Поддельная сестра главного героя Глава 39

— Не уверена, но, возможно, семь лет? Прошло много времени с тех пор, как я была такой юной, поэтому не могу сказать наверняка.

— Семь лет — это не мало.

Ха-ха.

Ретте только сухо рассмеялась.

— Я не на том уровне, чтобы беспокоиться об этом, Герод. Прошло уже 20 лет с тех пор, как я присоединилась к Орфею.

У каждой способности были свои штрафы, соответствующие самой способности. Они следовали за ключевыми словами каждого сезона, и ключевым словом для лета было «Незрелость».

Чем больше использовалась способность, тем моложе становилось тело.

Контролировать степень обратного старения было невозможно, так как трудно было оценить вес пророчества до того, как произнесутся слова.

Поэтому многие пользователи лета случайно раскрывали пророчества, оказавшиеся слишком тяжелыми, и превращались в новорождённых.

Кто-то мог спросить, если это так, то почему бы просто не давать никаких пророчеств?

Если пользователь лета не мог должным образом контролировать свои способности, он мог непреднамеренно изречь пророчество. И обычно такие пророчества были тяжелы и могли моментально превратить взрослых в младенцев.

Первым это заметила семья Орфей, к которой принадлежал Герод.

Когда они поняли состояние пользователей лета, молодеющих независимо от их воли, семья пыталась монополизировать летних пользователей из поколения в поколение.

— Ты должна знать, что такие люди, как мы, должны работать на Орфея, чтобы получить защиту. Значит, ты не в том положении, чтобы ныть, правда?

Неудачи пользователя лета было нелегко скрыть по сравнению с пользователями других сезонов. Кроме того, их молодость означала, что они были уязвимы для внешних рисков.

Орфей долгое время были в симбиотических отношениях с пользователями лета, обеспечивая им комфортную жизнь в обмен на их предвидения.

Ретте, несомненно, принадлежала Орфеям, потому что издавала пророчества во благо поисков следующего пользователя лета до того, как нынешний пользователь лета потеряет силу.

Ретте спокойно посмотрела на Герода, покачала головой и сказала.

— Я не ною! Я знаю, что моя жизнь сейчас самая лучшая.

Хотя такая жизнь не совсем удовлетворяла.

Ретте добавила это про себя и на ее лице отразилось выражение одиночества. Конечно, ненадолго. Ретте быстро стряхнула с себя мрачное выражение и продолжила.

— В любом случае, Герод, тот факт, что я так молода, должен означать, что я проделала большую работу, чтобы сблизить тебя с ней.

— Но ты до сих пор не знаешь ни процесса, ни результата, верно?

— Да, но, по крайней мере, ты знаешь, что в конце концов получишь то, что хочешь!

Равия Леонтина попадет в руки Герода.

Герод понял смысл слов Ретты и приподнял уголки рта. Своей расслабленной улыбкой он напоминал зверя, наблюдающего за своей добычей и ожидающего подходящего момента для атаки.

Это тоже длилось недолго. Его расслабленная улыбка исчезла, и он снова начал ворчать, стягивая галстук.

— Послушав тебя, я чувствую себя намного лучше. Недавно я расстроился. Искать пользователя весны правда сложно.

— Разве я не говорила тебе в прошлый раз? Тех, кто пробуждает свой сезонный талант, нелегко поймать пророчеством. Мой совет в то время был лучшим, что я могла тебе дать.

— Совет?

На вопрос Герода Ретта накрутила на палец прядь волос.

— Измени цвет парика с помощью Темного Цветка на вечеринке.

— Было ли это пророчество связано с пользователем весны?

— Ага. Чтобы минимизировать наказание, я скрыла большую часть пророчества и рассказал тебе только необходимую часть. Даже этого было достаточно, чтобы отобрать три года моей жизни. Дальше я ничего не видела, и это было лучшее, что я могла для тебя сделать.

Ретте отвернулась от Герода, как бы прося его не требовать большего.

К счастью, Герод сменил тему на вопрос о предстоящих вечеринках. Ретте почувствовала облегчение, что Герод больше не спрашивал о пророчестве.

Причина была проста.

Потому что пророчество пользователя лета предназначалось только для одного субъекта. Их пророчество имело только положительные результаты для фактического субъекта пророчества.

Поскольку пророчества обычно имели форму посланий, получателю этого послания было легко стать «субъектом».

А в пророчестве о силе весны, как и в пророчестве о Равии Леонтине, участвовали два или более человека.

Пророчество только для одного человека означало, что остальные, участвующие в пророчестве, являюлись просто шахматными фигурами, расставленными пророчеством для своих целей. Если вы не были главным героем пророчества, вы будете только использованы им.

Однако, если это был лучший путь, выбранный пользователем лета, у тех, кто должен был передать пророчество, не было другого выбора, кроме как хранить молчание.

Поэтому Ретте молчала и надеялась, что это не приведет к катастрофе.

Однако из-за того, что она была слишком рассеяна, Ретте упустила один факт.

Мужчина перед ней был сообразительнее и умнее, чем она думала. Поэтому Ретте дала ему больше информации, сама об этом не подозревая.

«Интересно, возможно ли заполучить Равию, не действуя Тидуэлу на нервы».

Он не ожидал, что Равия поможет Ретте. Улыбка вернулась на его лицо. Если дело обстояло именно так, ему не нужно было использовать много ресурсов.

Герод щелкнул пальцами и встал.

— Ретте.

— Хм?

— Вечеринка у маркиза Каллистера состоится через неделю.

— Я уже предсказала, что тебе нужно получить приглашение на эту вечеринку. Зачем снова поднимать этот вопрос?

— Нет, я не прошу у тебя пророчества, — сказал Герод. Он осторожно поднял Ретту и посадил ее к себе на колени. — Ты будешь сопровождать меня в этот день, Ретте.

Он придумал очень интересную сцену.

* * *

«Приглашение от маркиза Каллистера».

Казалось, что на этот раз она должна пойти. Равия холодным взглядом отложила пригласительное письмо.

Маркиз Каллистер.

Не было преувеличением сказать, что он был столпом нынешнего дворянского общества. Он покорял людей достоинством и торжественностью истинного дворянина, и многие дворяне называли его «крестным отцом».

Благодаря этому в социальном мире, где жила Равия, ходила шутка.

«Человек, который никогда не держал за руку маркиза Каллистера, не заслуживает войти в общество».

Потому что влияние маркиза Каллистера было очень сильным, а сам маркиз был довольно приземленным. Маркиз Каллистер был настоящим крестным отцом, который любил протягивать руку молодым людям, являвшимися новичками в обществе.

Но это ограничивалось «дворянином».

Он был консервативно мыслящим человеком, считающим, что у каждого человека есть положение, которое ему подходит. Нет, это была довольно устаревшая идея.

Большинство людей считали свой статус и происхождение чем-то врожденным и высшим.

Однако маркиз Каллистер был немного другим.

Статус, с которым вы родились, формировал ваше окружение, а власть и богатство, которые вы унаследовали, формировали ваши суждения.

Если самым важным для бедного нищего ребенка было добыть еду на этот день, самым важным для богатого дворянского ребенка было соответственно выполнять свой долг и поддерживать свою дворянскую гордость.

Каждый должен был выполнить свой долг, будь то дворянин или низкорожденный нищий ребенок.

Таково было убеждение маркиза Каллистера.

«Он один из немногих людей, которые привели в действие Дворянское Обязательство».

Общеизвестно, что он враждебно относился к Блу, новой силе, оказывающей давление на дворянство из-за своего внезапного роста.

И это в равной степени относилось к Тидуэлу, незаконнорожденному ребенку. В [Его и ее весна] Маркиз Каллистер был описан таким образом.

Первым препятствием Тидуэлу при вступлении в высшее общество был не герцог Леонтин или Равия, а маркиз Каллистер.

Маркиз Каллистер даже не связался с Тидуэлом, потому что его усыновили.

Если он не сможет заслужить благосклонность маркиза Каллистера, Тидуэлу будет трудно полностью унаследовать Леонтину.

Однако вместо этого приглашение маркиза Каллистера попало в руки Равии. Такое прекрасное время.

Это означало одно.

Равия получила еще один ключ.

Окончание главы