1 ноября 1981 года

«За Гарри Поттера, мальчика, который выжил!»

Очередная острая вспышка боли скручивает внутренности, и я сгибаюсь пополам, с трудом удерживая стакан с огневиски дрожащими руками.

Глоток. Еще один.

Наверное, станет легче. Хотя бы на минуту, но боль должна отпустить — тогда, возможно, я смогу... я смогу...

Новый приступ накатывает с такой силой, что пальцы невольно разжимаются, я слышу звон разбитого стекла, но даже не думаю достать палочку. Вместо этого оборачиваюсь и, шатаясь, направляюсь к шкафу, чтобы отыскать зелье Сна без сновидений или умиротворяющий бальзам.

Ничего нет. Ничего даже отдаленно похожего. Только ингредиенты и множество пустых флаконов, от которых сейчас никакой пользы.

«За Гарри Поттера».

По всему телу проходит судорога, из горла почти вырывается рыдание. В последний момент я пытаюсь сдержать его, но в итоге издаю странный, приглушенный и полный отчаяния звук.

Руки по-прежнему дрожат, когда я начинаю выбирать нужные составляющие для приготовления необходимого сейчас зелья. Перед глазами все расплывается, в ушах звенит, но каким-то образом мне все же удается отыскать нужное и даже донести до лаборатории.

«За мальчика...»

Я развожу огонь под котлом.

«За мальчика, который выжил».

Этот шепот преследует меня даже здесь. Такое впечатление, что он повсюду, как и сияющие от радости лица, снопы зеленых, красных, желтых искр, счастливые возгласы и всеобщее ликование...

Ликование.

Конечно.

Гарри Поттер, мальчик, который уничтожил самого Темного Лорда. Мальчик, который перенес заклинание смерти... Мальчик, который выжил.

Кого волнует женщина, которая умерла?

Женщина, которая...

Лили.

С губ все-таки срывается всхлип, руки окончательно перестают меня слушаться, и я призываю последние крупицы самообладания, чтобы не рухнуть на колени и не взвыть, как раненое животное.

Чтобы не испортить начатое зелье, без которого я просто физически не смогу пережить эту ночь и остаться при этом в здравом рассудке.

Я заканчиваю перетирать травы, добавляю их поочередно в котел, изо всех сил стараюсь сконцентрироваться на работе.

«Обзываться нехорошо!»

«Да нет же! Ты действительно колдунья!»

Достаю палочку для помешивания, делаю три оборота против часовой стрелки...

«Ты не шутишь? Он правда есть?»

«Для нас — да».

Наблюдаю, потому что вскоре...

«А это важно, что я из семьи магглов?»

«Нет. Совсем не важно».

...буквально через несколько минут...

«Северус, пойдем поищем другое купе».

...зелье должно поменять оттенок...

«Все было бы иначе, если бы не ты».

«Правда?»

«Конечно. Ты мой самый лучший друг».

...стать светло-зеленым, и более...

«Не хочу с тобой спорить, Сев, но юмор Мальсибера и Эйвери — это безобразие. Не понимаю, как ты можешь с ними дружить».

...густым.

Голос Лили замолкает, и я непроизвольно делаю шаг назад, словно надеюсь вернуть его, вернуть её, но, конечно, у меня ничего не получается. Исчезает и этот ужасный гул в ушах — то, чего я так хотел, — но внезапно я понимаю, что тишина, окружающая меня сейчас, намного мучительнее.

Пустая тишина.

Мертвая.

Мертвая, как и всё то, чему я сам отказал в праве на существование.

Мертвая, как и та, кого я так и не смог спасти.

— Лили.

Произнести это имя удается только шепотом, и я тут же жалею об этом, потому что последовавшая боль настолько сильная, что практически ослепляет меня, и я все-таки не удерживаюсь, падаю на колени, обхватывая голову руками, словно в попытке унять бушующий там огонь.

Голос возвращается, а вместе с ним и воспоминания, яркие образы, с которыми невозможно бороться, и я уже не знаю, что лучше — видеть, слышать все это, страдать, сгорать заживо, но все-таки жить, или же оказаться в давящей тишине, ощущая себя разбитым, уничтоженным.

«Я только надеюсь, что наши экзамены не будут слишком сложными, тем более после всей той практики, что у нас уже была».

«Мне нравится Хогвартс. Иногда я... я думаю, что лучше бы не было летних каникул, мне не всегда хочется возвращаться домой... Ты, наверно, понимаешь это лучше других, Северус».

«Как у тебя дома дела?»

«Я пришла только потому, что Мэри сказала, будто ты грозишься проторчать здесь всю ночь».

Это никогда не вернется. Я опять ничего не могу.

Темный Лорд.

«Если мальчишка действительно так опасен, вы, несомненно, должны его убить, но женщина... его мать. Она не представляет никакой угрозы, и я прошу вас пощадить ее. Оставьте ее в живых, и я сделаю всё».

Дамблдор.

«Спрячьте их всех... спасите ее... их. Прошу».

Никто из них не выполнил своего обещания. Они виноваты, но самая большая ответственность все равно лежит на мне.

Я чудовище. Чудовище, убившее свою любимую женщину.

Застонав, я закрываю глаза, молясь, чтобы этот ад, наконец, закончился.

«Гарри Поттер — мальчик, который выжил».

Да. Да, именно так. Выжил, в отличие от защищавшей его матери. Выжил, хотя все должно было быть иначе...

«Вы знаете, как и почему она погибла. Сделайте так, чтобы это было не зря. Помогите мне защитить сына Лили».

Кое-как приподнявшись, я с трудом тушу огонь, наполняю флакон зельем, хотя руки продолжают трястись, и горячие капли попадают на кожу.

Может, я и пообещал защищать мальчишку, но в данный момент мне совершенно на него плевать. Если бы только можно было поменять их местами... его и ее... его и Лили...

Зелье еще не остыло до конца, но мои колени снова подгибаются, я падаю на пол и поспешно, залпом, выпиваю всё до последней капли.

Облегчение наступает практически мгновенно, комната начинает терять очертания. В голове вспыхивает боль, когда я, отключаясь, ударяюсь ею о каменный пол, но меня это не волнует.

Последнее, что я вижу перед собой, это образ Лили, освещенный зеленой вспышкой Авады Кедавры.