Три жизни, три мира: Записки у изголовья ✅ Глава 7.2

Самая беспомощная вещь в жизни состояла всего лишь из пяти слов - «знать бы с самого начала».

В памяти Мо Шао «начало» было 27 апреля много лет назад на эшафоте, где казнили Цзюйно, а «знать бы» относилось к тому факту, что он привел Аранью на казнь в тот день.

В апреле месяце, упоминаемом в поэзии смертных, неизбежно присутствовала печаль расставания или, иначе говоря, разделения жизни и смерти. По словам Сымина, апрель был месяцем смерти [1].

Хотя долина Фаньинь находилась далеко от суетного и беспокойного смертного мира, апрель того года также был окутан кровавой атмосферой. Во-первых, королевская академия казнила учителя, который учил старшую принцессу чистописанию. Затем дворец взял на себя заботу о нескольких слугах, которые прислуживали старшей принцессе. Вскоре после этого даже саму принцессу должны были казнить на террасе Линшу.

На ее совести было два преступления: одно - обман короны, другое - прелюбодеяние.

Чья кровь течет в жилах старшей принцессы? Хотя члены клана в течение многих лет хранили молчание, они, в конце концов, должны были спросить себя, не было ли это великолепным планом Шанцзюня. Те, кто не знал правды, гневались на старшую принцессу за бесстыдство и хвалили Шанцзюня за строгость и беспристрастность. В данном случае Сянли Цюэ и пирог сохранил, и кусочек надкусил [2].

Даже если это не было славным делом, обезглавливание принцессы, тем не менее, должно было быть записано в анналах истории. Чиновник, выносивший приговор, целыми днями дергал себя за волосы, пытаясь смягчить написанные слова ради будущих поколений. На казни в тот день присутствовали все члены клана; тщательно было выбрано место - терраса Линшу перед святыней, исполнители были осмотрительно отобраны из трех поколений семей палачей.

Даже его собственное Западное море и Девять Небес не могли сравниться с такой тщательной подготовкой к обезглавливанию. В день казни Су Мое нетерпеливо приготовил пакет с дынными семечками и привел Аранью на арену казни, отыскав путь к первому ряду.

Он наблюдал за происходящим с неподдельным интересом, но Аранья сохраняла серьезное выражение лица. В ее руках была сутра перевоплощения, как будто она пришла, чтобы проводить сестру, с которой она никогда не ладила, в ее последнее путешествие.

Первоначально это была церемониальная терраса, где архимаг молился о благословении, а теперь над землей парила платформа казни Линшу. За ней, чуть выше, смутно вырисовывалось в небе очертания божественного святилища. С буддийскими гимнами, звучащими снаружи, весь пейзаж был похож на неземную сказочную страну. Это был священный дворец Цинань.

Ветер доносил запах полевых цветов, по небу плыли маленькие облачка. Цзюйно стояла на террасе Линшу, облаченная во все белое. Она не была похожа на преступницу, ожидающую смертного приговора, а скорее на потрясающую танцовщицу, пляшущую на вершине облаков. Хотя ее плечи обреченно поникли, лицо от природы носило аристократический оттенок.

Все на арене заняли свои места. Мужчины у эшафота разделились на две шеренги. Они держали в руках могучую саблю длиной в три человека. От нее расходились прерывистые звуки тигриного рыка. Эта сабля была священным орудием казни, принадлежащим Ведомству Наказаний. Печать с клинка снималась кровью, взятой с запястья преступника, чтобы освободить его стража - двукрылого белоголового тигра. Пожрав плоть и душу жертвы, он заманивал душу в ловушку внутри сабли и удерживал мертвых от перевоплощения в течение многих лет. «Обезглавливание» - так записывали наказание в мире смертных, но эта казнь была немного другой.

В тот момент, когда сабля была поднята, и кровь с запястья Цзюйно была принесена в жертву волшебному клинку, легкий ветерок вокруг внезапно превратился в бушующий ураган. Раздался рев. В блестящей сабле отчетливо виднелось отражение тигра. Темные тучи заклубились перед их глазами, когда исчез дневной свет. Свирепый тигр вырвался из сабли. Цзюйно пошатнулась, краска отхлынула от ее лица. Сверкнула белая вспышка, за которой последовал пронзительный скрежет меча.

К тому времени, как этот звук прекратился, длинный меч вонзился на семь дюймов в большого тигра, аккуратно загоняя его обратно.

Независимо от того, как исполняется «спасение принцессы», это всегда будет отличная пьеса, которая никогда не устареет.

Атмосфера была тяжелой, порывы ветра поднимались с четырех сторон. Раненый тигр неровно дышал внутри сабли. После переменчивой бури плотно закрытые двери святилища Цинань неожиданно широко распахнулись.

Черные оперенные крылья отбрасывали слабую тень на террасу Линшу. Молодой архимаг стоял на платформе. На его лице застыла ледяная отрешенность. Однако, прежде чем убрать крылья за спину, он заслонил дрожащую Цзюйно позади себя и посмотрел вдаль, где сидел Шанцзюнь.

- Я провел небольшое исследование наших законов о наказаниях и наткнулся на главу о наказании Священной саблей. Там говорилось, если Священная сабля была выпущена, и преступник смог запечатать тигра обратно в клинок до того, как его душа рассеялась, это значит, что Небеса смилостивились над ним, и независимо от того, какое преступление он совершил, он будет помилован. Мудрый государь, будет ли такое же решение применяться к наказанию принцессы Цзюйно в этот день?

Белый рыцарь не был безрассудным, он был храбрым и умным. Он знал, когда наступать, а когда отступать. Шанцзюнь с каменным выражением лица рассматривал свои варианты. Своды правил были установлены предками, и все присутствующие свидетели были членами клана. Излишне говорить, что отказ был не вариантом.

С другой стороны, двукрылый белоголовый тигр славился своим упорством. Как только с сабли снимали печать, он не возвращался назад, пока не выпьет достаточно крови. Несмотря на то, что там был пункт о помиловании, и в прошлом случалось несколько похожих случаев, никому еще не удавалось спастись от клыков белоголового тигра. Только то, что меч белого рыцаря смог немного отодвинуть его назад, не значило, что тигр настолько слаб. Пройдет всего несколько мгновений, прежде чем он восстановит свои силы и снова вырвется на свободу.

Сможет ли отважный и умный рыцарь спасти свою принцессу или нет, будет зависеть от его удачи.

Дул пронизывающий ветер. Взмахом руки архимаг в черной мантии вернул себе меч. Белоголовый тигр снова был освобожден от сабли. Цзюйно загнали в угол. Шанцзюнь молча потер подбородок. Те, кто пришел посмотреть на спектакль, напротив, смотрели на сцену с бо́льшим оживлением.

Борьба между молодым человеком и тигром зашла в тупик. Лезвие резко сверкнуло, крылья закружились в небе. Поскольку каждый из них был ранен, было трудно понять, кто на самом деле побеждает. Это был блестящий бой, и он стоил каждой потраченной монетки. Тем не менее, белоголовый тигр был создан из враждебной энергии. Тигриная форма была всего лишь одной из его форм. Кроме внешних повреждений на его теле, ему не было нанесено серьезного урона. По сравнению с ним, архимагу, кажется, приходилось нелегко. Однако каждый из его ударов был все еще исполнен мастерства, не давая ударить в грязь лицом святилищу Цинань.

Аранья откинулась на спинку стула и сказала своему учителю: «Он должен справиться с белоголовым зверем, одновременно концентрируя свою энергию, чтобы найти магическую печать. Для Чэнь Е в подобной ситуации довольно трудно сражаться в одиночку».

Су Мое покрутил в руках свою чашку и сказал ей: «Дело даже не в печати. Белоголовый тигр кровожаден. Если Цзюйно захочет взять инициативу на себя и позволит ему выпить половину ее крови, тогда Чэнь Е сможет запечатать его, и они смогут сохранить часть ее жизни. Но поскольку Цзюйно беременна, ей будет трудно сохранить жизнь, если она потеряет половину своей крови». Он небрежно постучал по краю чашки.

- Ты и Цзюйно из одной утробы. Ваша кровь более-менее одинакова. Но если ты испытываешь сочувствие и хочешь помочь им, думаю, лучше этого не делать. Во-первых, ты обидишь и расстроишь своего отца. Во-вторых, архимаг, стоящий на платформе, всегда осуждал твое детство в змеиной яме. Скорее всего, ему не понадобится твоя милость.

Аранья улыбнулась, внезапно осознав это: «Ах, значит, это может расстроить моего отца? Тогда, похоже, мне придется это сделать».

Су Мое не успел даже поднять руку, чтобы помешать ей. Белоснежные крылья тут же раскрылись, и в мгновение ока она взлетела на затянутую тучами террасу Линшу. Су Мое замер на своем месте. К тому времени, как он пришел в себя, он просто хотел протаранить своей головой тофу [3].

Аранья любила носить красное. В этот довольно неудачный день она тоже была одета в красное, что контрастировало с ее врожденной холодностью. Красный цвет был праздничным на других людях, но когда она надевала красное, она лишь выглядела одинокой. Но хотя она выглядела одинокой, этот цвет был достаточно заметен, чтобы, когда ее крылья взмыли в небо, даже верховный маг, занятый дуэлью с белоголовым тигром, рассеянно посмотрел вверх.

Согласно театральным пьесам смертных, любовь непременно вспыхивала всякий раз, когда рыцарь на белом коне и его принцесса смотрели друг на друга в критический момент жизни. Но какая жалость, что этот сценарий разворачивался не так, как обычные сказки. Пока молодой рыцарь смотрел на принцессу, она подняла и натянула лук. Ее бездонные стеклянные глаза пристально смотрели на бешеного тигра.

Она выпустила две стрелы, и они, подгоняемые ветром, пронзили глаза тигра. Зверь взревел от боли; одно мгновение – и он совершенно потерял ориентацию в пространстве. Тем не менее, этого тигра нельзя было убить обычным оружием. Этот ход был не более чем продолжительной тактикой, чтобы найти способ отменить заклинание.

Среди сильного ветра и звериного рева молодая женщина парила в воздухе в нескольких футах от земли. Она наклонилась к архимагу в черном одеянии, теперь они были очень близко друг к другу.

- Она предала тебя, почему ты все еще хочешь спасти ее?

Молодой человек с гордым от природы лицом слегка нахмурился.

- Она моя суженая и младшая сестра, с которой я вырос. Даже если она поступила неправильно, как я могу не использовать хоть малейший шанс спасти ее?

В изумленных глазах молодой женщины появилась улыбка.

- Хорошо сказано.

Она смягчила свой голос: «А помнишь ли ты, что хотя я не росла с тобой, как Цзюйно, я тоже твоя младшая сестра. Когда мы были детьми, ты говорил, что я грязная, что с тех пор, как меня вырастили змеи и мне пришлось грызть гнилую кору, мое тело не могло избавиться от скверны. Когда я подарила тебе подарок на день рождения, ты его выбросил».

Молодой архимаг долго молчал.

- Я помню тебя, Сянли Аранья.

Молодая женщина скривила губы в подобии улыбки и внезапно приблизилась к его уху: «Я полагаю, ты все еще не нашел способ запечатать белоголового тигра обратно в магическую оболочку?»

Тигр, казалось, наконец-то приспособился к слепоте и понял, как различать положение по резонирующим звукам. Он угрожающе взревел и выбросил вперед когти.

Молодой человек крепко схватил парящую деву за руку и отступил на несколько шагов назад. В это время из ее пальцев внезапно материализовался сломанный клинок. Ее длинные рукава развевались на ветру. Воспользовавшись тем, что их пальцы переплелись, она проткнула им обе ладони, и кровь хлынула вниз.

Молодой человек был слегка озадачен. Их десять пальцев переплелись, когда они инстинктивно пытались избежать нападения тигра. В середине маневра молодая женщина посмотрела прямо ему в глаза, и на ее спокойном лице появилась улыбка.

- Все говорили мне, что кровь верховного мага обладает способностью очищать самую отвратительную грязь. Получив сегодня милость Вашего Превосходительства, я задаюсь вопросом, будет ли моя кровь теперь немного чище.

Их кровь смешалась и потекла вниз по ладоням, запах ржавчины распространился по воздуху. Молодой человек не выказал никаких эмоций и не убрал руку.

- Зачем ты меня провоцируешь? Ты не из тех, кто обращает внимание на подобные вещи, особенно в такое время, как это.

Молодая женщина огляделась вокруг и беззаботно ответила: «Я столько лет жила бессмысленно; я сама никогда не понимала, к какому типу людей отношусь». Пока они уклонялись от атаки тигра, ненароком оказались ближе к сабле. Выражение лица Араньи стало серьезным, когда она позаимствовала силу ветра и оттолкнула молодого человека. Затем она изо всех сил замахала крыльями, ринувшись к сабле. Мужчина тоже расправил крылья и поспешил за ней, но внезапная вспышка красного света, исходящего от сабли, преградила ему путь.

В красном сиянии молодая женщина крепко сжала священную саблю своей только что порезанной ладонью. К старой ране добавилась новая. Ровный поток крови непрерывно насыщал лезвие. Белоголовый тигр внезапно прекратил свои атаки и удовлетворенно зарычал. Несмотря на бледность, на ее лице внезапно мелькнуло задорное выражение, когда она посмотрела на внезапно послушного тигра и сказала: «Хороший мальчик, должно быть, этой крови хватит, чтобы ты напился вдоволь. Делу время, потехе – час, скорее возвращайся». Тигр взмахнул хвостом и действительно вошел в клинок. Поскольку кровь, которую он впитал, также содержала очищающую кровь архимага, сабля мгновенно запечаталась, как только он вошел внутрь.

Красное свечение исчезло. Темная аура, окружавшая саблю во время резких атак тигра, тоже исчезла из поля зрения. Священная сабля, казалось, потеряла опору и упала.

За спиной Чэнь Е пряталась измученная Цзюйно. Чэнь Е посмотрел на лежащую на земле саблю и увидел Аранью, появившуюся из-за лезвия. Она шла неуверенными шагами, но держалась так, словно все было в порядке. Затем она оторвала край рукава и наспех перевязала правую поврежденную руку.

Зрители оторвали подбородки от земли. Похоже, им было, что сказать по поводу такого чудесного поворота событий. Но эти придворные всегда старались быть послушными. Они должны были принять во внимание гнев Шанцзюня и таким образом подавить свой энтузиазм.

Внешне Шанцзюнь ничем не выдал своего настроения, но можно было предположить, что внутри происходило извержение вулкана. Его желание убить Цзюйно зрело не день или два. Когда он, наконец, смог почувствовать вкус надежды, нелегкая привела Чэнь Е на место казни. Он, вероятно, возлагал большие надежды на белоголового тигра, считая, что тот способен подчинить даже Чэнь Е. Архимаг был тем, кто наблюдал за троном от имени Небес. Будучи слишком гордым и честным человеком, Чэнь Е был бельмом на глазу у повелителя Бийняо. И уж конечно, он меньше всего ожидал, что Аранья тоже выскочит на сцену. Что же это за невезение такое?

Теперь, когда дело дошло до крайней точки, от решения короля, естественно, зависело, дальнейшее развитие событий. Шанцзюнь с каменным выражением на лице царственно обвел взглядом террасу. Он открыл свой монарший рот и четко и размеренно провозгласил указ. Хотя принцесса Цзюйно избежала смертной казни, она не могла быть освобождена от пожизненного наказания. Ее понизили в звании до простолюдинки и навсегда изгнали из Имперского города. Хотя архимаг Чэнь Е пришел ей на помощь, опираясь на законы предков, это было сделано из личных чувств. Его обязанностью было следить за династией, но он позволил лицеприятию [4] сыграть свою роль в этом деле и тем самым запятнал титул верховного мага. Об этом деле в тот же день должны были доложить на Девять Небес, а его изгнать из дворца Цинань. Его также понизили в звании до простолюдина и больше никогда не собирались пускать в Имперский город. Что же касается Араньи, то, будучи принцессой, она поступила неосторожно, подняв шум на месте казни средь бела дня. В наказание она должна была лишиться содержания и задуматься о своем поведении.

Шанцзюнь хорошо всё просчитал. Поднялась бы шумиха, если бы в один прекрасный день принцесса умерла во дворце или верховный маг умер в святилище. Но о двух простолюдинах, погибших необъяснимым образом, вряд ли будут много судачить.

Избежать смерти было уже достаточно удачно. Цзюйно сложила ладони вместе и в последний раз исполнила поклон принцессы, в то время как Чэнь Е просто опустил глаза. На его лице не было заметно никакого выражения. Однако Аранья повернулась к Шанцзюню и с беззаботной улыбкой сказала: «Сегодня я была так храбра во имя сестринской любви, что на самом деле надеялась на похвалу от Вашего Величества. Мне кажется, что это наказание не очень справедливое». Прежде чем Шанцзюнь успел назвать ее дерзкой, она продолжила: «Более того, это связано с Его Превосходительством архимагом. Несколько дней назад Сицзэ прислал мне письмо. Он хотел пригласить архимага сделать зеркало из лазурита. Оно будет вручено небесному посланнику, когда он в следующий раз прибудет в нашу долину, а потом его доставят Его Королевскому Высочеству наследному принцу на Небесах в качестве подарка на день рождения. Кстати говоря, все это было вызвано его чрезмерной похвальбой. Когда он в последний раз посещал Девять Небес, чтобы получить аудиенцию у Тянь Цзюня, он хвастался перед наследным принцем способностью господина Чэнь Е делать невиданные зеркала. Он не ожидал, что Его Королевское Высочество будет помнить такие вещи».

Она приняла беспомощный вид.

- Сицзэ поручил мне пригласить Его Превосходительство Чэнь Е в наше поместье, чтобы сосредоточиться на создании зеркала, но сейчас Ваше Величество приказывает ему навсегда покинуть Имперский город. Конечно, я не могу пойти против королевского указа отца, но я также не могу пойти против указаний моего мужа. Поэтому у меня есть несколько вопросов. Может быть, лучше перенести поместье за пределы Имперского города? А также, откуда взять деньги на переезд?

Шанцзюнь потер лоб и спросил:«Сицзэ действительно прислал письмо? Где же оно?»

Не моргнув и глазом, Аранья ответила: «Он действительно прислал письмо, но сейчас у меня его нет. Однако мой учитель тоже был там, когда доставили письмо».

Она посмотрела на кресло рядом с Шанцзюнем.

-  Матушка была у меня в гостях и тоже видела; они все это видели. В письме упоминалось несколько материалов, которые мне нужно было подготовить для Лазуритового зеркала, но поскольку я мало что понимаю в этом, я передала письмо своему учителю и попросила у него несколько советов.

Шанцзюнь перевел пылающие глаза на Су Мое. Мо Шао, который отхлебнул изрядную дозу кровавой плесени, скривил губы и кивнул.

- Это действительно так, но так как я не принадлежу к клану Бийняо, там были некоторые материалы, которых я не знал, поэтому я передал письмо королеве, попросив ее взглянуть.

Желая спасти племянника, королева тоже кивнула.

Шанцзюнь долго размышлял и решил, что ради сохранения императорской казны Аранье не нужно переезжать из одного дома в другой. Осужденный Чэнь Е должен был быть препровожден в поместье Араньи для изготовления зеркала. Ему было запрещено покидать помещение до его завершения. Как только зеркало будет готово, он должен будет немедленно покинуть столицу.

Таким образом, вопрос был решен.

Финал подходил к концу. Снисходительные охранники не сразу взяли Цзюйно под стражу. Они позволили ей опуститься на колени, чтобы промыть раны Чэнь Е. Теперь терраса Линшу была пуста. Девушка в красном не выказывала ни малейшего намерения уходить. Ее лицо было бледным из-за обильного кровотечения, но она продолжала идти неторопливым прогулочным шагом. Подойдя к несчастным возлюбленным, она присела перед ними на корточки и встретилась взглядом с Цзюйно.

Наконец она шевельнула губами, зайдясь в приступе холодного саркастического смеха.

- Ну что за напасть для восхитительной помолвленной пары. И все же с этого дня вы больше не родственники. Не забудь держаться от него подальше, - она положила правую руку на плечо Чэнь Е. - Это я спасла его, теперь он мой.

Цзюйно ответила со слезами и негодованием: «Чэнь Е не твой. Я знаю, что не заслуживаю его, но и ты тоже».

Терраса Линшу величественно висела в небе. После шторма несколько разрозненных облаков остались плыть вдалеке. Как будто пребывая в хорошем настроении, женщина в красном прошлась по платформе и протянула руку к облакам.

- Этот мир полон неожиданностей. Все зависит от сердца, если не от сердца, то от судьбы, если не от судьбы, то от сложившегося порядка. Оглянитесь вокруг, где мы, как оказались здесь?

В бесцветных и бездонных глазах архимага словно застыл лёд.

Чай остыл; воспоминания о прошлом закончились на этом месте. Каждый раз, когда он вспоминал об Аранье, Мо Шао испытывал ноющую боль.

Фэн Цзю заботливо налила для Мо Шао новую чашку чая. Она немного подождала, а затем тактично задала вопрос: «Эта вещь, называемая любовью, похожа на дерево матери-и-ребенка на Небесах. На этом дереве сотни плодов, и поэтому я знаю, что есть разные типы любви. Но Аранья уже была замужем за Сицзэ. Разве не неприлично для нее развивать чувства к Чэнь Е?» В последнее время она проводила больше времени с Сицзэ и подсознательно считала его своим другом. Она неизбежно расстраивалась из-за него.

 - Говорят, они с Сицзэ были супружеской парой, - начал рассказывать ей Мо Шао, - но больше походили на старых друзей. По сравнению с нами, эти птички Бийняо гораздо более хрупкие. С их более короткой продолжительностью жизни, они, кажется, предаются удовольствиям больше, чем мы. Но с учетом сказанного, Сицзэ был на самом деле более воздержанным по сравнению с некоторыми бессмертными за пределами этой долины. Он заботился об Аранье даже лучше, чем я, ее учитель.

Помолчав некоторое время, Фэн Цзю спросила: «Человек, о котором ты говоришь... Это тот, кто близок к Цзюйно и Чанди, тот, кто по какой-то причине был довольно добр ко мне в последнее время... господин Сицзэ?»

Мо Шао кашлянул: «Ну, это место было создано чьей-то магией, так что, возможно, возникли некоторые сбои. Вполне может быть, что его темперамент слегка изменился. М-м-м, в прошлом… в прошлом господин Сицзэ был совершенно сдержанным человеком».

Фэн Цзю воздержалась от расспросов Мо Шао о том, как вернуть его светлости прежний темперамент, вместо этого перейдя к еще более любопытным вещам: «Поскольку Аранья и Чэнь Е стали проводить больше времени друг с другом, и Аранья спасла его в тот раз, неужели она могла ему понравиться?»

Су Мое посмотрел вдаль.

- Клан Бийняо считал «целомудрие» очень важным. Чэнь Е не находил ничего приятного в том, что госпожа Цинхуа была замужем за двумя мужьями. Среди трех сестер только Цзюйно была в его глазах приемлемым вариантом. Ему не нравился вид Араньи и Чанди, которых Цинхуа родила от Шанцзюня после ее второго брака. Аранья, в частности, занимала первое место в его черном списке.

- Но она спасла его, - с некоторым удивлением заметила Фэн Цзю. - Разве это не великое одолжение, за которое нужно отплатить собственной жизнью?

Мо Шао холодно ответил: «Чэнь Е был горд и холоден. С его точки зрения, поскольку он когда-то смотрел на Аранью свысока и пренебрегал ею, его приезд в поместье означал, что она обращается с ним как с игрушкой и держит взаперти ради мести. Точнее было бы сказать, что он ненавидит ее, чем сказать, что он был благодарен и проникся к ней симпатией». Наконец, он продолжил: «Иногда я вспоминаю слова Араньи: «Неважно, человек ты или божество, все должны следовать своему сердцу, своей судьбе и заведенному порядку. Она слишком хорошо понимала эти слова, но, возможно, пока ее сердце было с Чэнь Е, ее судьба была не с ним».

Фэн Цзю было очень грустно слышать эти слова.

- Подумай хорошенько, - сказал Су Мое, сделав глоток чая. - Если ты желаешь помочь, попроси Чачу прислать мне письмо.

___________________________________________

[1]  ‘четыре’ (四 sì) и ‘смерть’( 死 sǐ) звучат одинаково в китайском  

[2]  здесь использовалась английская идиома ‘eat one's cake and have it too’  (пытаться совместить несовместимое; пытаться усидеть на двух стульях)

[3]  тофу – соевый творог

[4]  лицеприятие - книжн. пристрастное отношение к кому-либо, чему-либо, предпочтение одного лица другому из-за родственных отношений, личных связей, выгоды и т. п.

Окончание главы