Перевоплощение в обреченного жениха короля индустрии [ЯОЙ?‍❤️‍?] Глава 8– Сексуальная кинозвезда не умеет рисовать

В тихой комнате за маленьким круглым столиком сидели три человека. Цици сидел посередине, рисуя цветным карандашом. Цзян Мочэнь наблюдал за ним, и только одна мысль мелькала у него в голове о том, что если бы он мог вернуться на двадцать минут назад, то без колебаний отклонил бы приглашение Янь Цинчи. Он бы сказал Цици, что у него всё ещё есть дела, которыми он должен заняться, или пообещал бы сопровождать его в следующий раз, когда мальчик захочет рисовать. Он бы так и поступил, но сейчас, увы, он сидел за столом перед Янь Цинчи и Цици, готовясь рисовать. Цзян Мочэнь смотрел на цветной карандаш перед собой и сокрушался о своём положении. Он свирепо посмотрел на Янь Цинчи, убеждённый, что сделал неверный выбор, впустив этого человека в свой дом. Вот же зараза! 

Двадцать минут назад, когда Цзян Мочэнь только что вошёл в комнату, Цици только начал рисовать. Он был очень сосредоточен в процессе. Нарисовав щенка, он раскрасил его акварельным карандашом, а, закончив, он выпрямился и посмотрел на двух мужчин. Он был юн, и поэтому его рисунок неизбежно выглядел детским. Это был совершенно обычный рисунок ребёнка. Однако после того, как Янь Цинчи увидел это, он последовал этому стилю рисования и нарисовал ещё одного щенка рядом с оригиналом. Глаза Цици изогнулись, когда он наблюдал, как тот рисует. Когда мужчина закончил, Цици очень естественно пододвинул рисунок к Цзян Мочэню в ожидании, что папа тоже нарисует своего щенка. Отсюда и вышеприведённое описание уныния и сожаления, которым наполнился мужчина.

Цзян Мочэнь уставился на рисунок, который внезапно появился перед ним. Он принял ошибочное решение, войдя в эту комнату. Крайне ошибочное решение. Он думал, что Янь Цинчи просто вознамерился учить Цици рисовать и займётся этим. Вот почему он планировал лишь наблюдать за их взаимодействием, проводя время со своим сыном. Но каким образов всё повернулось? Зачем ему ещё и рисовать самому?! Цзян Мочэнь задумался над этим, затем взглянул на преступника, которого привёл в дом:

— Разве ты не собирался научить его рисовать? Так вот как ты собираешься его учить?

Янь-причина-его-страданий откинулся на локти и спокойно ответил:

— Разве люди не рисуют ради удовольствия? Мы можем играть, пока Цици не надоест, а потом я его научу.

— Ты можешь научить его прямо сейчас, — выплюнул Цзян Мочэнь, делая сильный акцент на словах «прямо сейчас». Янь Цинчи поднял глаза и на мгновение оценил его. Он вспомнил, как другой мужчина свирепо смотрел на него раньше, когда его голова была опущена, поэтому у него появилась догадка. Он убрал свою руку и томно сказал: 

— Это, конечно же, хорошая идея. Но, как бы то ни было, я гость, а ты — папочка Цици. Поэтому, не будет ли лучше, если мы будем учить Цици вместе? 

Прежде чем Цзян Мочэнь смог отказаться, Янь Цинчи быстро вытащил чистый лист бумаги из стола и передал его с безмятежной улыбкой: 

— Сначала ты можешь рисовать, как тебе нравится. Позвольте нам понять твой стиль рисования. Тогда мы сможем разделить работу по обучению. 

Цзян Мочэнь уставился на улыбку на его лице. Он был совершенно ошарашен таким поворотом событий. 

«Этот парень делает это нарочно, не так ли?! Он определённо делает это нарочно, разве не так?! Вот же зараза!»

Когда перед ним положили чистый лист бумаги, Цзян Мочэнь будто оказался между молотом и наковальней. Он мог только сухо сказать: 

— Ты рисуй первым. 

Янь Цинчи не стал медлить, он взял цветной карандаш и начал рисовать. Когда его карандаш коснулся бумаги, Цици придвинулся поближе, чтобы посмотреть. Вскоре появился щенок с глазами, которые будто бы улыбались им прямо с рисунка. 

Янь Цинчи спросил: 

— Миленько? 

Цици кивнул. Он протянул руку и погладил щенка на рисунке, мягко сказав: 

— Он очень хорошенький. 

Цзян Мочэнь заметил, что стиль рисунка Янь Цинчи был похож на маньхуа. Но, скорее всего, он нарисовал его более мультяшно, чтобы угодить вкусам Цици. Как раз в тот момент, когда он наблюдал за ними, Янь Цинчи поднял голову, и их взгляды встретились. Когда их глаза встретились, Цзян Мочэнь понял, что увидел озорство и самодовольство в глазах этого парня. Он неслышно скрипнул зубами и услышал, как Янь Цинчи с улыбкой объявил: 

— Я закончил. Молодой господин Цзян, теперь твоя очередь. 

Когда его слова упали, Цици повернулся к Цзян Мочэню с явным предвкушением в глазах. Столкнувшись с его выжидающим взглядом, Цзян Мочэнь не знал, как ему следует вести себя в этой ситуации. Что же ему делать? Следует ли ему просто признаться?

— Прости за это, Цици, но папа не умеет рисовать. 

Цзян Мочэнь не думал, что сможет произнести эти слова. Это было действительно очень страшно. Сколько бы ни прошло лет, это момент останется одним из самых пугающих в его жизни. Янь Цинчи изучил его обеспокоенное выражение лица и решил, что его предположение, вероятно, было правдой. Кто бы мог подумать, что у главного героя романа, такого как Цзян Мочэнь, действительно есть что-то, в чём он не очень хорош, и это было что-то вроде рисования! 

Он внезапно почувствовал, что человек перед ним, казалось, ожил, обретая человеческую форму. Он больше не был просто серией слов и знаков препинания на странице. Подтвердив свои подозрения и не желая усложнять ситуацию, Янь Цинчи заговорил: 

— Неважно. Являясь сыном влиятельных родителей, ты, наверное, учился рисованию эскизов, что сильно отличается от того, как мы рисуем. Думаю, всё же мне стоит научить Цици рисовать. 

Цзян Мочэнь вздохнул с облегчением:

— Да, пусть этим займётся учитель Янь вместо меня. 

Янь Цинчи усмехнулся: 

— Всегда пожалуйста, Цзян Мочэнь. 

— … 

Цици прислушивался к их разговору. Когда он услышал, что Янь Цинчи сказал, что он будет тем, кто будет учить, он поднял голову в сторону мужчины. Он взял ещё один лист бумаги и указал на собаку, которую тот нарисовал ранее. 

— Ты хочешь сказать, что хочешь, чтобы я научил тебя рисовать это? — спросил Янь Цинчи. 

Цици кивнул, глядя на него сверкающими глазами, но сохраняя спокойствие. Янь Цинчи уловил тоску в его глазах, ощутив его молчание. Вдруг его сердце заболело за этого тихого мальчика. У многих людей в этом мире есть тихие и сдержанные личности, но у Цици был как будто особенным. У него было детское любопытство и интерес ко многим вещам. Он охотно и даже с восторгом пробовал что-то новое. Хотя он не говорил большую часть времени, но наблюдал за миром своими глазами, которые могли говорить о многом. 

Янь Цинчи размышлял о своём собственном опыте и думал, что проблема Цици, вероятно, возникла из-за его менталитета. Скорее всего, кто-то предупредил его раньше или он закрылся в целях самозащиты, поэтому он был тихим и послушным, мало говорил и мало двигался. Это было не то, что можно изменить за день или два, но Янь Цинчи не волновался. Если брак пройдёт гладко, у него ещё будет полжизни с этим ребёнком. Он был уверен, что сможет дать ребёнку почувствовать себя в большей безопасности, так что он будет прыгать вокруг, как и другие дети, в мгновение ока. 

Янь Цинчи взял карандаш и провёл линию на бумаге. Он взглянул на Цици, который тут же понял его намерение. Он также взял карандаш и скопировал его, рисуя линию. Затем Янь Цинчи увидел, что Цици повернулся и посмотрел на отца. Цзян Мочэнь заметил, что ребёнок повернулся к нему и на мгновение замер. Он бессознательно перевёл взгляд на Янь Цинчи, только чтобы увидеть, что тот тоже был удивлён. Цзян Мочэнь бросил на него ещё один свирепый взгляд, думая про себя: 

«Так и знал, что не нужно было приводить Янь Цинчи и знакомить его с Цици. Не успел я привести его в дом, как оказался сидящим на чёртовом уроке рисования!» 

В этот самый момент, прямо сейчас, Цзян Мочэнь очень хотел покинуть эту комнату или пройти мимо Цици и хорошенько врезать Янь Цинчи. Пусть он снова выпендривается, пусть снова причиняет неприятности! 

Янь Цинчи увидел, что мужчина пристально смотрит на него, и как будто безмолвно воскликнул:

«А я то в чём вдруг виноват?! Я тебя заставляю что-то делать?!» 

«Как будто это не ты хотел, чтобы я рисовал, несмотря ни на что», — беззвучно возразил Цзян Мочэнь. 

Янь Цинчи чувствовал себя совершенно невиновным. Он ведь даже помог ему, нет? В противном случае ему бы пришлось показывать Цици свои навыки рисования. Цзян Мочэнь усмехнулся: «Кто был тем, кто всё это вообще начал?» 

Глаза Янь Цинчи тут же расширились. В следующую секунду он страстно посмотрел на него, будто ему разбили сердце и смешали его с грязью, будто он не был совершенно невинен. Цзян Мочэнь повернул голову в сторону, не в силах оценить это зрелище. Это было слишком. Слишком пугающе для его глаз. 

Увидев, что он повернул голову, Янь Цинчи не смог сдержать улыбки. Как только уголок его рта приподнялся, он заметил, что Цици смотрит на него. Когда он собирался спросить его, что случилось, Цици повернулся, чтобы посмотреть на Цзян Мочэня. Тот мог только опустить голову, чтобы посмотреть ему в глаза и спросить: 

— Что-то случилось?

Окончание главы