Перевоплощение в обреченного жениха короля индустрии [ЯОЙ?‍❤️‍?] Глава 22: Я тебе разонравлюсь, если скажу что–то неправильное?

На следующий день рано утром за обеденным столом Цици услышал новости и был очень рад, как и ожидалось. 

Он держал ложку, пара его кошачьих глаз широко раскрылась, а голосок стал совсем тонким: 

— Правда? Мы идём вместе? Все вместе: папа, я и дядя Янь? 

— Да, мы идём вместе. 

Янь Цинчи погладил его по голове. Цици широко улыбнулся от радости, его глаза искривились. 

— Однако, — Цзян Мочэнь посмотрел на Цици, — я не обращал на это внимания раньше, но, Цици, ты больше не можешь называть его просто «дядя Янь». 

Цици не совсем понял. Он моргнул и спросил: 

— Почему? 

— Поскольку дядя Янь и я поженились, он теперь также твой папа, — ответил Цзян Мочэнь мягким тоном. 

Цици повернул голову и посмотрел на Янь Цинчи, который ему улыбнулся. Цици подумал и сказал: 

— Значит, у меня теперь два папы? 

— Верно. 

— Но если нас обоих зовут «папа», тогда будет легко перепутать, — задумался Цзян Мочэнь. 

— Мы можем добавить фамилии. 

Янь Цинчи предложил: 

— Он может называть вас «папа Цзян», а меня «папа Янь». 

— Где ты видел, чтобы дети звали родителей по фамилии? Так не пойдёт, — возразил Цзян Мочэнь. 

Затем, он предложил: 

— В будущем ты сможешь называть меня «отец», а дядю Янь — «папа». Так нас будет легко отличить. 

— Разве «отец» не слишком формально и официально? Как насчёт того, чтобы позволить ему называть одного «папа», а другого «папочка»? 

— Строгий отец, добрая мама. Хотя мы оба мужчины, в будущем процессе воспитания необходимо чтобы один из нас был — строгим, а другой более лояльным. Ты больше подходишь для последнего. А я могу играть строгую роль. Такой способ распределения ролей должен быть логичным и плодотворным. 

Поскольку он настаивал, Янь Цинчи больше не возражал. Он опустил голову, чтобы взглянуть на Цици, и встретился с любопытным взглядом ребёнка: 

— Тогда в будущем ты сможешь называть меня просто «папочка», а его — «папа». 

Цици кивнул, подчиняясь: 

— Хорошо… папочка. 

Янь Цинчи взъерошил его волосы: 

 — Хороший мальчик. 

После того, как они закончили есть, Янь Цинчи достал книги, которые он купил вчера, и начал обучать Цици чтению. Цици был очень способным ребёнком. Ему требовалось совсем немного времени для некоторых иероглифов, а другие давались ему чуть сложнее. Янь Цинчи подумал об этом, а затем обратился к нему: 

— Цици, давай сыграем в игру. 

Цици немедленно отложил карандаш и взволнованно спросил его: 

— В какую игру? 

Так случилось, что Цзян Мочэнь в этот момент проходил мимо. Он украдкой открыл дверь, чтобы услышать, как Янь Цинчи говорит Цици: 

— Мы сыграем в игру «ты спрашивай, а я отвечаю». У каждого из нас на руках по две карты: одна — «нравится», а другая — «не нравится». Тогда я что-нибудь скажу. Мы оба показываем свои карточки и смотрим, есть ли у нас одинаковые ответы. 

Услышав, как он заканчивает, радостное настроение Цици мгновенно упало. Обычно, он не выражал своих предпочтений, смертельно боясь, что его мнение не совпадёт с родительским. Он опустил голову, поиграл немного своими пальчиками и промолчал. 

— Ты не хочешь играть? 

Цици поднял голову и посмотрел на него: 

 — Можем ли мы сыграть в китайские шашки? 

Янь Цинчи наблюдал, как ребёнок осторожно это говорит, и почувствовал, как у него заболело сердце. 

За пару дней до этого он уже говорил со своим менеджером о расторжении контракта. Хотя Ли Цзян было жалко отпускать своего коллегу, но ради карьерного роста Янь Цинчи он согласился. Ещё через несколько дней, когда Ли Цзян вернулся из-за границы, Янь Цинчи официально расторгнул свой контракт с Синьюэ. И он подписал контракт с компанией Наньчэнь. В то время он мог столкнуться с той же ситуацией, что и Цзян Мочэнь — скорее всего, он будет проводить меньше времени дома, а это означало, что у него не было бы много времени, чтобы побыть рядом с Цици. 

Когда наступит сентябрь, Цици пойдёт в школу, а он сам примется за работу. Цици сам по себе был молчаливым и тихим ребёнком, это нормально. Но, если он не научится свободно выражать своё мнение и отказываться от того, что ему не нравится, мальчик может стать целью для запугиваний. Янь Цинчи совсем не хотел подобного. 

Он подумал об этом, взял ластик со стола и зажал его в руке, затем протянул обе руки перед Цици: 

— Угадай, в какой руке ластик? 

Цици поднял голову, внимательно посмотрел на две руки Янь Цинчи, затем протянул руку и постучал по его правой. 

Янь Цинчи разжал руку. Она была пуста. 

— Не угадал, — он разжал левую руку после того, как сказал: — Он здесь. 

Цици взял ластик, внимательно изучил его, затем посмотрел на мужчину. Его взгляд был полон недоумения, как будто он не понимал, почему Янь Цинчи вдруг стал играть с ним в эту игру. 

Янь Цинчи не ответил прямо на его невысказанный вопрос. Вместо этого он спросил его: 

— Ты знаешь, почему ты угадал неправильно? 

Цици покачал головой. 

— Потому что ты не я, поэтому ты не знаешь, о чём я думаю. Поэтому логично, что есть шанс твоей ошибки. Все мы разные. 

— Я не понимаю. 

— Подумай об этом так: даже если я старше и твой папочка — ах, неправильно — твой папа тоже старше тебя — это не значит, что мы всё знаем о тебе. Мы не сможем каждый раз угадывать, чего ты хочешь. 

Он постучал Цици по груди, в том месте, где находилось его сердце: 

— Вот почему иногда нам нужна твоя помощь. 

— Помощь? 

— Да, — улыбнулся Янь Цинчи, — ты говоришь нам, что ты хочешь, чтобы мы могли заниматься этим вместе. 

Когда Цици прислушивался к каждому сказанному им слову, он тихо смотрел на него, продолжая молчать. 

— Цици не хочет нам помогать? — спросил Янь Цинчи. 

— Нет… не так... — пробормотал мальчик. 

— Я знал это! Цици такой умный и милый, что он, должно быть, самый добрый ангел на свете. Он обязательно захочет нам помогать! 

Цици поджал губы. Казалось, он хотел что-то сказать, но, в конце концов, он не решился. 

Янь Цинчи заключил его в свои объятия и спросил: 

— Что случилось? 

Цици посмотрела на него. Его глаза были как обычно яркими, но казалось, что ребёнок что-то скрывал за ними. 

— Что ты хочешь сказать, дорогой? — мягко подсказал Янь Цинчи. 

Цици медленно моргнул. Его глаза блестели от непролитых слёз, но он молчал. 

Янь Цинчи закрыл глаза: 

— Как насчёт этого? Ты тайно шепчешь мне это на ухо. Если ты скажешь мне тайно, никто больше не узнает. 

Он подождал какое-то время с закрытыми глазами, пока наконец не почувствовал слабое дыхание, медленно касающееся его уха. Этот голос был совсем детским и нежным, слова казались робкими и нервными. Голос был подавлен до такой степени, что Янь Цинчи еле его слышал. Цици спросил: 

— Я тебе разонравлюсь, если скажу что-нибудь неправильное? 

Окончание главы