Поддельная сестра главного героя Глава 25

Тем не менее, он должен в первую очередь поддерживать свою рациональность.

По этой причине Тидуэл стиснул зубы, чтобы подавить свое переполняющее желание.

«Я не должен быть более безрассудным.»

Иначе он все испортит.

Если он будет подталкивать себя еще больше, то в конце концов вызовет у Равии реакцию, но Тидуэл не этого хотел.

На самом деле, было множество способов рассердить Равию, чтобы она на него обиделась. Например, Равия, вероятно, ударила бы его по лицу, если бы он сказал ей, что обманул ее, притворившись «Геродом». Но теперь у него не было причин так поступать.

Если бы Тидуэл решил вызвать ненависть Равии, разрушив ее планы и то, что она ценила больше всего, на первый взгляд показалось бы, что он добился бы желаемого. Но это было не так.

«Если моя сестра в конечном итоге возненавидит меня, она может начать бороться со мной до смерти.»

Он не боялся превратить Равию в своего врага. Однако он знал, что у него не будет другого выбора, кроме как убить ее, если она когда-нибудь захочет идти против него до конца.

Загнанная в угол мышь может укусить кошку.

А Тидуэл этого не хотел.

Все, чего он хотел, – это держать Равию рядом с собой, и спровоцировать ее было только основанием, чтобы помешать Равии покинуть его.

Но Равия совершенно не знала о мыслях Тидуэла, поэтому вся эта ситуация просто сбила ее с толку.

«Только что….»

Что происходит?

Запястье, которое он держал, совсем не болело. Ощущение прохлады, которое она чувствовала, когда его рука поддерживала ее кисть, как если бы это были кандалы, доказывала, что она не ошиблась.

Равии не нравилась боль, поэтому она должна была радоваться, что Тидуэл не причинил ей вреда.

Но в этой ситуации она предпочла бы ноющее запястье.

Если он сказал, что хотел бы увидеть, как она вывихнет лодыжку, а затем крепко сжал ее запястье, это определенно означало, что он угрожал Равии. Тем не мение…

«Это не больно.»

Ее запястье было в порядке.

Это не было угрозой.

Следовательно, ничего не произошло.

Тидуэл всего лишь схватил ее за руку, «не причинив ей вреда».

Из-за этого у Равии не было другого выбора, кроме как спросить себя: «Какого черта?»

С тех пор он ведет себя так, словно он послушный и добрый брат, так что он не мог бы сказать что-то за пределами этого сценария, верно? В сценарии не может быть такой жестокой фразы, как «Я бы хотел, чтобы моя сестра вывихнула лодыжку и не могла двигаться без моей помощи».

«Если быть точнее…»

Это была фраза, которую сказал бы главный герой трагического любовного романа.

Не может быть.

В этот момент в ее голове промелькнула мысль. Рука, обвившая ее запястье, ослабила хватку. Холодный воздух заменил тепло, которое когда-то обвивало ее руку, и это ощущение заставило ее плечи вздрогнуть.

— …

Ледяные глаза Равии погнались за его рукой, когда он отстранил руку. Ее взгляд поднялся и остановился на расслабленном лице брата. Послушное и милое лицо, будто он только что не сказал ничего грубого. И все же он мягко заговорил с лукавым выражением.

— Шучу, — сказал он с улыбкой. — Я ни за что бы даже не подумал о таком.

Как ни странно, его лукавое лицо успокоило ее. Равия поняла, что наконец смогла начать дышать в этой удушающей ситуации, только после того, как Тидуэл вернулся к своему образу доброго брата.

— …Да, наверное. Я знаю это… очень хорошо.

В твоем сценарии ты должен беспокоиться обо мне. Уверена, что именно таким твое отношение было записано в твоем сценарии. Но как мне тогда интерпретировать твои слова?

«Это сбивает с толку.»

Моя голова пульсирует, но я не должна показывать этого перед Тидуэлом.

Итак, Равия попыталась взять себя в руки.

Снизить свои границы, восстановите самообладание.

«Сейчас дело не в намерениях Тидуэла.»

Скорее, видя, что сейчас Тидуэл вел себя двусмысленно, это дало ей еще больше причин вытащить свой козырь – Летицию, – который она заранее подготовила.

Равия тихо вздохнула.

Каковы бы ни были намерения Тидуэла, все наладится, как только Летиция и Тидуэл встретятся. Она почувствовала себя намного лучше, думая таким образом.

Разговор возобновился, как будто недавно вовсе и не произошло никакого инцидента.

— Но я не уверен, нормально ли мне беспокоиться или нет.

— Почему?

— Есть люди, которые принимают беспокойство за жалость, верно?

— Да. Вполне верно.

Фактически, «беспокойство» было хорошей причиной, чтобы скрыть свои истинные намерения. Равия вспомнила многих людей, которые сжаливались над ней или высмеивали ее под предлогом беспокойства за нее.

«Как и ожидалось, он просто пытался быть внимательным ко мне, так как я уже долгое время выгляжу слишком напряженной. Было бы очень плохо, если бы я разозлилась или дрогнула бы перед ним.» Равия должна была играть роль доброй сестры. Она не должна была знать, что ее брат был главой преступного мира, и показывать, что она искренне верила, что маска, которую он надел, была подлинной.

Вот почему, если бы она чрезмерно отреагировала, когда он сказал что-то странное, Тидуэл отнесся бы к ней с еще большим подозрением.

«Как было бы хорошо, если бы Тидуэл был действительно добрым братом,» — с горечью подумала Равия. Она думала о таком время от времени, когда видела, что он ведет себя словно безобидный и добрый братец.

Что, если бы по какой-то причине Тидуэл не притворялся бы добрым братом?

Если бы это было так, ей не пришлось бы все время беспокоиться о том, чтобы играть свою роль. Но когда она поняла, что это невозможно, все, что оставалось, – это страдания.

Равия пожала плечами и сделала шаг вперед Тидуэла.

— Не нужно быть слишком осторожным. Моя семья никогда не беспокоилась обо мне. По этой же причине мне довольно неловко слышать, что кто-то искренне за меня переживает.

— …Я понимаю.

— Не говоря уже о том, что мой отец – моя единственная семья.

И я считаю, что мне не нужно рассказывать тебе о том, как мой отец относится ко мне, чтобы ты понял.

Равия говорила беззаботно, но выражение ее лица было пустым.

— Что ж, тебе может показаться, что мой отец был довольно добр ко мне в последнее время, но на самом деле он, вероятно, делает это только для того, чтобы заявить о себе как о любящем отце, прежде чем выдать меня замуж.

В отличие от его образа любящего отца, Равия Леонтина подвергалась давлению всю свою жизнь, потому что казалась незаконнорожденным ребенком.

Но из-за его поступка она стала известна как Равия Леонтина, дочь, которую любил отец, несмотря на то, что она не родилась с серебристыми волосами, символом семьи Леонтин.

— Вот почему, что бы ни делал мой отец, чтобы снискать мою благосклонность, мне будет трудно принять его привязанность… Даже сейчас я все еще не считаю его своей семьей.

— Потому что ты выбросила Леонтину, сестра.

— Опять с этим? Я не выбрасывала свою семью.

Равия повернула к нему голову, нахмурившись. Тидуэл, стоявший позади нее, улыбнулся, когда их глаза встретились.

— В этом ты тоже не признавалась?

— Мне кажется, ты меня неправильно понял.

Это Леонтина выбросила ее. Единственное, что выбросила Равия, – это ее давняя привязанность к этой семье.

Тидуэл сократил расстояние между ними и встал рядом с Равией.

— Но не это важно, сестра.

— Тогда что же?

— Важно то, что ты сказала, что не выбросишь меня, — произнес он.

Я это сказала?

Равия попыталась вспомнить. Затем она смутно припомнила свой разговор с ним в библиотеке.

-Ты меня выбросишь тоже?-

-Я тебя не выброшу… Я просто ухожу. Из того, что мы вместе, ничего хорошего не выйдет.-

Полагаю, мы уже говорили об этом раньше. Отнесся ли он к этому всерьез? Даже если и да, почему это вообще имеет сейчас значение?

Нет. Выбросить что-то может только человек, который изначально чем-то владел.

Из-за этого Равия неосознанно засмеялась.

— Так значит ли это, что ты теперь принадлежишь мне? — это был вопрос, который она могла задать с такой легкостью, потому что с самого начала у нее ничего не было. С острым выражением лица она продолжила. — Я никогда не думала о том, чтобы владеть тобой.

Имеет ли смысл владеть тобой? Как я могу выбросить тебя, когда ты тот, кто никогда не будет мне принадлежать?

Тидуэл понял, о чем она думает, и согласился с ней. Он медленно кивнул и заговорил.

— Раньше я тоже никому не принадлежал.

— Это включает в себя настоящее?

— Не уверен. Но ты также знаешь, что не все цепи обязательно видимы, сестра.

Можно связать кого-то, не используя тяжелых железных кандалов. Потому что люди легко поддаются влиянию привязанности, цели и обстоятельств.

И теперь, когда целью Тидуэла стала Равия, ее руки уже обвила невидимая цепь.

Даже если она этого не желала.

— Мы не можем отрицать, что связаны вместе, потому что мы семья.

— …Верно.

И Равия смогла понять смысл его слов.

Окончание главы