Волчье сердце: история перерождения Глава 1 (8)– Обращение

Утро в клане Хёка началось с известия о том, что у обители жриц состоится срочное собрание, на котором обязательно присутствие всей стаи.

Несколько сотен волков собрались в одном месте, тревожно кидая взгляд на хижину на пригорке. Последний раз такое собрание проводилось много лет назад, когда после известия о смерти Адольфа его наследником был провозглашен маленький ребенок Сокол.

На одинокий пригорок, служащий подиумом для выступающих, вышла старая жрица Филин.

— Неделя минула с того дня, когда вместе со своими верными учениками я отправилась в город, дабы помочь Серебряному Волку одолеть возродившегося демона. Но, как всем уже известно, этот поход обернулся неудачей.

Ее старческий хриплый голос был как всегда ровен и горд, как тихий ручей. Все слушали, не отрывая глаз.

— Даже объединив свои силы с нашими сородичами в городе, мы не смогли одолеть демона. В ужасной битве, — протянула она, опустив лицо и закрыв глаза в печали, — Погибло много соратников Волка, а также – двое наших братьев-жрецов, три мои преданные ученицы и юная Ласка из клана Соты. Словами не передать боль этой утраты, когда даже провести церемонию упокоения должным образом не представляется возможным… Но мы должны быть сильными, ведь солнце все еще светит над нашими головами.

Из обители жриц вышел молодой человек, одетый во множество красивых тканей и богатые меха, а по всей его смуглой коже были изящные рисунки красной краской. Держа идеальную осанку и сдержанно улыбаясь, он прошел вперед и встал рядом с Филин, а следом за ним вышли и все юные жрицы.

—Ваш вождь, Соколиный глаз, сын Адольфа, в пылу жестокой битвы пробудил в себе силу Хёки, — на этих словах юноша прошептал что-то одними губами, после чего отросшие на руке острые когти залились мягким бирюзовым цветом. Сокол продемонстрировал это всем, — Демону было нечего противопоставить божественной мощи, и он сбежал. Должно быть, сейчас он дремлет и набирается сил, но знайте, что отныне вас есть, кому защитить. Серебряный Волк, тот, кого благородно приютил и воспитал Адольф, принял артефакт нашего бога и доказал свою преданность. Он – наш новый Оками, отныне оберегает нас он демона, находясь на его же территории и жертвуя своими соратниками. Хёка же будет хранить ваш покой и впредь. Грядут тяжелые времена, но вместе с тем и перемены. И мы к этому готовы.

Во время всей ее вдохновенной речи волки не прекращали шептаться. “Я думал, что Волк был предателем, сбежавшим к людям?”, “Он сдерживал демона все это время?”, “Какое счастье. что Хёка вернулся” – то и дело звучало со всех сторон. но когда речь подошла к концу, полные сил волки заликовали и завыли.

Теперь дело оставалось за малым – по старым-добрым традициям, когда бог получал свой титул, он обязан был войти в контакт с Верховной жрицей. То было своего рода подстраховкой на случай, если он не успеет найти для себя другую партнершу. А раз ее у Сокола не было, вместе с Филин, под воодушевленные взгляды соплеменников, после представления они отправились в его хижину.

Многие с интересом и предвкушением следовали за ним по пятам, хоть большая их часть была вовсе не рада, а скорее зла. Волки, верящие, что людям в долине не место, долгое время ждали, когда же Филин получит достаточную власть, чтобы уничтожить город. Теперь абсолютно вся власть в полной мере принадлежала Соколу, что означало, что во всем клане ожидаются большие перемены.

Следуя за ними по пятам, Черный Зубр, правая рука Сокола, занял свой сторожевой пост у входа в хижину. Первой туда вошла старуха.

— Прогони их всех и проследи, чтобы никто не смел приблизиться, пока мы внутри, — холодным тоном приказал юноша волку, исчезая за тяжелыми тканями.

Когда он оказался внутри, то вместо огромной звероподобной старухи увидел там небольшую волчицу с золотистым мехом, с облегчением снимающую с себя многослойные одежды.

— Я уже начинаю привыкать к этому. Совсем немного, — вздохнув, протянула Ласка.

— Ты справляешься куда лучше, чем я предполагал.

Настоящая Филин уже неделю как была мертва и ее останки позорно гнили где-то в городе. Теперь на ее место встала Ласка.

Все это началось того, что, заподозрив неладное в тот день, Сокол отправился в сторону города. Торак много раз рассказывал ему, что где-то в стене, со стороны гетто, есть дыра – парень не знал, сможет ли пройти через нее, но был уверен, что хотя бы найти вход не составит труда. Там и была найдена Ласка, вся в крови и обессилевшая.

Он попал в город также, как и Филин со спутниками - используя кровь ласки. В отличии от них, он взял совсем немного, хватило и того количества, которое осталось на его руках, пока он оказывал бедной волчице первую помощь. Помог ли его статус пройти через стену живым, или это все же было из-за крови потомка Соты – парень не знал, но принял этот факт с благодарностью.

Но когда все закончилось, скрыть смерть Филин было невозможно, как и вернуть в клан тела ее погибших соратников, раны на которых были бы явным доказательством того, что сражались они не с демоном. Потому решение было простое –с помощью чар, которыми Сокол уже приноровился пользоваться, чтобы обманывать жриц, тон заставил всех думать. что Ласка и есть Верховная жрица. Вместо нее все, кому нельзя знать правду, видели старуху с роскошных одеяниях, а не простую молодую волчицу, которая лишь для правдоподобности образа носила одежду покойной.

Так или иначе, их игра начинала заходить слишком далеко.

— Мы не можем притворяться слишком долго. Если через год не родится наследник, все заподозрят неладное…

— Именно поэтому через два года мы сообщим, что Филин слишком стара для своего долга, и начнем выборы новой Верховной жрицы. Поисками которой ты и займешься уже сейчас.

Все было бы проще, если б Ласка сама со временем заняла этот пост, но поступить так не позволяло ее происхождение. Словно видя ее беспокойство, Сокол сказал:

— Даже если позже мы объявим, что ты чудесным образом выжила, ты никак не сможешь занять пост жрицы, будучи потомком Соты. Ты еще не заняла титул ни своего бога, ни его прислужницы, но это не значит, что сила Соты никогда не пробудится в тебе. К тому же, от подобного кровосмешения не будет ничего хорошего. Мой потомок станет Хёкой, но если ты однажды унаследуешь титул, то кто его унаследует? Следующий Сота может родится черт знает где, и мы не сможем за ним уследить. Да и, в твоей крови и так намешано слишком много из моего клана. Мы не можем так рисковать будущем и твоего бога.

— Но!.. Но что, если вы погибнете раньше. чем пройдут эти два года? Без наследника титулу Хки также будет некуда деваться!

— Титул унаследует любой другой достойный волк моего клана, это не такая большая проблема. Но я так быстро умирать не собираюсь, — уверенно, но устало протянул парень.

Широко зевнув, он опустился на подобие кровати. Чары, делающие из Ласки жрицу, тратили много сил.

— Разбудишь меня через полчаса, хорошо? — уже тише протянул он с уже закрытыми глазами.

— Лучше через три, — Ласка легла рядом, заботливо подкладывая парню под голову пушистый хвост, — Филин уже стара и ее тело не столь привлекательно, как нужно. Ей придется приложить больше усилий, чтобы удовлетворить молодое тело Хёки.

— Да, а это звучит…

Уставший, он быстро уснул.

***

Медленно подступали самые холодные зимние времена: деревья уже давно побелели от серебристого инея, улицы покрылись сугробами снега, который иной раз даже не успевали убирать, а местами все еще попадались заледеневшие осенние лужи, усыпанные белой пеленой и скрытые от глаз.

Мерзли даже птицы – на тонких ветках они пушились, ерзали и теснились. Уже сытые, но еще не согревшиеся.

Особенно многолюдны были большие перекрестки в центральном районе. Люди здесь ни на минуту не убывали и казалось, будто бы никуда они и не уходят, а так и ходят от одной стороны дороги к другой. И лишь немногие стоят в стороне, у обочины или домов, и чего-то, или кого-то, ждут.

— Попробуй еще раз, — выпустив теплый пар изо рта, сказал Торак, и закрыл девушке перед собой глаза.

Та медленно и глубоко вдохнула, сжав руки в кулаки, и застыла не несколько секунд. Люди проходили мимо – кто-то оглядывался на них и улыбался, подумав о чем-то своем; машины все так же то стояли в общей толпе, то уезжали единой волной, и только птицы затихли, словно в ожидании.

Наконец, девушка как-то грустно выдохнула:

— Ничего не чувствую, — и убрала от лица чужие руки.

Парень нахмурился и тут же спрятал ладони в карманах:

— Ты безнадежна. Как можно не чувствовать никаких эмоций, кроме лжи? Это все равно, что слышать только одну ноту.

Интенсивными темпами Тара училась волчьему искусству.

В самом деле, изначально для помощи в поиске Ширы ей нужно было лишь как следует научиться тому, что на ее родине называли молитвой. Как оказалось, было недостаточно просто лишь сложить руки и зачитать текст. Когда Тара объяснила, как это должно работать, было обнаружено, что все это требовало почти столько же концентрации и умений, сколько нужно волкам, чтобы поддерживать свои идеальные формы.

Тогда, на поле боя, было чудом, что ей удалось собраться и призвать на помощь Артерии, да еще и какую – в виде самого бога (или же все таки демона?) Ширы, вместе с умершим за него монстрами. Они пропали тогда так же быстро, как и появились, и больше Таре призвать эту армию не удавалось. По ее словам, они, должно быть, спят глубоко в Земным Артериях. До тех пор, пока это так, главной целью стало найти основное тело Ширы, которое и брало под контроль тех монстров.

Но, как уже было ясно, больше Таре не удавалось провести удачную молитву, даже чтобы просто добиться резонанса в Артериями, что могло бы позволить им обнаружить местоположение демона.

Поэтому было решено, что прежде Таре нужно освоить волчье искусство. И хоть Торак говорил, что ощущать эмоции у нее плохо получается, основы она поняла довольно легко.

Если сравнивать искусство с курсом учебной программы от младших классов до университета, что она уже уверенно ступала на порог средней школы, что было… удивительным результатов для недели обучения. В первые же дни освоив азы управления регенерацией тела, она к сегодняшнему дню уже полностью подлатала свои раны с той битвы в Огамигуми.

Девушка пожала плечами и чуть улыбнулась:

— Но я же чувствую запахи пота, крови, шерсти и всего прочего-прочего на расстоянии. Неужели все так плохо?

Торак же скривил губы:

— Это не одно и то же. Если не освоишь это, у тебя даже немного регенерацией управлять не получится, не то, чтобы трансформироваться.

— Почему это вообще так важно? — пробубнила Тара, — Мне нужно только выучить основы, и впрямь становиться волчицей ведь нет необходимости.

Волк демонстративно сложил руки на груди:

— Потому что твое умение обращаться наглядно покажет, насколько хорошо ты обучена. А научившись чувствовать чужие эмоции, ты сможешь контролировать и свои. Можно сказать, что контроль самого себя – и есть то, за счет чего работает регенерация и трансформация.

— То есть?.. – она наклонила голову.

Парень помолчал мгновение, раздумывая, отвечать или нет, но потом вздохнул, закрыл глаза на пару секунд и вновь развернул девушку в толпе:

— Давай еще раз.

— Но я же сказала! Я ничего не чувствую! Единственное, что я чувствую, это кофе, зеленый чай неподалеку, слишком много одеколона и вонь выхлопных газов.

Тара не видела его реакции, но была уверена, что он уже не первый раз за день закатил глаза.

— Еще раз! — повторил он и вновь закрыл ей глаза.

Когда время, отведенное на обеденный перерыв, закончилось, они вернулись на занятия, и вновь смогли встретиться только в кафе, в которое часто заходили.

Из-за того, что все обеденное время было потрачено на часть обучения, Тара н еполенилась заказать побольше блюд под укоризненный взгляд Торака, словно говорящий, что платить за нее он не будет. На это она молча отвечала тем, что показывала свой кошелек.

— Итак, — начала девушка, убедившись, что официантка ушла достаточно далеко, а никто из посетителей не сможет их подслушать, хоть это и было почти невозможно из-за из расположения в дальнем обособленном уголке кафе, — Прежде всего нам интересно, почему же Люпус-Люпин в вашей версии легенды хочет уничтожить мир.

— Думаю, для начала стоить определиться, как нам его называть. Ваше официальное имя… слишком длинное.

— Тогда, просто Люмин?

Парень в непонимании нахмурил брови:

— Ты думаешь он - девушка?

Пусть и не особо запоминал легенды Дегранда, которые рассказывала ему Тара, парень отчетливо запомнил, что имя их бога – соединенные мужская и женская версии. Пожалуй, это можно было сравнить с именем Саша – оно подходило и для девочек, и для мальчиков, но отличить по нему пол носителя можно было, только если упомянуть его в полной официальной форме. В случае с богом - все точно так же, но в точности наоборот.

— Ну, не совсем. Просто если у нас на вершине храма стоит женщина, то и бога принято в краткой версии принято называть с указанием женского рода.

Торак вспомнил, что у волков все было совсем наоборот: если бог – мужчина, то во главе его сторонников должна быть женщина. Вероятно, в клане Ширы наследование решалось без помощи жриц…

— Согласно нашим традициям, Шира был немолодым мужчиной.

— …Ладно, пусть будет мужской род.

Торак кивнул и задумчиво сложил на груди руки:

— Прежде, чем ступить на этот путь, Шира был верным соратником бога Истины - Соты. Однако, его искусство было слишком слабо, поэтому однажды все дошло до того, что он был изгнал. Ему такой расклад дел не понравился, поэтому он стал лидером восстания. Когда он обрел свою силу, то ее ядро разделилось на две части - ту, что отвечает за мощь, и ту, что отвечает за контроль. Мощь осталась при Шире, а контроль достался безымянному рабу. Если верить слухам среди жриц Хёки, тот раб даже был маленькой девочкой. В любом случае, этот раб в скором времени стал Оками и объединил под своим началом весь волчий народ. А благодаря тому, что Шира и Оками разделяли общие интересы, первый уничтожил всю цивилизацию через влияние второго. Филин утверждала, что он не просто уничтожил весь народ и заставил людей о нас забыть, а буквально уничтожил весь тогда существующий мир, и перестроил его так, чтобы волки в нем не упоминались вообще.

— Хо-о-о…

Девушка отзеркалила жест Торака, также сложив руки, и несколько раз многозначительно кивнула:

— Да, что-то похоже у нас тоже есть. Только без упоминания остальных богов, правда.

— В прошлый раз ты говорила о истории Люпуса совсем немного. Надеюсь, ты нашла что-то еще.

— Ага-ага! Хм… Ну, если принимать во внимание то, что все эти события существовали в одной реальности… То наша версия это, должно быть, то, как Шира и Оками заставили людей запомнить эту историю. Поскольку в ней не упоминаются ни волки, ни другие боги вообще. История Люпус-Люмин начинается с того, вместе со своими соратниками он странствовал по миру, но тот был так жесток, что они не нашли решения лучше, чем объединить свои силы и создать новый мир. Его соратники пожертвовали собой, чтобы осуществить эту цель, а сам Люпус-Люмин стал для новый обитателей земли богом. В нем теперь была огромная мощь всех его, теперь уже мертвых, соратников, но сам он был слишком слаб, поэтому на закате жизни он наказал своим потомкам не забывать его волю. Тогда его тело похоронили глубоко земле, после чего появились Земные Артерии. И, собственно, все.

— Как я понимаю, под жестокостью мира подразумевается то, как ужасно зверолюди тогда обращались с теми, чье искусство было слишком слабо, — задумчиво протянул Торак, — Но даже перестроив мир, он ведь не смог полность избавиться от нас. Волки продолжили жить, хоть и скрываясь, и даже смогли оставить после себя смутные легенды о оборотнях, о́ни, вампирах и прочих существах. Зверолюди все еще в силах угрожать людям, которых так угнетали.

— Возможно, что поэтому Третья Мировая война и разразилась несколько сотен лет назад. Скажем, тогда зверолюди больше всего набрали свою мощь, и вернувшийся Шира использовал военную мощь собственного народа, чтобы справиться с этим? Звучит разумно, ведь сейчас зверолюди согласно указу тогдашнего Оками разделились на кланы в разных частях Камизона и сторожат горы, в то время как люди спокойно себе живут в отдалении.

— А может это волки спровоцировали войну и создали себе мирное убежище внутри Камизонских гор, заставив людей снаружи воевать за плодородные земли…

— …Да, это тоже неплохо звучит.

Они замолчали, обдумывая предположения друг друга. Теперь временем молодая официантка принесла все заказанные блюда.

— В любом случае, — продолжил Торак, провожая взглядом уходящую официантку, — Мы не можем исключать, что на этот раз Шира не имеет мотивов никого устреблять. В нынешней истории человечества случалось слишком много бед, за которыми может скрываться война со зверолюдьми. К тому же, жрицы до Филин брали на себя ответственность за убийство Ширы. Этим можно объяснить, что мир все еще не выглядит согласно его идеалам.

Тара вздохнула в перерывах между перекусами то одним блюдом, то другим, а затем принялась за горячий кофе:

— Это-то да, но… Все равно я не думаю, что он такой плохой. Нам стоить хотя бы попытаться поговорить с ним, когда найдем…

— Подумаем об этом, когда ты освоишь свое искусство. Сейчас ты не готова.

Закончив с одним блюдом, Тара отодвинула тарелку в сторону и отчего-то недовольно нахмурилась:

— Я не понимаю, почему нельзя упустить момент с запахами. Мне ведь достаточно безопасно трансформироваться? Почему бы тогда сразу не приступить к этому?

Торак только устало пожал плечами:

— Сосредоточься, – сказал он, чуть помедлив, и посмотрел на людей вокруг, - Здесь очень много запахов. Ты хоть что-нибудь чуешь, помимо еды?

Девушка последовала его примеру и забегала глазами по головам людей:

— Нет, ничего.

— А теперь закрой глаза и представь, что ты уже все умеешь. Вот ты идешь ночью по улице, тебе поскорее нужно добраться куда-то, но человеческие ноги не способны унести тебя туда к сроку. Что ты сделаешь?

Девушка, уже закрывшая глаза, чуть улыбнулась:

— Найду укромное местечко, трансформируюсь и доберусь туда на четырех лапах.

— А теперь представь, что неподалеку от того места, где ты укрылась, есть человек.

— Я чую физические запахи и если там действительно есть человек – я не стану рисковать.

— А если там лишь потерянные ботинки или куртка?

Девушка оторопела на миг, но сжала губы в тонкую линию и промолчала. Торак же усмехнулся:

— Хорошо, допустим, что ты проверила и это оказалась выброшенная одежда и человека рядом нет. Но внимание, загадка! Когда трансформировалась, ты все равно оказалась застрелена. Почему?

Тара тут же открыла глаза:

— К-как?!

Волк не двинулся и лишь сложил руки на груди:

— Закрой глаза, — повторил он и, когда она сделала, что требовалось, продолжил, — Думай. В том и заключается суть моих тренировок.

Брюнетка нахмурилась, но придумать так ничего и не смогла, и тогда, выждав несколько секунд, ответ дал сам Торак:

— Речь идет об этом городе, и как мы знаем, каждая улица у нас чем-то да пахнет. В основном это мусор, скошенная трава и выхлопные газы автомобилей. Человек даже неосознанно, но может скрыть свой собственных запах, извалявшись в траве или даже просто пройдя мимо автомобиля. Делаем вывод: человек все-таки был, но собственного запаха не имел, к тому же, мог находиться достаточно далеко. Но имел при себе огнестрельное оружие. Возможно, что ты и смогла бы рассекретить его в момент трансформации, но времени хватило бы только на то, чтобы заметить: время, за которое ты смогла бы увернуться, будет потрачено на восстановление тканей и распределение центра тяжести тела. И как итог, ты не успела среагировать, и- БАХ!

Вздрогнул и негромко взвизгнув девушка, наконец, открыла глаза и обнаружила, что напротив ее лица была сложенная пистолетом ладонь Торака, словно она была на прицеле. Вернее, «уже пристрелена», судя по приподнятой кверху руке.

Но вместо того, чтобы отсчитывать ее, осуждающе глядя в глаза, он посмотрел куда-то в сторону:

— Однако, — начал он, — Запахи эмоций практически ничем не ограничены и если постараться, можно учуять нужный и на другом конце города. Обнаружив, что людей рядом нет, ты могла бы проверить все и на предмет эмоций: их скрывать едва ли возможно, и учуяв, как кто-то рядом таится и наблюдает, ушла бы оттуда.

— Н-но… если этот человек и сам не знал о моей присутствии и вообще не имел возможности меня заметить?

— Это тоже можно узнать по запаху. Потому я и учу тебя этому – ты можешь начать практиковаться в трансформации и регенерации уже сейчас, но прежде всего умение распознавать запахи тебе сейчас нужно ради безопасности. К тому же, если бы на месте затаившегося была ты, а на месте тебя – другой волк, тебя бы вычислили мгновенно. Свои запахи ты скрывать совершенно не умеешь. Это твоя слабость как относительно людей, так и волков. К тому же… одна только регенерация требует не малого самоконтроля. Даже с абсолютным умением распознавать запахи, управлять собственными эмоциями бывает тяжело. Даже полностью зная, как обращаться, ты можешь не суметь закончить процесс, если не будешь владеть собой.

«Сколько ярости в таком маленьком теле…» — подумал Торак, видя, что его слова злят девушку, хоть она изо всех сил и старается сдерживаться.

— Хорошо, я буду стараться и дальше, — тихонько пробубнила она, неприметно скрещивая пальцы под столом.

Торак этого не видел, но ложь в ее глазах почуял.

***

Ему вновь снился этот кошмар – чистая белая поляна, накрытая снегом как толстым одеялом, и лишь одно алое пятно по середине, растекающееся все больше. Истекающее кровью существо, не похожее ни на человека, ни на волка, тонкими лапами держалось за темную дыру в груди, точно еще надеясь хоть немного остановить кровотечение, и тщетно глотало воздух. Словно тонуло, захлебывалось.

Он же, не смевший и шелохнуться, сидел неподалеку и был в силах лишь наблюдать. Вот существо снова изменило облик – когти почти исчезли и появились очертания женской груди – и снова – теперь уже у ног виднелся рыже-желтый хвост. И так вновь и вновь. Было видно, больше боли существу причиняет сама смена обличий, чем изливающаяся алой жидкостью рана, но хрипя и давясь воздухом, как водой, оно продолжало изменяться снова и снова; по-своему то кричало, то скулило, то шипело, скребло когтями и пальцами мокрый снег, но…

У него все еще были силы убить того, кто пустил в его грудь пулю. Хотя бы попытаться оно могло. Но вместо этого лишь съежилось будто бы от холода и стыда.

«И почему я не застрелился в тот же день?» – подумал Джон, перебирая в голове воспоминания, и опустошил рюмку абсента.

Проводить вечера вне семьи – уже как традиция. Пусть его жена – если ее вообще можно было так назвать – и отсутствовала уже несколько недель, семейные проблемы все еще не были решены. А появляться дома в нетрезвом виде и беспокоить тем самым сыновей Джону ужасно не хотелось. Лучше уж остановиться на этой последней рюмке и переждать в баре до утра.

Он все чаще думал о разводе, но единственное, что его останавливало, это решение суда. Жена просто так развод ему не даст, поэтому разводиться всяко придется через суд. По его решению обеих сыновей под свою опеку заберет «мать»… Питер, возможно, останется с ним, но если заберут Остина, то хорошо ему явно не будет. Без надзора Джона эта женщина точно сведет беднягу в могилу.

Да, оставалось лишь дождаться совершеннолетия парнишки.

Он рассуждений его отвлек голос в стороне. Какой-то старик угрожающе приближался, и алкоголем от него разило так, что даже выпивший Джон чуть было не задохнулся. Тот, благо, не был настроен агрессивно, и только упал мужчине на плечо:

— Братишка, сколько лет!.. — только и услышал Джон сквозь икание и бесконечное бормотание.

То оказался его давний друг.

Мужчина не сразу признал его — Ричард, а фамилия уже напрочь забылась. Последний раз, когда они виделись, он был молодым и гордым охотником. Будучи ровесниками, одноклассниками и на протяжении долгой жизни друзьями почти с пеленок, они вместе охотились в лесу на дичь, зарабатывая тем самым на пропитание.

Но единственное, что их отличало – Ричард страстно желал поймать Золотую волчицу. Джон все еще помнил, как тот каждый день грезил о богатствах, которые получит, продав ее мех. Эти стремления Джон не разделял и даже презирал.

Они не виделись много лет, начиная с момента, как Золотая волчица пропала. Ричард… сильно изменился с тех пор, и ужасный образ жизни прибавил ему намного больше лет, чем Джону.

— Не думал, что еще встречу тебя, — холодно протянул Джон, отодвигая уже пустую рюмку и собираясь уходить.

Но старик, в которого с годами превратился его старый друг, намертво схватился за его плащ.

— Эй, ты! Ты с ним?! — прокричал с другой стороны шумного бара хозяин, — Он отказывается платить!

Вернее было сказать, что он не способен заплатить за себя – таково было его состояние.

Вздохнув, Джон отдал хозяину нужную сумму и поволок старого друга на улицу.

— А если бы меня не было? Кто ж тебя забрал бы отсюда? — отчитывал Джон вскоре упавшего наземь мужчину, стонущего и держащегося за голову, когда они прошли уже несколько кварталов в сторону главной дороги, — Знать бы еще, куда тебя вести…

Вздохнув, он отошел в сторону и посмотрел сначала на правую сторону дорогу, затем на левую – улица была абсолютно пуста:

— Вызову тебе такси и уедешь домой. Не хватало мне еще нянчиться с тобой как с… стоп, что? – он стал хлопать себя по всем карманам, но кошелька никак не обнаружил. Зато нашел дыру в кармане, — Черт. Жди здесь.

Джон очень надеялся, что за то время, пока он отошел от бара, никто не мог подобрать выпавший кошелек, а прошли они достаточно, и успели встретить несколько людей не пути.

Кошелек благополучно был найден в соседнем квартале. Облегченно выдохнув, Джон уже было потянулся к нему, но заметил, как впереди в его сторону бежал человек. Мужчина уже был точно уверен, что неизвестный хотел забрать находку себе под предлогом, что она принадлежит ему, но после заметил, что потерянная вещичка его ничуть не интересовала. Парень бежал от чего-то.

— Назад! Назад! — крикнул он, пробегая мимо, — Там Нечестивый!

Все началось с того, что Тара все таки ослушалась Торака, и, когда время близилось к ночи, собралась искать подходящее место для проверки своих навыков.

По пути к возможному месту, где можно спрятаться, она наткнулась на один их храмов имени Соты. Похожие были и в ее родном городе, разве что, посвящены были другим богам, если Люпус-Люмин. Девушка остановилась у здания, хлопнула в ладоши, произнеся обычные при начале молитвы слова, и замерла на несколько секунд.

Закончив, она опустила руки и еще некоторое время смотрела то ли на верхушку храма, то ли на небо, уже темнеющее, и глубоко вздохнув, продолжила свой путь, но тотчас же уткнулась во что-то жесткое…

Оно тихо шикнуло, пробормотало и отдалилось.

— Ты в порядке? — спросил мужчина в темном плаще с длинными воротом, как бы невзначай осматривая девушку с ног до головы.

Она бы непременно смутилась, если бы сама не стала осматривать его. К удивлению она обнаружила, что это был Джон – из-за щетины она не сразу узнала его. А вот он, кажется, и впрямь не понимал, что уже встречал ее. Она решила сделать вид, что они не знакомы.

— Да… да, извините, — пробормотала она и стала искать пути к отступлению, но мужчина пути ей не дал.

— Куда ты направляешься в такую темень?

«Что тебе говорила мама о подозрительных дяденьках, пристающих к тебе на улице?..» — спросила девушка саму себя и голова заполнилась не самыми хорошими мыслями. Что, если это один из тех людей под присмотром гетто?.. Районы здесь были не самые благополучные: сплошь клубы и бары, граффити на стенах почти каждого дома и не самые чистые улицы и автобусные остановки, даже воздух, казалось, грязнее обычного. И не было ничего удивительного в том, что она столкнулась здесь с кем-то, и ес=й повезло, что то был Джон. Она вполне осознавала риск, когда думала, где обратиться, и такого типа район показался ей наиболее подходящим, но теперь начала сомневаться.

Мужчина же, похоже, заметил смену ее настроения и тут же стал рыскать в карманах:

— Ох, нет, ты неправильно все поняла, — сказал он и протянул ей карточку. Присмотревшись, она поняла, что это был полицейский орден, — Я из полиции.

— Вы не в форме.

— Потому что мой рабочий день уже закончен.

— Работа в полиции никак не влияет на возможность грешить.

Мужчина обидчиво и забавно нахмурился:

— Работникам полиции вдвойне достается за грешки, так что нарушать закон нам не выгодно. К тому же, мне не хочется, чтобы в отделе появилось еще одно дело. Тебя не нужно проводить?

— Н-нет, мой дом совсем рядом и…

Из-за угла вдруг вышел еще один мужчина – судя по неровной походке, весьма нетрезвый – и тут же уверенным, но кривым шагом направился к первому. Тот, уже только услышав пьяницу, недовольно нахмурился и вздохнул.

— ..в-вы уже заняты, — подытожила Тара.

Похоже, что эти двое возвращались с какой-нибудь посиделки или бара, что подтверждал резкий запах алкоголя от второго едва-едва ощутимый – от первого. Однако, на фоне вусмерть пьяного и уже едва державшегося на ногах товарища, Джон медленно переставал казаться подозрительным и с каждой секундой хотелось поскорее спрятаться за его спиной.

Хорошо то или нет, но девушка воздержалась и лишь отошла на пару шагов назад, а заметив, как эти двое начали спорить, ускорила шаг и тихонько улизнула.

— Надеюсь, возвращаться им незачем, — пробормотала она себе под нос, на ходу вынюхивая, нет ли рядом еще людей.

Вскоре обнаружился старый дом – деревянный, заброшенный, с отсутствующими рамами в окнах и в нескольких местах продырявленной крышей. На фоне темно-алого закатного неба и кривых, давно высохших декоративных кустарников он смотрелся еще более жутко, чем было на самом деле и был больше похож на уже типичный для ужастиков дом с приведениями, но он был идеальным укрытием, когда нужно быть уверенным, что тебя никто не найдет.

И легко улыбнувшись самой себе, девушка вступила на сухой тротуар, ведущий прямо к старому крыльцу.

Истекающее кровью существо, не похожее ни на человека, ни на волка. Это но увидел, когда вошел в дом.

Несмотря на переполненные страхом и ужасом глаза незнакомца и его предостережения, Джон, собрав остатки своей смелости в кулак, пошел туда, откуда следовало бежать.

Нет, девушка. Это точно была девушка.

Когда уже не знал, куда идти, нужное направление ему подсказали крики, полные боли и отчаянья. Они привели его к старому заброшенному, едва стоявшему дому. Но Нечестивый еще никогда… не появлялся вот так.

Будучи в силах лишь корчиться и кричать от боли, волной жуткого треска проходящей по телу, она могла лишь попытаться заглушить собственные крики.

Он прошел вперед и уже приготовил пистолет, что всегда носил с собой – то ли из боязни попасть в передрягу, то ли из-за долга полицейского – и медленно, выставив сжатое в руках оружие, шагал. Как бы того ни хотел представлять, перед глазами была картина того, как очередную свою жертву Нечестивый пожирает заживо.

На миг он невольно задался вопросом, не лучше ли была бы такая участь, чем то, что оказалось на самом деле?

Рядом валялся старый черный рюкзак. Очевидно, его выронил тот парень, которого Джон и видел убегающим прочь. В стороне у стены обнаружилась аккуратно сложенная женская кофта и выложенные на нее мобильник, часы, кошелек и какие-то безделушки. Чуть поодаль стояла обувь – кроссовки не по погоде.

А в тени, в самом углу, небольшое существо.

С трансформацией у волков далеко не всегда все хорошо.

Убрав пистолет, Джон для начала оглянулся – посторонних людей нигде не наблюдалось – и мигом подскочил к бедняге. Быстро, но стараясь делать все как можно аккуратнее, он положил голову все еще имеющей человеческие черты волчицы себе на колени

— Т-сс, тише, тише, все хорошо, — зашептал он, не в силах говорить громче.

Это очень больно. Он уже давно знал это. Видел. Это снилось ему в кошмарах каждую ночь. Он надеялся больше никогда с этим не встретиться. Но то ли из-за чувства вины, то ли из-за стыда, он остался здесь и надеялся хоть как-то помочь. Не знал, как, но не был намерен просто уйти или стоять в стороне.

Хрупкое тело в его руках не прекращало дрожать – было слишком темно, чтобы лучше что-либо рассмотреть, но подушечками пальцев он чувствовал, как из раза в раз нежная кожа то покрывается колючим мехом, то вновь оголяется. Часть длинных волос опала, будто отстриженная, и приглушенно уже слышался тихий плеск. Хотелось верить, что это протекала старая труба, а не сочилась кровь из рваных ран.

— Нужно довести это до конца, не останавливайся, — уже чуть громче сказал Джон.

Существо не ответило – вместо этого тихо проскулило сквозь сжатые зубы и скорчилось еще сильнее. Тогда мужчина стал гладить недлинную шерстку, даже не зная толком, плечо это, спина или шея. Что-то пару раз коротко треснуло – каждый этот звук сопровождался новой волной криков и не то плача, не то скулежа. Воздух пропитался запахом мокрой шерсти, пыли и железа, но вскоре Джон заметил, что тельце чуть окрепло. Постепенно дрожь начала проходить, оставляя после себя лишь слабые вибрации, словно как когда ребенок после долгого плача продолжает судорожно дышать. Крики утихли и сменились будто бы испуганным хныканьем, и тело обмякло у мужчины на руках. И только кое-как нащупав сквозь густой мех пульс, Джон позволил себе облегченно выдохнуть тяжелый скопившийся в легких воздух.

Так, устало подняв голову вверх, будто бы смотрел куда-то в небо, он просидел несколько минут. Тело в его руках почти не шевелилось. Чувствовалось лишь медленное дыхание, сопровождающееся тихим сопением, что расходилось по пустому дому убаюкивающим эхом. Снова вздохнув и поглядев пару секунд на вышедший изо рта клубочек теплого пара, Джон опустил глаза…

Волчица. Черная волчица едва больше собаки, с плотным мягким мехом и еще более мягким, пушистым и теплым подшерстком. Мужчина достал из кармана мобильник, включил и стал светить вокруг неярко светящим экраном, служащим теперь вместо фонарика: ран не было, но точно в доказательство обратного на руках у него остались алые пятна и прилипшие черные волоски.

Ран нет, волчица цела и теперь спокойно спала, и то хорошо – подумав об этом, Джон, наконец, позволил себе расслабиться, едва-едва улыбнулся и легонько погладил у волчицы под ухом.

Однако, еле слышимый рев сирены вдалеке дал понять, что радоваться еще рано. По-видимому, тот перепуганный парнишка уже сообщил о том, что видел, в полицию, и взбодренные новым появлением Нечестивого на всех парах люди в формах мчались сюда. То, что Нечестивого здесь не было, их ничуть не расстроит, если вместо него они обнаружат здесь эту беднягу.

От рассуждений его отвлек тихий скрип в стороне, и стоило Джону только заметить его и повернуться, как из тени раздалось рычание, показались два алых глаза и чуть поблескивающие клыки. Волк стоял неподалеку, укрытый густой тьмой как плащом-невидимкой и лишь нос и пальцы на переступающих с места на места лапах были видны, но, по крайней мере, Джон точно знал, что это не Нечестивый.

Теперь он точно мог сказать, что волков в городе не меньше трех, и все они как-то связаны между собой.

— Вы же… знаете ее, верно? — неуверенно начал Джон, опасливо оглянувшись, — Уведите ее, куда-нибудь, куда угодно. Ничего хорошего от того, что ее найдут, не будет. И вещи, — он встал и принес кофту и все, что было сложено на ней, — Тоже.

Рокот стих и, кажется, глаза смотрели уже не со злобой, а с интересом. Волк пару секунд смотрел то на вещи, то Джона, то на лежащую у его ног волчицу, точно сомневаясь, стоит ли верить человеку и выходить из тени. Выйти он не решился, но, спрятав клыки, согласно мотнул головой.

И кивнув ему в ответ, мужчина быстро помчался прочь из дома.

***

Грязные куски одежды. Лифчик доказывал, что жертва была девушкой.

Образцы крови. Достаточно много – походило больше на маньячество, чем на простое место преступления.

Следы ногтей и когтей на полу – признаки сопротивления.

28 зубов, 3 из которых запломбированные.

Клочки черных волос и черной шерсти. Цвет отличался от меха химеры Нечестивого.

И один перепуганный свидетель, которого, скорее всего, понадобится отправить в больницу лечить нервы.

— Что там? — спросил Льюис проходящего мимо мужчину. Уж он то знал, что здесь произошло, но ради конспирации любопытствовать следовало.

— Отправим зубы на экспертизу. Если повезет – узнаем, кого тут заразили, — он вдруг улыбнулся, — Здорово, что это произошло, знаешь? Мы ведь можем даже противоядие создать, если в той крови что-то есть. Или даже оружие против Нечестивого!

И ушел с несколькими контейнерами в руках, напевая ненавязчивую мелодию.

Хотел бы он также не знать, чью кровь там везут в лабораторию. Но ему одного только упоминания того, что произошло, хватило, чтобы уже начать догадываться.

Эти пломбы были ему хорошо знакомы – Тара сама со злостью показывала их после приема у доктора, бесконечно жалуясь на то, что они мешают.

Вдруг что-то хлопнуло по его плечу – обернувшись, мужчина обнаружил на нем ладонь, а позади себя уже знакомого парня – сам Нечестивый. Собственно, одна из причин того, что старый непримечательный дом вдруг огородили желтой лентой, а вокруг носилась толпа криминалистов. Благо, оба они стояли по другую сторону улицы и прогонять парня не стали.

— Хорошо, что вы здесь, — сразу сказал тот и краем глаза оглянулся, — Что здесь произошло?

Мужчина промолчал, даже не шелохнулся. Лишь, чуть помедлив, одним только жестом велел парню идти за ним, и направился в переулок рядом.

Едва они скрылись от лишних глаз, парень учуял неприятный острый запах – Торак даже не был уверен, эмоция это или запах его одеколона – но когда вдруг оказался откинут в сторону, все стало ясно.

— Почему ты не уследил за ней?! — не достаточно громко, чтобы привлечь чье-либо внимание, прорычал мужчина.

Смесь из ярости, вины, отчаянья и грусти – острый, почти что парализующий запах. Волки его едва не презирали, считали, что недостойно проявлять эмоции подобного рода настолько четко. Яркие эмоции сами по себе были чем-то запретным. Они дурманили, притупляли внимание, отвлекали. Лишь в схватках можно было проявить их сполна. Ты слаб, если не можешь их удержать.

Люди почти ничем не отличаются. Конечно, они не могут их ощущать, но одним только поведением и внешним видом могут выдать все свои чувства. Вспомнить хотя бы бледность кожи или наоборот румянец, выступающий на щеках… нахмуренные брови, поднятые брови, прищуренные глаза, изгибы рта – люди были талантливы на внешнее проявление эмоций, что порой тоже пугало не меньше запахов.

Сочетание же и того, и другого едва не лишало возможности дышать.

Торак, уже скатившийся по стене на землю, даже почти не обращал внимание на зудящую щеку и, кажется, сломанный нос. Регенерация сама со всем справится, куда важнее не поддаваться эмоциям, навязывающим страх слишком сильно.

Но не то оттого, что заметил внезапно слишком изменившееся настроение парня, не то по собственным причинам, Льюис сжал зубы вместо того, чтобы продолжать ругаться; больших усилий ему стоило уже только разомкнуть ладонь с разбитыми костяшками.

— Ты должен был следить за ней. Я позволил ей посещать гетто не для игр.

— Мне бы для начала узнать, что произошло.

— Что произошло?! Она трансформировалась! Я уже осведомлен, чем это может закончиться – она чуть не умерла!

Парень сначала потупил взгляд, обрабатывая новую информацию, а затем побледнел, посмотрев в сторону дома, окруженного толпой полицейских:

— Что имеется?

— Кровь, куски одежды, зубы и волосы.

— Это было полное обращение?

— Не могу сказать точно, единственный свидетель видел только «середину». Но есть следы когтей и черная шерсть. На счет этого можешь подробнее у своей подружки узнать – она забрала Тару до приезда полиции.

Торак встрепенулся:

— Что? Медведица?

— Да. Она позвонила мне из дома, когда я уже ехал сюда. Моя жена сейчас отсутствует, так что, дома относительно безопасно, — он тяжело вздохнул и поправил очки на носу, — Она, Медведица, толком ничего и не сказала о состоянии моей дочери. Так что, иди и проверь. Это твоя оплошность.

Спорить парень не стал и сразу направился в уже достаточно знакомый район.

Медведица обнаружилась еще за километр от пункта назначения – судя по серьезному лицу и легкой бесшумной походке, сторожила окрестности.

Первые несколько минут пути они неторопливо шли в тишине – судя по всему настрою девушки, последствия недавнего происшествия были не слишком серьезны и к нынешнему времени все улеглось. Если бы требовалась его помощь или просто дела шли не очень хорошо, она бы непременно поволокла его вперед, попутно ругаясь на всевозможных диалектах.

Вскоре впереди уже показалась крыша нужного им дома и парень перевел взгляд на дорогу:

—- …Все прошло относительно хорошо, — наконец сказала Медведица своим обычным спокойным, даже холодным тоном, — Могло быть хуже. Из того дома, где она укрылась, и принесла ее сразу сюда. Она заснула сразу после трансформации, так что отругать ее мне возможность не выпала, но мне даже завидно – и нее кости хорошо срослись и даже ран не осталось, хотя были. Вы, полукровки, что-то везде против правил идете. Сейчас она в безопасности и все хорошо. Вот, смотри, — она достала что-то из кармана – это оказались четыре зуба, — У даже зубы мудрости выпали, когда трансформация прошла! Оно и понятно, должны были выпасть, первая трансформация все-таки за такое долгое время, должен вырасти новый ряд, но эти ребятки, похоже, вылазить не хотели.

Она принялась с неописуемым, совершенно не подходящим ей восторгом рассматривать их – Торак заметил, что один из них еще даже не полностью сформировался, у других двух, пожалуй, были неестественно кривые корни, а у третьего все они и вовсе срослись в один. По идее, так зубы мудрости и должны выглядеть, но наяву видеть их было несколько… странно.

— Дай-ка, — он протянул ладонь.

Выражение лица девушки тут же сменилось на смесь негодования и злости:

— Ха-а?! — протянула она, сомкнув и прижав ладонь к груди.

— Их нужно вернуть Таре. Ты же знаешь, что из них принято делать обереги, - он дотронулся пальцем до одной из пуговиц, вырезанной из ее клыка. Она была как раз из тех, на которые рубашка никогда не была застегнута, хотя следовало бы.

Сами того не заметив, они уже оказались перед задним двором дома. Света в окнах не горело и вокруг царила лишь тишина с редким шепотом тонких ветвей деревьев; в доме по-прежнему было тихо и спокойно, как и после ухода Медведицы.

Девушка смиренно отдала три зуба, оставив себе лишь тот, чьи корни срослись в один, и положила руки на пояс.

На этом они разошлись.

Когда Торак вошел в дом, встречать его и вправду никто не думал.

Ему уже приходилось бывать на первом этаже, но в кромешной тьме ориентироваться было до жути сложно. Лишь силуэты помогали понять, где стол, диван или стена. Благо, лестница, ведущая к нужной ему комнате, нашлась достаточно быстро.

Он медленно открыл дверь.

— Не смотри.

— Я даже дверь еще толком открыть не успел.

В ответ лишь тихое мычание. Парень стал осматривать ту часть комнаты, которую мог видеть – насколько он помнил, неподалеку от кровати должен был висеть халат. Тот нашелся почти сразу и, вздохнув, Торак направился за ним.

— Не смотрю, не смотрю, — шикнул он и, для достоверности закрыв глаза и прикрыв их ладонью, протянул халат куда-то в сторону. Через пару секунд в руке его уже не было.

Мгновением позже ткань негромко зашуршала и после визга застегивающейся молнии раздался шепот:

— Все.

Вокруг было слишком темно, чтобы что-либо разглядеть, лишь из-за закрытых штор просачивался тонкий лучик света. Похоже, что это было дело рук Медведицы – Тара не закрывала шторы даже в гром. Она того не признавала, но Торак точно был уверен, что она боялась темноты.

Но судя по темному силуэты рядом, сейчас ей до темноты не было никакого дела. Только колени дрожали, и то больше от слабости, чем от страха. Придерживая одной рукой ворот халата, она медленно села на пол и совсем затихла – даже дыхание было еле слышно. Парень неторопливо присел рядом:

— Как все прошло?

Она не ответила.

— В целом, как я понимаю, все было в порядке.

Волосы, почти полностью скрывающие и без того накрытое тенью лицо девушки, чуть покачнулись, по-видимому, от кивка:

— Было.

— Тогда, — он наклонил голову на бок, — В чем была проблема?

— Я испугалась, — спустя несколько секунд тишины ответила девушка.

— Того, что с тобой стало?

— Да.

Она выдержала паузу, собираясь с силами говорить дальше.

— Я… думала, что была готова к этому. В смысле, понимала, знала, но когда руки стали зарастать шерстью, а внутри все органы будто зашевелились, стало как-то жутко. Мне стало страшно, но я… не заметила этого? Наверное, все правда обошлось, если…

Она затихла на мгновение и сцепила ладони, стала перебирать пальцы.

— Я просто испугалась себя, — она обхватила себя руками, — В том доме были осколки стекла на полу. Они были рядом. Я заметила их, только когда трансформация почти закончилась…

Торак не нашел, чем ей ответить. Хотелось ругаться и говорить, что он был прав, но эта ситуация к такому явно не располагала.

— Как себя чувствуешь? Твой отец мне нос сломал, когда узнал, что произошло, так что, думаю, он не шутил, когда говорил, что я собственной шкурой за тебя отвечаю.

Послышался тихий смешок:

— Все хорошо. Мало что помню, правда, но все хорошо. Однако…

— Хм?

— Я несколько дней подряд забывала помыть волосы. А сейчас они чистые.

— Ну, а ты хоть раз видела, чтобы у меня были грязные руки? — он показал ладони, но поняв, что она этого жеста все равно не увидит, тут же опустил, — Полагаю, что грязь на теле с одной формы на другую никак не переходит и «осыпается». С той грязью, которая земля, точно так все и происходит.

— …Тогда почему одежда пропадает вместе с трансформацией?..

— Наверное, считается частью тела, если долго ее носить. Понятия не имею, как это работает.

— Еще кожа… у меня были две царапины на руке. Теперь их нет.

— У тебя ребро за неделю срослось, чего еще ты ожидала?

Затем девушка замолкла, а в темноте стало видно, как она то и дело жмет щеки.

— И зубы…

— Да, новый зубной ряд.

— Т-то есть после каждой трансформации и у ме… а, точно, ты же не выплевываешь каждый раз зубы.

Торак негромко хмыкнул и кивнул:

— Теперь каждые несколько лет они у тебя будут обновляться.. Дай руку, — он нащупал в темноте хрупкую ладошку и выложил в нее три зуба, — Это от Медведицы. Она сказала, что они выпали у тебя, пока ты спала.

— Она была здесь?

— Она тебя нашла и принесла сюда. Не забудь ее поблагодарить.

Рассказывать о том, что в действительности зубов было четыре, а не три, он не стал.

Больше никто из них ни о чем не говорил. Однако, вновь наступившая тишина казалось весьма уютной. Почти так же, как если бы они мирно сидели на диване и читали книгу – каждый свою или одну. Не хватало только, разве что, контакта. Хотя бы невесомого касания плечами. Но даже так, после этой беседы девушке вправду стало легче – если сначала она едва не тряслась от осознания того, насколько плохо все могло быть, то теперь, после разговора, Тара могла вздохнуть спокойно.

Но вскоре парень поднялся, что стало понятно не столько по скрипу пола, сколько по волнениям в воздухе, раздались даже в этой тишине еле слышные шаги, и комнату тут же залил свет парящей в небе луны.

— Твоей главной ошибкой было то, что ты не восприняла всерьез тот свой страх, что заподозрила в себе в самом начале трансформации, и не была готова к его проявлению, — сказал парень, чья фигура черной тенью стояла перед самым окном, — Сегодня, на том перекрестке, ты и должна была учуять запах страха. Неподалеку от кафе, которое ты учуяла, была остановка – там стоял младшеклассник, который ужасно не хотел куда-либо ехать – боялся, вероятно, реакции родителей на плохую оценку или выговор учителя. По другую сторону улицы была коробка с бездомными котятами. Вокруг был холод и туда-сюда ходили люди – естественно, им было страшно. Иногда мимо нас же проходили люди, от каждого из которых так или иначе веяло тревожностью – опаздывал на работу, шел на важное совещание, просто выдался плохой день.

Он обернулся и стал загибать пальцы на руке:

— Захвати все самое необходимое – ты переезжаешь в гетто. С утра начнем тренировки по новой, и на этот раз я тебе поблажек не дам. Медведица также будет присматривать, поэтому не вздумай отлынивать. И, поздравляю тебя, — заявил он в конце, — Ты теперь полноправный член команды Нечестивого.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы