– Однажды у одного богатого господина родился первенец – наследник. Крупный, розовощекий ребенок с большими, убийственно красивыми глазами цвета черного озера пышал здоровьем. На второй от рождения день на малыша взглянул отец и указал: «Звать моего наследника будут Чан, У Чан!» Обычное для северного народа имя было дано мальчику по нескольким причинам: из-за того, что он родился в протяженный год Собаки, и из-за положения его родителей, на клановом гербе которых была изображена пасть волка – преданного пса горной местности. Младенец все время плакал, никто и ничто не могло его успокоить, даже тепло матери. Удалось это лишь вожаку волчьей стаи, который однажды, услышав плач ребенка, пришел к нему в спальню. Он принял наследника в свою стаю. – Юный господин прервался и уточнил: – Простите, уважаемый действительно хочет знать эту историю?

Юноша, высокий, как гора, с волосами, как лунный свет в ночи, сидел за маленьким чайным столиком в разваливающейся лачуге на окраине Мира демонов. По другую сторону стола раздался голос:

– Молодой господин просит о помощи, но не желает поведать причин, по которым этот никчемный демон должен помогать.

Напротив юноши, что прервал свой рассказ, сидел скромный мужчина средних лет. Но разве в этом мире мог находиться обычный смертный? Без всяких сомнений это был демон, облаченный в лохмотья. Его лицо скрывал капюшон, а сам он, не поднимая головы, слушал историю и подшивал маленькую тряпичную куклу.

Юноша продолжил:

– Кхм… Этого мальчика матушка не тешила своей любовью, и чуть погодя она нашла ему наставника из далеких мест, на которого взвалили воспитание сына. Никто не знал и не слышал об этом мужчине, но весь его вид говорил: этот господин вырастит достойного наследника клана. Отец мальчика редко появлялся в родных краях. Он всю свою жизнь посвятил клану и интересовался достижениями сына лишь изредка. Именно поэтому наследник клана всегда в шутку обронял: «Мой отец – вожак стаи!» – подразумевая именно того волка, что стал для него настоящей семьей. Молодого господина с рождения готовили стать небожителем, и это его угнетало. Он никогда не стремился стать служителем Небес. Если бы не его наставник, под чьим крылом он вырос… Мальчик души не чаял в своем учителе и ждал от него родительской любви, но тот сторонился ребенка...

Демон бережно наносил стежки и время от времени поднимал куклу к свету, чтобы рассмотреть ее: ткань, оставшаяся от мешка из-под муки, две черные пуговки вместо глаз и красные нити, прошитые по всему тряпичному тельцу. Он тихо поинтересовался у рассказчика:

– Учитель невзлюбил ребенка? Молодой наследник клана что-то сделал?

– Нет, – продолжил рассказчик, – учитель любил мальчика, но по-своему. Что бы этот маленький господин по своей глупости ни выкинул, наставник приходил к нему на выручку, учил его правильно держать меч и обучал письму. Внимание уделял и манерам, однако господин У Чан все равно вырос упертым и самоуверенным. Однажды молодой господин по своей дурости пошел на гору в надежде доказать учителю, что призраки, живущие там, – всего лишь вымысел деревенщин, и чуть не погиб... Ох и получил же тогда упрямец… Еще учитель спас его от демонического змея, что напал на них во время ночной охоты. Наставник готов был отдать жизнь за наследника клана и однажды даже за проступок юного глупца получил плетей. Этот глупейший раскаивается за то, какую цену учитель заплатил, и хочет помочь ему… – рассказчик облокотился на старенький чайный столик и прикрыл лицо ладонями. – Этот глупый ученик…

У живущего на окраине Мира демонов, который также еще называют Третьим миром, в ветхой постройке, слабо напоминающей домик, и сомнений не появилось, что объявившийся на пороге господин и есть тот самый ученик, о котором ведется рассказ. Но только зачем он явился? По пустующему, заросшему паутиной помещению в одну комнату, что была хозяину и спальней, и кухней, было видно, что этот демон беден. Ясно, что никаких услуг внезапно объявлявшимся гостям он не оказывает, если только милость слушателя. Юноша так резко заявился к нему с просьбой помочь, что он даже не успел поинтересоваться – чем именно? К счастью гостя, скрывающий свой лик под капюшоном оказался вполне добродушным и гостеприимным хозяином: он впустил опечаленного господина внутрь и даже предложил ему чай, вот только сам заявившийся не нуждался ни в каких изысках. Широкоплечий юноша, опечаленный собственной историей, сел за стол, а демон тем временем продолжил корпеть над куклой.

Он отложил толстую иголку, которой сшивал тканевое тельце, и направился к деревянной полке, украшенной маленькими куколками одна страшнее другой. Слушателю явно не доставало швейного мастерства, ведь каждая игрушка была олицетворением страданий его искусства. У одной глазки смотрели в разные стороны, а два стежка над ними, напоминающие брови, были приподняты, отчего казалось, что куколка вот-вот заплачет. У второй тряпичная ручка была сделана из красной ткани и выглядела из-за этого как освежеванная. Третья и последующие вместе с той, что демон поместил на полку, были вовсе недоделанные, словно мастер, пытаясь скорее завершить работу, каждый раз сдавался и возвращал куклы обратно.

Демон, посмотрев на своих грустных и страшных кукол, постоял несколько секунд в молчании, а затем произнес:

– Я не смогу помочь вам в вашем горе, я могу лишь сшивать тела, да и то делаю это неуклюже.

Раздался голос господина:

– Этот достопочтенный так долго искал вас! И сейчас вы отказываете ему?

Юноша вдруг ни с того ни с сего ударил кулаком по столу, но демон на это никак не отреагировал.

– Я не смогу сшить душу и тело вашего учителя, так как больше не берусь за такое.

– Но мне говорили…

– Однажды, – прискорбно заговорил мужчина в лохмотьях, – я попытал удачу… Этот демон бездарный, ему не стоило тогда этого делать!

Юноша нахмурился и, словно не слушая демона, как глухая попрошайка, продолжил:

– Учитель поведал мне историю, которую ему рассказал его отец, а ему – его отец. Она о двоих, что встретились у большого персикового дерева и влюбились друг в друга с первого взгляда. Один дополнял другого. Они были родственными душами, предназначенными друг другу судьбой. Их любовь цвела, как дерево Жизни, и их счастью не было предела! Но… но Небесам это не понравилось. Они оскорбились любовью светлого и темного – небожителя и демона. И в один весенний день, когда влюбленные должны были встретиться, небожитель пришел к тому самому дереву, за которым проходила Живая река всего мира, и увидел своего возлюбленного пришпиленным стрелами к стволу... Небеса до такой степени были против выбора бога, что вонзили стрелу Света в сердце демона. Она медленно разрушала его душу и приносила непомерную боль, а он, умирая, истекал кровью и желал лишь в последний раз увидеть лицо любимого, который так поздно подоспел...

– Зачем мне эта история? – рассказчика перебили.

– У нее нет конца. Небожитель будет целую вечность плакать над телом демона в попытке собрать его душу, наполняя реку слезами, – юноша поднял голову. – Поэтому, когда весной идут проливные дожди, а небо покрывается белыми тучами, начинается Белый День. Там, на Небесах, печальный бог скорбит и плачет, взывая к душе погибшего от рук служителей верхнего мира и прося его вернуться.

Лицо, скрывающееся под капюшоном, никак не изменилось от услышанного. Демон, безучастно слушал молодого господина.

– Грустная легенда происхождения обычного весеннего ливня... – произнес он легким голосом и подошел к столу, чтобы забрать оставленную там иглу.

Юноша, не позволяя собеседнику уйти от разговора, схватил демона за руку и устремил на него налитые кровью глаза.

– Будь я на месте того небожителя, я бы сверг Небеса! – свободной рукой он сильно сжал иглу. – Я бы пустил кровь этим свиньям за их поступок!

Такой с виду спокойный и статный молодой господин вдруг рассвирепел, как зверь, его глаза заблестели жаждой крови, а игла под давлением прогнулась и, словно крича от боли, заскрипела. Демон, не совершая попытки вырвать свою руку из плена, хладнокровно изрек:

– Каждый совершает ошибки. Мы не вправе вершить суд, и вы, уважаемый господин У Чан, тоже. Будучи небожителем, вы, как никто другой, должны уметь прощать и наставлять других на праведный путь.

Эти слова задели юношу: кто он такой, этот демон, чтобы учить его? Молодой человек опустил голову и продолжил мучить иглу. Его пальцы побледнели от напряжения и задрожали. Словно желая убить, уничтожить металлический инструмент, дабы от него ничего не осталось, как и от переполняющего душу юнца гнева, он посильнее сжал руку.

– Став… – запнувшись и немного помолчав, заговорил он вновь, – небожителем, я хотел бы делать так, как мне твердил учитель: поступать по-доброму, защищать слабых, оберегать людей, но… но я был так слеп, я не видел, что это убивает меня изнутри! Поймите!

Господин, названный именем Чан, поднял голову, чтобы увидеть в лице стоявшего демона сострадание к себе, бедному. Отчаявшись, он искал помощи на самом дне этого мира. И хотя лицо демона было скрыто под тенью капюшона, юноша чувствовал, как ему смотрят в душу. Не отводя влажных и наполненных злобой глаз, походящих на огонь, что бушевал под водой и не хотел угасать, У Чан ровным голосом произнес:

– Этот достопочтенный все знает! Го Бай, неужели вы еще не поняли?

Услышав это, демон тихо произнес: «Что?» – и сразу же пал перед столиком на колени.

Они смотрели друг на друга в мертвой тишине, пока юноша, питавший надежду, что не ошибся, не приподнялся и не раздался металлический щелчок. Рука, что мучила все это время иглу, покрылась кровью, но повергла соперницу. Кусочек металла воткнулся в палец и, разрезая кожу, пустил своему мучителю кровь. Названный Го Бай схватился за руку юноши и принялся вытаскивать из нее обломки.

– Не переживайте, этому господину совсем не больно... – произнес У Чан, перехватив ладонь, что его касалась.

Юноша снова изменился в лице: теперь перед демоном сидел молодой господин, неуверенный в себе и своих действиях, и дрожал, как лист на ветру. Большие холодные руки прикоснулись к скрывающемуся за тенью капюшона лицу и нежно притянули его. Демон тотчас почувствовал неприятный металлический запах свежей крови.

– Этот глупый больше никогда не упустит Го Бая!

Слова бога испугали мужчину. Он легким движением оттолкнул от себя юношу и, продолжая наблюдать за ним, отстранился. Тот явно был не в себе, его переполняли противоречивые эмоции: минуту назад он гневно стучал по столу и требовал его выслушать, а теперь весь его вид говорил о том, что он вот-вот пустит слезы и ему явно нужна помощь.

У Чана не устроила реакция собеседника, он громко опустил обе руки на стол и закричал:

– ...Почему вы сбежали?! – прилив гнева вновь охватил небожителя.

Го Бай не ответил на вопрос, но осторожно поинтересовался, стараясь всеми силами сохранить хладнокровие и ясность рассудка:

– У Чан… Что бы вы сделали с теми, кто убил демона из вашей истории?

– Поступил так… как должен был, – юный небожитель приложил большие усилия, чтобы сказать это как можно аккуратнее. Та печаль, что врывалась мимолетно в диалоги, взяла свое, и он, поджав губы, молча зарыдал.

Не скрывая скорби, он посмотрел на мужчину: слезы, как большие жемчужины, катились по его щекам и со стуком ударялись о стол. А его красивое лицо обрело бóльшую невинную красоту: длинные ресницы смахивали капли, брови сомкнулись на лбу, щеки загорелись румянцем, а кадык в попытке сдержать плач заходил ходуном. Даже фигура из мрамора не смогла бы удержаться и разрыдалась бы при виде этой картины. Но неужели для молодого господина ничего не стоит потерять свое достоинство, заплакав на глазах у какого-то нечестивца?

Демона это растрогало. Обойдя столик, он присел на колени и начал нежно смахивать влагу с мокрой щеки юного бога.

– Вы больше не любите меня? – хрипло спросил небожитель сквозь стиснутые зубы.

Рука демона замерла, а после уверенно прикоснулась.

– О мой бедный и несчастный У Чан, не стоит идти по наитию своих мыслей, ты зря убиваешься.

Юноша вцепился в края одежды на груди демона и молча вложил голову в них. Его обняли теплые руки, прижали поближе, и дыхание демона начало медленно проникать в волосы небожителя, а сам юноша услышал знакомый аромат масел, доносящийся от лохмотьев. Над его ухом прозвучал мягкий голос:

– Я не сбегал от тебя, не сбегал…

– Почему, – раздался голос в груди демона, – почему тогда вы оставили меня? Я знал лишь, что вы погибли со всеми на горе Хэншань, и думал, что сойду с ума от горя. Вы могли найти меня, могли оставить знак… Зачем вы так поступили со мной?

Го Бай крепко обвил руками юношу, вложив в это объятие все силы и всю боль, что была на душе.

– Ма Куан, если ты все помнишь, почему ты спрашиваешь меня об этом… Зачем заставляешь меня вновь вспоминать те страшные моменты? Они против нашего союза и пойдут на многое, лишь бы... – Го Бай замялся и резко сменил тему: – Тебе не стоило меня искать...

Демон приподнял голову небожителя и коснулся губами его лба, прямо того места, где стояла печать Небес, обжигая горячим дыханием его лицо.

– Тебе нельзя раскрывать себя, для всех ты – У Тяньбао, наследник клана У, сын сильнейшего воина севера Поднебесной, избранник волчьей стаи и Небес. Если они узнают, что демон Ма Куан смог переродиться, они казнят тебя вновь! Не дай им этого сделать…

– Го Бай, – названный столькими титулами вжался обратно к груди посильнее, – почему я раньше ничего не вспомнил? Вы были так близко, а я был слеп и глух... Я терзался вопросами и догадками, и теперь, когда наконец осознал и все вспомнил, вы просите меня продолжать скрываться, продолжать молчать! Моя душа кричит, и этот крик невозможно унять! Мой гнев рвется наружу, я желаю пустить реки крови, окрасить Небеса…

– У Чан! – осадил демон небожителя. – Я молю тебя!

Юноша резко замолчал. Руки демона вновь приподняли его голову, открыв мокрое от слез лицо, и плачущий бог узрел: мужчина, что нежно пытался его предостеречь, также был в сомнениях, его сжатые губы и дрожащие глаза говорили лишь об одном: «Услышь меня!»

– Учитель...