Поддельная сестра главного героя Глава 24

П/п: Глава  2, 12, 23 - добавлены иллюстрации

С тех пор, как Равия узнала о сюжете романа и решила сбежать, Герод был не единственным секретом, который у нее был в рукаве.

Она просто хотела скрывать это как можно дольше, чтобы потом использовать в своих интересах.

Потому что она была осторожным и дотошным человеком.

Как персонажу, которому суждено было умереть задолго до того, как история началась, ход истории в романе может не иметь непосредственного значения для текущих событий, но любая информация всегда была полезной.

Равия вспомнила, как произошел контакт между героиней Летицией и Тидуэлом. Они встретились под предлогом отношений между Примадонной и ее спонсором, хотя на самом деле у них обоих были свои планы.

«Нынешний Тидуэл ничего не знает об аристократе, отравившем его семью, но в конце концов все выяснит.»

И этот аристократ был поклонником Примадонны Ларисии.

Конечно, это было из-за эффекта силы весны, но Тидуэлл приблизился к героине еще и потому, что тот аристократ был поклонником Ларисии.

Однако у героини была и своя сторона истории.

Она боролась с долгом своей семьи, и причина этого долга была довольно необычной. Как было сказано ранее, Летиция была единственной дочерью графа Роуза, но это не значит, что графство владело лишь небольшим участком земли. Если бы не эта проблема, Летиция жила бы хорошо, как дочь графа Роуза.

Если бы только граф Роуз не пристрастился к определенному наркотику.

Граф Роуз, почувствовавший вкус расслабляющего наркотика, подсел на него. В итоге он растратил все свои активы и даже заимел из-за этого огромную сумму долгов. Из-за этого долга Летиция присоединилась к опере и тайно искала лекарство от его наркомании.

На самом деле отец Летиции был отравлен препаратом Тидуэла. И Тидуэлл, сам темный цветок подземного мира, был единственным, у кого было лекарство.

С самого начала эти двое были опутаны ужасной нитью любви и ненависти.

«Я заплатила за долг Летиции, но отец Летиции все еще зависим.»

Летиция, которая нежно любила своего отца, однажды должна была найти Тидуэла. И это был еще один секрет Равии.

План был таков:

Сначала Равия дала Летиции чек на имя Леонтина. Конечно, в какой-то степени это было сделано из доброты, но для нее это также было способом продолжить общение с Летицией.

«Чем больше жизней я спасу, тем лучше.»

Для Летиции Равия была ее благодетелем. В таком случае она могла отправлять ей секретные письма.

[Есть человек, у которого есть противоядие от темного цветка. Если хочешь с ним увидиться, приходи к фонтану в Зале Опелетта к 10 часам.]

Она намеренно не прояснила, кто был человеком с противоядием. Когда она встретит своего благодетеля, Равию, Летиция обязательно будет приветствовать ее.

Таким образом, встреча Летиции и Тидуэла пройдет в более благоприятных условиях.

Этого было достаточно.

На самом деле, согласно сюжету, до встречи двоих еще далеко, но Равия не обязана была следовать оригинальной истории. Поскольку всем в любом случае суждено было сильно пострадать в этом трагическом романе, не стоит ли немного исказить историю, чтобы другие персонажи смогли найти свой счастливый конец?

Самым важным событием была роковая встреча Летиции и Тидуэла.

Если Равия сможет стать ценным человеком для Летиции, это поможет ей избежать страданий от злых рук Тидуэла.

«На самом деле, я хочу, насколько это возможно, избегать изменения оригинальной истории.»

Но она ничего не могла с собой поделать. Ей нужно было сбежать от наблюдения Тидуэла.

Тидуэл и Летиция созданы друг для друга. Так сложилась судьба быть главным героем и главной героиней.

«Воронья синица только что сообщила мне, что Летисия здесь.»

Им просто нужно встретиться. В то время как Тидуэла привлечет и собьет с толку Летиция, Равия воспользуется шансом благополучно завершить свой контракт с Геродом.

«Надеюсь, это сработает.»

В этот момент Равия невольно усилила хватку.

— Сестра.

— А, да?

— Неудобно ли ходить на каблуках?

Только тогда Равия поняла, что сжала руку, которую держала, слишком сильно. Сопровождающий Тидуэл задался вопросом, не было ли это признаком того, что ей трудно ходить.

Но если бы Равия пошатнулась сейчас, вся ее тяжелая работа ни к чему не приведет.

— Все в порядке... Я задумалась о другом.

— Кажется, твой разум все время блуждает.

Тидуэл, как всегда, изобразил безобидное и покорное выражение лица. Кроме того, это было единственное выражение лица, которое Равия у него видела.

Тидуэл умел играть. Если бы Равия не читала роман, она могла бы посчитать Тидуэла своим добрым братом.

Из-за этого Равия внезапно спросила:

— Ты беспокоишься обо мне?

Это был тот же вопрос, который она задала герцогу Леонтину. Вопрос, который он оставил без ответа.

Как бы ты ответил на вопрос, которого избегал даже мой отец? Ты собираешься придерживаться своего поведения хорошего брата и говорить, что беспокоишься обо мне? Или собираешься уклониться от ответа?

Видя, что фонтан уже рядом, а Летиция, наверное, уже была там...

Глупо было задавать здесь такой вопрос.

Я знала это. Но иногда вещи слишком невыносимы, чтобы об этом не говорили. Бывают моменты, когда печаль, которую я так стараюсь проглотить, каким-то образом выходит из моего горла. Например, внезапное изменение отношения отца и тот факт, что я провожу большую часть своих дней с братом, тикающая бомба замедленного действия и некто, чьи истинные намерения мне неизвестны.

У Равии был предел терпению все это вынести. Бумажки, которые ей пришлось тайно съесть, вот-вот вылетят из ее горла.

Но Равия знала. Дело в том, что она бы еще больше расстроилась, если бы услышала ответ.

С тех пор он ведет себя по отношению ко мне как хороший брат, поэтому, скорее всего, он и сказал, что волновался.

Равия посмотрела на Тидуэла, который не ответил ей, и отвернувшись усмехнулась.

Тем временем ее волнение утихло.

— Забудь. Не может быть, чтобы ты не беспокоился обо мне. В конце концов, ты хороший брат.

— Что бы ты сделала, если бы я сказал, что не волнуюсь?

В это время над Равией прокатился низкий голос. Запястье, которое Тидуэл поцеловал перед выходом из банкетного зала, оказалось поймано.

Их взгляды встретились.

Мужчина в лунном свете за его спиной так устрашающе улыбнулся, что у нее по коже пробежали мурашки.

— Что, если я ожидаю, что ты упадешь и не сможешь ходить без моей помощи?

Что ты будешь делать, сестра? Прошептал Тидуэл ей в уши.

Во-первых, что привлекло внимание Тидуэла, когда он впервые вошел в резиденцию, были обнаженные белые лодыжки Равии, когда она повернулась к нему спиной и поднималась по лестнице.

Растрепанные волосы, словно она только что проснулась. Простая цельная пижама, которая выглядела как ткань, свисающая от груди до икры, без пояса, который мог бы определять форму ее тела.

Она повернулась к нему спиной и ушла. В таком состоянии.

Почему я смотрел на нее?

Но разве мои глаза не смотрели в ту сторону, потому что она поднималась по лестнице?

Он продолжал находить  множество отговорок. Но Тидуэл знал, что среди желаний, которые у него, возможно, были в то время, на самом деле он хотел схватить ее за лодыжки.

Первым правилом заключения было рассечение связок голеностопного сустава. По этой причине Тидуэл сломал многим людям лодыжки.

Человек с ампутированной лодыжкой все еще может ходить, но он не может бегать, как ему заблагорассудится. Следовательно, отрезать им лодыжки означало сделать их бессильными и полностью связать их.

Если бы у Равии были крылья, он хотел бы оторвать ее крылья, чтобы она больше не повернулась к нему спиной.

Это было жестокое собственничество, которое родилось в тот момент, когда Равия отвернулась от Тидуэла.

Даже в этот момент, когда Равия шаталась на каблуках.

— Что ты только что сказал?

По окончании слов ее голос задрожал, а кончики пальцев слегка дернулись. Вдобавок глаза, которые смотрели в глаза Тидуэла, тревожно дрогнули.

Так стеклянная маска Равии, которая когда-то была небьющейся, стала хрупкой, как тонкий лед на грани разрушения.

Тидуэл был переполнен смешанными эмоциями. Он чувствовал себя ребенком, делающим образцы бабочек.

Как будто это был момент, когда затаил дыхание, когда нужно осторожно взять пинцетом чрезвычайно хрупкую бабочку. Таким образом, ощущалось удовлетворение, подобное тому, которое испытывается после успешного помещения экземпляра бабочки в рамку.

«Я человек с ужасной природой.»

Он прекрасно понимал, что он злодей с неописуемым уровнем эгоизма.

Он знал, что не должен действовать импульсивно, но он не смог удержаться и прикоснулся губами к ее запястью, где чувствовал ее слабый пульс.

Окончание главы