Ма Лань вернулась в следственный изолятор после допроса в полицейском участке, с постоянным беспокойством в душе она ожидала результата. Она не знала, отпустит ли её полиция, в конце концов, или нет, поэтому могла только непрерывно молиться про себя.
Проведя два дня в следственном изоляторе, Ма Лань хлебнула много горя, за всю свою жизнь не подвергалась таким трагичным невзгодам. Она чувствовала, что сейчас уже находится на грани краха, если её не освободят, то она опасалась, что ей придётся встретить здесь смерть.
Старуха Сяо знала, что утром Ма Лань отправилась на допрос в полицию, в душе ощущала тревогу. Она испытывала глубинный страх, что Ма Лань расскажет полиции, что она с Чжан Гуйфэнь мучала и избивала Ма Лань. Притом тревожилась, что Ма Лань подаст ходатайство о смене камеры заключения. Если полицейский позволит ей поменять камеру, тогда как же она потеряет своё величайшее удовольствие?
Долгое время семья Сяо сталкивалась с множеством бед и невзгод, вплоть до того, что настроение старухи Сяо всегда пребывало в упадке, до того момента, когда она не оказалась в камере с Ма Лань, она заново вернула удовольствие и благодать жизни.
Старуха Сяо была чрезвычайно взволнована мыслью, что Ма Лань могла бы просидеть в тюрьме десять-двадцать лет, но она сама могла выйти спустя десять дней ожидания. Глядя на то, как Ма Лань съёжившись сидит в углу камеры, старуха Сяо шагнула и встала перед Ма Лань, цинично, из-за неудовлетворённости жизнью, со смехом обратилась к ней:
— Ах, говорят, тебя вызывали в полицию на допрос?
Ма Лань взглянула на неё и ответила, содрогаясь:
— Да, ма, меня вызвали, чтобы допросить о деле.
Старуха Сяо равнодушно переспросила:
— Значит ты говорила с полицией о всяком вздоре, не жаловалась ли им?
Ма Лань поспешно махнула рукой:
— Ма, вы можете быть спокойны, я не говорила с полицией о случившемся в камере, они пришли расспросить меня о деле.
Старуха Сяо успокоилась, со смешком фыркнула и поинтересовалась:
— Ма Лань, ты искала или нет адвоката для консультации, в конце концов, в этой ситуации тебя осудят на сколько лет? Десять-пятнадцать или больше?
Ма Лань неторопливо отрицательно покачала головой и пробормотала:
— Я не искала адвоката, поэтому мне неясно на какой срок меня могут осудить.
Избитая Ма Лань не осмелилась сказать, что возможно её скоро выпустят. Потому что, если они узнают, что её отпустят, боялась, что они непременно придумают способ и перед освобождением свирепо помучают её. Поэтому Ма Лань решила всеми силами это скрыть, до тех пор, пока полицейский не придёт освободить её.
Старуха Сяо холодно рассмеялась и самодовольно проговорила:
— Я слышала, как люди говорили, что в этой ситуации минимальный срок, на который тебя осудят, это пятнадцать лет!
Говоря об этом, старуха Сяо тяжело вздохнула, однако, преисполнившись воодушевления, продолжила:
— Ай-яй! Пятнадцать лет, Ма Лань, мне пятнадцать дней сложно выдержать, как же ты выдержишь пятнадцать лет? Думая об этом, я испытываю за тебя печальную тревогу.
Ма Лань послушно поддакнула, произнося:
— Ма, я тоже не знаю! Я думала о том, что возможно проведу в заключении больше десяти лет, от этой мысли моё сердце леденеет…
Чжан Гуйфэнь в это время подошла к Ма Лань, обеими руками хлестнула ей две пощёчины, наклонила голову и, глядя на неё, произнесла:
— Такая распутная женщина, как ты, похитившая чужого мужа, не должна с сожалением говорить о том, что её осудят более чем на десять лет, даже если заключить тебя на всю жизнь, не выместить всю ненависть от твоего поступка. Подумай о Хань Мэйцин, которую ты вынудила уехать в Америку, хотя я не знаю её, даже никогда не видела, но когда я думаю о том, что ты с ней сделала, то желаю выместить всю ярость вместо неё!
Договорив, вновь протянула руку, схватила Ма Лань за волосы, и с треском нанесла ей несколько оплеух. В уголке рта Ма Лань очень быстро выступила кровь, в этот момент Чжан Гуйфэнь остановилась, однако Ма Лань не ожидала, что стоящая рядом старуха Сяо ждёт, чтобы проучить её.
Только Чжан Гуйфэнь отпустила руку, старуха Сяо неожиданно вытянула руку и крепко схватила Ма Лань за ухо, не щадя сил, потянула её, Ма Лань жалобно закричала.
Лицо Ма Лань исказилось гримасой боли, и она спросила:
— Ма, почему ты дёргаешь меня за ухо? Что я опять сделала не так?
Старуха Сяо холодно хмыкнула, отвечая:
— У тебя ещё хватает приличия спрашивать меня, что ты сделала? Я скажу тебе, что пока такой человек как ты может жить, пока может дышать, это неправильно. Единственный правильный выбор для тебя быстро умереть, не трать впустую воздух в этом мире!
Ма Лань ощущала, что кажется, её ухо вот-вот оторвётся, боль пронизывала её, однако она не осмеливалась неповиноваться, ей оставалось только задыхаться от горечи, переполнявшей душу, всё время держа в памяти, что нужно держаться, только благодаря упорству она сможет выйти!
После того как её выпустят, не пройдёт и десяти дней как эту скверную старушонку тоже выпустят, когда придёт это время, ей будет негде жить, негде есть, негде пить, нельзя сказать точно, не погибнет ли она трагически прямо на улице, этот момент станет возможностью понести возмездие!
Не казалось ли этой скверной старушонке, что она сама сядет больше, чем на десять лет? Той всё ещё хотелось взять собственноручно написанное письмо Ма Лань и отправиться жить в Томсон Ривейра, просто чушь! Она, должно быть, никогда не предполагала, что ее нельзя будет задержать здесь более чем на десять лет, ведь скоро её освободят! В тот момент, когда тюремный надзиратель придёт освободить её, верила, что эта скверная старуха непременно поражённо лишится дара речи, вплоть до того, что даже тоска сдавит ей сердце, ощутит чрезмерную печаль, очень разозлится! Возможно, она прямо на месте выйдет из себя.
Старуха Сяо не ожидала, что Ма Лань могут выпустить, она только думала, что Ма Лань возможно останется в тюрьме на всю жизнь. Вот почему она всегда считала письмо Ма Лань сокровищем, поскольку пока у неё в руках это письмо, спустя десять дней её выпустят и она сможет отправиться жить в роскошный вилле. Боже! Вилла на Томсон Ривейра, прежде она бы и мечтать не могла о нём!
Заселившись там, что не говори, уехать оттуда будет невозможно, и она умрет в таком роскошном месте. Она была суеверной и ей казалось, что, умерев в таком роскошном особняке, в следующей жизни она родится в более богатой семье, всю жизнь будет наслаждаться богатством и привилегиями.
В этот момент в комнату шагнул надзиратель изолятора. Старуха Сяо была не в силах отойти и отпустить ухо Ма Лань. Она приложила все силы, и захваченное ухо Ма Лань покраснело и опухло, около ушной раковины виднелась кровь от разрыва кожи.
Слёзы боли Ма Лань шлёпались вниз, но, завидев надзирателя, она чуть не обезумела от восторга. Надзиратель пришёл, надзиратель пришёл освободить её! Её наконец-то выпустят на волю! Она наконец-то сможет вернуться на виллу в «Томсон Ривейра», насытится превосходной пищей, вновь мирно и спокойно поспит!
За эти два дня она не съела ничего кроме слизанных с пола двух ложек каши, не высыпалась, температурила, эти чувства были слишком мучительными. Поэтому Ма Лань не могла дождаться, чтобы уехать отсюда как можно скорее, навсегда покидая это место.
Надзиратель большими шагами прошествовал в камеру, открыл двери и скомандовал:
— Пришло время прогулки, выстройтесь в очередь, чтобы пойти на площадку!
Прогулка?! Взволнованное сердце Ма Лань мгновенно упало на дно. Надзиратель пришёл вывести всех на прогулку? Неужели её ещё не планируют отпустить? Неужели те полицейские ещё не достигли согласия, в конце концов, выпустят ли её?
Окончание главы
отчет
|
Пожертвовать
Ой, этот пользователь не установил кнопку пожертвования.
|