Поддельная сестра главного героя Глава 31

В этот момент она могла бы привести множество оправданий.

В особняке было тихо, как в бальном зале с выключенным светом. Слуги уже спали.

Герцога Леонтина в особняке тоже не было. Потому что в последнее время он был очень занят подготовкой к патрулированию и часто не возвращался домой.

Сегодня был один из таких дней.

Это был импульс, порожденный тишиной, окутавшей особняк.

Может быть, потому что пальто раньше было слишком теплым. Может быть, потому, что предательство Герода ранило ее больше, чем она думала. Это также могло быть потому, что она была слишком счастлива, когда интерес Тидуэла переместился к Летиции.

Однако, несмотря на все это, было кое-что, что нельзя было объяснить никакими отговорками.

Это было совсем на нее не похоже.

Нет, это полностью отличалось от ее обычного «я».

Возможно, Тидуэл тоже это заметил, поэтому посмотрел на нее с теплой улыбкой. Его необычно холодные глаза доказывали его сомнения.

— …Есть ли причина, по которой ты вдруг попросила меня прийти в твою комнату?

— Может быть, потому что я ранее подремала, и не думаю, что снова смогу уснуть, — Равия нисколько не потеряла самообладания. Ее лукавый взгляд бесчувственно остановился на Тидуэле. — Так что мне нужно с кем-нибудь поговорить.

— Ты собираешься заставить меня завтра провести свой день в сонливости?

— Если ты начнешь дремать, я позвоню для тебя в колокольчик.

— Ты как волк в овечьей шкуре, сестра.

— Знаю. Так ты откажешься?

— Я приму решение, выслушав твою причину.

Тидуэл медленно поднялся по лестнице. Когда он подошел ближе, Равии пришлось поднять глаза, чтобы взглянуть в его лицо.

— Есть причина, по которой я тебе нужен, сестра?

— Ты причина, по которой я не могу уснуть.

Равия протянула руку и схватила одежду Тидуэла. Он не стряхнул ее руку. Скорее, он поднялся на шаг ближе. Когда они оказались еще ближе, Равии пришлось еще сильнее поднять голову, чтобы увидеть его.

Словно обдумывая ситуацию Равии, Тидуэл склонил голову, соответствуя ее взгляду.

Его веки были наполовину опущены, когда он глядел на Равию. Но когда он был прямо перед ее носом, Равия могла сказать.

Голубые глаза еще недавно смотрели на нее с подозрением, но в какой-то момент его взгляд превратился в синее пламя, от которого у нее перехватывало дыхание.

Когда их тени наложились друг на друга, мужчина явно заглотил наживку.

— Я хочу услышать подробней. Пожалуйста, расскажи мне больше, сестра.

Задыхающаяся женщина, которая притворялась равнодушной, ответила:

— Ты разбудил меня, верно?

Совершенно беспечный ответ.

Тидуэл ухмыльнулся, услышав ее вопрос шепотом.

— Как я могу быть виноват в том, что карета трясется?

— …Это было не из-за кареты.

— Тогда?

— Из-за твоей одежды.

У меня не было бы этого импульса, если бы ты не накрыла меня своим пальто.

Слова, которые она хотела произнести, застряли у нее в горле.

— …Я проснулась, потому что пахло тобой. Магнолия?

— Верно. Ты так чувствительна?

— Возможно. Я сама лишь сегодня узнала об этом.

— Тогда ты буджешь думать обо мне, когда будет цвести магнолия.

Ей было любопытно узнать значение его ответа, но когда она подняла голову, она увидела улыбающегося Тидуэла. Его устрашающая фигура исчезла, ее место занял молодой человек, который, казалось, радовался, увидев ночью цветение сакуры.

— Я рад.

Он улыбался, как молодой человек его возраста. Эта улыбка была знакома Равии.

На самом деле ей было страшно смотреть на нее слишком внимательно.

* * *

Когда птичье щебетание оповестило, что наступило утро, Равия, голова которой была наполовину уткнута в подушку, приподнялась. Она равнодушно посмотрела на молодого человека, который спал рядом с ней в своем официальном костюме.

«Ты еле заснул.»

Его волосы обычно были аккуратно зачесаны, что делало его более зрелым, чем его возраст, но теперь его растрепанные серебряные волосы спадали вниз, закрывая лоб.

«Обычно ты выглядишь слишком взрослым.»

В такие моменты было несколько увлекательно видеть, что он действительно выглядел моложе, чем она, поэтому Равия какое-то время созерцала его лицо. Потому что она редко видела мирного Тидуэла в таком состоянии.

Тидуэл заснул совсем недавно. После разговора на лестнице он с радостью последовал за Равией в ее комнату, как будто пришел к выводу, что его подозрение было ложным. Нет, возможно, он уже решил пойти сразу, когда Равия пригласила его в свою комнату.

«Иначе он бы не стал меня так расспрашивать.»

Он не стал бы так настойчиво спрашивать, если бы намеревался отказаться.

Фактически, Равия никогда не видела, чтобы Тидуэл отказывался от ее просьб.

Вот так эти двое вошли в ее комнату и болтали о всяких пустяках. Разговаривали о желании, которое загадывалось в небесном фонарике, о кулинарных навыках нынешнего шеф-повара, о чае и о том, что он предпочитает.

Равия намеренно пыталась направить разговор так, чтобы он касался истории семьи Тидуэла.

Поскольку один из лучших талантов Равии было направление ведения разговора на предмет, который она хотела, она начала развивать это умение, говоря о книгах. Тема книг постепенно превратилась в сказки, затем сказки стали ассоциироваться с детскими воспоминаниями, и в этом воспоминании обычно находился персонаж, который читал ребенку эти сказки.

— Моя мама часто читала мне сказки о наших отцах-основателях. Люди с особыми способностями победили дракона и построили страну над его трупом. Но даже маленькому мне эта история показалась нелепой.

— Даже если это было нелепо, я слышала, что это будет до странности убедительно, когда это читает мама. Это твой случай?

— Полагаю, что так. А что насчет тебя, сестра?

— Разве ты не знал? Моя матушка умерла рано.

И когда желаемая тема о «семье» возникла естественным образом, ей пришлось сначала рассказать свою историю, чтобы получить ответ от своего собеседника.

— Я слышала, моя мама не смогла выдержать боли. Сначала она не была такой слабой, но ее здоровье пошатнулось, когда она родила меня, поэтому я видела лицо своей матушки только на портретах... но ты ведь знаешь, что портреты сильно отличаются от жизни. Это вызывало у меня много сомнений, и я часто задавала себе вопрос: «Похожа ли на меня моя мама?»

Чем трагичнее была история, тем лучше. Так было легче заручиться сочувствием.

Разговор должен быть в какой-то степени поддразнивающим, чтобы собеседник пытался соответствовать потоку. Когда кто-то раскрывает трагедию, у другого человека не было выбора, кроме как тоже раскрыть трагедию.

Однако был случай, когда вы не могли так легко вытянуть трагическую историю из своего оппонента.

Равия умело сформулировала свои слова, так что у Тидуэла не было другого выбора, кроме как рассказать свою историю.

— Поскольку я не похожа на своего отца, я должна быть похожа на свою матушку, верно? Я тебе даже завидую. Твоя леонтинская кровь не такая густая, как моя, но ты очень похож на моего отца.

— Я действительно очень похож на своего биологического отца. Я не думал, что так сильно похож на герцога Леонтина.

— Правда? Я всегда думала, что ты похож на моего отца. Так ты очень похож на своего биологического отца? Он хороший человек?

— Может быть. У меня не так много воспоминаний о нем. Он был занятым человеком.

— У тебя не так много воспоминаний о нем?

— …Он тоже скончался.

— О боже, — Равия сделала вид, что не знала об этом. Ее лицо окрасилось печалью и удивлением. — Я не должна был спрашивать. Прости.

— Не беспокойся. Сестра тоже... должно быть, тебе было трудно говорить о своей матери.

— Все в порядке. В отличие от тебя я ничего не помню. Но я рада, что услышала, как ты говоришь о своей семье.

Целью этого разговора было не выведать прошлое Тидуэла, которое она уже знала, а заставить его ослабить бдительность.

Когда человек, никогда не рассказывающий свою личную историю незнакомцам, начинает говорить о своем прошлом, именно тогда его ум становится слабее всего. Это и было причиной, по которой Равия пригласила его в свою комнату.

Если бы это было для того, чтобы утолить свой порыв, Равия не выбрала бы свою комнату.

Равия хватала одежду Тидуэла даже после того, как ее порыв утих.

Точно так же, как ее порыв был рожден тишиной внутри особняка, она ожидала рассвета, когда ее комната также подтолкнет его к его порыву.

Еще наступят моменты, когда усталость и рассвет заставят его захотеть закрыть глаза. И когда каждое слово, которым они обменивались, медленно погрузит его в расслабление.

— Ах.

Не упустив момента, Равия нарочно уронила чашку.

Чашка с глухим звуком покатилась по ковру, а жидкость каскадом потекла по платью Равии. Холодный чай проник сквозь ткань и коснулся ее голой кожи. По ее затылку пробежало ощущение холода.

Глаза Тидуэла расширились от удивления, когда сумеречный рассветный свет окрасил лицо Равии.

Окончание главы