Долг персикового цветка Глава 11

Врач резиденции вана сообщил мне, что у господина Яна слабый пульс, это свидетельствует о застарелом недуге. Из-за воздействия холода произошла закупорка вен, застой мокроты и так далее и тому подобное — он говорил бесконечно и нудно.

Я перебил его:

— Я ничего не смыслю в медицине, какой толк утомлять меня болтовней. Что в таких случаях требуется? Если ты знаешь, что это за болезнь, то вылечи ее.

Старик ответил утвердительно, медленно и методично выписал рецепт, сказал, что он может только дать рецепт, который устранит симптом болезни, туманно намекнув, что недуг Му Жояня нельзя излечить.

Неизлечимый недуг — это не иначе как чахотка?

Я склонил голову и посмотрел на Му Жояня. Ничего удивительного, что у него бледно-желтый цвет лица, а сам он кашлял целый день. Оказывается у него чахотка.

Хэнвэнь еще не ушел, стоя возле стола, он беззаботным тоном промолвил:

— По твоему горестному выражению лица видно как ты жалеешь его, твое сердце болит.

В сердце этого бессмертного владыки сумбур от твоих насмешек, где уж мне найти время, чтобы почувствовать боль. Убедившись, что рядом с нами никого нет, я прошептал:

— На небе светает, не боишься, что кто-нибудь придет искать господина Чжао?

— Твоя правда. Я вернусь в комнату, а ты пока присмотри за Тяньшу, — серебристый свет мелькнул и бесследно исчез. Наконец-то он ушел.

Этот бессмертный владыка присел на кровать. Тяньшу еще не пришел в себя. Я положил его руку под одеяло и поплотнее укрыл. Нефритовый император, казалось, был особенно жесток по отношению к Тяньшу: его семья умерла, в империи он объявлен вне закона и еще страдает чахоткой. Он переносит посланные ему лишения, не живя и не умирая. Наньмин Дицзюнь же занимает должность генерала в южном округе и, должно быть, счастлив, нет никаких слухов о его печальной судьбе.

Не успел я влить в Тяньшю лекарственный отвар до конца, как он очнулся. Я вытер рукавом пролившееся лекарство с уголка его губ.

— Только раз вымок в воде, и вернулся застарелый недуг, стоило ли так поступать.

Му Жоянь снова горько усмехнулся.

— Возможно, мое тело и впрямь  обречено на то, чтобы быть ни живым, ни мертвым, и лишь приносит множество проблем.

Притворно улыбаясь, я ответил:

— Ты глубоко в моем сердце, я готов на все ради тебя.

Тебя приставил ко мне Нефритовый император, все, что делает этот бессмертный владыка, совершенно заслужено. 

Тайком невнятно бранясь, я не мог не спросить:

— Врач сказал, что твоя болезнь застарелая. Семья Му совершила преступление не так давно, прежде ты был молодым господином. Как так случилось, что, живя в хороших условиях, ты заработал чахотку?

Му Жоянь не проронил ни слова.

Я сказал:

— Неужели это снова связано с Шань Шэнлином? — видя, что он все так же молчит, я продолжил: —  Твоя любовь к нему поистине крепче золота. Когда же вы во всех деталях поведаете мне историю вашей любви? — я запустил руку в волосы Тяньшу. — И тогда я узнаю, как он заполучил твое сердце.

Му Жоянь по-прежнему хранил молчание. Этот бессмертный владыка достаточно долго играл с его волосами прежде чем отпустить их и выйти из комнаты 

В галерее двора нечто стрелой ринулось к моим ногам, и крепко схватившись маленькими ручонками за угол моего халата,  хаотично им задергало.  

— Дядюшка, дядюшка.

Мои брови подпрыгнуло вверх, я прикоснулся рукой к его голове.

— Почему бы тебе не послушать уроки учителя в кабинете, вместо того чтобы носиться снаружи.

Краем глаза я заметил прячущегося Цзиншу, его мордашка наполовину выглядывала из-за колонны. Увидев, что я его обнаружил, он снова отпрянул назад и вжался в колонну. Этот бессмертный владыка утверждает, что держится достаточно свободно и непринужденно, однако этот ребенок при виде меня ведет себя так, словно я действительно дух тигра, это вызывает во мне недоумение. Цзиньнин наморщил нос и подергал меня за ногу.

— Дядюшка, при письме у меня болит рука. Я пришел увидеть дядю в твоем дворе, рука болит, пусть он на нее подует.

Я скривился, в голове этого мелкого паршивца неправильные мысли. Вдалеке я увидел Хэнвэня, который вышел из кабинета и двигался к нам.

Цзиньнин удерживал меня за ногу, поэтому я только и мог что остаться на месте и с неестественной улыбкой поприветствовать:

— Какое совпадение, господин Чжао.

Приблизившись, Хэнвэнь вежливо сложил руки в знак приветствия.

— Третий господин, — он посмотрел на мои ноги и сказал с улыбкой: — А это младший господин?

Я снова сухо улыбнулся, захват на моей ноге неожиданно ослаб. Внезапно, словно увидел приз из мяса на палочке, Цзиньнин рванул к Хэнвэню и крепко обхватил его за обе ноги.

— Старший брат…

Хэнвэнь был высоким и стройным, от неожиданного, стремительного удара он отступил на шаг назад. Цзиньнин с силой вцепился в полы его халата и затряс их из стороны в сторону. Подняв вверх свою мордашку, он мягким тоном спросил:

— Старший брат, как тебя зовут?

Хэнвэнь Цинцзюнь — один из тех, кто рожден бессмертным, он никогда не жил среди людей и не видел таких детей, поэтому от растерянности он остолбенел, а затем произнес с улыбкой:

— Ты спрашиваешь меня? Моя фамилия Чжао, а имя Хэн.

Этот бессмертный владыка шагнул вперед, чтобы оттащить Цзиньнина, но этот мелкий хулиган потянул и Хэнвэня, не желая отпускать, и с безмятежным выражением лица сказал:

— Старший брат Чжао красивый, он мне нравится! Старший брат Чжао, обними!

Мое лицо помрачнело, я схватил его и оттащил от Хэнвэня:

— Цыц! Что за старший брат Чжао! Это приглашенный твоим отцом господин Чжао! Правильное обращение к нему — господин!

Цзиншу, положив палец в рот, шагнул из-за колонны в сторону Хэнвэня, но увидев, что я приблизился, отпрянул и снова спрятался за колонну.

Хэнвэнь улыбнулся, как будто ему это очень даже понравилось. Цзиньнин хаотично извивался в моих руках, желая снова броситься к нему, когда в галерее кто-то громко крикнул:

— Нин'эр! Что ты делаешь?

Цзиньнин сразу же, перестав дергаться, послушно замер. Его отец Ли Сысян стремительным шагом приблизился, взял Цзиньнина за ухо и притянул его к себе. Цзиншу склонил свою маленькую головку и пискнул, словно комар: 

— Дядя.

Ли Сысян строго произнес:

— Ты так груб в присутствии господина, как тебя обучали! Вернись в комнату и перепиши “вырабатывать свой характер”* сотню раз.

[*из “Канона сыновней почтительности” — одного из канонических текстов конфуцианства].

Цзиньнин поджал губы, всхлипнул и расплакался. Подошли две кормилицы и за воротник увели Цзиншу и Цзиньнина. Цзиньнин плакал на ходу, вытирая сопли рукавом, и при этом не забывал оглядываться назад, чтобы посмотреть на Хэнвэня. Ли Сысян, сложив руки в знак приветствия, произнес:

— Мой сын невоспитан, он был груб. Господин Чжао, не вините его.

— Как я могу его винить, — глаза Хэнвэня сощурились в улыбке. — Господин слишком скромничает. Младший господин обладает бесхитростной натурой, но его речь и кругозор словно от природы наделены духовным интеллектом. Придет время, и его будут считать выдающимся талантом.

Ли Сысян несколько раз повторил, что похвала господина незаслуженна, а затем повернулся ко мне и сказал:

— Отец в главном зале, немедленно ступай к нему.

Выражение лица Ли Сысяна было мрачным, похоже ван Восточного округа ищет меня из-за какого-то чрезвычайного события.

Находясь в недоумении и строя догадки, этот бессмертный владыка поспешил в главный зал, когда на улице возле дерева случайно встретил Ли Сыюаня. Прикрыв рот рукой, он прошептал:

— Отец узнал о тебе и о том человеке в твоем дворе, он кипит от гнева.

Окончание главы