Войд Вояж Глава 1

В этом мире существует лишь одна вещь, способная обесценить все людские проблемы. Физиологические потребности, психические травмы, тернистый путь саморазвития, проблемы с деньгами, любовными отношениями, семьёй – всё это жалкие мелочи на фоне необъятного тёмного пространства над нашими головами. Обычные люди, как правило, не думают о том, что не подвластно их воображению. Сознанием человека с большим трудом представляются сверхгигантизм или расстояния в световых годах, да и зачем лишний раз забивать себе голову этим, если земляне всё равно никогда не смогут понять истинную причину существования всего, что их окружает, особенно того, что находится на небе. Человечество до конца своих дней обречено остаться в неведении о жизни Вселенной.

Даже так мы много чего знаем о космосе, но бóльшая часть этих знаний основана на чистых теориях и моделях, в которых астрофизики будут ещё долго сомневаться, придумывать на основе научных работ Эйнштейна новые теории и опровергать старые утверждения. Но станет ли людям спокойнее, если бы теории учёных вмиг железно подтвердились, и все точно узнали о том, что было до Большого взрыва, куда попадают объекты, поглощённые Чёрными дырами, какой формы Вселенная, есть ли у неё границы и, самое интересное, существует ли мультивселенная или вообще какая-то другая форма жизни кроме земной? Или же лучше, чтобы мы не знали всей этой возможно ужасной правды?

Нынешний уровень осведомлённости людей о космосе определённо не дошёл даже до половины, что тоже никак не успокаивает. Мы мало на что можем посмотреть собственными глазами, а полетать вокруг интересующих нас планет, походить по ним, дотронуться – об этом можно лишь только мечтать. Всё, на что мы способны, – лишь веками фантазировать, делясь своим видением Вселенной через художественные произведения.

В научной фантастике, повествующей о космических путешествиях, несмотря на серьёзные сюжетные опасности, определённо есть что-то романтичное. Сколькими физическими законами готовы пренебречь авторы, чтобы их космоопера выглядела максимально эффектно и захватывающе. Сколько было придумано миров и отдельных Солнечных систем со своими обитаемыми планетами, наполненными оригинальными разумными существами. Здорово же, когда неизвестность в реальности порождает столько интерпретаций Вселенной в головах людей.

Однако неизвестность, распахнувшаяся над беззащитными людьми тёмным зонтом с мерцающими точками, всё-таки больше тревожит, чем вдохновляет. Если хотите отвлечься от насущных проблем, добро пожаловать в космологию, тут-то вы точно почувствуете себя по-настоящему жалким, и ваши заботы в одно мгновение перестанут для вас казаться чем-то серьёзным. Люди, Земля, Солнечная система, Млечный путь – всё это песчинка на фоне неведанных нам размеров всей Вселенной. Наше существование ‒ жалкая микросекунда на фоне общей продолжительности жизни всех этих бескрайних просторов. Что мы есть, что нас нет – разницы никакой.

Но несмотря на всё это мы продолжаем жить, потому что нам нужно что-то сделать. Чувство долга в глубине души заставляет нас чем-то заниматься, потому что только что-то делая, мы можем называться людьми. Пусть по меркам Вселенной наши достижения – это что-то менее жалкое, чем сам факт существования человечества, однако далеко не каждый из нас будет посылать сигналы в космос, чтобы заявить о себе другим разумным существам, ведь вселенные, до которых мы действительно хотим достучаться, находятся куда ближе…

Второй учебный год в старшей школе Рицуки встретил в крайне разбитом состоянии. Внешне опрятный красивый молодой человек в очках, придающих парню серьёзный и умный вид, а внутри ‒ измученное бессонными ночами нечто, которое вместо того, чтобы как все нормальные люди спать, предпочёл освещать полумрак своей комнаты телевизором, показывающим очередной документальный фильм о космосе. Парень ни о чём не жалеет – уж слишком увлекательные получаются сюжеты на тему ближайших к Земле звёзд и планет. Не сказать, что для Рицуки это была какая-то чрезвычайно важная информация, что аж ночами приходилось не спать, – астрономом быть вроде не грезит, да и в точных науках он не шибко силён. Так, для общего развития.

Вся жизнь парня – это изучение чего-либо для общего развития. Начала цвести сакура, две недели назад Рицуки отпраздновал свой шестнадцатый День рождения, через год уже нужно поступать в университет, а куда, на кого? Парень в неведении. У него нет любимого школьного предмета или какого-то одного любимого дела, которому бы можно было посвящать всё свободное время, отчего никаких особых талантов у Рицуки не проявилось. Одно увлечение хаотично сменяется другим за считанные дни, а на смену недавно новому хобби, внезапно может вернуться одно из забытых старых, и так чуть ли не всю жизнь идёт по кругу. Поначалу Рицуки нравилось таким образом искать себя, но своего рода воплощение свободы в какой-то момент переросло в чувство неопределённости, которое былого спокойствия уже не приносило.

Интересно, каково живётся людям, которые уже давно определились со своей ролью в жизни?

Вступительная церемония для первогодок закончилась, и все разбрелись по своим классам. После классного часа ещё оставалось время на знакомство со своими новыми одноклассниками в уже неформальной обстановке, однако Рицуки быстро покинул помещение, оставшись в одиночестве стоять у окна в коридоре. Знакомство с новыми людьми всегда вызывало у Рицуки стресс, но поняв, что плата нервными клетками за сохранение дружбы ничего не стоит, парень ещё с прошлого года перестал контактировать с кем-либо. Спокойнее ли стало жить? Отчасти.

Рицуки терпеливо ждал возвращения ушедшего классного руководителя, чтобы тот наконец-то отпустил всех по домам – всё-таки день сегодня не учебный.

‒ Мальчики, помогите быстренько вынести стулья из спортзала, ‒ в коридор вбежала молодая учительница и, поймав попавшегося под руку обескураженного Рицуки, заглянула в его класс. ‒ Бегом, ребят!

‒ Почему именно мы?.. ‒ недовольно цыкнув, прошептал Рицуки.

‒ На детский лепет ответов не даю, ‒ строго, но без какого-либо упрёка ответила учительница. ‒ Давай не ной и бегом в спортзал. Быстрее начнёшь, быстрее закончишь ‒ и свободен. Ребят, поднимайтесь, ‒ позвала она остальных мальчишек.

Под смиренное монотонное мычание Рицуки вместе с мужской частью своего класса направился в спортзал уносить стулья, которые были специально приготовлены для вступительной церемонии. В этом году к ученикам решили отнестись более лояльно – Рицуки в прошлом году на точно такой же церемонии пришлось стоять целый час, так как стульев не было. Точнее, они были, но их бы всё равно на всех не хватило – вот и решили, что никому не достанется. Жестоко.

Но у нынешних первогодок сегодня праздник во всех смыслах, так что организационной работой, в том числе и уборкой будут заниматься старшие. В принципе… справедливо? Да с чего бы это? На душе остался неприятный осадок и чувство зависти.

Нехотя перетаскав все стулья из зала в положенное место, Рицуки вяло направился обратно за последней мебелью, находящейся на сцене за кулисами, и попутно спровадил из зала остатки людей, которых в помещении больше ничего не держало. В зале Рицуки остался один и, если не поторопится, обязательно наткнётся на спортивный клуб, который сюда скоро придёт. Члены спортивных кружков частенько задирали парня за внешность, а переживать новую волну издевательств как в прошлом году в планы Рицуки не входило. Хотя не сказать, что он пытался что-то сделать, чтобы избежать этих неприятных случаев.

Зайдя за кулисы на сцене, Рицуки стал свидетелем странной картины: неподалёку от него во тьме стояла девушка. Ну как, стояла – она самолично, тихо пыхтя себе под нос от усталости, пыталась зачем-то передвинуть акустическую систему. Это была концертная напольная колонка из дерева весом где-то десять килограмм, предназначенная для воспроизведения музыки и подключения микрофона. Наверняка на сегодняшней церемонии ей пользовались, но в любом случае эта громадина не создана для того, чтобы её таскали, особенно такие хрупкие девушки.

Рицуки от всей этой картины лишь вздёрнул брови от лёгкого изумления и тихонько подошёл к похитительнице акустики сквозь небольшой закулисный полумрак.

‒ Эм, а тебе зачем эта колонка? ‒ аккуратно спросил он, встав за спину девчули, на что получил в ответ нешуточный испуг.

‒ Ой, ‒ глаза резко повернувшейся к Рицуки девушки нервно забегали в разные стороны. ‒ Слушай, а она тебе не нужна? ‒ особа стала медленно выпрямляться и, неловко посмеявшись, указала на колонку высотой полметра.

‒ Мне-то нет, ‒ чуть слышно усмехнулся Рицуки, ‒ но если кто узнает, студсовет тебя убьёт. Да какой там студсовет, директор тебя просто в пыль превратит.

‒ Ты им расскажешь, да? ‒ в голосе девушки стала читаться грусть, которая мигом сменилась на претензионный тон. ‒ Погоди, а с чего ты взял, что я беру её без спроса? Я договорилась со студсоветом. А ты пришёл оттуда, чтобы мне помочь?

‒ Не нужно притворяться, будто у тебя всё под контролем… ‒ произнёс нарочито скрипучим голосом парень, ехидно улыбаясь. ‒ И я не из студсовета.

‒ У меня всё под контролем.

‒ Если бы всё было под контролем, ты бы изначально здесь была с кем-то ещё. Ты же в одиночку никуда это не дотащишь. Сейчас ты пытаешься совершить кражу школьного имущества, ну, по крайней мере я так всё вижу.

Девушка раздражённо вздохнула:

‒ Да сдалось мне это школьное имущество. У меня дома вообще два музыкальных центра есть.

‒ Ого… ‒ с не очень однозначной интонацией протянул Рицуки и слегка нахмурился. ‒ Только вопросов у меня меньше не стало. Зачем тебе тогда?..

‒ Так, ‒ перебила его девчуля, устремив к лицу парня свою ладонь, а затем оставила на кисти руки один указательный палец. ‒ Ты мне весь план испортил.

Рицуки язвительно ухмыльнулся:

‒ Да он у тебя в любом случае не сработает. Кстати, в этом зале обычно занимается волейбольный клуб, который тебя сто процентов спалит.

Пребывая в серьёзных раздумьях, девушка немного помолчала, а потом в знак озарения хлопнула кулаком по своей второй ладони:

‒ Я попрошу у них помощи!

‒ Чё?

‒ Откуда им знать, есть у меня разрешение на эту колонку или нет? Наверняка, там есть какой-нибудь качок, который быстро дотащит эту махину туда, куда мне нужно, ‒ девушка словно типичный злодей из мультика стала хитро потирать ладони друг о друга.

‒ В женской команде вряд ли найдётся качок, ‒ Рицуки беспристрастно оборвал фантазии девушки. Да, в этом зале обычно занимался женский волейбольный клуб.

‒ О, так сюда придут девчонки. Ну ничего, самая сильная среди них там обязательно должна найтись.

‒ И ты будешь её ждать?

‒ Ну, вместе с тобой.

Рицуки определённо не подписывался на эту авантюру и быстро подошёл к последнему стулу, который нужно было унести.

‒ Э-э, нет, спасибо. Не хочу получать нагоняй от студсовета.

‒ Да погоди ты! ‒ остановила его девушка. ‒ Если ты останешься мне помочь, я обещаю, что ты не разочаруешься. Да даже если ты ничего не будешь делать и просто поприсутствуешь, всё равно будет круто.

‒ И в чём же я не разочаруюсь? ‒ поинтересовался парень.

‒ В магии.

«Магия» ‒ точно образное описание чего-то реального и известного людям. Но что такого вдохновляющего нашла девушка в этом неизвестном предмете, что готова называть его «магией»? Признаться честно, Рицуки был заинтересован, особенно когда он ежедневно становился частью максимально обыденных и скучных вещей.

‒ Страшно представить, что именно ты хочешь устроить…

‒ А что бы от меня хотел увидеть? ‒ девушка резко тронулась с места и выбежала из-за кулис на освещённую сцену, раскинув руки в стороны. ‒ На кого я больше похожа?

Наконец-то Рицуки смог нормально рассмотреть свою загадочную собеседницу. Длинные, белоснежные, чуть взлохмаченные волосы плавно вздымались от любого резкого движения и ложились на плечи девушки. На кистях рук выразительно перебирались длинные тонкие пальцы, однако вблизи всё внимание на себя брали смелые светящиеся азартом глаза рубинового цвета. Эта девушка – само воплощение уверенности. Даже школьная форма, особенно пиджак, пытающийся всеми силами скрыть большой бюст, никак не стеснял девушку в движениях. На груди красовался красный галстук – тоже второгодка как и Рицуки, но как-то странно, что он её до сегодняшнего дня ни разу не встречал.

‒ На айдола… ‒ неосознанно ответил Рицуки. Человек перед ним определённо рождён для того, чтобы очаровывать других.

Девушка в ответ довольно хихикнула.

‒ Потрясающе, у тебя глаз намётан, я смотрю. А…Ой, ‒ она удивлённо ахнула, когда парень следом за ней вышел из-за закулисной тьмы. Девчуля долго щурилась, пытаясь решить возникшую задачку в своей голове: ‒ Так ты… девушка? А ничего, что я к тебе обращалась как к парню? ‒ виновато прошептала она.

Рицуки устало вздохнул. Он и правда был не очень похож на парня ‒ хрупкое телосложение, аккуратное лицо с утончёнными чертами и длинные волосы, забранные с объёмный хвост, создавали чуть ли не идеальный женский образ, который Рицуки почему-то вполне устраивал.

‒ Только вот голос у меня не настолько девчачий, ‒ спокойно произнёс парень. Он слишком часто заставал людей врасплох, когда те, думая, что перед ними девушка, слышали мальчишеский голос.

‒ Ну, знаешь, некоторые девушки басят не хуже парней. Я думала, что ты парень, который косит под девочку.

Рицуки поправил очки и деловито устремил руки в бока.

‒ Парень я. Такигава Рицуки.

‒ Такигава-кун, значит. А я Акацуки Мороха, ‒ улыбнулась девушка.

‒ Необычное имя, ‒ подметил парень и сразу вернулся к делу. ‒ Ладно, я так и не понял, что же ты такое хочешь устроить.

Мороха коварно ухмыльнулась и подошла к Рицуки, отчего тот опешил – девушка была непозволительно высокой, намного выше своих сверстниц и чуть выше самого парня. Такигава никогда не придавал значения своему росту, в принципе его всё устраивало – не слишком маленький, не слишком большой, но сейчас, чтобы не чувствовать ещё больший дискомфорт от такой нестандартной картины, Рицуки сделал заметный шаг назад. Размеры девушки… пугают.

‒ Ты же сам недавно ответил, ‒ Акацуки с какой-то долей игривости начала ритмично покачиваться из стороны в сторону. ‒ Что я похожа на айдола.

‒ Значит, петь будешь? Ну, если это не будет похоже на крик умирающей чайки, то я в принципе сочту это за магию.

Мороха, охваченная какой-то растерянностью, медленно отошла от парня и промолчала, а затем, надув губы, серьёзно произнесла:

‒ Не будет.

Такигава от стыда незаметно поёжился ‒ он определённо её задел. Вот так всегда – скажешь что-то на свой взгляд саркастично-безобидное, а оно для человека оказывается высшей степенью оскорбления. Вот как общаться с людьми, когда любое неосторожное слово может вмиг испортить о тебе впечатление? Как говорят психологи и мотивационные книги – не подстраивайся под других, не старайся угодить всем, будь собой. А это как вообще?

Вы лучше расскажите, как и каким именно собой нужно быть – в глазах своих или чужих? Порой настоящий я и настоящий я для других людей – это два разных человека. Так это получается, что один из настоящих меня ‒ фальшивый.

‒ Ладно, тогда удачи, я пойду, ‒ остановив тираду неприятных мыслей, пробормотал Рицуки и развернулся, чтобы убежать прочь. Вот он ‒ единственный способ решения всех проблем.

‒ Да стой! ‒ пальцы Морохи крепко обвели запястье парня. ‒ Я не позволю тебе уйти.

‒ Акацуки…-сан?

В её рубиновых глазах сияла сила и настойчивость, которые вмиг улетучились от дальнейшего капризного тона:

‒ Ты же сейчас всем расскажешь…

‒ Да что я должен рассказать? ‒ с лёгким раздражением выпалил Рицуки. ‒ Как у тебя не получилось утащить колонку непонятно куда?

‒ Мне надо её вынести на улицу. Я там буду выступать, ‒ от не самых мягких замечаний парня немного обиженная Акацуки наконец-то прояснила свой план, хотя Рицуки и без того уже обо всём догадывался.

‒ А что тебе мешает сделать всё это с разрешением студсовета?

Мороха невозмутимо шмыгнула носом как при насморке, хотя внешне девушка была более чем здорова.

‒ Так будет слишком скучно, ‒ неловко улыбнулась она и отпустила руку парня, однако Рицуки в ответ уже сам схватил Мороху за руку.

‒ Интересно, а что ещё ты готова в этой жизни сделать, чтобы не было скучно?

‒ Ну, переступать закон я не собираюсь, не боись. Если честно, мне кроме возможности спеть перед публикой больше ничего не надо. Может, я делаю это не самым порядочным образом, но а кто от этого умрёт? Просто… есть что-то захватывающее в том, чтобы делать обычные для себя вещи немного по-другому.

Акацуки мягко улыбнулась и с томным взглядом ушла в свои мысли. На былую обиду от слов Рицуки уже не было и намёка. Она настолько сильно любит пение, что кроме него ей больше ничего не надо? Наверно, это здорово, когда ты постоянно думаешь о своём любимом занятии, постоянно что-то делаешь, чтобы в полной мере себя реализовать, и на самоуничижительные мысли в эти моменты уже просто не хватает времени. Вот бы на денёк ощутить эту занятость важным для себя делом…

‒ Ну и страсти вы тут устроили, ‒ ехидно улыбаясь, произнесла незнакомая девушка, стоящая прямо перед сценой, на которой Рицуки и Мороха держались за руки. Смутившись, парень быстро отцепился от Акацуки и отпрянул назад.

‒ Ой, а мы вас не заметили, ‒ сложив ладони перед грудью, Мороха приветливо начала разговор с незнакомкой. ‒ Скажите, а вы сильная?

Девушка со светлыми волосами, явно не ожидавшая такого вопроса, от удивления подняла брови и слегка улыбнулась.

‒ Я, конечно, качаю руки, но сильная смотря насколько.

‒ Двенадцать кило поднять сможете? Нам надо перетащить колонку из-за кулис на улицу.

‒ Это зачем?

‒ А-хах, да. Нам разрешил студсовет, ‒ всегда уверенная Мороха внезапно издала нервный смешок, но кажется, та девушка ничего не заподозрила.

‒ А зачем её тащить, если можно перевезти? У нас же как раз для таких тяжестей есть тележка в кладовке. Сейчас я её отопру, ‒ незнакомка достала из кармана юбки ключ и направилась к коморке, где хранился спортивный инвентарь.

Мороха победно засияла.

‒ О-о! Вы наша спасительница! ‒ она уверенно спрыгнула со сцены и побежала к девушке. ‒ А вы из волейбольного клуба? Вас как зовут? Я Акацуки Мороха.

Тяжело вздохнув, Рицуки без какого-либо желания оставаться боязливым изгоем тоже спустился со сцены и тихонько подбежал к девушкам. Вблизи спасительница выглядела физически крепкой, а её довольно спортивный образ также удачно дополняла короткая стрижка. На лице её царило спокойствие и невозмутимость.

‒ Я Сава Хадзуки. Да, я из волейбольного кружка. Мои девчонки сейчас на улице, первогодок созывают, а я так, смотрю, не пришёл ли кто заинтересованный в зал. Хотя, может, я просто не люблю толпы людей и постоянный шум от них.

‒ Мне как раз это и нужно! Я эту толпу в два счёта заставлю затихнуть, ‒ весело пританцовывая, Мороха начала выразительно рассекать воздух руками.

‒ Хочешь поразить всех своих выступлением? ‒ без всяких расспросов о подробностях Сава перешла к главной цели беловолосой девушки, отчего Мороха только сильнее раззадорилась.

‒ Я рождена для того, чтобы удивлять людей!

‒ Ну, тогда удачи, ‒ хмыкнув, Сава отперла кладовку и открыла дверь. По всему тёмному помещению был хаотично расставлен спортивный инвентарь: маты, гимнастические брёвна, кони, козлы. Тележку среди всего этого найти было не трудно – на ней стояла небольшая квадратная корзина без ножек, в которой лежали волейбольные мячи. Хадзуки без особого труда переместила корзину в другое место и выкатила металлическую тележку наружу.

‒ Пожалуйста, ‒ предоставила Сава такую нужную для Морохи вещь, и та радостно захлопала в ладоши.

‒ Вы – богиня во плоти, Сава-сан! Просто лучшая. Что бы мы без вас делали.

‒ Ничего себе, какие ты слова подбираешь, ‒ после долгого молчания вдруг возник Рицуки и прошептал Морохе как можно ближе к уху: ‒ А это не перебор для такой мелочи?

‒ А мне нравится, спасибо, ‒ услышав Рицуки, Хадзуки расплылась в довольной улыбке. ‒ Но я была бы больше рада, если бы вы вступили в волейбольный клуб.

‒ Сава-чан! ‒ со стороны улицы, куда вёл один из запасных выходов из спортзала, раздался девичий голос.

‒ Иду, ‒ откликнувшись, Хадзуки побежала в сторону открытой входной двери. ‒ Извините, больше ничем помочь не смогу, ‒ крикнула она ребятам напоследок.

‒ Ничего, ‒ ответила Мороха. ‒ Ещё раз спасибо за всё! Вы лучший человек на этой земле!

Стоящий позади Рицуки всё это время недоумённо хлопал глазами.

‒ Какая-то странная у тебя благодарность, да ещё и перед незнакомыми людьми. Можно ведь было просто «спасибо» сказать.

‒ Мне несложно сказать что-то нестандартное. ‒ Акацуки вместе с тележкой направилась к сцене. ‒ За похвалой и благодарностью я в карман не полезу. Я буду хвалить каждого, кто просто откликается на мой голос.

Рицуки лишь старался поспевать за энергичной девушкой.

‒ Даже если кому-то от этого будет некомфортно?

‒ Им некомфортно только потому, что кроме сухого «спасибо» они больше ничего не слышали. Я хочу, чтобы люди привыкали к более яркой благодарности и без стеснения принимали свою пустяковую помощь за настоящий подвиг.

Такигава не очень хорошо понимал, что имеет ввиду Мороха. Возможно, каждый в глубине душе чувствует, что слово «спасибо» в последнее время заметно обесценилось. Это как своего рода аксессуар, являющийся частью вежливого человека или человека, который просто хочет казаться вежливым. Истинную благодарность в свою сторону люди принимают только в виде чего-то материального – подарков или денег. С другой стороны в этом мире всё ещё существуют люди, которым «спасибо» более чем достаточно, чтобы в полной мере почувствовать себя полезным, но вот когда похвала начинает удлиняться и уходить в какие-то метафоры… Не покажется ли это чем-то наигранным и фальшивым? Будто ты хочешь подлизаться к человеку, думая только о том, как бы он к тебе вдруг не отнёсся плохо. Не копает ли себе яму Акацуки, легко бросаясь в каждого такими возвышенными словами как «лучший человек на этой земле» или «богиня во плоти»?

На сцене перед ребятами внезапно образовалась небольшая проблема ‒ лестница, с которой каким-то образом нужно спустить колонку.

‒ Что-то я об этом не подумала, ‒ от растерянности Мороха почесала голову. ‒ И Сава-сан уже ушла…

Рицуки поднялся на сцену и осмотрелся. Другой вход сбоку, ведущий сразу в кулисы, очевидно тоже был в виде лестницы, так что выбор тут только один.

‒ Потащим сами.

‒ О, так ты мне поможешь? ‒ оживившись, спросила Акацуки.

‒ Да меня студсовет уже в любом случае прибьёт. Потащила бы ты эту колонку одна ‒ точно бы её сломала, а я как свидетель тебя даже не остановил.

Как будто сейчас ситуация лучше… ‒ удручающе подумал Рицуки.

‒ Да что ты так печёшься об этом студсовете? ‒ девушка поднялась на сцену и подошла к Такигаве, уже стоящему перед колонкой. ‒ А, я поняла, ты, наверное, боишься, что тебя отстранят от клубной деятельности. Ты в каком клубе? Чем занимаешься?

‒ В клубе ухода домой. Чем занимаюсь? Живу.

‒ Просто жить – это не занятие. Что же ты так?

‒ Да не знаю, не нашёл нормального интереса к чему-либо.

Ребята стали поочерёдно, таща каждый за свою сторону, потихоньку скользить колонкой по сцене к лестничному спуску.

‒ Что значит «нормальный» интерес? ‒ спросила Мороха.

‒ Ну, когда ты серьёзно увлечён чем-то одним. Вероятно, это увлечение могло бы стать твоим смыслом жизни, но что-то я не очень представляю, как это должно выглядеть на практике, ‒ объяснил Рицуки.

‒ Не завидую. А это «нормальное» увлечение должно приносить материальный результат?

‒ Деньги в смысле?

‒ Нет-нет, то, чем ты увлекаешься… оно должно быть осязаемым? Например, творчество какое-нибудь…

Рицуки задумался. Он как-то не придавал значения осязанию предметов. Ему всегда было интересно что-то абстрактное, не поддающееся однозначному описанию – как, например, философия или психология. Когда дело доходило до работы руками, всё получалось наперекосяк, а нередко, когда первый блин выходил комом, приходилось всё бросать в порыве мыслей о том, что это просто не твоё. Рисование, лепка, шитьё и прочее искусство требуют огромной усидчивости, чтобы развить в этом должную сноровку, от спорта порой возникают страшные травмы, ломающие оставшуюся жизнь, научная деятельность, основанная на лабораторных опытах, требует широких познаний в точных науках, а медицина – серьёзнейшей ответственности за здоровье и жизни других людей. Ни в чём из этого Рицуки не видел себя.

‒ Я думаю, лучше, когда результаты осязаемы, ‒ как бы то ни было, Такигава стал противоречить своим мыслям. ‒ Человек лучше всего может реализовать себя, когда делает действительно полезную, конкретную и понятную для всех работу.

Мороха какое-то время молчала, но потом неуверенно произнесла:

‒ С этим можно поспорить, но я не очень умная для такого… Значит, в клуб в этом году ты не будешь вступать?

‒ Да вот недавно заинтересовался космосом. Может, загляну в астрономический клуб, но не факт, что я там вообще останусь.

До этого момента Рицуки задумывался о вступлении в клуб астрономии всего на секунду. Частью сплочённого коллектива, занимающегося общим делом, он себя никогда не ощущал, да и каким образом он мог бы такое почувствовать, если всего, чем Такигава увлекался, хватало максимум на два месяца. Где же тут будет стабильность, если ты постоянно кидаешься от одного к диаметрально противоположному? Может, и астрономия – это всего лишь очередное мимолётное увлечение, которое ничего после себя не оставит. Или оставит, но только разочарование в себе…

‒ О, астрономия – это тема, ‒ улыбнулась Мороха. ‒ Я тоже порой имею дело с эстетикой космоса.

Не успел Рицуки спросить о некой «эстетике космоса» (что это вообще такое в глазах Морохи?), как колонка встала на самый край у лестницы.

‒ Так, а дальше что делать будем? ‒ деловито спросила Акацуки.

‒ Держа за низ, будем ставить колонку на каждую ступеньку. По-другому мы просто её не выдержим, ‒ пояснил Рицуки, и ребята стали дружно проверять свои физические данные в не самых удобных позах. Справившись с последней ступенькой, Такигава и Акацуки аккуратно приземлили колонку на тележку и облегчённо выдохнули.

‒ Я надеюсь, это того стоило! ‒ взмокший от пота Рицуки уже не мог сдерживать эмоции. Когда дело касалось физической нагрузки, парню всегда казалось, что он в любой момент переломится пополам. А от десятикилограммовых тяжестей, ожидаемо, что у него пошла кругом голова.

Мороха безо всякой отдышки лишь спокойно отряхнула рукава пиджака от пыли и, подмигнув глазом, показала большой палец вверх.

‒ Крутяк. Ты лучший! ‒ когда Акацуки хвалит, она прямо сияет искренним светом, от которого Рицуки почему-то было не очень комфортно. ‒ А теперь погнали! ‒ девушка ухватилась за ручки тележки и показала на открытый выход из спортзала. Рицуки пристроился сзади и, придерживая колонку, аккуратно её подталкивал, пока Мороха без проблем брала на себя почти всю тяжесть спереди.

Миновав порог, тележка со страшным грохотом приземлилась на траву. Сердце парня обливалось кровью каждый раз, когда колонка от кочек и ям качалась из стороны в сторону, а Мороху, видимо, это вообще не беспокоило, и та уверенно летела в быстром темпе к неизвестному месту.

‒ Ты мне жизнь укорачиваешь, Акацуки-сан… ‒ подавленно протянул Рицуки. ‒ Аккуратнее, прошу. Мы ж потом платить будем, если что случится…

‒ А мы уже почти пришли, ‒ пыталась приободрить парня Мороха, что Такигаву стало несколько раздражать.

‒ Ты свои музыкальные центры так же неаккуратно таскаешь?

‒ Мне не доводилось их таскать, ‒ девушка резко остановилась и осмотрела место, людской шум которого только сейчас ударил в голову Рицуки.

Они пришли к главному входу школы, где сейчас проходила ярмарка клубов. Члены различных кружков активно зазывали новичков в свои клубы по интересам. Спортивные, творческие, исполнительные – выбирай, что душе угодно. Сидя за партами, расположенными вдоль дорожки, ведущей к главным дверям, ученицы из клуба рукоделия цепко хватались пальцами за проходящие мимо пиджаки. Клуб рисования привлекал к себе внимание огромными плакатами. Члены спортивных кружков активно передвигались по всему школьному двору, ловя каждого, кто просто косо посматривал в их сторону. Клубу симфонического оркестра не хватило места у главной дорожки и тот пристроился в сторонке, собирая вокруг себя заинтересованных первогодок благодаря громкой торжественной мелодии.

Постоянное движение, гул – прямо настоящий фестиваль, однако Рицуки, как постоянный член клуба ухода домой, никогда не собирался выбрасывать свои права на свободу куда попало, потому такие ярмарки его ни в каком виде не интересовали.

Как и симфонический оркестр Мороха решила пристроиться в небольшом уголке почти у самой стены здания. Здесь стояла только пустая одинокая парта, явно притащенная сюда из какого-то класса, и Акацуки уверенно направилась к ней, волоча за собой тележку.

‒ Это твоя импровизированная сцена? ‒ с насмешкой спросил Рицуки, представляя, как девушка встаёт на парту и танцует.

‒ Ага, чтобы я шею сломала, ‒ так же саркастично подхватила Мороха. ‒ Ладно, стой здесь, я сейчас приду, ‒ она остановила тележку у парты и, пробежав мимо Рицуки, скрылась за углом.

Спустя минут десять Акацуки вернулась с большой школьной сумкой на своём плече.

‒ Вот это да, у нас в школе, оказывается, нет музыкального клуба. Мне тут по пути кто-то рассказал, ‒ довольно сдержанно удивилась девушка. ‒ А то я весь день думаю, почему нигде нет клуба музыки.

‒ Ты хотела вступить в него?

Акацуки резко вытащила из сумки проводной динамический микрофон.

‒ Да он мне вообще не сдался, но я бы могла с ним скооперироваться! ‒ бойко направила она свой инструмент к Рицуки, на что тот подозрительно прищурился, и Морохе от неловкости пришлось заметно поумерить пыл. ‒ Ладно, я могла бы у них отжать сцену со всем оборудованием, чтобы не было вот этого гемора, который сейчас происходит. Так как весна в этом году тёплая, я думала, что музклуб сам построит сцену на улице и выступит здесь.

‒ У тебя слишком завышенные ожидания, ‒ тихо произнёс Рицуки, крича в душе от того, что же хранится в сумке у юной певицы. Помимо микрофона Мороха достала ноутбук, звуковую карту и кучу проводов с разными разъёмами. ‒ У тебя в сумке можно найти всё что угодно, но только не школьные вещи.

‒ Пф, ты реально думаешь, что я учиться сюда пришла? ‒ посмеялась Мороха, подойдя к колонке. Рассмотрев, какие в ней разъёмы, Акацуки кивнула и снова встала перед партой. Она запустила ноутбук, подключила его к звуковой карте и переместила эту коробочку на землю, подложив туда пустую сумку – длина переходника, соединяющего карту и колонку, была довольно маленькой, потому приходилось выкручиваться вот таким образом. Затем Мороха подключила всё это добро к колонке вместе с микрофоном, предварительно выставив регуляторы громкости на минимум. Но чтобы убедиться в работе всех устройств, всё-таки пришлось чуть-чуть прибавить громкости и мелодично помычать, что привлекло внимание некоторых рядом находящихся учеников. ‒ Когда я запущу музыку, подам тебе сигнал, и ты выкрутишь вот эти крутилки на максимум, ‒ указала она на два мини-ролика, регулирующих громкость музыки и микрофона.

‒ Да меня ж снесёт звуковой волной! Ты хочешь меня без слуха оставить? ‒ возмутился парень.

‒ Не оглохнешь, просто я не могу по-другому. Я хочу, чтобы земля дрожала от моих басов!

‒ У тебя голос не настолько низкий, чтобы басить.

‒ Да я не про голос. Я там такие крутые кики и басы на свою новую песню поставила ‒ грех не пропустить эти ударные волны через себя на полной громкости! ‒ Акацуки грациозно взмахнула микрофоном, чтобы раскрутить спиральки на проводе.

‒ В смысле? Ты сама пишешь музыку? ‒ обомлел от неожиданности Рицуки. ‒ Я думал, ты споёшь какую-нибудь известную всем попсу.

Мороха хитро, даже с какой-то надменностью хихикнула:

‒ Ну, раньше что-то из этого было своего рода попсой, однако сейчас – это лишь отголоски прошлого… которые мы решили возродить и переиграть на новый лад.

Прохладный порыв ветра, пробудившийся будто специально ради этого момента, поднял длинные белые волосы Акацуки вверх. Секундный блеск локонов от солнца походил на падающий снег в январскую погоду, отчего Рицуки в эту же секунду попросту забылся. Никогда в своей жизни он не был настолько очарован другим человеком. Этот человек... точно не от мира сего, и его цель: забрать других людей к себе в своё, никому неведомое измерение. Рицуки понял… определённо понял, как и чем именно девушка будет творить магию на этом школьном дворе.

Мороха быстро запустила на компьютере песню и пронзительным криком вернула парня на землю:

‒ Врубай на всю!!!

Рицуки уже не мог отступить, хотя он, честно признаться, ничему и не противился. Динамик колонки и земля под ногами стали постепенно дрожать от нарастающей музыки.

Мелодичные, звонкие, но ещё не совсем агрессивные от повышенных децибелов звуки медленно наполняли улицу свежестью и тревожащим умиротворением. Казалось, что после такого монотонного тихого вступления, обязательно должен произойти взрыв из бешено стучащих по внутренним органам басов или гитар; должно было заиграть что-то весёлое, танцевальное, такое подходящее для выступления современного айдола, но внимание всё это время незаинтересованных людей быстро привлекло… неоправданное ожидание.

Медленный темп никуда не делся – спустя аж полминуты он дополнился только размеренным ритмом из интересных битов, из-за которых было просто невозможно не качать головой в такт. Зацикленный мотив мягкого синтезатора на удивление не раздражал, а именно что по-хорошему заедал в голове, что говорило об одном – стиль музыки и её исполнение были далеко не современно-навязчивыми. Это было что-то потустороннее, мистическое, словно… вокруг тебя медленно кружились чьи-то забытые тени.

Чуть заметно покачивая головой в такт музыке и притоптывая ногой, Мороха наконец-то начала петь:

Я стою у входа в мир, где светом озарил

Полуночный лунный отблеск город-призрак на мели

Ни живой, ни мёртвый ‒ он во времени застыл.

Чьи-то тени в водоёмах чёрной кляксой зацвели.

Мириады пятен позади меня кружат,

Превращая ноты в слоги, о спасении молят.

Обрести былую форму, сродни чуду наяву,

Им поможет только сила, что дана мне одному.

В памяти осталась

Сумеречная заря,

Тёмно-синие моря.

В небо поднимались

Пилигримы-корабли,

В будущее нас вели.

Но вдруг всё исчезло…

Город-призрак оставил часть эпохи небольшой,

Что дала мне шанс обратно слоги в ноты перевести.

Может, это и трудно, закричу я всей душой:

Ни одна жизнь не достойна оставаться позади.

В памяти осталась

Беззаботная нега

И далёкая мечта.

Свет свой разноцветный

Словно в улицах ночи

В сердце нужно сохранить.

И он не исчезнет…

Между куплетами были довольно долгие проигрыши с таким же зацикленным мотивом, который не оставил подошедших к певице зрителей равнодушными. По окончании музыки очарованные загадочным, ритмичным звучанием ученики немного скромно, но определённо искренне поаплодировали Морохе, на что та в ответ глубоко поклонилась. Это было что-то неподдающееся нормальному описанию. Взгляд каждого был прикован к этой беловолосой красавице, даже первогодки, пребывающие на ярмарке клубов, забыли, зачем они собственно сюда приходили.

‒ Вау, ‒ задумчиво протянула мимо проходящая девушка среди умеренных возгласов в толпе, ‒ первый раз слышу подобную музыку. Да и что-то не особо понятно, о чём песня была.

‒ А что тут понимать? ‒ обратился к девушке незнакомый парень. ‒ Поётся про сохранение памяти об эстетике восьмидесятых годов. В ретро фильмах и аниме всегда что-то похожее играло.

‒ Я бы не сказала, что это прям похоже на старые фильмы.

‒ А оно и не должно. Ретровейв сегодня по-всякому экспериментирует с ностальгирующим звучанием.

Рицуки всё это время сидел за колонкой, смиренно приняв на себя всю мощь высоких децибелов, и не дышал. Непонятно, откуда взялся этот страх, но ему казалось, что если он вдохнёт новую порцию воздуха, то его тело просто онемеет и начнутся неконтролируемые дёргания, которые бы могли случайно испортить стоящее рядом оборудование. Это магическое выступление, случившееся только что, категорически нельзя было портить. Акацуки пела очень даже хорошо, и, хоть её образ никогда не будет походить на айдола восьмидесятых, это всё равно было очаровательно.

Но это вообще реально? Акацуки, можно сказать… в одиночку организовала это выступление – сама написала музыку, вероятно, сама же написала и лирику, сама её спела перед кучей людей… Одному человеку и правда под силу сделать настолько объёмную работу? В голове у Рицуки это просто не укладывалось.

‒ Э-кхем, ‒ сияющая от счастья Мороха осмотрела школьный двор, устремивший всё внимание на неё, и нарушила ожидающую тишину громким криком в микрофон. ‒ Спасибо, что поддержали меня! Вы лучшие люди на этой планете!

После тройного эха публика оживилась, но голос Акацуки снова заставил всех успокоиться:

‒ Меня зовут Акацуки Мороха, и я пишу синтвейв музыку! Я очень люблю песни восьмидесятых годов и хочу, чтобы вы вместе со мной полюбили новую вариацию этого уже забытого стиля музыки! Хотите, чтобы я и дальше радовала вас новыми треками?

‒ Да!!! ‒ зрителей серьёзно завела не самая энергичная и понятная песня? Хотя, может, причина тут была немного в другом.

‒ Акацуки-сан, вы такая красивая и крутая! ‒ раздался из толпы восхищённый девичий голос. ‒ А вы в каком клубе? Можно к вам вступить?

‒ Конечно, можно! ‒ без всяких раздумий ответила Мороха, отчего Рицуки стало не по себе. ‒ Приходите к нам в астрономический клуб! Всех примем.

Мороха кокетливо послала зрителям воздушный поцелуй, на что возбуждённая толпа взорвалась новыми овациями. Обескураженный Рицуки, спрятавшись за колонкой, долго и отчаянно пытался как следует обмозговать всю эту ситуацию. Осознание пришло не сразу, а как только всё-таки пришло, мигом вышвырнуло парня из-за акустики, и тот нервно ухватился за плечи Акацуки. Мнение толпы сейчас его совершенно не волновало, как и то, что дальнейший диалог транслировался на всей громкости через включённый микрофон.

‒ Ак… А… Ак-к…Акк-ы-ы, ‒ Такигава захлёбывался в собственном воздухе внутри лёгких, не в силах выговорить фамилию девушки.

‒ Аг... Агы-ы, ‒ засмеявшись, передразнила Мороха парня. ‒ Ты, это, спокойнее-спокойнее, а то заикой станешь.

‒ Я уже им стал, ‒ Рицуки, сделав глубокий вздох, с трудом вернулся в беспристрастное невозмутимое состояние. ‒ С чего это вдруг ты причислила нас к клубу астрономии?

‒ Так ты вроде собирался вступить. Я пойду с тобой.

‒ Я вообще впервые об этом слышу, ты в курсе?

‒ Да? ‒ не то искренне, не то фальшиво удивилась Мороха и, будто не при чём, отвела взгляд в сторону. ‒ Мне казалось, что мы об этом уже разговаривали.

‒ Там всё не так было… ‒ Рицуки хлопнул себя ладонью по лицу.

На пороге главного входа в школу показался чрезвычайно хмурый парень. Такигава его знал ‒ это член студенческого совета, и он абсолютно точно обратился именно к Морохе и Рицуки.

‒ Так, астрономический клуб, быстро дуйте в кабинет студсовета!

‒ Э-э, а у меня было в планах ещё одну песню спеть, ‒ закапризничала Акацуки. ‒ Ту самую, с крутыми басами. А я люблю басы.

Рицуки хотелось провалиться сквозь землю. Возможно, завидовать людям, увлечённым своим любимым делом настолько, что тех совершенно не волнуют неприятные последствия, и правда было не самой лучшей идеей.

Окончание главы