Долг персикового цветка Глава 5

День клонился к вечеру. Яркие золотисто-красные косые лучи заходящего солнца проникали через окно. Стоял конец лета — начало осени, вечерний ветер дарил прохладу, с небольшого пруда доносился слабый аромат лотосов.

Обстановка и ощущения были весьма поэтичными. Му Жоянь холодно смотрел на меня, его облик был подобен блюдцу с чистой водой, только-только волна чувств прошла легкой рябью и постепенно стала спокойной, словно зеркальная гладь. В этом перерождении Тяньшу оставался все таким же невозмутимым, высоконравственным и высокомерным, каким он был в небесных чертогах. Сердце было полно страданий, но он продолжал сохранять лицо, прямиком загоняя себя в болезненное состояние.

Му Жоянь заговорил, его голос звучал мягко, но первая фраза, которую он произнес, оказалась несколько неожиданной для меня:

— Не тот ли вы господин Ли, младший сын вана Восточного округа, который, по слухам, является спустившимся с небес Синцзюнем?

Сплетни быстро разнеслись. Я отпустил руку Тяньшу и осклабился:

— Все эти небылицы о владыке звезды Тигра, спустившегося в суетный мир, нагородил один бродячий шарлатан. Разве в жизни случаются такие необычные, чудесные вещи?

Настоящий Синцзюнь, который перевоплотился в человеческом теле, сидит на этой кровати, и это ты. Ты также впутал сюда этого бессмертного владыку, который последовал за тобой, чтобы составить тебе компанию в нелегком деле.

Му Жоянь поднялся с постели.

— Ваш покорный слуга случайно услышал это в деревне на постоялом дворе, — он улыбнулся. — Если я непреднамеренно нанес обиду, надеюсь, господин Ли извинит меня.

Я придвинулся к Му Жояню чуть ближе и заглянул ему в глаза.

— Сейчас ты мой, так к чему все эти церемонии между нами.

Тяньшу Синцзюнь, услышав такие смелые речи, ты должен стать осторожнее.

Лицо Тяньшу пожелтело еще больше. Свежий ветер ворвался в комнату и, колыхнув тонкую ткань халата, чуть не сбил его с ног. Тяньшу по-прежнему сохранял учтивую, невыразительную улыбку и внешний вид благовоспитанного человека. Этот бессмертный владыка мысленно глубоко вздохнул, глядя, как открывались и закрывались бескровные губы, когда он произносил:

— Сегодня вашему покорному слуге посчастливилось попасть во внутренний двор резиденции вана Восточного округа, я понимаю, что господин проделал долгий путь. За спасение жизни в горах этот покорный слуга бесконечно благодарен…

Я прикрыл ему рот рукой.

— Не говори, что не в состоянии отплатить за услугу. Отныне ты со мной надолго и сможешь решить, как отблагодарить меня.

И без того желтоватое лицо Му Жояня стало еще темнее, он прикрыл рукавом рот, чтобы откашляться, и с горькой усмешкой произнес:

— Перед умным человеком незачем говорить намеками, я, Му Жоянь, крупный беглый преступник. Господин Ли привел этого покорного слугу в резиденцию вана Восточного округа, полагаю, с каким-то умыслом. Ваш покорный слуга давно находится в безвыходном положении, моя жизнь и смерть зависят от воли небес. Однако я не понимаю, чем заслужил столько усилий, которые, навлекая на себя неприятности, приложила резиденция вана Восточного округа.

Голос Му Жояня был полон горечи, я пристально следил за его вот-вот готовым упасть телом и не мог не вытянуть руку, чтобы поддержать его. Му Жоянь не успел отпрянуть и разом напрягся. Ай, этот бессмертный владыка только делает вид, что воспользуется тобой, на самом деле я ничего не сделаю.

Но эту показную роль злодея я должен отыграть до конца. Наполовину поддерживая, наполовину обнимая Му Жояня, я произнес:

— Жоянь, ты умный человек, я тоже буду откровенен с тобой. Изначально я планировал схватить тебя и отвезти в столицу. Но стоило мне тебя увидеть, как я влюбился с первого взгляда и теперь совершенно не в силах расстаться с тобой. Поразмыслив немного, я решил, что ты останешься в резиденции. Во-первых, мы всегда будем рядом друг с другом, во-вторых, — я убрал прядь волос с его плеча и продолжил со зловещей улыбкой, — генерал Шань выдающийся человек, и это замечательная возможность завести с ним знакомство.

Чтобы не видеть, как изменится выражение лица Тяньшу, я, раздраженно взмахнув рукавами, развернулся и протяжно рассмеялся.

— Ты, несомненно, устал, поспи немного. Когда на небе взойдет яркая луна, этот господин придет, и мы будем делить с тобой постель всю ночь напролет.

Я стремительным шагом вышел наружу. Закатное солнце наполовину скрылось за горизонтом, пышные облака окрасились в ярко-розовый цвет. Я приказал служанке:

— Принеси суп, чай и фрукты, позаботься о том, чтобы господин поел.

Я торопливо вернулся спальню и влил в себя две чашки травяного чая. Коснувшись правой руки, которой я только что обнимал Тяньшу, я испытал необычное, непередаваемое словами чувство.

Краем глаза я заметил в нижней части дверного проема маленькую головку, которая, скривив рот в обнажившей два отсутствующих передних зуба улыбке, подглядывала за мной. Как оказалось, это был племянник этого бессмертного владыки, Ли Цзиньнин, сын Ли Сысяна.

Этот хитрый и смелый ребенок жил во дворце и вызывал у всех вокруг головную боль. Сначала, когда я напугал его и Цзиншу, сына Ли Сыюаня, они сбежали, но после вернулись, чтобы выяснить, действительно ли я Великий повелитель тигров, и целыми днями бродили по резиденции. Завидев меня, Цзиншу скрылся и только лишь осмеливался подглядывать за мной из-за колонны. Цзиньнин, однако, продолжал следовать за мной. Сначала он только преследовал меня, а затем начал тайком кидать мне в спину маленькие камешки. Однажды, когда я сидел в беседке в саду на заднем дворе, он выкатился из зарослей травы и бросился ко мне на колени. Широко открыв абсолютно круглые глаза он торжественно спросил:

— Дядюшка, все говорят, что ты дух Белого тигра, это все неправда, не так ли?

Я ответил:

— Я звезда Белого тигра, а не дух Белого тигра, — еще куда ни шло, что этот бессмертный владыка превратился в звезду Белого тигра, но если меня выставят духом* Белого тигра, то куда я дену свое лицо.

[* 星 син — звезда, а 精 цзин — это одна из категорий китайской философии и медицины, которую можно перевести как эссенция, дух, семя или сперма].

Ли Цзиньнин надул щеки и произнес:

— Говорят, что младший дядя дух Белого тигра, но это точно надувательство! У тигра круглое лицо, а у дяди не круглое! Дядюшка не тигр!

Слезы умиления выступили на моих глазах, он такой рассудительный! Никто из обитателей резиденции не был так хорош, как этот приблизительно семи - восьмилетний ребенок!

Я погладил Ли Цзиньнина по голове, он тут же обнажил два отсутствующих верхних зуба и, орудуя руками и ногами, вскарабкался ко мне на колени.

— Дядюшка, ты не дух Тигра, тогда, может быть, ты мне расскажешь сказку о духе Тигра?

Я по доброму рассмеялся и произнес:

— Могу, не только о духе Тигра, но и о Лисе-оборотне, о духе Черного медведя, духе Паука, духе Кабарги. Твой дядюшка может рассказать множество сказок.

Ли Цзиньнин схватил меня за борт одежды.

— Про духа Черного медведя! Я хочу послушать про духа Черного медведя!

Этот бессмертный владыка откашлялся и начал рассказывать сказку о духе Черного медведя. Я дошел лишь до середины, как Ли Цзиньнин уже спал на мне, пуская слюни на мою одежду.

У меня не было выбора, как взять его на руки и вернуться во внутренний двор, чтобы передать няньке.

С тех пор Ли Цзиньнин прилип к этому бессмертному владыке, ежедневно он проникал в мой двор один-два раза на дню.

Вот и сейчас, увидев, что я его заметил, Цзиньнин перемахнул через порог и вскарабкался ко мне на колени.

— Дядюшка, я хочу жареные птичьи яйца.

Я почувствовал головную боль.

— Здесь нет жареных яиц. Вернись к своей матушке и попроси ее, пусть на кухне тебе поджарят перепела.

Цзиньнин замотал головой.

— Не хочу жареного перепела. На дереве на заднем дворе есть птичье гнездо, дядюшка, давай пойдем собьем гнездо, и у нас будут птичьи яйца.

Мелкий негодник слишком много знает.

Я только что имел дело с Тяньшу Синцзюнем и уже подорвал свои жизненные силы, мне было не до забав с ребенком. Напустив на себя строгий вид я произнес:

— Цыц! Что если я буду доставать птичье гнездо и упаду! Будь прилежным, вернись домой и займись каллиграфией!

Цзиньнин скривил рот, продолжая цепко держаться за мои одежды.

— Не вернусь! Я хочу послушать сказку о духе Геккона! Дядюшка, расскажи!

Ладно, все равно на середине сказки этот негодник заснет, а когда он заснет, я наконец-то смогу спокойно выдохнуть. Дух Геккона… дух Геккона… что же о нем наплести…

Примерно на середине Цзиньнин действительно крепко заснул.

Я взял его на руки и вышел из дома. Старшая нянька, которая уже привыкла к этому, караулила во дворе. Поклонившись, она сказала с улыбкой:

— Он опять приставал к третьему господину.

Взяв Цзиньнина, она унесла его во двор старшего господина, и я наконец-то обрел тишину.

Наступили сумерки, резиденцию осветили яркие огни фонарей.

Я поужинал, принял ванну и переоделся, затем позвал служанку, чтобы спросить, как себя чувствует господин в пристройке. Уже наступило время, когда этот бессмертный владыка должен пойти к Тяньшу, чтобы лечь с ним спать.

Служанка сказала:

— Господин слаб здоровьем, за весь вечер он выпил всего два глотка чая, а затем после приступа кашля уснул. Когда он проснулся, эта служанка вышла, чтобы подогреть для него травяной чай.

Я промычал в ответ, бесшумно подошел к пристройке и, как только толкнул дверь, услышал звук падающего предмета. В тусклом свете лампы я увидел, что Му Жоянь висит в воздухе. Белый шелковый пояс был накинут на балку и намотан на его шею.

Мое сердце заколотилось. Кто бы мог подумать, что для Тяньшу Синцзюня окажется настолько сильно невыносим позор. Сегодня после полудня я бросил всего лишь несколько фраз, и у него сразу же появилось желание умереть. Я тут же рванулся к нему и, обхватив двумя руками, спустил вниз. Если Му Жоянь умрет, как я смогу отчитаться перед Нефритовым императором?

Му Жоянь невесомый, как перышко, лежал в объятиях этого бессмертного владыки, его глаза были плотно закрыты, лицо стало белым, я приложил палец ему под нос — дыхания не было. Как бы я ни щипал его за носогубную борозду и не бил по спине, он никак не реагировал. Возмутительно было то, данный случай небесные старики вовсе не считали важным критическим моментом, я все также не мог использовать и половину своих божественных способностей. У этого бессмертного владыки не было выхода, я только и мог, что, набравшись решимости, прильнуть своим ртом к губам Тяньшу, чтобы передать немного божественной энергии.

Наши рты соединились, губы Тяньшу были холодными, как лед, и очень мягкими. Впервые коснувшись его, этот бессмертный владыка почувствовал себя виноватым. Я таким образом поцеловал Тяньшу Синцзюня. Мне это ничего не стоило, однако для него это означало, что он снова обязан мне за то, что я второй раз спас его жизнь.

Я языком разжал сомкнутые зубы Тяньшу, чтобы передать ему божественную энергию, а затем поднял голову и вытер рот. Если об этом прознает Хэнвэнь Цинцзюнь, он до смерти замучает насмешками этого бессмертного владыку.

Тяньшу издал вздох, его ресницы затрепетали. Я несколько раз похлопал его по спине. Внезапно он закашлялся и медленно открыл глаза. Я злобно улыбнулся.

— Пытался покончить собой на глазах у этого господина? Я приложил усилия, чтобы поймать и привезти тебя сюда, разве можешь ты так просто умереть!

Нефритовый император также не отпустит Тяньшу еще десять- двадцать лет, пока он не намучается. Мне не потребовалось много физических сил, чтобы поднять его на руки и кинуть на кровать. Му Жоянь бросил на меня быстрый холодный взгляд, скривил рот в горестной усмешке и сомкнул веки.

В глубине души этот бессмертный владыка ощутил бесконечные печаль и грусть. Говорят, что быть хорошим человеком тяжело, в действительности же быть негодяем еще труднее. При виде такого Тяньшу мое сердце нестерпимо сжалось.

Несколько тысяч лет назад, когда я только вознесся в небесные чертоги, божественный посланник велел мне сначала поприветствовать всех небожителей. Я впервые увидел Тяньшу Синцзюня на девятом уровне небес. В тот момент он как раз вышел из дворца Бэйдоу*, остальные шесть звезд Большого Ковша следовали за ним. Я увидел прекрасное серебристое сияние, исходящее от нефритовой заколки на голове и от облаченной в белое одеяние изящной, тонкой фигуры, на которую не осмеливаешься бесцеремонно, открыто глазеть и в то же время не можешь удержаться, чтобы не бросить взгляд. Действительно, он лучший из бессмертных. Согласно наставлению посланника богов, я склонился в приветственном поклоне и произнес:

— Недавно вознесшийся на небеса младший бессмертный Сун Яо приветствует Синцзюня.

[*Бэйдоу — созвездие Большая Медведица, где Тяньшу Синцзюнь — владыка звезды Дубхе, альфы Большой Медведицы].

Холодный взгляд звезды на мгновение остановился на мне. Он вежливо кивнул, без дальнейшего обмена любезностями отвернулся и, не оглядываясь, ушел прочь. Даже Нефритовый император не позволял себе такого отношения.

Тогда Тяньшу Синцзюнь ставил себя высоко над другими, разве можно было подумать, что он дойдет до такого состояния. И во многом причиной его печального вида стал этот бессмертный владыка.

Ай, этот бессмертный владыка творит зло, Нефритовый император вынуждает этого бессмертного владыку творить зло...

И хоть на сердце было горько, мой рот был безжалостен:

— Молодой господин Му из семьи премьер-министра повесился на веревке словно девица*. Знаешь ли ты, что у повешанных язык высовывается по меньшей мере на один цунь**, а все содержимое их желудка вытекает наружу? Сначала слугам в моей резиденции придется снять твое тело, а потом полдня отмывать пол. Ты хочешь, чтобы твой дед, дядя, отец и родная мать увидели тебя в виде призрака повешенного?

[*в древние времена благородные девушки предпочитали повеситься на белом шелке, если их невинность находилась под угрозой;

**цунь — мера длины, примерно равна 3,5 см].

Лицо Му Жояня ничего не выражало, он замер и оставался неподвижным.

Я снял с него обувь, передвинул на кровати и накрыл тонким одеялом. Открыв дверь, я позвал служанку, чтобы она принесла подушку и постельное белье.

Две маленьких служанки принесли постельные принадлежности. Увидев пояс, все еще свисающий с балки, они переменились в лице. С холодным выражением я приказал им положить принесенные ими вещи и снял подвешенный пояс. Они не осмеливались болтать лишнее и, опустив головы, вышли.

Я скинул с себя халат и встряхнул тонкое одеяло.

— С сегодняшнего дня ты будешь спать со мной. Придет время однажды ты непременно узнаешь, как я хорош.

Масляная лампа погасла, комната погрузилась в непроглядную темноту. Я лег на кровать и закрыл глаза. Дыхание человека рядом со мной было еле заметно, он лежал абсолютно неподвижно.

Окончание главы