп.

Гу Госян все также молча наблюдал за происходящим. Увидев, что Ли Хань помогает сыну почистить креветки, он подал голос:

— Минси сам должен учиться некоторым вещам, которые ты делаешь за него.

Ли Хань удивленно посмотрела на супруга, Гу Минси тоже поднял голову, услышав слова отца.

— Я ничего не имею против помощи с тазом или подачи тарелки супа, но чистка креветок и взятие добавки риса… Ты же знаешь, что он не сможет полагаться на нас всю оставшуюся жизнь. Ему следует учиться делать все самостоятельно, — говорил мужчина между приемами пищи. — Сейчас Минси еще молод, но со временем от вырастет. Ему предстоит получить образование, найти работу, потом он заведет семью. Когда нас не станет в его жизни, как он будет все это делать? А Хань*, ты собираешься до конца жизни сдувать с него пылинки?

П.п.: Обращение к близкому человеку.

Пожав плечами, Гу Минси опустил голову и вернулся к еде. Его длинные густые ресницы были опущены, а взгляд прикован к стоящей перед ним тарелкой с рисом.

Ли Хань выдержала небольшую паузу, а затем ответила Гу Госяну:

— Торопиться пока некуда. Минси быстро учится и делает успехи в освоении нового. Летом он научился сам одеваться. Ему только одиннадцать, не требуй от него слишком много.

Гу Госян посмотрел на супругу и медленно перевел взгляд на сына:

— Минси, это не я многое от тебя хочу, этого требует общество. Мир бывает жесток. А у тебя нет рук. Будь то учеба, работа или отношения, твоя жизнь всегда будет отличаться от остальных. А если ты не хочешь, чтобы другие люди смотрели на тебя с высока, тебе придется приложить для этого не мало усилий. А если ты будешь лениться и принимать все как должное, то ты ничего не сможешь добиться в будущем. Не только об успехе не идет речи, ты вовсе можешь даже не найти достойной работы. Понимаешь?

Гу Минси стиснул губы, а лицо его стало бледнее обычного. Ничего не ответив, мальчик просто кивнул.

При виде этой картины у Ли Хань сердце разрывалось в груди.

— Госян, ешь молча! — сердито сказала она. — Куда ты вечно его торопишь? Наш Минси и так очень старается. Он на третьем месте в рейтинге класса, а еще хорошо рисует. Чем ты недоволен?

Услышав гневную речь супруги, Гу Госян невольно рассмеялся:

— Ах… нет-нет, я очень доволен и горжусь нашим Минси. Давайте уже поедим.

Больше мужчина не говорил за столом, Ли Хань тоже замолчала, а Гу Минси спокойно ел свой обед. Ли Хань больше не добавляла ему рис в тарелку, а сделать это сам мальчик еще не мог.

После еды Гу Госян вдруг вспомнил, что Гу Минси промок на улице и попросил Ли Хань искупать его.

— Мне не нужна помощь, я и сам могу, — покраснев, ответил Гу Минси с тревогой в голосе.

Летом Гу Минси всегда мылся самостоятельно, но зимой ему приходилось просить родителей помочь ему вытереться. Когда ему помогала мама, мальчик всегда надевал шорты.

Понимая намерения сына, Гу Госян вздохнул:

— Ты не сможешь все сделать сам, как насчет такого? Сегодня тебе поможет искупаться папа.

Мужчина проводил сына в ванную и помог раздеться. У Гу Минси была светлая кожа и худощавое тело. Плечи его были узкими, а по бокам от них была абсолютная пустота.

Это был несчастный случай, который лишил его рук, не оставив даже обрубка. Напоминанием о руках служили только круглые плечи и жутковатые розовые шрамы вокруг плеча и подмышки.

Гу Минси опустил голову, стягивая ногами штаны. Гу Госян протянул руку и коснулся плеча правого плеча мальчика. От неожиданности Гу Минси вздрогнул. Он поднял голову и посмотрел на отца своими темными ясными глазами, в которых читалась осторожность.

Гу Госян понял, что уже давно не видел шрамов сына. Взяв себя в руки, мужчина осторожно поинтересовался:

— Все еще болит?

Гу Минси сжал губы и покачал головой, после чего ответил отцу:

— Нет, не болит.

— Хорошо, — кивнул Гу Госян. — Иди сюда, я тебе помогу.

***

После ужина Пан Цянь не стала делать домашнее задание. Она бездельничала, смотря в спальне родителей какой-то сериал. В том году ее семья установила кабельное телевидение, и теперь у них появилось множество каналов, транслирующих всевозможные гонконгские фильмы и тайваньские сериалы. Пан Цянь никак не могла устоять перед таким искушением. Ее родители не были слишком строги к ней, и она могла смотреть, что ей хочется.

Вся семья увлеченно наблюдала за происходящим на экране телевизора, когда раздался стук в дверь. Цзинь Айхуа открыла дверь, на пороге стояла Ли Хань.

Когда Пан Цянь услышала голос мамы Гу Минси, она сразу же заволновалась, что мальчик ей все рассказал. Сообщив отцу, что пошла делать домашнюю работу, она быстренько направилась к себе, по дороге поздоровавшись с Ли Хань:

— Здравствуйте, тетя!

— Здравствуй, Цяньцянь, — улыбнулась женщина.

Не желая мешать взрослым, Пан Цянь скрылась за дверью своей комнаты. Однако из любопытства приложила ухо к двери, чтобы узнать, что происходит и почему пришла Ли Хань.

Ли Хань пришла поболтать с подругой. Она рассказала, что Гу Госян пошел помогать Гу Минси искупаться, и пока есть время, она решила заглянуть.

Пан Цянь услышала, как ее мама спросила:

— Вы поругались с Госяном?

— Не то чтобы поругались… — вздохнула Ли Хань, — просто пока я мыла посуду, он снова завел эту тему.

На какое-то время женщины замолчали. Затем Цзинь Айхуа продолжила:

— На самом деле Госяна можно понять. Он сейчас инженер. Все говорят, когда будет выбран новый руководитель, Госян получит повышение. У него хорошая работа, хороший оклад и пока это хорошо сказывается на воспитании Гу Минси. А Минси… Минси — очень хороший мальчик, но… понимаешь, стоит воспользоваться возможностью и пока молоды завести еще одного ребенка. И в будущем он или она смогут помогать заботиться о Минси.

Пан Цянь вздрогнула. Хоть она и была еще совсем ребенком, она понимала, что под «завести еще одного» подразумевалось, что родители планируют подарить Гу Минси братика или сестричку.

Но… что думает Гу Минси по этому поводу?

Ли Хань тяжело вздохнула:

— Да, я знаю… знаю. Но у меня свои опасения на этот счет. Заботиться о Минси — ответственная и тяжелая работа. Еда, питье, туалет — все на моих плечах. Сейчас он учится неподалеку, и я могу немного расслабиться, а что будет, если он переедет в общежитие в средней школе? Может мне придется поехать с ним, кто знает. И если у нас будет еще один ребенок, как я могу совместить заботу о Минси и о втором малыше? И даже если он способный и умный мальчик, даже несмотря на то, что он лишился рук, Госян все не успокаивается и говорит, что мы должны родить второго ребенка, пока нам не исполнилось сорок. А сегодня за столом он такого наговорил Минси. Я… я действительно…

Голос Ли Хань задрожал, а в уголках глаз выступили слезы. Цзинь Айхуа приобняла подругу, утешая.

— На самом деле… — сквозь слезы проговорила Ли Хань, — через год после того, как Минси ампутировали руки, эта мысль тоже меня посещала. Тогда я спросила, не хотел бы он братика или сестренку, но выражение его лица ясно дало понять, что нет.

— И ты серьезно отнеслась к его словам? — спросила Цзинь Айхуа. — Разве у нас кто-то спрашивал? Мои родители никогда не спрашивали, хочу ли я иметь младших братьев и сестер.

— Но Минси — другой, он отличается от других детей, — парировала Ли Хань. Он уже тогда был весьма сообразительным ребенком. После того раза он всегда спал со мной, не позволяя остаться наедине с Госяном. Он каждый день говорил мне: «Мамочка, ты больше меня не хочешь? Мам… я буду очень послушным, я все научусь делать сам». Когда я это услышала, из моих глаз полились слезы, я не могла успокоиться. Но Минси никогда не плакал. Даже когда он делал эту ужасную, мучительную растяжку, на которую даже смотреть было больно, он не плакал. Я плакала вместо него.

Пан Цянь молча слушала разговор подруг. Слышать то, о чем они говорили, причиняло дискомфорт душе. Она немного помнила о том событии, и даже вспоминая о нем, ей всегда казалось, что это был просто ночной кошмар.

Ли Хань еще немного пообщалась с Цзинь Айхуа и ушла домой. Как только дверь за мамой Гу Минси закрылась, Пан Цянь вышла из своей комнаты под предлогом попить воды. Родители разговаривали в комнате, их голоса слабо доносились из-за двери.

— Как думаешь, что имела в виду А Хань? Она всегда говорит о том, какой хороший Минси. Почему бы ей не рассмотреть нашу Пан Цянь в качестве его будущей жены?

Пан Цянь чуть не выплюнула только что набранную в рот воду.

— Хватит чушь нести, — донесся из-за двери голос Пан Шуйшэна. — Ли Хань не будет думать о таком. В конце концов, наша Пан Цянь тоже несет некую ответственность за случившееся с Минси.

— Причем тут Пан Цянь?! Ей тогда и было-то пять лет. Что она понимала?! — с тревогой спросила Цзинь Айхуа.

— Не кричи, соблюдай приличия, — тихо ответил Пан Шуйшэн на возгласы супруги. — Я думаю, что было бы неплохо, заведи они второго ребенка. На работе все постоянно говорят о достижениях своих детей. Я тоже говорю о нашей Пан Цянь, о ее успехах в танцах, что она получила высший балл за тест, как мы в парке гуляли. Но не Госян, он никогда не рассказывает о Минси.

Пан Цянь почувствовала неприятное ощущение в глазах, а в области сердца что-то больно кольнуло. Девочке стало грустно, она тихо поставила чашку и вернулась в комнату.

Следующим утром Гу Минси и Пан Цянь вместе ушли в школу.

Снег еще не растаял, но тротуар был грязным и скользким. Пан Цянь не интересовали больше игры в снегу. Девочка шла молча, понуро опустив голову.

На половине пути девочка остановилась и не в силах больше сдерживаться спросила у Гу Минси:

— Гу Минси, родители хотят подарить тебе братика или сестренку?

Гу Минси остановился и некоторое время молча смотрел на подругу.

— Я не знаю, — наконец ответил он, качнув головой.

— Как ты можешь не знать? — не унималась девочка. — Ты ведь не хочешь ни брата, ни сестру, верно?

Гу Минси бросил взгляд на Пан Цянь:

— Кто сказал, что не хочу?

— Мне так показалось, — пожала плечами девочка.

Ей не хотелось повторять слова, которые она услышала вчера вечером, поэтому она могла поделиться с ним только своими наблюдениями.

— Ты боишься, если с семьи появится еще один ребенок, твои родители станут меньше тебя любить?

Гу Минси выразительно посмотрел на подругу, затем отвернулся и уверенными шагами двинулся вперед. Рукава его пальто свободно развивались по бокам.

— Я знаю, что мама меня любит, и папа тоже, — голос мальчика звучал уверено и не был похож на голос одиннадцатилетнего мальчика. — Просто… после того, как я лишился рук, папе, наверное, немного грустно, и он стыдится меня.

Пан Цянь была ошеломлена высказыванием друга.

Гу Минси повернулся к девочке и улыбнулся. Его рукава, словно крылышки взмахнули вверх, делая мальчика по-особенному милым.

— Панпан, — все также улыбаясь, обратился он к Пан Цянь, — думаешь, мне есть за что стыдиться?

Пан Цянь отчаянно замотала головой. Гу Минси, еще радостнее улыбнувшись, сказал:

— Я тоже думаю, что мне нечего студиться. Совсем.

Окончание главы