天狗 | Небесная собака. Спасение души несчастного ГЛАВА 5 — Юный господин не отступит

У главных ворот поместья У, к которым вела длинная каменная лестница, носилась Юэ. Она металась из стороны в сторону в ожидании двух фигур. Вновь и вновь она смотрела на силуэты людей, проходящих мимо, и расстроенно ложилась на землю, подмяв лапки под себя, когда понимала, что это не хозяин и его наставник.

Неся тяжелую корзину, им пришлось пойти обычной тропой от города Тяньцзинь до косого пика Хэншань: тысяча шагов и сотня ступеней вверх. Если бы они вернусь тем же путем, по которому спустились утром, – через заросли и густые рощи, то наверняка растеряли бы драгоценные фрукты.

Упрямый мальчишка, не соглашаясь на предложения хоть как-то облегчить свою ношу, ускорялся и начинал возмущаться:

– Учитель! Как вы ее понесете, она ведь тяжелая, а мне… мне ни капли не сложно!

Поднимаясь по ступеням, мужчина видел, как тяжело воспитаннику, но найти в себе силы вырвать корзину из его рук и уронить тем самым лицо юного господина не мог. И эти муки выбора никак не помогали У Чану: с каждым шагом вверх в корзину с фруктами будто подкладывали камни.

Осталось лишь пару десятков шагов, и они будут на месте, как их заметили. Прыжками и со счастливым скулением к ним сбежала волчица. Лая от восторга и путаясь под ногами, она прыгнула на наставника и повалила его на рядом идущего мученика.

У Чан и так еле ноги волочил, а этот удар вовсе подкосил его, и, не доведя до следующей ступени ногу, он оступился, почувствовав под собой пропасть. Все сжалось внутри, он не знал, спасать себя или корзину, что тянет его вниз, и, сжалясь над драгоценным даром, У Чан прижал его обеими руками, зажмурил глаза и приготовился упасть вниз, как к нему пришло осознание: никуда он падает. Он быстро раскрыл глаза от огромного удивления – почему он не упал вниз, когда его нога ни на что не опиралась? Он словно завис перед падением...

Заранее зная, как воспитанник побежит собирать разбросанные персики, которые издевательски будут катиться вниз вечность, Го Бохай выбрал лучшее решение: спасти и У Чана, и его надоедливый груз. Потому он склонился над воспитанником и, одной рукой удерживая юного господина за ворот, а второй держа край корзины, продемонстрировал истинный баланс. Они словно зависли в воздухе, и если не думать о спустившемся с небес чуде, то можно заметить – судьбы обоих от падения удерживает грациозно выставленная нога наставника.

Неверующий в везение этого господина наверняка возмутился бы, сказав: «Да вы все брешете, не может человек угнаться сразу за двумя падающими тарелками, только если он не основатель восточной школы Тайпин!» И наставник с пика Хэншань никогда и не был основателем подобного места, где боевые искусства строились на равновесии, хотя на глазах воспитанника частенько, как в словах, так и в действиях, проявлял истинный баланс. Наверняка, с учетом того, как этот мужчина любит старомодно выражать свои мысли мудрыми пословицами, он бы ответил: «Нечего удивляться, этот скромный лишь помнит о том, что одно ведро воды на коромысле никогда не унести не расплескав…»

Охваченный восторгом У Чан продолжал смотреть на него, хлопая глазами и раскрыв рот, не предпринимая никаких действий.

– У Чан, – немного сдавленно произнес Го Бохай, – если ты и дальше продолжишь так висеть у меня на руке, Юэ нас обоих уронит.

Юный господин, торопливо выйдя из замешательства, потянулся и с помощью наставника сделал шаг вперед, оперевшись на ноги. Все его нутро сжалось, когда он повернул голову назад и увидел, сколько ему пришлось бы лететь вниз, если бы не поспевший Го Бохай. Осознание этого накрыло холодным ужасом, на что сердце заколотило тревогу, и он жадно сглотнул, смочив сухое горло.

Пока воспитанник пребывал в большом, как ему казалось, потрясении, Го Бохай принялся ругать нелепую волчицу:

– Юэ! Что за поведение? Ты только что нас двоих чуть не убила, разве так должны вести себя гордые волки клана У? – волчица опустила хвост и уши. – Ну, что стоишь, хвост прижала? Ни разу не наказывал, а стоило бы!

У Чан, потрясенный произошедшим, смотрел на ворчливого наставника и неосознанно про себя подумал: «Юэ всегда любила вас, наставник, больше всех на этом свете». И идя за ними, он вспоминал тот день, когда впервые увидел черный пушистый комочек. Поздно вечером У Чан сидел в комнате наставника и переписывал очередную книгу в наказание, как вдруг в помещение ворвался Го Бохай в зимнем одеянии. Он быстро закрыл за собой дверь и впопыхах бросил в угол покрытую снегом накидку. Не подавая вида, он прошел мимо ученика в сторону жаровни, что грела комнату, и начал там копошиться. У Чан, тогда обиженный на весь мир за наказание, старался и глазом не повести на столь необычное поведение наставника, особенно, когда услышал жалобные звуки, доносящиеся со стороны жаровни, но любопытство взяло над ним верх. Он начал медленно подползать ближе, так, чтобы наставник не заметил его. И вот уже рядом, выглядывая из-за спины мужчины и позабыв о своей обиде, он увидел маленький комочек черного и белого цветов – руки наставника держали за воротом одежды щенка. По размерам можно было сказать, что он только недавно пришел в этот мир, но почему он был весь в снегу?

– Учитель, – не сдержав интереса, поинтересовался У Чан, – что с ним случилось?

Стряхивая снег с новорожденного и укладывая его на подушку, Го Бохай замер и хриплым голосом ответил:

– Этого щенка не хотели принять ни мир, ни его собственные родители, он так слаб, что… что после появления на свет его собственная мать выкинула его на улицу, отдав в руки судьбы.

Маленький комочек настолько промерз под суровым морозом, что тепло, исходящее от жаровни, и теплые руки мужчины никак не согревали его, он сжимался и трясся, издавая уже практически предсмертные звуки.

У Чан со всей своей детской добротой, что есть у каждого ребенка, смотрел на эту жестокость, стиснув зубы. Скорбь подходила к его горлу, и он был готов зарыдать от несправедливости прямо сейчас, как за него это сделал другой. Го Бохай, который был не в силах скрывать от мира свои эмоции, гладил щенка разогретыми руками и тихо плакал. Огромные капли стекали с каменного, белоснежного, покрытого морозным румянцем лица и громко падали на пол, впитываясь в дерево. Каждый раз смахивая ресницами слезы, он проигрывал сам себе, ведь чем сильнее он пытался себя унять, тем больше скорби изливал на живое существо, затуманивая взор слезами и вызывая дрожь в руках.

Взрослые тоже плачут – это восхищало и одновременно удручало У Чана. Насколько же доверял ему мужчина, что позволил себе уронить достоинство и, не покидая зрителя, плакать? Насколько же доброе сердце у этого господина Го, что, проходя мимо сугробов, он не позволил себе оставить волчье дитя погибать? Осознание этого в еще маленькой голове впервые вызвало у юного наследника чувство долга, ощущение, что в его защите кто-то нуждается. И мысль о том, что этот наставник не должен больше плакать, заставила его собрать всю волю в кулак и воскликнуть:

– Учитель, не сдавайтесь! Этот мир сдался для него, но вы – нет! Если вы не будете за него молиться, то кто тогда это сделает?

Го Бохай был так тронут невинными, пропитанными добротой словами воспитанника, что больше не смог себя сдерживать и всю ночь прорыдал, выслушивая успокаивающий бубнеж наследника клана.

С того дня выхоженная руками наставника волчица, живя с нерадивыми родичами, каждый день мечтала отблагодарить своего спасителя, давшего ей имя Юэ – в честь ее окраса, напоминающего полночную луну.

Предавшись теплым воспоминаниям, У Чан не заметил, как поднялся наверх, а наставник протянул ему небольшую книжку, ту самую, купленную на блошином рынке и врученную волчице. Как бы ни желал Го Бохай обезопасить мальчика от походов в столь опасные места ради пары страниц, он бы не смог. Воспитанник находил бы новые способы отыскать интересующее. Немного помешкав, Го Бохай сказал:

– У Чан, ты действительно хочешь читать подобное? Это не входит в твое обучение, да и, вознесясь, ты навряд ли когда-нибудь столкнешься с чистилищем.

Слегка глупое заявление для человека, чья роль подготовить будущего бога ко всему, что как-либо касается Небес, особенно пристанища душ. Чистилище, где покоятся души усопших, охраняют Небеса, в их интересах защитить врата, что скрывают за собой такое лакомое для демонов место, так что его слова и правда были лишены смысла.

Не раздумывая над сказанным, У Чан изрек:

– Учитель, глупо будет бросать это на полпути. Я уже много прочел, и эта книга, по моим предположениям, должна раскрыть причину нахождения там стражей. Разве будет правильным сдаться прямо сейчас?

Го Бохай, знающий об упорстве юного господина, мог лишь дать ему наставление и попросить его быть аккуратней.

– У Чан, прошу, обещай мне больше не ходить на блошиный рынок к тому господину... Этот продавец не тот, за кого себя выдает, за его добрыми намерениями стоят злые умыслы.

И юноша послушно внял просьбе наставника. Ему и обещать не нужно было: он опустил корзину и, сложа руки, в поклоне получил злосчастную книгу – помятую, нелепо исписанную от руки и испачканную слюной Юэ. Ладонь наставника легла на голову мальчика и, взъерошив волосы, пропала. Го Бохай предчувствовал, как в мозгу воспитанника начинали скапливаться вопросы: «Кто тот господин?», «Почему вы мне раньше не сказали?», «Как такое возможно?» Но ответить на них он не смог бы, точнее не стал бы. Го Бохай решил молча удалиться, не дожидаясь созревших мыслей.

Но, уже пройдя шагов десять, мужчина вдруг остановился и, немного подумав, обратился к ученику:

– Если юный господин захочет, он может пойти со мной в горы чуть повыше. Этот учитель хочет сходить за семенами льна.

День без учений, поход на блошиный рынок, покупка корзины фруктов для счастливого наставника – сегодня сама судьба улыбнулась юному наследнику, если вычеркнуть неприятную встречу на площади Тяньцзинь. А тут еще господин Го предлагает вместе прогуляться!

У Чан моментально выкинул книгу из головы и, запылав счастьем, воскликнул:

– С пребольшим удовольствием!

Та гора, на которую часто поднимался наставник, была выше косого пика Хэншань. В ней была небольшая пещера, о которой Го Бохай всегда предупреждал мальчика:

– Не ходи ночью в эту пещеру, местные не любят, когда их тревожат.

Говоря так, он имел в виду злых духов, чьи души погибли в мире людей, поддавшись соблазнам демонов, но так и не дошли до чистилища. Считалось плохим знаком оставаться на ночь в скалистых пещерах: их холод и тьма привлекают много нежити, что периодически терроризирует смертных. Небеса стараются уследить за такими местами, но им не все по силам – местные войны за территории раскидали души погибших по всей Поднебесной, возложив на живущих вверху немало проблем.

Поднимаясь, Го Бохай сильно удивился – мальчик взял с собой меч, книгу и Юэ, будто они уходят на несколько дней. Для пущей правды не хватало только пары кульков с запасом еды. Мужчина не выдержал:

– У Чан, зачем тебе меч?

«Допустим, Юэ хорошо запоминает путь, книга скрасит дорогу, но меч...» – размышлял Го Бохай, наблюдая за идущим вперед мальчиком.

Юноша, терзая руками книгу в попытках разобрать письмена, остановился.

– Как зачем… Чтобы срубать высокую траву, что загородит вам путь.

Он демонстративно вынул звонкий и довольно тяжелый меч из ножен и уже намеревался показать учителю всю мощь его удара по бедной, ничем не мешающей траве, как застыл от руки наставника. Стоя позади него, мужчина выхватил запрокинутый меч и возмутился:

– У Чан! За столько лет тренировок ты так и не понял? Меч – это твое продолжение, твой титул и отображение силы, а не инструмент для кошения травы!

Ошарашенный словами наставника У Чан почувствовал стыд за свои побуждения, но все же не сдержал возмущения:

– Этому ученику не нравится его меч, что бы он там ни отображал!

Тяжелое и массивное орудие было вручено ему в честь десятилетия самим главой клана. Это был тот самый клинок, который принес победу нынешнему северному правителю, завоевавшему больший кусок земли для своего народа. Не то чтобы кто-то считал меч реликвией, но для достопочтенного господина, что в первую очередь был воином, подарить его в честь взросления наследника было жестом большой руки. Понимал бы это его сын, возможно, отнесся к такому подарку уважительней – ни размеры, ни вес не соответствовали растущему ребенку, и если постараться, то можно вспомнить, как У Чан небрежно относился к мечу, каждый раз бросая его где попало.

Го Бохай осознавал: в словах и действиях мальчика была правда. Кому захочется таскать с собой тяжелый груз, к которому принудили? Немного повертев меч, он вложил его обратно в ножны и произнес:

– У Чан, в любом случае уважение нельзя забывать, это твой меч… Если он тебе не нравится, мы купим другой ко дню посвящения, но к подарку главы клана нужно относиться лучше.

Мужчина упомянул день, когда Небеса разверзнутся и подадут знак смертным в виде столба света, оповестив всех людей, что пора готовить выбранных юных небожителей к вознесению. И хотя до дня самого вознесения успеет смениться целое поколение смертных, люди все равно устроят богатое пиршество в честь Небесного знака, словно уже празднуя становление новых богов. Три народа – восточный, северный и юго-западный – за месяц должны подготовить лучшие одеяния будущим богам, украсить главные площади, на которых они предстанут, и воспеть каждому уважение. Все происходит в бурных овациях, под счастливые возгласы, так как каждый из смертных хочет остаться любимцем у этих богов, чтобы в будущем быть под их защитой. Но сама процессия веселая и радостная только для зрителей. Двуликое празднование… Как легка она была для народа, так же тяжела для избранных юношей и девушек. После изнурительных подготовок к Небесному знаку они предстанут перед летописцами и посетят каждый правящий дом трех территорий в попытке вызвать их любовь и мольбы к себе. И только после изнурительного скитания, показав свое величие смертным, они попадут под строжайший взор мудрецов, что будут вести записи о них до процессии вознесения.

Ученик и наставник поднимались все выше, и Го Бохай интригуя слушателя, сказал:

– Или…

– Или?

– Я подарю тебе свой меч по возвращении в поместье.

Мальчик, услышав это, не смог выдавить ни слова, его разум быстро захватило желание завладеть мечом самого наставника, которым он так восхищался. У Чан смотрел на наставника с широко распахнутыми глазами и раскрытым ртом – он явно никогда не думал, что этот день настанет.

– Хотя... возможно, он сильно легкий для...

Не дав договорить наставнику, ученик закричал:

– Нет! Он идеален! Я хочу его!

И от увиденного на лице ученика счастья Го Бохай весь сжался.

– Я честно хочу его, можно мне взять его?

«…?» – Го Бохай даже не смог ничего подумать.

Еще одна небольшая странность: ранее мальчик старался не переходить границы. Все, что принадлежало наставнику, оставалось у него. Воспитанник никогда не просил его что-либо дать или подарить, а этот меч будто зажег в нем пламя. И осознав, насколько сильно У Чан хочет сменить свое орудие, Го Бохай согласился:

– Х-хорошо, я научу тебя им владеть.

– Разве я не умею? – расплываясь в улыбке, спросил У Чан.

– Тот, что подарил тебе отец, и тот, что ношу я, – два разных меча. Один предназначен для сильных и мощных ударов, другой – для тонких и метких выпадов. Ты уверен, что хочешь его? Тебе придется заново…

– Да! Я хочу биться им, элегантным, как и вы, учитель!

Странное уточнение засмущало мужчину, и он, пройдя вперед, кротко ответил:

– Значит, будет твоим...

Они шли, проминая тропу под ногами, и размышляли.

– А самому учителю разве не нужен меч?

– Зачем? Разве я доставал его когда-либо по нужде?

– А вдруг придется!

– Тогда я воспользуюсь твоим… – в шутку ответил Го Бохай.

И У Чан замешкал от услышанного. Он посмотрел на удаляющуюся фигуру, бросил взгляд на руку, что держала меч, – тот, о котором учитель так легко отозвался. Мальчик сжал рукоять, будто ревнуя меч к наставнику, и ринулся вперед.

– Учитель, подождите...

Они еще недолго шли и остановились, лишь когда солнце перестало печь дневными лучами, немного покраснев, а наставник на что-то обратил внимание. Го Бохай опустился и вырвал что-то из зарослей дикой травы. Из-за плеча выглянул ученик, ему смерть как хотелось узнать, что мужчина смог там найти. К его удивлению это был обычный пятилистный цветок синего цвета.

– Учитель… – позвал ученик в недоумении.

– Это цветок льна… – будто услышав непроизнесенный вопрос, ответил он.

– Но…

– Он обладает сильными лечебными свойствами.

– И все? – расстроенно произнес У Чан. – Ради него мы шли? Вы могли отправить слуг…

Го Бохай протянул руку, держа тремя тонкими пальцами растение за основание, и одухотворенно произнес:

– У Чан, посмотри… Он так красив, тебе не кажется?

Резкий вопрос ввел мальчишку в ступор. Сейчас перед ним обычное растение: пять листочков сходились в желтой серединке, и ничего такого красивого, лишь… этот запах… Такой знакомый, что, только почуяв его, У Чан сразу же бросил взгляд на ожидающего ответа мужчину.

«Он… Он пахнет, как учитель...»

Действительно, этот мужчина, сидевший сейчас перед ним, благоухал ароматом цветов льна, добавляя в свои масла к чистому и невесомому запаху растений нотки свежести. Словно как после весеннего дождя, от разреженного воздуха после грозы. Но этот аромат У Чан замечал за господином Го, лишь когда тот был из-за чего-то зол, и это казалось воспитаннику странным.

У Чан слегка покраснел, дернув кадыком, и, не ответив на вопрос, мотнул головой в знак согласия.

– Я знал, что тебе понравится…

Го Бохай запустил руки в траву и, раздвинув зелень, показал всю скрывающуюся красоту этой поляны: синие маленькие цветки кротко скрывались от лишних глаз, как наставник скрывался от громких празднований и толпы. Он прятался от гостей и их вопросов и наслаждался тишиной, иногда разговаривая сам с собой. Как маленький, кроткий цветок, притаившийся среди дикой травы, мужчина бежал от большого внимания к себе и, выжидая, когда веселье в поместье поутихнет, возвращался к воспитаннику, улыбаясь цветущей улыбкой.

У Чан опустился на колени и принялся помогать собирать синие цветки, полностью погружаясь в процесс.

– Я не думал, что учителю нравится лен, я бы уже давно…

Ребенок не успел договорить, как Юэ, стоявшая позади, издала громкий рык. Она попятилась ближе к молодому господину, прикрывая его спину.

– Юэ, что…

Окончание главы