Загадочные дела ювелира Ричарда Дело 1.2 Правосудие Розового Сапфира

Первые две недели моего второго курса в университете пролетели с ужасающей скоростью. Цветы вишнёвых деревьев падали с веток, а тонкие пальто превращались в толстовки. На семинарах все уже обсуждали свои планы относительно летних работ.

Кофейня Гинзы, куда меня позвали, находилась за часовой башней Вако*. Стены были окрашены и текстурированы, как шоколодные батончики, а непрямое освещение также было стилизованным. Поскольку это было днём в рабочий день, посетителей было немного.

(TN: Wako — японская компания, которая продаёт часы, ювелирные изделия и другие вещи. Её штаб-квартира в Гиндзе знаменита культовой часовой башней.)

Ричард пришёл раньше, чем мы планировали. "Извините, что заставил тебя ждать, — сказал я и сел перед ювелиром. — Итак, что у тебя есть для меня?"

— Ты показал мне нечто очень необычное.

Ричард первым делом вернул мне розовый сапфир. Выражение его лица было жёстким.

— Кстати, ты уверен, что не ошибся, считая это кольцо фамильной драгоценностью своей бабушки? Ты знаешь что-нибудь ещё об этом кольце?

— Что ты имеешь в виду? — спросил я в ответ.

Ричард заговорил, не меняя выражения лица: "Ты знаешь, что это кольцо может быть украдено?"

Именно в этот момент я услышал эту фразу.

Я посмотрел на потолок кофейни. Я издал вздох, похожий на стон, и взглянул на Ричарда. Даже с нахмуренными бровяи он был великолепен, как всегда. У него было такое выражение лица, как будто он хотел сказать, что не понимает. Наверное, потому что моя реакция была неожиданной.

Я рассмеялся. Был в полном восторге. В глубине души я почуствовал облегчение.

— Ты просто… Невероятен! Настоящий ювелир! Ты невероятен, поистине потрясающ!

— Пожалуйста, успокойся.

После его холодного взгляда я закыл рот. Я был слишком взволнован.

Ричард хранил молчание. Его глаза загадочного оттенка смотрели на меня. Я думаю, что красивые вещи обладают таинственной силой. Просто от того, что они были там, ты чувствовал, что вся злоба и недоброжелательность исчезли, и что не можешь сделать ничего плохого. Это было похоже на то чувство, когда ты даже не знаешь веру своей семьи, но когда идёшь в храм, тебе почему-то хочется сложить руки вместе. Именно так я чувствовал себя с Ричардом. И с кольцом тоже.

— Не мог бы ты объяснить, пожалуйста?

—…Я прошу тебя прощения за то, что вёл себя так, будто обманывал тебя. я солгал, когда сказал, что моя бабушка настаивала на том, что это подделка. Это было потому, что я хотел, чтобы ты проверил именно это. Но в остальном я не соврал. Это фамильная реликвия моей бабушки, и она была украдена. Мне понадобится много времени, чтобы рассказать тебе эту историю, не против?

— Вот почему я пришёл сюда.

"Большое спасибо", — проговорил я и склонил голову. На этот раз Ричард заказал минеральную воду, а я — кофе с молоком. Могу ли я рассказать всё, прежде чем выпью всё до дна?

— Тогда я начну с того, что моя бабушка делала в Токио. Эта история из прошлого, которой уже почти пятьдесят лет.

***

Мою бабушку звали Кано Хацу. Она жила в Токио.

Она была карманной воровкой.

Она родилась до войны, а потом вышла замуж за ветерана. Он только вернулся из южной части Тихого океана, и у него не было ни дома, ни семьи. Все сгорели заживо во время воздушных налётов. Говорить об этом жестоко, но такие люди, как он, возможно, не так уж редки в тот период. В конце концов, моя бабушка была такой же.

Она, вероятно, думала, что будет продолжать жить со своим мужем, разделяя те же самые печали, но он страдал от того, что мы сейчас назвали бы ПТСР, он пил и бил свою жену. В цикле поиска работы и последующего увольнения. Ни у одного из них не было родственников, на которых они могли бы положиться. Пока не родилась моя мать, у них, по-видимому, было два мальчика, но ни один из них не прожил долго.

Бабушка долго терпела всё это, но укрепилась в своём решении, когда родился её третий ребёнок, девочка. Наверное, подумала она, по крайней мере этот ребёнок. Она решила отказаться от своей семейной жизни без будущего и жить в Токио, где у неё не было родственников, как мать-одиночка со своим ребёнком. Но она не могла найти работу, где могла бы работать, воспитывая ребёнка. Дни, когда даже еду было трудно достать, продолжались. Прожив эту маленькую жизнь, она приняла решение.

И вот она стала кармманницей.

Не знаю, были ли её пальцы такими ловкими в самом начале. Но она была гением воровства. Сначала она ездила на транзитных автобусах, и постепенно линия Яманоте стала её рабочим местом. Её прозвище среди полицейских было "воровка Хацу". Момент, когда она украла бумажник из сумочки, был настолько мастерским, что ты даже не мог его увидеть. Её целью становились только богатые мужчины, воровала только часы и деньги и оставляла двадцать процентов денег в бумажнике вместо того, чтобы забрать их все. Она была доброй, поэтому раздавала свой заработок бедным и нуждающимся друзьям. Она не боялась даже якудза*. Там был свой стиль. Я думаю, что это можно даже назвать эстетикой.

(TN: Якудза (яп. ヤクザ или やくざ?), известные также как гокудо (яп. 極道 гокудо:?) — члены соперничающих между собой групп традиционной организованной преступности в Японии, а также общее название таких групп.)

Бабушка использовала эти деньги, чтобы прокормить и вырастить мою мать.

Это не старая история из далёкой страны, а история из Токио шестидесятых годов. Образ прошлого, который мы имеем, был чем-то вроде Олимпийских игр и фильмов типа "Старого доброго Сёва", но это было также время, когда болезни, вызванные загрязнением окружающей среды, часто возникали по другую сторону процветания*. Эпоха, когда все были бедны и спешили разбогатеть. Когда большая группа двигалась вперёд, не заботясь о деталях, казалось, что то, что осталось позади, было пустошью.

(TN: Это отсылка к четырём крупным болезням загрязнения Японии, которые были обычным явлением в Японии в 1950-х и 60-х годах из-за загряззнения окружающей среды, созданного корпорпциями.)

Бабушка тоже была кем-то, кто жил в этой "пустоши". Кто-то, кто был вытеснен и исключен из благословений послевоенного процветания. В этом уголке страны, словно покинутом эпохой, она всегда была одна.

Ранним вечером одной весны бабушка, ожидавшая взможности сделать свою работу в вокзальной толпе, увидела молодую женщину, которая ждала поезда одна. Это была хорошо одетая молодая леди лет двадцати, выглядевшая как-то странно. На её левом безымянном пальце было кольцо.

Когда она поправила причёску, ярко-розовый камень сверкнул. Это был прекрасный драгоценный камень, словно алые облака заката растаяли в нём.

В тот момент бабушка и не подумала бы, что эта женщина была существом, живущим в том же мире, что и она. Та девушка была похожа на ангела, который причудливо спустился по лестнице с небес из небольшого любопытства.

Бабушка села в тот же поезд, что и та молодая леди.

За то время, пока линия Яманоте добиралась до следующей станции, кольцо стало принадлежать ей. Кольцо стало её собственным.

Обычно она не хранила то, что украла, и снимала его, но в тот вечер бабушка надела кольцо на палец и долго смотрела на него. Это была эпоха, когда обручальное кольцо покупали только богатые люди. Жилой дом, в котором жили мать и ребёнок, был шириной в четыре татами* или меньше, а голые лампочки всегда мерцали. У неё не было бы никакой возможности быть модной в течение долгого времени.

(TN: Четыре татами — это примерно 6,48 квадратных метров. Самые маленькие квартиры имеют размер 3-4 татами, это где-то шесть квадратов. Обычно в таких квартирах нет даже душа.)

Утром бабушка всё ещё не отнесла кольцо в магазин pawn и не положила его в корзину для риса.

В тот день около полудня поезд внезапно остановился, когда она работала. В районе было шумно. Когда она спросила, что происходит, хорошо информированный друг быстро разузнал об этой истории. У бабушки перехватило дыхание.

Какая-то женщина прыгнула под поезд. Она была ещё молода и происходила из хорошей семьи.

Из-за того, что она потеряла кольцо, подаренное ей женихом, чтобы сохранить честь обеих семей, она извинилась перед смертью и бросилась под поезд. Друг криво усмехнулся, гадая, в какой именно период времени, по её мнению, она живёт, но бабушка даже не улыбнулась. Казалось, что члены семьи молодой леди бросились на место и упали ниц, устроив грандиозную сцену. Молодая леди избежала смерти, но была серьёзно ранена.

Как только она услышала это, то побежала домой. Очевидно, она думала о том, чтобы взять кольцо. Однако, прежде чем она наконец добралась до дома, её поймала полиция, которая преследовала её. Вещи, которые она заработала в тот день, всё ещё лежали в её карманах, так что не было места для оправданий.

Вместо кольца на бабушкины руки надели наручники. Её приговорили к пяти годам тюрьмы. Пять лет за то, что она просто покопалась в карманах — слишком долгий срок. Но, возможно, бабушкин "заработок" не был такой уж маленькой суммой, чтобы они упускали из виду такие причины, как рождение маленького ребёнка или то, что она была женщиной. Это могло также послужить предупреждением для других её друзей.

Когда бабушка вернулась из женской тюрьмы, ей было уже за сорок. Её дочь Хироми училась в начальной школе. Её прозвище было "Якудза". Все в её школе знали, почему мать отсутствовала. Потому что те, кто присматривал за ней, были старыми бабушкиными друзьями по работе.

Больше всего на свете Хироми ненавидела свою мать.

Старые друзья бабушки, когда её освободили, сделали ей приветственный подарок. Когда она развернула промасленную бумагу, внутри оказалось кольцо с розовым камнем. Это была единственная вещь, которую полиция не нашла и не забрала с собой в конце концов.

Интересно, о чём думала бабушка, когда получила это кольцо?

После этого Хироми окончила школу, стала медсестрой и вышла замуж. Она переехала из Токио в Сайтаму. Желаемый отдельный дом и другая фамилия. Возможно, это были единственные причины, по которым она хотела выйти замуж. Но её первый муж — мой отец — был ублюдком, избивающим жену, поэтому она быстро развелась с ним после моего рождения. Но даже в этом случае она была упряма и не вернулась жить к матери, а только продолжала посылать ей деньги на проживание. Когда ей исполнилось сорок, она снова вышла замуж за Накатсана, моего второго отца. Он работал в компании экскаваторного оборудования и уже десять лет занимается разработкой нефтяных месторождений в Индонезии. На этот раз наш дом был в Мачиде. Это было на границе между Токио и Канагавой.

Как всегда Хироми продолжала жить отдельно от бабушки.

Ситуация изменилась, когда я учился во втором классе средней школы. Хозяин нашей квартиры связался с Хироми и сообщил, что бабушка в последнее время ведёт себя странно. Вспоминая об этом сейчас, она поняла, что это было началом её слабоумия. Она бесцельно бродила по ночам, готовила еду посреди ночи и громко разговаривала сама с собой.

Хироми, будучи работником больницы в Токио, некоторое время собирала информацию о престарелых домах в Токио, но в конечном итоге только собирала, так как летом она привела бабушку в наш дом, и таким образом наша жизнь из двух человек превратилась в жизнь из трёх человек. Но это длилось недолго. Вероятно, из-за перемены в окружающей среде её состояние резко ухудшилось в конце осени. Бабушка беспрестанно плакала и кричала, пока не дошла до того, что ударилась головой о стену. Хироми отвезла её в больницу, где она работала и заботилась о ней, несмотря на работу.

Летом, когда я учился в школе, бабушка умерла в больнице. Это были скромные похороны, церемония, в которой участвовали только мы и наши соседи, помогавшие нам. Хироми упрямо не позволяла бабушкиным старым друзьям присутствовать на похоронах.

С тех пор прошло три года. Внук "воровки Хацу" был принят в Токийский университет. Мечтая в будущем стать государственным чиновников и дать матери отдохнуть, он подрабатывал на телевидении и по странному стечению обстоятельств познакомился с голубоглазым ювелиром.

***

— Я не брал это с собой в большой магазин, потому что боялся, что с моей матерью случайно свяжутся. Если бы молодой человек носил кольцо в одиночку, люди могли бы заподозрить неладное, и я не знаю, какое лицо она сделала бы, если бы узнала, что оно всё ещё существует.

— Неужели твоя мать не знает о существовании кольца?

— Если бы она знала, я боюсь, что определённо пожертвовала бы его Красному Кресту или ЮНИСЕФ давным-давно... Оно было спрятано в глубине комода, и бабушка показывала его мне только тайком. Я забрал кольцо, когда уходил из дома. Это лучше, чем быть выброшенным.

Ричард пил свою минеральную воду очень медленно, как будто он пил её со льдом. У моего кофе с молоком оставалось около трёх миллиметров, кое-как держась. Это был первый раз, когда я рассказал эту историю кому-либо.

— Ты услышал эту историю непосредственно от своей бабушки?

— Да.

До своих вступительных экзаменов в старшую школу я брал уроки карате каждую неделю, начиная с третьего класса. Мой сенсей (учитель) был строг, но тренироваться было весело, и лучше всего то, что Хироми не сердилась на меня, даже когда я поздно возвращался домой в дни тренировок. Когда тренировки заканчивались, я пересаживался на другой поезд и шёл играть к бабушке.

Я любил свою бабушку. По какой-то причине Хироми ненавидела даже ходить к ней на Обон и Новый год, и она так явно избегала своей матери, что даже маленький ребёнок мог это видеть, но бабушка всегда была добра ко мне. Она была маленькой, но сильной, пугающей, когда злилась. У бабушки был другой вид, нежели у "бабушек" моих друзей, но она всегда радостно приветствовала меня, когда я приезжал.

Она всегда говорила: "Ты не должен делать плохих вещей, потому что последует наказание".

У неё всегда были одинокие глаза.

Я слышал о её караманых кражах от бабушкиного старого друга. Когда я учился в пятом классе и возвращался домой, один старик, которого я никогда раньше не встречал, вдруг сказал мне, что бабушка — удивительная женщина. Тогда-то я и узнал, что многие люди были приёмными родителями моей матери. И что эти люди тоже вели не совсем честный бизнес. И о "большой сделке".

— После этого мне постепенно рассказывали о её прошлых историях. Я докучал ей. История о кольце была рассказана мне позже, но, боюсь, я единственный, кто знает эту историю...

Для меня, который мало что знал о слабоумии и не понимал это по-настоящему, жизнь с бабушкой была как сон. Тогда она была моим героем, а моя мать была ужасным человеком, который вёл себя очень важно, даже несмотря на то, что она обычно была далека от дома.

Осенью на втором году средней школы, когда я сказал маме, что поскольку мне не обязательно идти в старшую школу, я хочу работать, меня сильно отругали. Она сказала: "Я много работаю, чтобы ты смог поступить в университет, но всё это будет напрасно, если ты собираешься быть таким!" Я, потерявший её, огрызнулся в ответ, что не буду присматривать за ней, так как буду жить решительно и смело, как бабушка. Хироми была в ярости, и мы сцепились друг с другом, наконец остановившись, когда вмешалась бабушка. Хироми выскочила наружу.

По лицу бабушки текли слёзы.

— Она была в ярости. Она была по-настоящему разгневана. Я отчётливо помню её лицо и голос в тот момент: "Я являю собой ужасный пример. Сейги, ты не должен копировать меня". В тот день она рассказала мне о кольце. Бабушка продолжала плакать, рассказывая мне об этом. Она была так безумна, словно не могла освободиться от проклятия, которое было наложено на неё, пока она не рассказала всё до конца... Это было жутко.

Ты не должен делать нехорошие вещи.

Потому что за этим последует наказание.

В тот вечер Хироми не вернулась, а утром сразу же отправилась на работу, так что в следующий раз мы встретились вечером следующего дня. Когда я извинился, она выглядела так, будто совершенно забыла обо всем и сделала кучу карри. И таким образом, она отправила меня в университет.

Я вспомнил, что на порохонах, глядя на дым крематория, я удивлялся, почему бабушка не избавилась от кольца.

В глубине нижнего ящика комода, за потайной перегородкой, лежала не только коробка с кольцом, но и бирка с номером заключённого и названием тюрьмы. Оно всё ещё лежало в комоде.

Как было бы хорошо, если бы можно было освободиться от своих грехов в сердце и теле, просто приняв предписанное наказание.

— Если вы можете определить, что вероятность того, что это украдено, высока, то, конечно, записи о сделке всё ещё остаются. Я просматривал старые газеты и искал попытки самоубийства с выпрыгиванием, но всё это ни к чему не привело, так что я не ожидал, что ты узнаешь так много.

— Я бы хотел, чтобы ты не использовал простого ювелира для странных случаев. Записи о таких предметах сохраняются в течение длительного времени, даже если они старые.

—…Таким образом, это высококачественная вещь. У меня есть просьба. Не мог бы ты поискать настоящего владельца этого кольца? Я хочу вернуть его им, несмотря ни на что. Это не может компенсировать то, что было сделано в прошлом, но…

Для бабушки и для этого кольца будет лучше, если оно будет возвращено туда, где должно быть.

Когда я учился в начальной школе, мне не очень нравилось моё имя. Одноклассник увидел, как я вёл старика, который сбился с пути, и издевался надо мной: "Как и полагается защитнику справделивости, какой хороший мальчик!" Мне было так неловко, что хотелось умереть. Учитывая то, что я не специально это делал.

Это было как раз в день тренировки по карате, поэтому я решил поделиться с бабушкой. Почему надо мной смеялись за то, что я помогаю людям? Бабушка посмотрела на меня горящими глазами. Когда я собрался с духом, гадая, не рассердится ли, она тихо рассмеялась и погладила меня по голове.

Она сказала: "Я горжусь тобой, Сейги…"

Эти слова спасли меня. Нет ничего плохого в том, чтобы хотеть быть чьей-то силой. Но сейчас я думаю о другом. О бабушкиных сожалениях. О необратимом прошлом.

— Пожалуйста. Я хочу положить этому конец.

Ричард поставил стакан с минеральной водой. Его веки закрылись, а выражение лица стало серьёзным.

— С этого момента я буду относиться к тебе не как к клиенту, а как к знакомому. Ты не возражаешь?

—...Пожалуйста, продолжай.

— Так вот, Сейги.

Его голубые глаза смотрели прямо на меня. Я сел прямо от этой энергии, которая, казалось, пронзила меня насквозь.

— Ты сказал, что работаешь на неполный рабочий день, но когда ты освободился? Я не верю, что у тебя смена каждую ночь. Если у тебя нет времени, дай подходящую причину и возьми отгул на один день.

—…Хм, я не совсем понимаю.

— Есть кое-кто, с кем я хочу, чтобы вы встретились. Они находятся в Кобе.

— Кобе… ты имеешь в виду то Кобе?

— Кобе префектуры Хёго.

Почему так внезапно? Образ Кобе, вбитый в меня, состоял из говядины Кобе и идзикана*. Я никого там не знал. Мои классные поездки в средней и старшей школе ограничивались Киото и Нара.

(TN: Идзикан — это исторические особняки западного стиля в Кобе. Сейчас большинство из них — музеи.)

Ричард пристально посмотрел на меня.

По счастливой случайности он уже знал об этом.

—…Ты уже знал об этом? Я имею в виду кольцо. И первоначального владельца.

— Как только ты узнаешь, когда это будет удобно для тебя, пожалуйста, свяжись со мной. И чем скорее, тем лучше. Я также не возражаю, если ты поедешь со своей матерью.

Я сравнил голубые глаза Ричарда с розовым сапфиром.

Я чувствовал, что шестерёнки времени, остановившиеся в Токио полвека назад, снова начинают вращаться.

***

После того как трижды подряд включился автоответчик, линия наконец соединилась.

— Почему ты так часто звонил? Ты что, простудился? Или это телефонная афера?

— Это серьёзно. Я здоров. У тебя всё хорошо, Хироми?

— Не называй свою маму по имени. Я здорова как скрипка.

— Рад это слышать.

После того, как я прошёл через свою тёмную мятежную фазу и мои школьные годы, как трёхногие гонки по длинной ухабистой дороге, закончились, сейчас мы с Хироми ладили друг с другом, как будто мы были боевыми товарищами. Мне казалось, что я связываюсь с мамой и возвращаюсь домой чаще, чем студенты с их матерями где бы то ни было, но у меня не было ощущения, что мы суём нос в дела друг друга. Если ты в порядке, значит всё хорошо. Я часто приходил домой, потому что считал, что для предупреждения о преступности молодому человеку лучше часто бывать в квартире одинокой женщины, которая обычно находится вдали от дома. Но из этого дома практически нечего было воровать. Даже когда дела шли туго, Хироми каждый месяц делала пожертвования Красному Кресту и ЮНИСЕФ. Мы были скромной семьёй.

— Отложив это в сторону, я планировал вернуться завтра назад.

— О, точно. Мой коллега должен взять отпуск из-за траура, так что я буду стоять за них. Ты можешь вернуться, но меня там не будет.

—…

Ричард сказал, что хотел бы, чтобы я связался с ним как можно скорее.

Как мне говорить об этом с ней? Тема бабушкиного прошлого была для Хироми всё равно что мина. Скорее всего я не смогу поговорить с ней об этом прямо сейчас.

Но даже в этом случае, если я позволю настоящему уйти, у меня не будет другого шанса.

— Ум… Я всё же хочу поговорить о бабушке

— Зачем ты её вспоминаешь?

— Ну, это потому что…

Бабушка. Бабушкино прошлое. Эту тему Хироми ненавидела.

Если я вернусь домой, там будет маленький буддийский алтарь. Кроме того, ей предложат кагедзен*. Но портретов не было.

(TN: Кагедзен — это еда, подаваемая во время еды для умершего члена семьи.)

— Что ты думаешь насчёт бабушки?

—…Что значит "что", она же моя мать.

— Я знаю это, но…

— Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к тебе. Что-нибудь ещё? Я очень устала.

Не имеет ко мне никакого отношения.

Я почувствовал, как у меня похолодело в животе.

Это верно. Конечно, в этом мире были люди, которые держали образ кого-то абсолютно непростительного для них близко к сердцу. И, наверное, их не так уж и мало людей. Хироми, несомненно, была одной из них. Её "непростительной персоной" была собственная мать. Если понадобится, она поедит с ней. Если понадобится, она позаботится о ней. Если понадобится, она даже поговорит с ней. Когда это понадобится.

Жить вместе и жить душа в душу — это две разные вещи. Я понял это, наблюдая за ней.

Но для меня бабушка была единственным кровным родственником, нежели Хироми. Она была моим компаньоном, с которым я проводил больше времени, чем с отцом, и больше всего на свете она была моей настоящей бабушкой.

И всё же, она сказала, что это не имеет ко мне никакого отношения?

—…В конце концов, я не прийду домой завтра.

— По-ня-ла. Ну? Если тебе больше ничего не нужно, я пойду спать.

— Хорошо. Спокойной ночи.

Хироми повесила трубку раньше меня.

Пальцем, нажавшим на кнопку звонка, я написал Ричарду. Я написал, что смена моей работы в следующем месяце была отложена, так что я могу уйти с работы в любое время в следующем месяце, и что у меня есть завтрашний свободный день.

Как раз в тот момент, когда я впервые за долгое время подумал о том, чтобы выпить зелёного чая или чего-нибудь ещё, пришёл ответ. Всё произошло на удивление быстро.

「Завтра, в десять утра, билет на Токийский вокзал Яэсу. Возьми кольцо с собой.」

Подпись "Ричард" на катакане стояла в конце его текста. Мне казалось, что я слишком много читал неправильную деталь в сообщении. Завтра? Действительно? Всё ли было нормально? И начнём с того, куда именно в Кобе мы напрявляемся?

Он сказал тогда, что заканчивает "клиентский режим". Похоже, отныне со мной не будут обращаться как с почётным клиентом.

Впервые за долгое время я вскипятил горячую воду в чайнике и заварил чай. Коробка с кольцом всё ещё лежала на столе. Я открыл крышку, поставил чашку так, чтобы её нельзя было уронить, и сложил руки вместе. После этого я ответил Ричарду "Понял" и залпом выпил свой горячий чай.

***

Ричард, ожидавший к прохода в Яэсу, бесстрастно сказал мне "поздно", я опоздал на три минуты. На нём был серый костюм-тройка. Вместо чемодана он нёс кожаную сумку. Даже не обращая внимания на меня, который паниковал, придя в рубашке с открытым воротом и джинсах, он сказал мне, что мы отправляемся, и держал светло-голубые билеты и вокзальный ланч-бокс. Билеты на плацкартные места. Линия Хаката. Ланч-бокс с говядиной цукудани* и омлетом, помещённым сверху, был восхитительным вплоть до отдельных зёрен риса.

(TN: Цукудани — это пища, которую тушат на медленном огне в соевом соусе.)

Сидя у окна рядом с изумлённым мной, ювелир повесил свой костюм на крючок. Он просто набивал рот удивительно вкусным на вид фруктовым сэнвдвичем с клубникой, дынями и жёлтыми персиками, прежде чем заснуть, прежде чем я успел это осознать. Мне показалось, что я встретил много вымученных улыбок, говорящих: "О, извините, не вы", когда я повернул голову на пронзительные голоса, визжащие: "Как жарко!" Я хотел "случайно" ткнуть его и разбудить, но остановил себя, потому что был слишком взросым. Я был уверен, что он договаривался о сегодняшнем дне до поздней ночи.

Был уже второй час дня, когда мы добрались до станции Шин-Кобу на линии Синкансэн. Проснувшийся Ричард выглядел отдохнувшим. Он спокойно и уверенно сел в такси и дал водителю адрес.

— Мы прибудем минут через двадцать.

—…Сейчас уже поздно спрашивать, но с кем мы собираемся встретиться?

— Ты узнаешь, когда встретишься с ними.

Наверное, мне следовало разбудить его.

Такси начало отъезжать от станции. Через десять минут мы подошли к невероятному повороту. Ряд только больших отдельно стоящих домов с садами. Все они были похожи на старую Западную архитектуру. Наверное, это был так называемый Яскичоу, или квартал иностранцев.

Наше такси остановилось перед садом, в котором пышно цвели разноцветные цветы.

"Это здесь? Действительно здесь?" — мой вопрос, заданный шёпотом, был напрасен. Ричард расплатился с водителем, вышел из такси и нажал кнопку домофона рядом с дверью. Камера наблюдения над нашими головами издавала жужжащие звуки, когда они двигались, и запертые двери автомотически открылись. Когда Ричард повернулся ко мне и сказал: "Сюда", — я принял свою судьбу и приготовился. Я мог только доверить свою персону течению ситуации.

Сад был похож на акварельную палитру художника, и он был заполнен ароматом зелени. Там были цветочные горшки с анютиными глазками, светло-розовые вьющиеся розы, обвитые вокруг арки, и вишнёвое дерево, которое выглядело старше дома. Кроме того, там были цветы, названия которых я не знал: синие цветы, красные цветы с круглыми лепестками и белые цветы с двойным околоцветником. Каменная дорожка, ведущая к подлинному двухэтажному зданию в западном стиле, извивалась меж растений. Когда мы подошли ко входу в особняк, дверь открылась слишком быстро.

— Да? О!

Утончённая женщина лет сорока увидела ювелира и улыбнулась, сказав: "Разве вы не Ричард-сан?" Казалось, она знает его в лицо. На ней была соломенная шляпа поверх длинных волос и жёлтый фартук. Похоже, она собиралась в сад.

— Так вы приехали в Японию. У вас сегодня назначена встреча с мастером?

— Прошло много времени с тех пор, как я видел или связывался с тобой. Я пришёл на встречу с хозяйкой дома.

— С мамой*…? Интересно, о чём бы это могло быть? А этот молодой человек вон там?

(TN: Она имеет в виду свою свекровь.)

— Гость хозяйки.

— О, теперь, когда ты упомянул об этом... Ах, да, мне сказали, что гости будут звонить маме сегодня. Должно быть, это ты. Я подумала, что это чайный мастер... О боже. О боже".

Женщина, которая всё время повторяла "О боже", глядя на мою склоненную голову, представилась как Мияшита Кимико.

— Пожалуйста, в этом нет необходимости, входите. Сейчас я прикажу принести вам чай.

По другую сторону двери передо мной расстилался мир идеально подходящий для большого сада. Масляные краски на стене. Цветы, которые я никогда раньше не видел, стояли в фарфоровых вазах. Возможно, там даже будут горничные, если внимательно поискать.

— Таким образом, пожалуйста. Что привело вас сюда сегодня?

Под напором человека, подходящего для работы в доме западного стиля, мы прошли через столовую, такую же широкую, как конференц-зал, и направились в заднюю комнату, где Ричард поправил свою одежду и взглянул на меня. Казалось, что это означает: "Делай то же самое". После того как я поспешно пригладил волосы, Ричард постучал в тяжёлую дверь. Молодая женщина, похожая на горничную, сказала нам, что привела к человеку, с которым у нас была назначена встреча, и поклонилась.

Следуя за Ричардом, я вошёл через дверь.

Комната была белой.

Кружевные занавески. Круглый ковёр, который тянулся далеко. Диваны разных размеров с белыми чехлами на них. Маленькие украшения у окна. Слабый сладкий цветочный аромат.

Посреди всего этого находилась женщина в инвалидном кресле.

— Добро пожаловать. Я — Мияшита Таэ. Прошу прощения за то, что встретила вас сидя.

Красивая пожилая дама сидела в инвалидном кресле. Поверх белой блузки был накинут ярко-зелёный кардиган, а более половины её белых волос были аккуратно уложены на затылке черепаховым орнаментом. Кружевное платье на коленях прикрывало её ноги. Ей было, наверное, около семидесяти. Она была маленького роста.

Ричард глубоко преклонил колено и склонил голову, как рыцарь, удостоенный аудиенции у своей королевы.

— Я очень рад, что снова могу вас увидеть. я пришёл, чтобы доставить обещанный товар. Сейги, сюда.

—…Для меня честь познакомиться с вами. Меня зовут Наката Сейги.

Мияшита-сан улыбнулась мне, чьи рот и глаза были полуоткрыты, в то время как я склонил голову.

— Я узнала обо всём из телефонного звонка Ричард-сана. Я вижу, ты знаешь обо мне.

Это был тот самый человек.

Молодая леди, которая прыгнула под поезд, чтобы поддержать честь двух семей, у которых бабушка украла кольцо… впрочем, это было почти полвека назад.

— Сейги, расскажи Мияшита-саме о своей бабушке. Сделай это немного короче, чем то, что ты сказал мне в кафе раньше.

— Я не возражаю, если это будет надолго. Сейги-сан, пожалуйста, садитесь в любое кресло, которое вам нравится.

— Если это вас не беспокоит, я останусь здесь.

Мияшитя-сан выдавила улыбку. Я посмотрел на лицо Ричард-сана, чтобы убедиться, что всё в порядке. Ювелир сделал такое выражение лица, которое говорило: "Почему ты спрашиваешь меня сейчас?" — и слегка дёрнул подбородком.

После того, как я сел на один из покрытых чехлами диванов, Мияшита-сан развернулась и "подошла" ко мне. На фоне её кожи, которая была такой белой, что казалась выцветшей, на её лице играла мягкая улыбка.

Я ещё раз пересказал историю бабушки.

Почему она стала карманницей. Что же она за человек. Как сильно она страдала. Как она была нежна со мной. Чтобы она поняла бабушкины сожаления и извинения. Но совершенно не для того, чтобы это выглядело как оправдание.

Я не был уверен, что делаю это хорошо, но Мияшита-сан молча слушала.

Её костлявая рука сжимала мою на протяжении всего рассказа. Она кивала и много раз вытирала слёзы.

Как раз в тот момент, когда я рассказывал о том, как доверил кольцо Ричарду, которого случайно встретил, в комнате негромко зазвонили часы с кукушкой. Они прозвучали уже два раза. Судя по всему, он звучал раз в полчаса. Прошёл уже целый час. Когда я повернулся к Ричарду, он был с той женщиной, что стояла в дверях комнаты и молча наблюдал за нами обоими. Горничная держала поднос с кофе. Казалось, что Мияшита-сан остановила её взглядом.

—…Катакура-сан, немного воды, пожалуйста. О, как много слёз я проронила.

— Сейги, ты говорил слишком долго. Мадам, пожалуйста, не перенапрягайтесь.

— Всё в порядке, Ричард-сан. Если есть причина, по которой моя жизнь продолжается до сих пор, то это, должно быть, для сегодняшнего дня.

Пока Мияшита-сан пила чай из чашки с цветочным узором, я встал и взял кофе, утолив жажду. Он немного остыл. Я чувствовал, что за эти два дня использовал рот столько, что хватило бы на всю жизнь. Это было то, что я думал было унести с собой в могилу. Отдано кому-то, кого я чуть не встретил в первый раз, и кому-то, кого я действительно встретил в первый раз. Но в моих воспоминаниях она была кем-то, кого я знал очень давно.

Я вернул чашку и стоял ошеломлённый. Ричард ткнул меня в плечо. Верно. Кольцо.

Я достал из сумки коробочку с драгоценностью. Я показал Мияшите-сан кольцо с розовым сапфиром.

Мияшита-сан мягко рассмеялась и осторожно протянула правую руку. Когда я положил кольцо ей на ладонь, она взяла его пальцами левой руки и поднесла к люстре в форме ландыша. Красиво огранённый драгоценный камень сверкал в руке его истинного владельца.

Мияшита-сан удобвлетворённо улыбнулась.

И потом, она вернула кольцо в мою руку.

— Это то, что вам следует сохранить.

Мияшита-сан подотолкнула меня, у которого глаза были широко открыты, сесть.

И на этот раз именно она начала длинную историю.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы