Марвел: Гори, чтобы светить Глава 17

— Ладно, ладно, я и забыл об этом!Тебе надо ее пожевать, хорошо? Ты можешь подавиться, — поспешно объясняет Тони, закидывая чернику себе в рот и демонстративно жуя.

Питер идеально имитирует то, что сделал Тони, хотя жует гораздо менее драматично, и после того, как он проглатывает ягоду, его брови сходятся на переносице, будто он собирает воедино головоломку.

Однако вскоре после этого он поднимает глаза на Тони и несмело улыбается:

— Хоошо.

— Тебе нравится? — спрашивает Тони, получая от мальчика кивок, — можешь взять еще, давай, — он указывает на коробку.

Когда Тони доедает свою овсянку, Питер все ещё жует чернику, останавливаясь через каждые несколько ягод, чтобы посмотреть на него и попросить разрешения продолжить.

Несмотря на это, Тони считает эту трапезу удачной.

Позже, этой же ночью, после того как Джарвис несколько раз многозначительно намекает Тони, что Питер — всего лишь ребенок, который, к тому же, уже довольно долго зевает, они оба оказываются в комнате Тони.

Питер, войдя в спальню вслед за ним, негромко пищит и проносится мимо, направляясь к тому месту, которое Тони окрестил «уголком Питера», чтобы поднять своего игрушечного ленивца, брошенного им в поисках Буббы.

Тони наблюдает, как мальчик обнимает игрушку, а затем что-то тихонько ему шепчет. Договорив, он несколько раз жмёт на кнопку, издающую писк, и шепчет снова.

Он разговаривает с ленивцем, понимает Тони. Как бы странно это ни выглядело, Тони считает, что это, возможно, самая детская вещь, которую мальчик делал с момента прибытия. И да, Тони от этого вне себя от радости.

Когда «разговор», кажется, постепенно сходит на нет, Тони, включив режим взрослого, вмешивается и прерывает их обоих.

— Ты хочешь сегодня спать на кровати, Пит? — интересуется он.

Питер смотрит вниз на своего ленивца, как бы спрашивая у него разрешения, сжимает его, чтобы услышать знакомый писк, и качает головой.

— Дружище, ты не можешь спать в углу всю оставшуюся жизнь, — начинает Тони.

— Пау… Пител... спит там, — бормочет мальчик, пряча лицо в шерсти игрушки.

— Ты больше не с Гидрой, приятель, тебе не нужно спать в углу или на потолке, хорошо?

— Бубба… Бубба пустил Паука… м-м-м… Питела… на кловать, — шепчет Питер, сворачиваясь калачиком и словно пытаясь раствориться в своей игрушке.

Дерьмо.

— Окей. Тебе не обязательно спать на кровати. Как насчет того, чтобы мы оба рухнули на диван? Ни кровати, ни угла, — предлагает Тони. Видя нерешительность на лице Питера, Тони быстро находит другое решение, — или мы можем передвинуть диван в угол, чтобы таким образом мы могли видеть всё и не спать на полу!

Брови Питера сходятся на переносице, словно он взвешивает все «за» и «против», а затем он медленно кивает.

— Прекрасно! Ладно, мне, возможно, придется позвать сюда Стива, чтобы он помог нам переместить этот тяжёлый диван, и я…

Питер, пока Тони раздумывает, подходит к дивану и, не теряя времени даром, приподнимает один конец, чтобы оттащить его в угол.

— Ладно… ладно, это решает проблему. Хорошая работа, малыш. Господи, это было так неожиданно, — улыбается Тони малышу, прижимая руку к сердцу.

Приготовив Питера ко сну (частью этого ритуала стала очаровательная пижамка с Капитаном Америкой и детская зубная паста со вкусом клубники), Тони сидит на одном конце дивана, наблюдая, как Питер сворачивается калачиком на другом.

Он сидит там, слушая возню малыша, и пытается придумать способ безболезненно переместить мальчика на кровать. Может, купить ему кровать поменьше? Ну, детский вариант? Тони мысленно делает пометку, чтобы Пеппер нашла пацану маленькую кровать. В каком возрасте дети перестают пользоваться детскими кроватками? Наверняка, еще до шести. И на чем еще спят дети, если не на кровати?

Ты понятия не имеешь о том, за что взялся, Тони. И снова голос, этот до боли в сердце знакомый голос, который он так часто слышал в детстве. Чаще всего в виде оскорблений, выговоров и нравоучений.

«Я стараюсь изо всех сил, — думает он в ответ, — а что, черт возьми, еще остается делать?»

Питер ерзает на диване, пытаясь устроиться поудобнее, и поворачивает голову к Тони. Он берет подушку, которую Тони сунул ему в руки, подползает к дивану с его стороны и осторожно подкладывает её ему под голову.

— Ты не должен этого делать, приятель. У меня есть ещё подушки, — объясняет Тони, хотя сердце его сжимается от того, что, несмотря на все пытки и мучения, этот мальчик не растерял своей природной доброты.

Питер не отвечает, а просто сворачивается калачиком рядом с Тони, положив голову ему на колени, лицом к двери. Ленивец, все еще находящийся в руках мальчика, издает очередной писк, когда Питер нежно поглаживает его мех.

Тони, в порыве вдохновения, решает подражать Питеру, но вместо того, чтобы погладить ленивца, начинает неспешно перебирать мягкие локоны малыша. Питер замирает на мгновение, а затем тихонько вздыхает и расслабляется.

— Как ты назовешь своего ленивца? — тихо спрашивает Тони.

Пожалуйста, не говори «Бубба», пожалуйста, не говори «Бубба», пожалуйста, пожалуйста!

— Мэли, — бормочет Питер, снова сжимая игрушку.

— Мэри, — повторяет Тони, и сердце его уходит в пятки.

Нет никакой возможности, что пацан имел в виду Мэри Паркер. Вряд ли он был достаточно смышленым, чтобы как следует ее запомнить, и Тони даже не знает, будет ли лучше или хуже, если ребенок забудет свою мать. Может, не так больно будет думать, что с Гидрой он был всегда, чем понимать, что когда-то у него была любящая семья?

— Мама… — сонно поясняет мальчик, отвечая на невысказанный вопрос Тони.

Он помнит свою мать? Как это вообще возможно? Тони мысленно возвращается к тем бумажкам. Питер был похищен, когда ему было два. Он не должен помнить свою мать, верно? Или в дело вступают его суперспособности? Или… может быть, Гидра рассказала ему о ней. Возможно, они никогда не говорили ничего хорошего, но достаточно, чтобы Питер знал о факте её существования.

Прежде чем у него получается найти ответ на этот вопрос, Питер, под боком у Тони, подносит игрушку к губам и шепчет нечто столь щемящее, что Тони будет помнить всю оставшуюся жизнь:

— Тепель ты дома, мама.

Окончание главы