Демон переродился, чтобы стать героем Глава 10– Наследие Соты

Джон впервые встретил свою будущую жену, когда вместе с товарищами они вышли на охоту. Тогда она все еще жила в лесу и скрывалась от преследующих ее людей.

В тот день его тогда еще друзья привели с собой две дюжины голодных и разъяренных псов. Они были готовы в любой момент напасть даже на собственных хозяев, если бы не строгие приказы, которые им отдавали. Молодой Джон мог только жалобно наблюдать за всем этим, будучи не в силах помешать – те парни были слишком упрямы, если поставили перед собой цель.

Но никто из них еще не знал, на что была способна Золотая волчица. Тогда о ней лишь ходили легенды, которые распространяли охотники, увидевшие желто-рыжие клочки меха на кустах можжевельника. В тот день люди впервые увидели волчицу воочию.

Она была красива и грациозна, как лань. Словно сияющий среди темного леса мех, тонкие изящные лапы и длинный пушистый хвост – Джон навсегда запомнил этот образ. Ее не смогли поймать в тот раз – все псы в страхе разбежались, едва только им было велено атаковать, а сама волчица пригрозила своими клыками и удалилась.

В следующий раз их встреча снова произошла в лесу. Он вышел на охоту, чтобы добыть немного еды – его нынешней зарплаты было мало даже для одного человека, и в то же время ему приходилось присматривать за своей больной престарелой матерью. Изо дня в день она вспоминала, как велика была когда-то их семья, как их давний предок был тем, кто основал город под покровительством белого волка. Все это уже давно забылось, и единственное, что служило напоминанием – белая вышивка в виде волка на спине его плаща.

Он уже был готов выстрелить в зайца, когда того подхватил волк. Но, хромающий и ослабленный, он не смог удержать даже его, и животное быстро умчалось. Золотая волчица была ранена – весь белоснежный мех на ее лапе был окрашен в алый, на плече зияла глубокая рана, а впалый живот красноречиво говорил о том. что она уже слишком давно ничего не ела.

Тогда он тихо ушел, не желая тревожить зверя, и позже даже подстрелил пару птиц – для своего вида и возраста они были слишком малы и худощавы, но это было лучше, чем ничего. Тогда любопытство привело парня обратно к тому месту, где он видел волчицу – поиски привели его к небольшой норе, где она спала настолько крепко, что не проснулась, даже когда он прикоснулся, чтобы осмотреть рану. Но надолго он не задержался – только оставил рядом тушку птицы и ушел.

Третья же встреча произошла спустя несколько лет. Тот раз, когда Джон был в лесу, стал последним – мать умерла в тот же вечер и у него уже не было такой острой необходимости охотиться ради пропитания. Убитый горем, он погряз в работе, что вскоре привело к продвижению по службе.

В тот день очередное задание привело его на митинг в гетто. И когда все беспорядки уже были решены и он собирался уходить, его остановила неизвестная девушка:

— От вас очень вкусно пахнет, — сказала она, не прекращая лучезарно улыбаться.

Она выглядела чрезвычайно бедно и большая часть ее тела пряталась под невообразимо большим плащом, под которым покоился ее большой звериный хвост. А чтобы скрыть волчьи уши, она не убирала руки от капюшона на голове, от чего даже лицо ее он с трудом мог разглядеть. Но постаравшись, он все же смог – даже пятна грязи на щеках и золотистых волосах не затмевали ее красоту. Запинаясь, она пыталась сказать что-то еще, но этого языка Джон разобрать не мог. Приняв ее за попрошайку, он дал ей несколько монет, которых должно было хватить на пару дней, и ушел.

Джон не знал, что это был первый день ее жизни в городе. Золотая волчица обратилась человеком, чтобы спрятаться от охотников, и пока еще никто не догадывался об этом.

Когда они встретились снова и окончатально, она уже стала символом гетто.

Он с трудом узнал ее – возможно, он бы прошел мимо, если бы она сама не подошла снова. Она была еще краше, чем прежде. Хотя, иначе быть и не могло. Они легко разговорились тогда. Она сделала вид, будто первая их встреча произошла вовсе не в лесу, а именно после того митинга в гетто. Она от всего сердца благодарила за деньги, которые он дал, хоть на самом деле это была благодарность еще за ту птицу, которые он оставил в лесу для нее. Она даже пыталась вернуть ему ту сумму, но будучи джентльменом, он отказался. Вместо этого он потратился на нее еще больше, пригласив поужинать вместе.

Она назвала себя Кей. Простая девушка из гетто, настолько простая, что даже не имела фамилии. Сирота, которой не посчастливилось попасть в приют, но вместо этого с огромным успехом сумевшая побороть бедность. В детали ее вымышленной предыстории Джон не углублялся – да и, она бы не смогла ему ответить. Следившая за ним по пятам, она уже знала, кем он работает, а потому не могла сказать, что секрет ее успеха – шпионаж для Ину- и Огамигуми.

Так началась их совместная история, в которой она скрывала от него сразу две личности. Как от охотника – то, что является волчицей. Как от представителя закона – то, что работает на гетто.

Но размышляя об этом теперь, он понимал, что ничего не смог бы сделать, даже если бы еще тогда обо всем узнал. Он был бы удивлен, шокирован. Возможно, что несколько дней бы приходил в себя. Но у него бы не хватило сил, чтобы отвергнуть ее. Он слишком сильно любил ее.

Думая об этом чуть ли не каждый день с момента ее смерти, он понимал, что мог бы догадаться обо всем и сам.

Еще когда увидел ее многочисленные шрамы на теле, которые она всегда старалась спрятать под одеждой.

Когда пропадала на несколько дней, а потом не выходила из дома под предлогом болезни.

Когда, забеременев, бесследно исчезла, а потом вернулась уже с ребенком на руках.

Вместо того, чтобы попытаться все понять, он просто ревновал и медленно терял к ней доверие. В то время как она не прекращала также лучезарно улыбаться ему, как в первый раз.

Он помнил, что в какой-то момент даже думал о разводе. Он бы точно сделал это, если бы ребенок хоть немного отличался от него. Джон злился и припоминал ей все ее побеги, стоило им хоть немного повздорить, и только сын был тем, что останавливало его. Маленький Торак был точной его копией. Темные густые волосы, серые глаза и точно такой же нос – он выглядел также, как Джон на своих детских фотографиях. Только этот ребенок помогал ему продолжать верить жене и напоминал о его теплых чувствах к ней.

Вскоре они все же пришли к согласию – Кей стала все больше проводить времени с семьей. Тихий стеснительный сынишка, который мог зарыдать в три ручья по любому поводу, также стал озорнее – это был тот возраст, когда детям нужно во что бы то ни стало узнать все и вся, обязательно донимая при этом взрослых бесконечными вопросами. Но Джон не имел ничего против, ему нравилось это время. Он даже почти не замечал, что у ребенка начал меняться цвет волос.

Все закончилось, когда Джон отправился на охоту впервые за много лет. Кей была против того, чтобы он выходил за пределы города, но не так давно ребенок без устали болтал о том, что у какой-то лесной птицы, вид которой Джон уже давно забыл, красивые перья. Мужчина решил, что обязательно должен поймать и принести эту птицу домой. Быть может, свежее мясо даже поможет бедному ребенку – для своего возраста он казался слишком уж маленьким.

Тогда ноги привели его к вороньему мысу – только там чаще всего можно было найти ту пернатую.

Но на замерзшем ручье он увидел Золотую волчицу, впервые за долгие годы. Она уже не выглядела столь худой и измученной и была также грациозна, как в самую первую встречу, или даже еще лучше. А рядом с ней бегал маленький темношерстный волчонок. Многое успело измениться за те долгие годы, когда она исчезла из леса. Должно быть, в щенке и была причина. Джон уже хотел уходить, чтобы не тревожить их, но остановился, когда услышал голос. То был голос его родного сына – он узнал бы его везде.

— Ма, ма! — запыхаясь от активной беготни, сказал волчонок, — А давай останемся подольше?

Волчица вылизала его пушистый лоб:

— Сегодня нам нужно вернуться пораньше, поэтому лучше повеселись от души, пока есть время, — сказала волчица, и обратилась девушкой.

На ней был плащ, один в один как тот, что он видел на ней в первую встречу в гетто. Но этот был намного краше. И именно его он видел на шпионе, работающим на Ину- и Огамигуми.

И словно зная, что за ней следят, девушка обернулась:

— Кажется, ты говорил, что задержишься сегодня на работе, — дразнящим голосом сказала Кей.

— …А ты говорила, что должна навестить знакомых в гетто.

Джон с трудом верил в то, что видел, и даже сам не понимал, что говорит. Он все еще смотрел вниз – туда, где только что была волчица, и не решался поднять взгляд. Мельком он лишь заметил появившийся под ее плащом длинный пушистый хвост, а затем и то, как босые ноги девушки медленно зашагали к нему, прямо по снегу:

— Всем свойственно врать и недоговаривать, — как всегда, ее голос звучал тихо и мягко, точно колыбельная, — Неужели ты правда пришел, просто чтобы добыть соколиные перья для Торака?

Она сдержанно рассмеялась в своей привычной стиле. Только теперь он заметил, что часть ее диалекта и манер были заимствованы от района красных фонарей, находящегося под властью Хайнагуми. Он был одним из тех людей, кому было поручено во что бы то ни стало найти шпиона из гетто, и он не смог разглядеть подсказки даже в своей собственной жене.

— Ты не человек, — наконец сказал он, выйдя из транса.

— Да, это так. Я никогда не была человеком. Но я никогда не говорила, что являюсь им.

— Ты как-то связана с гетто, я прав? То, что ты рассказывала о себе, как о сироте… И тот их шпион…

— Возможно, частично. Люди преследовали меня по пятам ради одного лишь меха, мне пришлось найти себе убежище в городе. Люди в гетто приютили меня. и я отплатила им.

— Почему ты?...

“Была со мной” — так и не сошло с его губ. Но девушка снова улыбнулась, словно точно зная. что он хотел сказать:

— Та птица. Она была очень вкусной.

На удивление, он легко понял, о чем была речь – о той самой птице, которую он поймал и принес ей, измученной, изголодавшейся и крепко спящей. Должно быть, это многое для нее значило. Он даже представить себе не мог, насколько.

— На самом деле мое имя, это… — сказала она, точно в приветствии, не снимая с лица улыбки. Но отчего-то это выражение стало до невозможности печальным. Но договорить она не успела.

Это было тогда.

Из ниоткуда раздался шум.

А следом за ним и выстрел – оглушительный, грозный и короткий, он оставил после себя противный запах гари и пороха.

И лишь когда хрупкая фигура девушки упала на белый снег, Джон понял – то был выстрел из его собственного ружья, которое он так и держал в руках с пальцем на спусковом крючке.

У нее было прострелено легкое. Вопреки тому, что человек в таком случае умер бы почти мгновенно, эта девушка еще долго была в сознании.

Джон был не в силах хоть как-то ей помочь. Сколько бы не пытался - ничего не выходило. Он мог лишь крепко обнять ее напоследок.

Насколько бы сильными волки не были, это не делало из бесчувственными. Рана волчицы была смертельна, но недостаточно фатальна, чтобы убить ее мгновенно. Это значило, что ее тело будет регенерировать так долго, насколько это возможно, даже если смерть неизбежна.

Не желая, чтобы его жена страдала от боли еще хоть одну лишнюю секунду, он выстрелил во второй раз, уже по собственной воле.

Времени горевать у Джона не было. Он все еще помнил, что вместе с волчицей тогда был маленький волчонок, говорящий голосом его сына. Он сбежал с реки прежде, чем Джон вообще успел что-либо понять после первого выстрела, поэтому теперь он должен был во что бы то ни стало его найти.

Укрыв тело мертвой волчицы снегом и еловыми ветками, чтобы ее не смогли найти, мужчина отправился на поиски ребенка.

Однако, долгие несколько суток поисков не увенчались успехом. Даже лисиц, которых всегда была пруд пруди у Вороньего мыса, он так ни разу и не встретил. Когда надежда была потеряна, из всех вариантов остался лишь один – участок леса, наиболее близко расположенный к запретной для любого человека территории волков. Джону хотелось верить, что настолько же, насколько это место опасно для человека, оно окажется дружелюбным по отношению к маленькому волчонку.

Но он не нашел там ничего, кроме гниющих лисьих трупов, которыми огромная поляна была усеяна, точно весенними цветами. Только обезображенные тела и злые, рыскающие вокруг волки.

Надежда была утеряна.

Толком не спав несколько ночей, он вырыл могилу, чтобы похоронить волчицу, как следует. В конце концов, он не мог допустить, чтобы ее тело было разорвано дикими животными и разнесено по всему лесу. А когда ее тело было отдано земле, в качестве последнего штриха он вырезал из опавших ветвей несколько досок, соорудил из них нечто, похожее на надгробие, и вырезал там ее имя.

Когда все было закончено, с момента гибели волчицы минула ровно неделя. Он провел у тихой могилы еще несколько часов – рыдать и кричать уже не было сил, поэтому он молчал.

У него еще оставалась одна пуля, и он не прекращал думать о том, чтобы запустить ее себе в лоб напоследок. Останавливало лишь одно – для него это было бы слишком легко.

Поэтому он взобрался на вершину Вороньего мыса.

***

Гетто были недовольны сложившейся ситуацией, и особенно – Хайнагуми. Мисс Хина – так звали жену – ходила из стороны в сторону по огромному залу, не прекращая ругаться.

Причина была проста: Торак был ранен по пути в гетто, но Тара, нашедшая его, отвела его ни в какую-нибудь резиденцию, а в свой дом. Прежде, когда что-то подобное происходило, его всегда лечили в Хайнагуми – три женщины-служанки, стоящие позади Мисс Хины, также немало расстроились от такой новости.

Таре пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить Хину в правильности своего решения. В конце концов, место, где она нашла Торака, было куда ближе к ее дому, чем к гетто. Пусть пришлось потревожить маму, но это лучше, чем пытаться волочить спящую крепким сном тушу через оживленные улицы, или, тем более, по крышам и лабиринтоподобным подворотням.

Но не только этот случай с Нечестивым тревожил гетто.

— Никогда еще не видела здесь такого переполоха, — с ноткой удивления в голосе протянула Медведица, лениво зевая. Она сопровождала Тару к выходу из гетто в своей волчьем обличии.

— Ощущение, будто случилось что-то плохое.

— Змея пропала вчера вечером, ушла и все еще не вернулась.

— Разве это не норма для кого-то, в роде вас? Наверняка у нее возникли какие-то дела.

— Змея не из тех, кто пропадает вот так просто. Ее болезнь не позволяет ей находиться в человеческом обличии слишком долго, а в волчьей ее могут спутать с собакой, или, того хуже, с Золотой волчицей.

— Вы совсем не выглядите так, будто беспокоитесь о ней.

— Почему же это? Я отправила почти всех своих людей на ее поиски.

Прошло уже около шести часов с момента, как Тара сбежала из гетто и нашла Торака. Благо, из-за последней новости на ее побег внимания почти не обратили, но даже так Тара ощущала, что Медведица хоть немного, но злится из-за этого.

Когда они приблизились к воротам, за которыми был уже обычный город, Медведица передала ей сумку с одеждой и некоторыми лекарствами, которые могут понадобится. Вернее, девушка сама взяла ее со спины волчицы.

— Это твоя тренировка, — сказала Медведица. — Считай, что все в городе – твои враги, и делай все, чтобы тебя не рассекретили.

— А если все же рассекретят?

— Без промедлений убей.

Медведица была учителем, который не терпел неудач. Если у Тары что-то не получалось, то девушка велела повторять снова и снова, пока не получится. Только благодаря этому Тара научилась обращаться в короткие сроки, хоть и была сильно ограничена. В первую очередь, она могла лишь балансировать от крайности к крайности: все волки могли поддерживать свое тело в любом состоянии, которое только можно было придумать, их ограничивали лишь их собственные силы. Таре же это не было подвластно – она могла быть либо полностью человеком, либо полностью волчицей, без исключений. А это напрямую влияло на то, что будет с одеждой после трансформации – она слишком часто рвалась и портилась после обращений.

Она начинала понимать, как тяжело было Тораку столько лет скрываться среди людей, хоть его умения и были гораздо лучше.

Но тренировки все еще не приблизились к концу. Шира скрылся, и единственный способ найти его – использовать ауру. И раз уж Тара единственная, кто хоть как-то связан с демоном, то именно она должна это сделать. Но ее умений катастрофически не хватало.

Она понимала это, уже просто идя по многолюдной улице. На лице медицинская маска. на голове капюшон, а на плечах – большой плащ с местами рваным подолом. Так девушка уберегла себя от ненужных глаз. И, хватаясь за лямки рюкзака посильнее, то и дело вслушивалась в окружение.

Ей тяжело было судить о том, насколько далеко распространяется ее аура. Влиять ни на кого она не могла, но запахи чувствовала достаточно далеко. Но, где бы она не была, никаких следов демона не находила. Как будто что-то ей мешало.

В конце концов, Тара была убеждена, что нужно продвигаться в обучении дальше, поэтому она спешила домой. Никого из родителей на месте не было – отец уже несколько ночей проводил на работе, а мама как раз уже должна была уйти. Еще утром она обильно ругалась, что дочь сначала исчезла на месяц без объяснений, а потом вдруг приносит кого-то, истекающего кровью, в дом, но, несмотря на это, на столе стоял остывающий завтрак. Укусив пару кусочков, она поспешила в кабинет отца.

Куда вернее было бы сказать, что это была библиотека – именно такое складывалось ощущение, если открыть дверь и сделать хоть один шаг внутрь. Большие шкафы были по всему периметру комнаты, и еще несколько рядов располагались прямо посередине. Лишь небольшой рабочий стол спрятался в дальнем углу. Здесь было много литературы, и большая ее часть – статьи, журналы и многое прочее, что досталось им от прошлых владельцев дома. Даже сами шкафы были потрепаны временем. Но среди всего этого сокровища были и книги из Дегранда, часть которых привез и сам отец. Все это – материалы, касающиеся Орсейла и Нечестивого.

Тара надеялась найти хоть что-то, что могло бы помочь.

Но когда время близилось к вечеру, она даже в своей комнате ничего толкового не нашла. Никаких подсказок. Оставался лишь один вариант — найти книгу, которой на данный момент в ее доме не было. А чтобы найти ее, следовало совершить кое что незаконное… Думая об этом, она заснула.

Она отключилась, казалось, лишь на пару минут, но когда открыла глаза, то вся комната уже была во тьме. Только благодаря подглядывающему из окна свету она разглядела, как кто-то собирает разбросанные вокруг книги.

— Помнится мне, кто-то говорил, что у него проблемы с режимом, — сказал некто, негромко вздохнув.

— А я думала, что ты будешь спать дольше…

Раны Торака были не настолько серьезными, чтобы он пролежал в отключке неделю, но девушка все же надеялась, что он пробудет на больничном подольше. Если он залатал все свои раны, то это значило, что им уже пора возвращаться. Но сдаваться так просто она не была намерена.

В конце концов чудом она уговорила парня. Так, под покровом ночи, они отправились прямиков в школу.

— Пока ты спал, я вскользь перечитывала свои книги из Дегранда, но там не хватает одной – это был полный сборник всех известных версий истории Люпус-Люмин. Эта книга принадлежит церкви, поэтому все истории были написаны на множестве разных диалектов, чтобы никто посторонний не смог прочитать. Я привезла ее с собой в Орсейл, надеясь, что смогу полностью перевести ее, но… Один из учителей отобрал ее из-за того, что я отвлеклась на занятии.

Они уже подходили к зданию их учебного заведения, когда она заканчивала объяснение. В темноте ночи и тумане корпус выглядел словно заброшенный.

— Если это такая важная книга, то тебе изначально не стоило приносить ее в занятия, разве нет?

— …Я поставила себе цель перевести ее. Когда ее забрали, учитель отказывался отдавать ее под предлогом того, что сжег. Но я более чем уверена, что она осталась в школе и хранится в каком-нибудь дальнем шкафчике, как диковинка из неизвестного города на память. Я хотела уличить в этом учителя после того, как все дела отца здесь закончатся, чтобы как следует поиграться в суде ради моральной компенсации в придачу, но наше дело сейчас важнее.

Девушка положила руки на пояс и стала всматриваться в здание школы.

— И именно поэтому я бы не хотел, чтобы ты здесь была, — сказал он, проследив за ее взглядом. Он все еще выглядел несколько уставшим. — Это не просто один из корпусов школы, это корпус для выпускных юридических классов. Вломиться сюда — все равно, что проникнуть в полицейскую академию.

Тара почти не слушала, лишь стала заплетать волосы:

— Это я слышу от Серебряного, преступника-номер-один-в-городе-и-главы-всех-мафий, Волка. Ту книгу можно приравнять к священным писаниям, поэтому если прикоснешься к ней – я могу тебя засудить. Краденое может быть возвращено только моими руками!

Завязав волосы в хвост и засучив рукава, она приготовилась к штурму.

Проникновение в этот корпус действительно было делом не из простых. При поддержке тех ребят из гетто, которые всегда помогали ему в делах Нечестивого в городе, Торак легко мог бы проникнуть в здание, но сейчас их было только двое. Они крались у самых ворот, обговаривая план.

Тара все еще слабо различала запахи, поэтому она сможет найти нужный предмет, только если возьмет его в руки, чтобы рассмотреть. Поэтому было бы идеально, если бы Торак сам искал книгу. Но главным недостатком такого решения было одно: парню придется расширить свою зону влияния слишком сильно, и приближение ненужных свидетелей он не сможет заметить вовремя. Тара же хоть и была знакома с тем, как это работает, но применять на практике едва ли могла.

Откровенно говоря, пользы от нее в этой вылазке почти не было. Она даже скорее мешалась тем, что надо было следить еще и за ней. Кажется, она и сама это понимала.

Им удалось проникнуть во двор, который все еще не являлся территорией школы, но уже охранялся и оттуда легко могли прогнать. С этого момента нужно было быть осторожнее.

— Итак, твоя кафедра на третьем этаже. Быстрее всего было бы пробраться через окно, но нам придется как-нибудь проскользнуть через главный, либо второстепенный вход. Главный под прицелом камер, поэтому остается второстепенный.

— Тот, что около столовой?

— Да.

Наилучший вариант проникновения был сразу отброшен из-за того, что способностей Тары все еще было недостаточно, чтобы с ходу вот так просто заскочить на третий этаж. Оглядывая стены и подоконники, она понимала, что даже на второй едва ли смогла бы запрыгнуть, даже если бы приложила все свои волчьи силы. Однако, у них еще был шанс – если Тара возьмет на себя изучение местностью с помощью ауры, то сможет хотя бы немного распознать чье-либо приближение. Торак же в свою очередь вел бы их по следу, максимально сосредоточившись на перемещении в слепых зонах камер.

Они коротко обсудили план, спрятавшись за густыми кустами изгороди из потрепанного кизильника. Несмотря на то, что из-за зимней поры вся листва опала, ветви все еще были достаточно плотными, чтобы за ними не было видно людей. И при этом, сквозь щели юным лазутчикам было прекрасно видно происходящее по другую сторону. И именно тогда, когда они собирались выдвигаться к второстепенному входу, в их сторону направился один из охранников.

— Черт, кажется, мы не успеем…

Торак оглянулся назад – ближайшее место, где можно было бы спрятаться, находилось слишком далеко, чтобы незаметно добежать туда по хрустящему снегу.

— Есть идеи?.. — едва слышно прошептала Тара.

— Возьми меня за волосы.

Девушка не поняла, к чему это, но сделала, как было велено, приложив ладонь к его макушке. Когда он резко положил руку ей на талию, Тара успела только тихо охнуть.

Скучающий проходящий мимо охранник увидел только двух целующихся в кустах кизильника подростков.

Конечно, все это было игрой. но для девушки, которая еще никогда в жизни не ощущала на вкус чужие губы, даже это было в новинку. Они были теплые, даже горячие; в небольших трещинах и порезах от мороза, но даже несмотря на это – мягкими. Только распробовать их получше не было никакой возможности – его губы касались только самого края ее рта. Недостаточно, чтобы считать это полноценным поцелуем, но этого хватало, чтобы создать нужное впечатление для стороннего наблюдателя. И это правда сработало – смущенный охранник сделал вид, будто ничего не видел, и просто продолжил идти дальше. Но даже тех пары секунд хватало, чтобы девушка могла отчетливо прочувствовать на себе горячее дыхание.

Только когда он оказался на том расстоянии, когда он уже не мог их услышать, Торак позволил себе убрать руки с ее талии и подняться. Но едва только он сделал это, как тут же отвернулся вслед за уходящим охранником.

— Мог бы хоть ладонь подложить…

— Боишься, что никакой принц на белом коне теперь не прискачет?

Тара только клацнула зубами и укрыла лицо волосами в смущении. На самом деле, Торак отвернулся ровно по той же причине. Он снова посмотрел на нее, только когда вдруг услышал несколько шлепков.

Щеки девушки густо покраснели от легких пощечин, которые она нанесла сама себе. Это заставило парня изрядно забеспокоиться – конечно, он слышал, что таким образом люди иногда пытаются привести себя в порядок, но не было ли это слишком? Но ничего предпринять он не решался – Тара выглядела слишком сосредоточенно и хмуро. Как будто была крайне зла и уже готовилась воплощать план мести.

Он понял это, когда она вдруг закричала с мольбой о помощи, и также резко сама же себе закрыла рот руками, отчего создавалось ощущение, будто бы кто-то насильно заткнул ей рот.

— Постойте, пожалуйста!.. — истошно прокричала она и, подорвавшись с места, помчалась в сторону того мужчины. Ушедший недостаточно далеко, он уже обернулся к источнику криков. Тара добежала до него прежде, чем Торак успел хотя бы что-то понять. — П-помогите, п-пожалуйста,!.. Й-й-я шла д-домой, а потом вд-друг он…

Заикаясь и дрожа так, будто могла вот-вот зареветь, она ухватилась за руку мужчина и чуть ли не повисла на ней. Медленно, но верно, она спряталась у мужчины за спиной, перед которым к тому времени на противоположном конце тротуара уже стоял Торак — взбешенный, перепуганный, смущенный и ничего не понимающий.

— Стой, где стоишь! — вдруг невероятно строго приказал мужчина, и еще больше загородил собой девушку, как будто пряча. Та лишь выглядывала из-за его широкой спины.

В этот момент лицо Торака еще больше побагровело.

— Подождите, вы все неправильно поняли, я-..

Парень едва поднял ладони в оправдание, но в ответ на это охранник тут же достал пистолет.

— О-он преследовал меня уже полчаса! Я подумала, что хотя бы в школьном дворе он отстанет, но он как схватил!.. — продолжала лепетать Тара, подливая масла в огонь.

— Твоя имя и класс!

— Тц… — парень замялся и клацнул зубами, — Найл Тернер, второй выпускной С…

— Ты знаешь его? — обратился мужчина уже к Таре. Та оживленно закивала головой, — проваливай отсюда, пока полицию не вызвал!

Дальнейшие попытки оправдаться результатов не дали, и, чтобы не быть пойманным на лжи о своем имени, парню пришлось уйти. Только напоследок они с Тарой обменялись презрительными взглядами.

А убедившись, что парень и правда ушел, мужчина накинул на плечи девушки свою куртку и, заботливо придерживая за плечи, повел в здание.

“Торак, должно быть, за всю свою карьеру Нечестивого уже несколько раз успел пожалеть о том, что родился парнем, а не девушкой”, — первым делом думала девушка, когда охранник привел ее прямиком в свой кабинет. Вопреки всему, он был на четвертом этаже. В первую очередь это было странно из-за того, что в случае чего мужчина не сможет быстро спуститься во двор, но это легко компенсировалось несколькими другими вещами, которые Тара заметила, приглядевшись к помещению получше: большое окно, из которого все как на ладони, и еще несколько пистолетов рядом, а в дальнем углу даже висела бита.

Но скорее всего это была своего рода комната для отдыха. Об этом ясно говорили стол, полный еды, почти горячий чай в кружке, небольшой телевизор неподалеку и разложенная раскладушка.

Усадив Тару за стул, мужчина заменил свою куртку на ее плечах одеялом, тяжелым, но довольно уютным. А сам охранник тем временем стал заваривать свежий чай:

— Вот уж не думал, что шпана решится заниматься чем-то таким прямо рядом со школой, хотя бы этого постыдился бы… Ну, ничего, мы его найдем.

Он бормотал, обращаясь не то к ней, не то к самому себе, что дало Таре возможность осмотреться еще немного. Так, на краю стола она заметила вскрытую пачку снотворного. С такой работой неудивительно, если у человека начнутся проблемы со сном… Думая об этом, девушка под шум кипящего чайника быстро вытащила несколько таблеток и кинула в кружку, которая уже стояла на столе.

— Вот, попей для начала, — сказал мужчина, протянув девушку чашку, — Какой номер твоих родителе? Думаю, будет лучше сначала оповестить их, а потом сразу вызовем полицию. Очень хорошо, что ты знаешь того, так будет намного проще его найти.

Говоря это, он тут же отошел в сторону другого стола. Там был телефон.

— Д-давайте немного попозже?.. Я н-не думаю, что см-могу дать показания в таком виде… — продолжала играть Тара, — да и, родителей беспокоить… Они думают, что я все еще дома, и если узнают…

Мужчина осуждающе хмыкнул:

— Ну уж нет! Рано или поздно они все равно узнают. А если бы что-то вправду произошло? Я не позволю этому негодяю ходить безнаказанным! — с этими словами он он тянулся к телефону.

Тара уже думала подорваться с места и просить его хотя бы выпить чаю — нескольких минут хватило бы, чтобы мужчину хотя бы начало клонить в сон. Но вместо этого она только улыбнулась:

— Да, вы правы. Хорошо, давайте сделаем, как вы говорите.

И, начав зачитывать ему несуществующий телефонный номер, Тара поднялась с места. Еле заметно, так, что человек даже не слышал, она словно тень направилась к бите, что висела на стене рядом.

— Хм, странно, почему то не получается.

— Оу, да, кажется я ошиблась цифрой, — тем же тихим голоском протянула девушка, рассматривая биту и сжимая в руках, чтобы привыкнуть к ее весу, — Давайте еще раз.

Мужчина, стоявший к ней спиной, так ничего и не заподозрил.

“Простите, дяденька, — подумала про себя Тара, — не стоит доверять каждой встречной девушке”.

Замахнувшись как следует, она собрала все свои силы, включая даже волчьи, и нанесла удар.

Тораку не потребовалось много времени, чтобы пробраться в здание, когда они с Тарой разминулись – теперь охранник был гарантированно отвлечен и ничего, кроме камер, не могло помешать.

Однако, в каморке охранника на первом этаже оказалось пусто. Только благодаря множеству экранов с изображениями с камер он понял, где была Тара.

Но когда пришел, помощь ей была не нужна.

— О, а ты быстро! — протянула девушка в обычном приветствии.

Охранник, который увел ее несколько минут назад, теперь неподвижно лежал на полу, в то время как пол под его головой был покрыт небольшой алой лужицей. А Тара старательно запихивала ему в рот какие-то таблетки.

Это было совсем не то, что парень ожидал увидеть здесь. И еще больше ему было непривычно видеть, что Тара была абсолютно спокойна, как будто нечто подобное было для нее в порядке вещей. Она вела себя ровно также, как если бы он застал ее за рисованием или чтением. За годы работы Нечестивым он много видел, но от этого хладнокровия у него пошли мурашки по спине.

Пока он думал об этом, девушка уже вытерла кровь, затащила мужчину на раскладушку и своим обычным веселым тоном позвала дальше. Миссия продолжалась.

— Удар был несильным, поэтому он пробудет без сознания от силы пару минут, но я надеюсь, что то снотворное быстро подействует и заставит его поспать пару часов. Уж этого нам точно хватит, — напевая протянула она, когда они уже подходили к кафедре, — если только ты не собираешься снова играть в изнасилование.

— Ты прекрасно знаешь, зачем я это сделал.

— Да-да, — отмахнулась девушка, — но если бы ты посоветовался со мной с самого начала, нам бы удалось избежать этого. И, вообще, я думала, что ты поставил себе цель стать магом к тридцати годам.

И без того хмурый, он проигнорировал ее слова и вошел в кабинет первым, открыв его заранее захваченными из кабинета охраны ключами.

Как и ожидалось, внутри было пусто — только множество столов с выключенными компьютерами и такое же большое количество шкафов с документами. Этот кабинет по размерам был с один лекционный зал, и даже так здесь хранилась информация не о всей школе, а только лишь об учениках юридического корпуса. Это в очередной раз доказывало, насколько серьезно было данное заведение.

Тара сразу юркнула в глубины темного кабинета, как раз к рабочему столу учителя, который забрал ее книгу. Получив краткие инструкции о том, как книга выглядит, Торак присоединился к поискам.

— Давненько мы уже не собирались вот так вот в школе, — вдруг негромко произнесла Тара. — Особенно после того случая в резиденции Огами. С тех пор мы только и делали, что учились запахам на улице. Даже ребята в клубе беспокоились.

Парень выдержал подозрительно длинную паузу, прежде чем ответить:

—- …Мы должны грамотно использовать время, пока Шира затих. Твое обучение — наша первостепенная задача.

— Да, да… Но у нас даже не было толковой возможности поговорить. Мы только и делаем, что учимся!

— А я думал, что девушки в Хайнагуми любят сплетничать и тебе там будет, чем заняться.

— Они не настолько общительные, как может показаться. Например, мисс Хина на банкете в резиденции рассказала мне о праве косвенного и что твоя мама работала на гетто, но больше ничего об этом мне узнать не получилось. Особенно о твоих родителях — никто ничего не знает. От этого еще более любопытно, знаешь ли.

Было слышно, как, перелистывая листы документов, парень тяжело вздохнул:

— И о чем же ты так хочешь узнать?

— Ну нет, ты так просто мне не ответишь. Для начала я должна буду рассказать тебе свой секретик, да? — она не видела его реакции, но приняла молчание за согласие, — моя мама на самом деле не моя мама.

Торак тут же оживился:

— Как так? Это из-за косвенности? А как же родословная жрицы?

Девушка только рассмеялась:

— С этим все в порядке! Моей настоящей матерью была тетя Мика. Они с папой не успели поженится на момент моего рождения, поэтому после ее смерти было решено, что ее сестра заменит ее. Они обе были наследными жрицами, так что про родословную я тебе ни капельки не соврала.

Было слышно, как Торак вздохнул снова. Думая о чем-то, он сел за стол неподалеку:

— Мне интересно… Как так получилось, что они вообще сошлись? Твой отец принял все, как есть? Или он изначально знал все тайны жриц?

— Ну… если сопоставлять то, что мне рассказывали раньше, и то, что потом рассказал папа… Он был знаком с Микой с раннего детства. Ей очень не нравилось быть привязанной в церкви, поэтому она часто сбегала. Папа говорил, что по настоящему влюбился в нее за какое-то время до ее побега, когда по неизвестной причине проклятие на ней ослабло. Она весь день плакала и смеялась по любой причине, а в конце заставила папу дать обещание сделать все, чтобы их ребенок во что бы то ни стало не должен оказаться в церкви, что именно из-за нее проклятие все еще преследует всю ее семью. А всю правду о себе она рассказала только накануне родов, после которых и погибла. Я не знаю, были ли у папы какие-то проблемы с принятием всей правды… но я точно знаю, что чтобы сдержать обещание, он не побоялся привлечь на свою сторону нынешнего военного министра. Они тогда с ним были не в ладах — дядя Дезир был младше отца, и, к тому же, по уши влюбленным в Мику. Они как-то даже подрались из-за нее, у обоих небольшие шрамы на лицах остались. Но они объединили свои силы, чтобы не позволить церкви забрать меня. Так что, думаю, если у папы и были какие-то проблемы с принятием, он их преодолел.

Тара уже больше не шелестела бумагами – вместо этого запрыгнула на стол и отдалась воспоминаниям. Торак, кажется, сделал также, потому что даже спустя какое-то время тишины так ничего и не сказал. В темноте под лунным светом, пробивающимся из окон, она видела только его задумчивую темную фигуру.

— Похоже, что у тебя все было не так радужно. Я слышала, что госпожа Тори покинула гетто после замужества и скрылась, только изредка навещая Хайнагуми. А потом вы с ней ушли в лес и пропали без вести.

— И что из всей этой истории ты хочешь узнать?

— Кто тот человек, что смог охмурить прославившуюся Золотую волчицу?

Тара плохо видела его, а потому не могла различить злости, промелькнувшей на нем. Но, кажется, даже так она понимала, о чем спрашивала, и все равно хотела знать. Не имея особо желания отвечать прямо, Торак коротко сказал:

— Ты сама уже знаешь его.

Это заставило Тару изрядно удивиться:

— О-о-о, в самом деле? Неужто Джон? — сказала она и рассмеялась, но тут же прекратила, когда поняла, что парень никак не отреагировал на эту шутку, — стоп, серьезно? Я же пошутила! Как это может быть правдой?! Погоди-погоди! Он же усыновил тебя, как сироту из гетто!.. Погоди!! То есть он это нарочно?!

Парень только покачал головой и негромко произнес:

— Нет, он ничего не знал и не знает, — он сказал это и замолчал, отведя взгляд, но видя, что Тару этот ответ не устроил, он был вынужден продолжить, — Джон никогда ничего не знал о волках. Он узнал обо всем также только после ее смерти… во время одного инцидента в лесу. Тогда я остался жить в клане Хёки.

— Но что-то заставило тебя вернуться.

— …я хотел вернуть тогдашнюю семью. Но дом, в котором мы жили, уже принадлежал другим людям. А когда я нашел отца, у него уже была другая семья и другой ребенок.

Он все еще помнил тот день, когда впервые оказался в городе спустя много лет. Пусть тогда он уже обладал идеальным искусством, к отцу он пришел в получеловеческом обличии. Торак уже предвкушал, как он снимет с головы капюшон, когда откроется входная дверь, как отец увидит его волчьи уши и все поймет. Но дверь тогда открыла Лили с младенцем на руках.

В тот самый день он и решил, что семью уже никак не вернуть, и ступил на тропу Нечестивого. Конечно, когда его приютили гетто, он обрел новых друзей, новую семью – а жена главы Хайнагуми, мисс Хина, и вовсе не стеснялась называть его своим внуком – но в глубине души Торак все еще тосковал по прошлому.

— Но в конце концов мы все равно встретились с ним снова, когда мне нужно было внедриться в какую-нибудь семью для алиби, — тихо продолжал парень, — Почему-то он решил забрать именно меня.

— Может, он узнал тебя?

Торак покачал головой:

— Возможно, но точно знать он не мог. К тому же, в детстве мое искусство было намного хуже, поэтому мои волосы были темные, в цвет моего меха. Они обрели нужный цвет только когда я улучшил свои навыки в клане Хёки.

— И ты ни разу не думал рассказать ему все?

— Это заставит нас обоих только еще больше жалеть об утраченном времени. Лучше забыть обо всем.

— Но ты ведь не забыл.

Ее слова чуть не заставили парня поперхнуться. Ожидая, что это могло быть очередной шуткой, он впервые за долгий разговор посмотрел прямо на нее, но на ее лице не было ни толики сомнения.

— И Джон, кажется, тоже ничего не забыл. Каждый раз, когда я видела его, он выглядел так, будто все еще скорбит. Я часто видела таких людей среди бывших солдат в Дегранде. Такие, как они, настолько устали от своего морального груза, что у них нет сил даже на самоубийство. Мне кажется, ему будет легче, если ты расскажешь ему обо всем.

Тара выглядела как никогда раньше серьезной. Ее глубокие синие глаза смотрели прямо в душу, словно искали ответ, но сама она молчала. Это заставило и Торака взглянуть на нее совершенно иначе. Вместо простой глуповатой девчушки, которая то и делает, что ищет приключения на мягкое место, он видел перед собой молодую жрицу, которой читал исповедь. Казалось, она найдет ответы на все вопросы, стоило только спросить.

Но поняв, что разговор зашел не в то русло, она вдруг покачала головой и неловко засмеялась:

— К-кажется мы отвлеклись немного, — сказала она, тут же вернувшись к книгам на столе, — надо придумать какую-нибудь другую тему. Например… эм… Ты даже не был удивлен, что я почти не отреагировала, когда увидела тебя без маски? Тогда, когда Филин вторглась в резиденцию Огами.

Торак также чуть потряс головой, приходя в себя, и также вернулся к стеллажам, попутно вспоминая тот случай с Филин. Единственное, что Тара сделала тогда – это только посмеялась, что он забыл взять маску, входя в резиденцию. Это совсем не было похоже на то, как он представлял себе разоблачение перед ней.

Он озвучил свои мысли, на что девушка задумчиво произнесла:

— Ну, я просто увидела тебя с тем копьем и в той одежде, и паззл как-то сразу сложился. Да и, разве был смысл устраивать скандалы? Это была совсем не та ситуация. Но мне было обидно, что ты даже не извинился за все это. Ты водил меня за нос столько времени!

Парень тихо усмехнулся. Гнетущая атмосфера после той беседы про семью начала пропадать, отчего становилась намного легче. Но, разглядывая стеллажи, Торак делал все возможное, лишь бы не смотреть в сторону девушки:

— Это было не так уж и сложно. Особенно, когда ты так легко поверила в мои отговорки после того, как я послал за тобой убийцу.

— О-о-о! — протянула девушка уже чуть громче, чем до этого. Отчего-то в ее голосе слышалась насмешка, — Это ты о том случае, когда меня взаправду чуть не убили? Я, знаешь ли, испугалась. И отговорка, кстати, была ужасная.

— Тогда почему ты поверила?

— Я и не поверила. Согласно твоему алиби, ты в тот вечер сначала учился, а потом выпил, вырубился и ничего больше не помнил. Если бы ты и Питер были разными людьми, то у него точно возникли бы вопросы, почему я упомянула его присутствие там, где его не было. Но ты сказал то, что сказал, и это было хорошее оправдание, чтобы свободно использовать твое имя. Мне не было смысла противоречить твоим словам, ведь это было бы все равно, что сказать, что те фото, которые я выкладывала, ложь, и тогда со мной был не ты. У ребят из клуба возникли бы вопросы и все могло бы дойти до полиции в конечном счете. А разве это мне нужно после того, как мне пригрозил сам Нечестивый?

Закончив свою небольшую речь, Тара лукаво улыбнулась в своем привычной манере.

— Значит, ты уже тогда стала догадываться обо всем?

— Не то, чтобы догадываться… скорее держала это в уме. Я много кого из клуба подозревала, вы ведь все были так яро против того, чтобы я дальше копала под Нечестивого. В моем родном городе меня так часто обманывали, что я как-то привыкла всегда быть готовой к чему-то подобному.

Это многое объяснило в ней. Торак всегда видел, что она пытается выдать за себя другого человека. Это можно было сравнить с тем, как девушки все время повышают голос рядом с парнями и пытаются казаться милее — если все знать, это тяжело не заметить. Но Тара вела так практически со всеми. Она пыталась казаться дружелюбным человеком, чтобы и с ней дружили в ответ. Первое время Торак считал это проявлением недалекого ума или слишком большого доверия к людям, но теперь точно видел, что это также было своего рода маской. Точно такой же, какую носил он сам.

Это уже давно начало проявляться, но заметил он, отчего-то, только сейчас. Было множество подсказок. Хоть Тара и старалась казаться другим человеком, ее истинный характер всегда давал о себе знать. Это было ясно, уже когда она подавала документы, чтобы вступить в оккультный клуб – самый странный и спорный клуб в школе. Она была слишком упряма для образа тихой девочки-отличники. И когда она дала раненому Лари возможность отправиться в Дегранд, чтобы получить хороший протез вместо утерянной ноги – это было слишком очевидным жестом избалованной девочки из богатой семьи, что никак не вязалось с ее придуманным образом. Но она умело сглаживала это глупыми шутками.

Настоящая она была куда более дикой, чем могло показаться на первый взгляд. Она слишком сильно любила всем перечить, и каждый раз, когда ей говорили сделать одно, Тара делала совершенно по-другому. Но это также показывало и ее целеустремленность. У нее ведь даже не было никакой особой цели, чтобы приезжать в город – ее нахождение здесь было лишь обеспечением алиби для отца. Но она поставила для себя цель найти Нечестивого, а после – во что бы то ни стало привести его в Дегранд. Ради этого она даже согласилась научиться всему тому, на что волки тратя многие годы.

Возможно, она сама даже не осознавала, насколько многие ее поступки были рискованными. Обучиться быть жрицей с нуля - крайне тяжелая задача. Переча Тораку и обращаясь в волчицу в первый раз без его ведома она подвергала себя смертельной опасности. Если бы она напортачила, когда была на банкете в Хайнагуми, что также могло плохо кончиться. Даже тот случай, благодаря которому они вообще познакомились – если бы тогда ее, сбежавшую в город ради поимки несчастного животного-воришки, нашел не он, а кто-либо другой, все также могло закончиться плачевно. Она слишком часто рисковала собой.

Даже сегодня. Его план был предельно прост – охранник увидел бы целующуюся в кустах пару и ушел, не желая вмешиваться в подобные непотребства, но она решила пойти дальше, точно переча ему. Если бы хоть одна деталь ее плана пошла не так, что пошло бы наперекосяк. Будем чудом, если в результате тот мужчина забудет о том, что произошло, и на этом все закончиться.

Возможно, все это было из-за проклятия ее рода. Все женщины по линии ее матери едва ли имели эмоции. Даже ее мать Нати, которую он знал, почти ничего не чувствовала. И Тара словно пыталась насладиться свободой от этого проклятия, делая все, что только могло прийти в голову.

Она казалась человеком, который может свернуть горы, если только пожелает, но она как никто другой нуждалась в защите.

— В общем, не так уж и важно… — наконец сказала она, отвлекшись от поиска, — Просто мы действительно стали реже видеться… Хотелось бы, чтобы ты чаще бывал в Хайнагуми. По тебе даже служанки скучают.

Парень, насильно вытянутый из собственных мыслей, вдруг отчего-то густо покраснел:

— А, д-да, наверное… — пробубнил он, надеясь, что в темном кабинете девушка ничего не заметит. Судя по тому, что она продолжила рыться в шкафчиках, так и произошло.

В темном помещении без единого лучика света они продолжили поиски.

***

В это же время в гетто продолжались работы в разрушенной резиденции Огамигуми. Однако, весь ремонт заключался лишь в том, чтобы заново отстроить разрушенные участки здания, а не полностью восстановить его, поэтому часть резиденции так и оставалась голой, как будто бой проходил здесь не несколько месяцев назад, а совсем недавно.

Причина тому была одна – волки знали, что Шира затих где-то в артериях под резиденцией, и опасались, что, когда пробудится, он может разрушить все. что будет построено. Да и, так было намного проще исследовать территорию.

Пусть все монстры Ширы, призванные молитвой Тары, и исчезли в ту же ночь, их тела остались. Вся нарощенная плоть сгорела и развеялась пеплом, оставив только голые кости, заросшие черно-синим камнем. В результате было решено отстроить заново лишь подвал, который стал хранилищем всех черных минералов.

Ученые гетто все еще пытались разобрать природу этих камней, но за долгие месяцы им так и не удалось прийти к единой мысли. Было выяснено только одно: минералы обладают огромным количеством энергии, обуздать которую было невозможно.

Но больше всего их интересовало тело, что осталось от волка, в котором был Шира. Хоть когда-то и принадлежало собаке, теперь оно было совсем иным, но, в отличии ото всех прочих, оно единственное сохранило части нарощенных тканей. Это был скелет, обтянутый редкими мышцами — их было мало и катастрофически не хватало, чтобы даже подняться, но вполне достаточно, чтобы живой скелет мог повернуть голову и цапнуть голыми челюстями чью-нибудь любопытную руку. Оно всегда было в сознании, но не нуждалось ни в воде, ни в еде. Неясно даже, как оно ощущало чье-либо присутствие, не имея глаз, ушей и каких-либо ещё органов, но оно всегда знало, когда рядом были люди.

Этот живой скелет стал главным объектом исследований, разгадать секрет которого все никак не могли. Все таки, он имел прямое отношение к богам.

Но что было куда более очевидно, так это то, что резиденция охранялась недостаточно хорошо.

Иначе он бы не стоял прямо напротив этого зверя, заточенного в клетке.

Невысокий человек, чья фигура была скрыта под длинным плащом. Ему не составило никакого труда пробраться сюда. Хватило лишь немного обмануть глаза и уши людей вокруг, чтобы пройти прямо мимо них обычным шагом, совершенно ни о чем не беспокоясь. Ему было очень важно попасть сюда.

Но, оказавшись в этой комнате, он первое время совершенно не знал. что делать дальше. Это было то чувство, как когда впервые за долгие годы встречаешь старого друга – вы узнаете друг друга, но в голове только одна мысль: тот ли это человек, которого ты знал?

В комнате, лишенной света, человек видел только блеск черно-синего минерала. Его свечение было мягким, точно ночник, и его было достаточно, чтобы озарить клетку и все пространство рядом с ней. Под этим синеватым светом было видно каждую трещинку на костях молочного цвета.

— Выглядишь отвратительно, — усмехнулся человек, и неторопливо подошел ближе, — Решила сменить имидж? Кстати, а как мне тебя называть-то теперь, Люмин? Шира? Неприлично как-то даже будет без официального имени.

Зверь молчал, но было видно, как задергались остатки мышц в попытках совершить хоть пару движений в ответ.

Этого зверя впору было называть чудовищем. Всем своим видом оно внушало лишь страх и ужас. Но тот человек без задней мысли сел рядом с клеткой, протянув руки меж прутьев, взял в ладони массивные обнаженные челюсти, как если бы это была мордочка обычной собаки:

— Ты выглядишь так, будто сдалась, — почти прошептал он беспокойным тоном, точно брат, заботящийся о сестре.

“Неужели на “той стороне” время идет настолько иначе?” — подумал он, глядя на зверя. Он был уверен – если бы у него были глаза, то ничего, кроме печали и усталости, в них не было бы видно.

— Ты приложила немало усилий, чтобы сделать то. что сделала. Должно быть, пришлось ждать тысячи лет, чтобы прийти к нужной точке. Было бы интересно послушать, что тебе довелось увидеть за это время. Я хочу сказать, что ты хорошо постаралась. В этот раз нам многого удалось избежать. Но есть вещи, предотвратить которые будет сложно, и даже мне не под силу предвидеть все варианты.

Сияющие черно-синие рога на голове зверя блеснули мягким светом еще ярче, чем прежде. Она слышала и слушала его.

— Даже если подготовить все как следует, — продолжал человек, — то мы все равно не сможем избежать ненужных жертв. Здесь нужна сила, которой у нас не было тогда. Не смей сдаваться сейчас только из-за одной небольшой неудачи. Мы с тобой всё ещё всё помним. Поэтому даже не думай о том, чтобы быть простым наблюдателем. Когда понадобишься, ты просто обязана будешь прийти.

Это могло звучать, как угроза, но оба они прекрасно понимали, что он имел ввиду. Смиренно соглашаясь со словами этого человека, волк едва заметно кивнул.

— Кто вы такой? — вдруг раздался голос в темноте.

У входа в зал стояла небольшая собачка. Маленькая шпионка гетто – один из тех щенков-полукровок, которыми управляла Медведица.

— А? Странно, почему ты здесь? — удивился человек, но, поразмыслив, понял, что в процессе своего вторжения накладывал чары только на людей, совершенно не думая о волках. Вот маленькая полукровка и прознала обо всем.

Не дождавшись нужного ответа, малышка тут же отдала короткий приказ, и зал тут же наполнился толпами людей, которых она сама ранее привела в чувства. Смышленый ребенок.

— Хм-м? Вы правда хотите драться? — спросил человек в плаще, окинув солдат презрительным взглядом. Все увидели только, как хищно блеснули в темноте его ярко-желтые глаза, — С кем-то, вроде меня, лучше не иметь разногласий. Вы же не хотите нечаянно умереть?

— Посторонним запрещено здесь находиться. Медленно убирайте руки на голову и снимите капюшон! Медленно! — скомандовал кто-то из людей. На удивление, к своему оппоненту они относились очень даже серьезно.

Но этого все равно было недостаточно.

— Я просто пришел проведать старого друга, что в этом плохого? — насмешливо протянул человек и сначала показал свои пустые ладони, а затем и приподнял плащ, доказывая, что и под ним у него нет оружия.

Увидев это, люди немного расслабились.

Но откуда-то издалека последовал приказ стрелять – то был лишь дротик со снотворным, ведь гетто в любом случае не потерпит, чтобы чужой человек бродил в округе. Но главная их проблема была в том, что они понятия не имели, что за существо было перед ними.

Человек поднял руку прежде, чем снаряд достиг его – маленький дротик вдруг завис в воздухе прямо перед его ладонью, после чего безнадежно упал на землю. Это послужило стартом для атаки.

Однако прежде, чем кто-либо успел поднять пистолеты и ружья, преимущество уже было на стороне вторженца. В воздухе промелькнули золотистые нити – точно волокна тонкой паутины они тянулись от одной поверхности к другой. Неясно даже, откуда они брали свое начало, но было совершенно очевидно, что каждая из них находилась на своем месте не зря. Будь то рука, нога или ухо человека – каждая из них проходила человеческую плоть насквозь, но никак никому не вредила. Они только поблескивали радужными бликами.

— Я покажу вам кое-что, — незнакомец протянул вперед ладонь, из которой, как оказалось, и росла каждая из нитей, и резко сжал ее.

Все, как одна, нити натянулись и разорвали все, что было у них на пути. Это было словно один большой взрыв, следом за которым отовсюду полетели брызги крови. Кто-то упал на колени, пытаясь закрыть раны на ногах, кто-то выронил оружие, будучи уже не в силах его держать. Лишь немногие отделались небольшими царапинами и сохранили боевой дух.

Довольный возникшей паникой, неизвестный поправил плащ и ринулся на выход. Преграждая ему путь, оставшиеся солдаты слились с ним в ближнем бою, где единственное, что незнакомец делал – только уворачивался от каждого выпада. Лишь изредка он выпускал нить вновь, но на этот раз использовал ее, только чтобы блокировать чужие атаки, а не резать плоть.

Уже очень скоро ему удалось вырваться вперед. Выбравшись из здания во двор, он сломя голову помчался сквозь прилесок в сторону оживленных улиц. Он окончательно отбился от солдат, когда впереди уже показались жилые здания, и люди гетто могли лишь наблюдать. как его фигура исчезает во тьме ночи.

Но в тот момент…

— О, черт, как же ты вовремя… — пробормотал человек, вдруг схватившись за голову от боли. Не успев даже взобраться на крышу, чтобы скрыться, он камнем упал на землю с высоты не меньше пяти этажей.

Преследующие его солдаты в том переулке нашли только лежащего на земле белокурого мальчишку. Он едва пришел в себя после падения, когда люди плотно окружили его, уже держа все свое оружие наготове.

— Ох, — тихо простонал тот, даже не находя в себе сил, чтобы подняться, — во что я на этот раз влип?..

Перед ними был Остин Вернер, мальчишка их приемной семьи молодого Господина.

Окончание главы