Три жизни, три мира: Записки у изголовья ✅ Глава 1.2

Однако, хотя приказ Ляньсуна мог заставить Бийняо уйти в страхе, его власти явно не хватало, чтобы угрожать демоническому лорду Янь Чиу.

По словам Сяо Яня, он вырос на угрозах и запугиваниях. Как мог Лянсун угрожать ему одними лишь словами? Кроме того, Ляньсун был слишком благородным человеком; Сяо Янь не услышал ничего угрожающего в том, что он сказал. Он немедленно ушел, но только для того, чтобы отослать принцессу Цзи Хэн назад.

Без всякого предупреждения Дун Хуа держал Фэн Цзю так нежно в этом силовом поле, что даже Сяо Яня на мгновение пробрала дрожь, не говоря уже о Цзи Хэн. Когда Сяо Янь пришел в себя, он увидел, что лицо Цзи Хэн побледнело так, что стало напоминать пергамент. Она в кровь искусала губы, и даже забыла вытереть слезы, струящиеся по щекам. Видя ее состояние, Сяо Янь не мог не беспокоиться.

Янь Чиу был в меру жестоким человеком. Он резал людей, которых убивал, и утешал тех, кого не убивал. Но поскольку Цзи Хэн была его возлюбленной, он решил попробовать утешить ее.

Он нашел небольшую сосновую рощу и посадил Цзи Хэн на каменную скамью в центре леса. Он думал, что, увидев обычные вещи и простой пейзаж, она почувствует себя чуточку лучше.

Старые слезы все еще стояли в уголках глаз Цзи Хэн, когда хлынули новые, как дождевая вода, смывая слой макияжа на ее лице. Это причинило боль Сяо Яню. Ему было больно, но он чувствовал, что Цзи Хэн действительно заслуживает быть тем человеком, которого он любит – она все еще была красива, даже с испорченным макияжем.

Сяо Янь все еще думал о том, как ее успокоить, когда услышал, что Цзи Хэн заговорила первой.

Слезы на ее бледном лице еще не высохли. Несколько холодно она сказала Сяо Яню: «Ты думаешь, что я смешная, не так ли? Так было в тот год с Минсу, так и сегодня с Дицзюнем. Ты смотришь на меня сверху вниз, верно?»

Сяо Янь был польщен и несколько удивлен тем, что Цзи Хэн переживает о том, что он о ней подумает. На мгновение он потерял контроль над своим возбуждением, и уголок его рта непроизвольно дернулся вверх на три градуса. Это движение в глазах Цзи Хэн ничем не отличалось от насмешки.

Цзи Хэн опустила голову и уставилась на свои руки. Наконец она сказала: «Ты действительно думаешь, что я смешная. Ты остался, чтобы успокоить меня, но на самом деле смеешься надо мной? Если ты достаточно насмотрелся и от души посмеялся, уходи. Я тоже кажусь себе смешной». Она плотно сжала губы и больше ничего не сказала.

Цзи Хэн продолжала говорить, что она была смешной, заставляя сердце Сяо Яня тяжело биться. Он чувствовал себя немного обиженным, но и немного сердитым. Хотя он знал, что Дун Хуа и Фэн Цзю достигли этой стадии отношений благодаря его усилиям, он не хотел причинять боль Цзи Хэн. Конечно, это была не его вина. Фэн Цзю - его друг, и она тоже не виновата. Значит, это могла быть только вина Дун Хуа.

Глаза Сяо Яня ярко горели. Он сжал кулаки и сердито сказал Цзи Хэн: «Здесь не над кем смеяться. Тысяча ошибок – и во всем виноват Ледышка. Это он обещал жениться на тебе, хотя, покинув его в день свадьбы, ты, может быть, и не сделала его счастливым, но ты уже унизилась достаточно, а он все равно не передумает. Как неразумно с его стороны. Он не должен причинять тебе боль!»

Здесь он почувствовал, что настал подходящий момент для того, чтобы перейти в наступление, и поспешил добавить: «Этот старик... я имею в виду, я слышал очень хорошее стихотворение из мира смертных: «Отпусти свои прошлые воспоминания, лелей того, кто перед тобой» [1]. Тебе следует отвести взгляд от Ледышки и повернуться к кому-то другому». Когда он закончил, то посмотрел на Цзи Хэн любящими глазами, в то же время пытаясь понять, правильно ли запомнил стихи.

Трудно было говорить так поэтично, но, к сожалению, Цзи Хэн не обратила на это никакого внимания. Она молчала лишь мгновение, а потом вдруг сказала ему: «Я не настоящая сестра Сюяна. На самом деле мой отец был водяным змеем с горы Байшуй. Возможно, ты слышал его имя – Мэнхао - он был самым свирепым воином при Дицзюне в доисторические времена». Слезы мягко катились по ее лицу, а голос звучал хрипло.

Сяо Янь тупо смотрел на нее, не понимая, почему она вдруг заговорила о своей семейной истории. Сестра Сюяна на самом деле не была его сестрой, это действительно шокировало. В другое время он был бы очень заинтригован, но сейчас он ждал реакции Цзи Хэн на свое признание, а она вдруг выдала ему что-то совершенно не связанное с этим. Он почувствовал себя немного обиженным. Неужели его игнорируют?

Конечно, он слышал о славе Мэнхао. Во время кампании Дун Хуа по объединению шести Царств он был главой армии, стратегом, который, сидя в своем военном шатре, мог победить войско, находящееся за тысячи миль от него; Дун Хуа всегда хорошо относился к нему. Позже, когда Дун Хуа удалился во дворец Тайчэнь, Мэнхао и другие генералы тоже ушли в уединение.

Но в легендах говорится, что места, куда отправились эти генералы, были лучшими горными хребтами Нижнего царства. Почему только Мэнхао Шэньцзюнь отправился в такое богом забытое место, как гора Байшуй?

- Мой отец влюбился в мою мать и покинул Владыку Дун Хуа, чтобы отправиться в Южные земли. Но Красный демонический лорд использовал мою мать как приманку и устроил засаду на горе Байшуй. С помощью Драконьего Замка́ он заточил его в Белом озере, где ему пришлось охранять растение Луннао месяц за месяцем, год за годом. Мама никогда не рассказывала мне об этом. Триста лет назад, когда брат наказал Минсу, и отправил его на гору Байшуй, я пробралась туда, чтобы спасти его, и там узнала обо всём.

Сяо Янь постепенно заинтересовался этой историей и на мгновение забыл о своем горе, продолжая кивать в ответ на ее слова. Неудивительно, что никто не знал, где находится Мэнхао Шэньцзюнь после того, как отправился на покой. Оказалось, знаменитый генерал потерпел поражение из-за женщины. Вот и еще один несчастный попал в ловушку из-за любви.

Пустые глаза Цзи Хэн выдавали боль, вызванную ушедшими воспоминаниями: «Чтобы спасти Минсу, мне пришлось выдержать атаку многочисленных ядовитых существ на горе Байшуй. Сотни из них оставили на мне следы своих зубов». При этих словах она слегка вздрогнула.

Сяо Янь не мог не содрогнуться, когда слушал.

- Моя жизнь висела на волоске, когда отец вырвался из Драконьего Замка́, чтобы спасти меня, - продолжала она. – Но он тоже был отравлен смертельным ядом.

Она подавила слезы: «Перед смертью отца мы встретили Дицзюня. Отец доверил меня ему, умоляя позаботиться обо мне и вылечить яд Цюшуй в моем теле». Не глядя на потрясенное лицо Сяо Яня, она продолжила: «Отец знал, что я люблю Минсу, но он думал, что царственный брат Сюян такой же злой, как и его отец. Даже если бы мне удалось спасти Минсу, мы не смогли бы противостоять Сюяну. Отец попросил Дицзюня жениться на мне, чтобы брат потерял бдительность. Тогда я могла бы воспользоваться двумя месяцами подготовки к свадьбе, чтобы устроить наш побег. Отец считал, что если я вернусь, за мной будут тщательно следить, так что только брак мог помочь. Он умолял Дицзюня жениться на мне той же ночью, чтобы прикрыть меня и Минсу».

Она посмотрела на Сяо Яня.

- Дицзюнь всегда ценил людей, которые сражались рядом с ним в доисторические времена. Поэтому, когда мой отец на смертном одре попросил его помочь защитить меня, он дал свое обещание.

Ее голос охрип, в глазах плескалась печаль, на них навернулись слезы, когда она продолжила: «Даже Чжунлиню, верному слуге Дицзюня, казалось, что я должна отплатить Дицзюню за доброту, которую он мне оказал. Когда Владыка приезжал в долину Фаньинь читать лекции, он часто позволял мне заботиться о его нуждах. Если бы не это, я бы никогда не влюбилась снова. На протяжении этих двухсот лет я с каждым днем все глубже и глубже погружалась в эту трагическую ситуацию. В этом мире нет ничего легче, чем любить Владыку, но нет ничего труднее, чем завоевать его любовь. На Девяти Небесах Чжунлинь очень заботился обо мне, но в эти дни я не могу не обижаться на него».

Она спрятала лицо в ладонях, но слезы просачивались сквозь пальцы.

- Оглядываясь назад, мы с Чжи Хэ ничем не отличались друг от друга, но, как ни странно, раньше я ее ненавидела. Для Дицзюня в этом мире есть только два типа женщин: та, которая может быть его королевой, и все остальные. Были времена, когда я размышляла, почему Дицзюнь из всех не выделил меня. Но сегодня я наконец поняла, что на самом деле нет такой вещи, как карма, всё зависит от удачи и счастливого случая.

Сяо Янь молчал. Большинство вещей, о которых говорила Цзи Хэн, полностью отличались от того, что он знал. Это очень его смутило. Он подумал, что ему нужно немного привести мысли в порядок.

Под дневным светом падающий снег закрыл собою все небо. Зеленые сосны были такими высокими, словно существовали не одну тысячу лет.

Наконец, Цзи Хэн подняла голову. С ее лица исчезла печать страдания, но она по-прежнему была очень бледной. Она тихо сказала Сяо Яню: «Я рассказала тебе всё это сегодня, потому что надеюсь, что ты отпустишь свои чувства ко мне».

Она опустила голову и сказала: «Ты, наверное, думаешь, что я веду себя глупо, придя к такому выводу после столь долгих размышлений?» Она стиснула руки, ее ногти впились в ладони, но голос оставался мягким.

- Поскольку я люблю Владыку и настаиваю на этом уже более двухсот лет, я все еще хочу побороться за эту любовь. Кого выберет Дицзюнь, до сих пор не ясно.

Сяо Янь спокойно смотрел на кровоточащие ладони Цзи Хэн. Он хотел взять ее ладони в свои, но передумал. После недолгого размышления он понял, что имела в виду Цзи Хэн. Владыка не любил ее, и все же, несмотря на то, что ей было грустно, она все равно собиралась снова вступить в эту битву.

Это стало шоком для Сяо Яня.

С одной стороны, Цзи Хэн была так красива, что то, что Ледышке она не нравилась, звучало нелепо. С другой стороны, интуиция подсказывала ему, что это хорошо. Он внезапно воспрянул духом. Путь к сердцу Цзи Хэн, казалось, стал намного более гладким за одну ночь.

Если это так, ему не нужно было спешить. Если Цзи Хэн сейчас не обращает на него внимания, он может подождать. Чем красивее был человек, тем легче было его запутать. Но никто не может быть одурманен всю свою жизнь.

Но Цзи Хэн была так красива. А что, если она будет одурманена слишком долго? Его одолели сомнения.

Сяо Янь почесал в затылке. Сам он так запутался, что, казалось, не мог помочь запутавшейся Цзи Хэн. Если она намеревалась вернуть Дун Хуа, то пока ничего страшного не должно было случиться. Ему также нужно было немного времени, чтобы подумать.

Судя по лунному свету, отражающемуся на склоне восточной горы, прошло уже несколько часов. Интересно, Ледышка вывел Фэн Цзю из магического сна или нет? Сяо Янь нахмурился при этой мысли, а затем поспешно побежал к источнику Цзею, чтобы найти их.

Когда он добрался до источника, то увиденное его озадачило.

Сяо Янь вспомнил, что когда они последний раз были у источника Цзею, все было в руинах, а вода в ручье была мутной. Прошло всего несколько часов, и над мирной землей образовалось озеро, в центре которого находились четыре питона и сон Араньи. Оказалось, в долине Фаньинь тоже были неординарные личности.

Сяо Янь поднялся на облаке в воздух, чтобы взглянуть на этого умника.

Это был третий принц.

На вздымающихся волнах стояли мраморный стол и стулья. На столе лежала доска для игры в вэйци [2]. Судя по положению белых и черных камней, партия почти подошла к концу. Его третье Высочество держал в руках камень и неторопливо беседовал с Мэн Шао. Чудовищные волны покорно лежали под его подошвами, как ручные ястребы.

Сяо Янь на некоторое время отключился, вспомнив, что третьим принцем Небесного клана был Бог Воды четырех морей. С точки зрения логики, он не только мог за короткое время переместить озеро, на поверхности которого плавало силовое поле, с пойманными внутри Дун Хуа и Фэн Цзю, но даже десять таких озер. Для Бога Воды, отвечающего за четыре моря, это было раз плюнуть. Просто, глядя на роскошные одеяния третьего принца и его вальяжное поведение, Сяо Янь всегда думал, что Небесный Владыка даровал ему этот титул из-за родственных связей. Теперь он собственными глазами убедился, что Ляньсун действительно талантлив.

Сяо Янь полетел к волнам и услышал, как Мэн Шао докладывает Ляньсуну: «Хоть в легендах и говорится, что можно спасти человека, войдя в сон, на самом деле я слышал, что в этом сне на каждом шагу подстерегает опасность. По слухам в сон Араньи однажды вошел человек, не знающий о правиле, запрещающем магию. Он не только не смог спасти своего друга, но и разбил сон вдребезги, отправившись в подземный мир с человеком, которого пришел спасти...» Мэн Шао нахмурился и понизил голос до шепота: «Я очень беспокоюсь. Силы Владыки огромны, но сон Араньи не терпит сильной магии. Шанс на успех этого дела был невелик с самого начала. Они там уже довольно давно. Боюсь, что ничего хорошего ждать не приходится».

Сяо Янь наткнулся на волну и услышал только первые несколько слов Мэн Шао. Он сердито выпалил: «Разве Ледышка не сказал, что обязательно вытащит Сяо Цзю?» Он раздраженно добавил: «Что это за сон за такой? Вы все защищаете его, как яйцо в мягкой скорлупе, к которому нельзя прикоснуться. Раз прогнозы настолько зловещи, независимо от того, что мы решим предпринять, почему бы нам просто не треснуть по нему молотком и не посмотреть, живы они или мертвы? Что хорошего есть у Ледышки, кроме его духовных сил? Когда сон начнется рушиться, его магия может быть использована для защиты Сяо Цзю. Он прожил так долго, невелика разница, если он потеряет несколько тысяч лет культивации!»

Его слова заставили Мэн Шао ответить: «Поскольку магия Дицзюня бесполезна в сновидении Араньи, и они оба могут умереть во сне, хотя этот путь отчаянный, по крайней мере, он может... сработать». Мэн Шао часто бывал при дворе, так что его выдержка была получше, чем у Сяо Яня. Хотя он больше беспокоился за Фэн Цзю, видя, что Ляньсун, похоже, верит в Дун Хуа, он добавил: «Конечно, мы все равно поступим так, как решит Его Высочество».

Один говорил от волнения, другой от обиды. По сравнению с ними, третий принц был неподвижен и совершенно спокоен. Он начал собирать черно-белые камни и неторопливо сказал: «Почему бы нам не сделать ставку? Мне правда любопытно, действительно ли этот сон может поймать Дун Хуа в ловушку. Но ты говоришь, что магия Дун Хуа не может быть использована во сне Араньи, а больше у него ничего нет. С этим я не очень согласен».

Третий принц убрал камни в коробку, небрежно взглянув на Мэн Шао, и сказал ему: «Ты, должно быть, читал одну или две книги по истории в школьные годы. Только не говори мне, что ты не помнишь, как в «Анналах» писали, что в доисторические времена Дун Хуа был главой 72 генералов».

Мэн Шао взволнованно кивнул. Этот вопрос действительно появился на одном из экзаменов много лун назад. Поскольку он не сдал экзамен, информация из этих летописей осталась в его памяти много лет спустя. Если бы один из 72 генералов, служивших под началом Дун Хуа в древности, появился здесь сегодня, ни у кого не было бы ни единого шанса. Их мощь была воистину невероятной.

Третий принц вежливо улыбнулся.

- Генералы доисторических времен склонялись перед Дун Хуа, потому что он был хорош в бою, но добрался он до вершины мира не только благодаря всемогущей магии, - он указал на свою голову, - но и из-за этого.

Когда он закончил говорить, он выхватил свое личное копье Цзиюэ, и вытянув его вперед, улыбнулся Мэн Шао и Сяо Яню: «Господа, ваши ставки».

______________________________

[1] Эти строки взяты из поэмы-переписки, которую герой Чжан написал героине Цуй Ин-ин в сказке эпохи Тан под названием «История Ин-ин». «История Западного Крыла» - популярная пьеса, адаптация этой истории с измененным - счастливым - концом.

[2] вэйци (или го) - логическая настольная игра с глубоким стратегическим содержанием, возникшая в Древнем Китае, по разным оценкам, от 2 до 5 тысяч лет назад. В го играют на прямоугольном поле, называемом доска или гобан, расчерченном вертикальными и горизонтальными линиями. Также для игры необходимы камни -специальные фишки двух контрастных цветов, чаще всего - чёрные и белые. Играют два игрока, один из которых получает чёрные камни, другой - белые. Цель игры -отгородить на игровой доске камнями своего цвета бо́льшую территорию, чем противник.

Окончание главы