Сказки для волшебников Глава 4.1 – Неожиданный подарок

Глаза старшей горничной были широко раскрыты, и она смотрела в пустое пространство прямо перед собой, а не на Азриэль. Затем ее лицо постепенно побледнело, как будто она стала свидетелем чего-то ужасного.

— Старшая горничная, что случилось...? — Азриэль, потрясенная происходящим, дернула старшую горничную за подол.

В этот момент старшая горничная задрожала, как будто в нее ударила молния, прежде чем опуститься на землю и отползти назад на четвереньках.

— Ух, о, о, а-а-а!

Она поспешно вскочила на ноги и с криком бросилась прочь.

Азриэль застыла в изумлении, наблюдая, как старшая горничная поспешно исчезает. Она осмотрела то место, куда смотрела старшая горничная, но нечего не смогла увидеть. Все, что она видела, это ведро, наполненное водой, и коробка, аккуратно лежащая на земле.

«...не может быть».

Она осторожно подняла коробку. Шелковая лента, обернутая вокруг нее, была завязана в замысловатую цветочную форму, которая казалась слишком драгоценной, чтобы развязать. Ее пальцы нервно теребили край ленты, когда она оглядывалась по сторонам.

— Господин Волшебник? Где вы?

Наступила тишина. Бледный волшебник не материализовался.

— Господин Решит… Нет, господин Рема? Вы, случайно, не делали что-нибудь прямо сейчас, случайно?

Зная, как глупо она могла выглядеть, она все же задала свой вопрос в пустоту. Она подождала некоторое время, но ответа не получила. Единственными звуками, которые она слышала, были шелест листьев на ветру и шум людей, приходящих и уходящих со стороны замка. Ей казалось, что все это ей приснилось. Если бы не коробка в ее руках, она бы задавалась вопросом, не задремала ли она стоя.

В замешательстве посмотрев на причудливую коробку, она подумала: «Он дал это мне? Почему?»

Она чувствовала себя неловко и настороженно, но не могла просто оставить все как есть. Наконец, она решила позже отнести коробку в свою комнату и вернулась к своим обязанностям по переноске воды.

*

Рема Решит встал перед телом старшей горничной и холодно посмотрел на труп, лежащий у его ног. Прошло много времени с тех пор, как он убивал кого-то, кто не был волшебником.

«Как ты смеешь», — подумал он.

Он не сожалел о своих действиях. На самом деле, он даже чувствовал, что этого мало.

«Как она смеет проклинать ее? Как она посмела поднять на нее руку? Как она смеет, как она смеет!»

Такие слова заполнили его разум. Жестом руки волшебник превратил труп старшей горничной в пыль, которая рассеялась на ветру. Хотя он наблюдал за пылью, которая не так давно была дышащим существом, его разум был занят другими мыслями.

Потертые туфли с наполовину отвалившейся подошвой, нога с выжженным клеймом, ноги в шрамах, которые были такими тонкими, что казались сломались от малейшего прикосновения, изношенная юбка, потрескавшиеся губы и ладони, большие и запавшие глаза, которые выглядели измученными — да, эти измученные, золотистые глаза…

«Когда я уходил, я никогда не думал, что она будет так жить».

Что-то всколыхнулось в его бесплодном сердце. Он не мог описать эмоции, которые испытывал, и просто продолжал повторять свои предыдущие слова, как попугай.

«Я думал, ты будешь счастлива. Я просто хотел, чтобы ты наслаждалась богатой и счастливой жизнью, как и другие люди...»

Он потер лицо, исказившиеся от его мыслей. Затем он еще раз потер лицо. Внутри него что-то бурлило и не собиралось успокаиваться. Редко когда его спокойствие разрушалось, а поскольку это случалось так редко, он не знал, что делать. Чем больше он размышлял над ситуацией, тем сильнее нарастало в нем чувство тревоги. Возможно, это чувство утихло, когда он оправдывался перед самим собой, говоря, что зашел проверить, как она живет, но только на короткое время. А может быть, все уже пошло наперекосяк, когда он решил покинуть ее.

«Если ты не была счастлива, когда я ушел, тогда лучше бы я был рядом...»

Нет, этого не возмлжно. Он прекрасно знал, что сделает ее несчастной — даже больше, чем сейчас. Однако он не хотел оставлять ее в таком состоянии. Волшебник осторожно закрыл глаза.

*

Приготовления к приему гостя были закончены только поздно вечером.

— Азриэль! Азриэль! Ты здесь?

Азриэль пристально смотрела на коробку, которую ей еще предстояло развернуть, но поспешила спрятать ее в ответ на голос, зовущий ее снаружи.

— Да, — ответила она. — Я здесь. Заходи внутрь.

— Хе-хе, — засмеялась Мэйли, проскальзывая внутрь. Она была миловидной горничной с вьющимися рыжими волосами и единственной подругой Азриэль. Пряча что-то за спиной, она пожала плечами.

— Угадай, что я тебе принесла.

— Дай-ка подумать… Я чувствую что-то сладкое, — предположила Азриэль.

— Смотри!

Широко улыбнувшись, Мэйли протянула то, что прятала. В ее руке, завернутый в бумагу, был круглый шоколадный торт размером с ее ладонь. В центре его восхитительно лежала вишенка. Глаза Азриэль расширились.

— Разве это не десерт для гостей?

— Да! Здесь он немного помялся, поэтому шеф-повар дал его мне, так как его больше нельзя подавать. Я принесла его, чтобы поделиться с тобой.

Это был драгоценный десерт, который было трудно достать простым служанкам, но Мэйли решила протащить его в комнату Азриэль, чтобы поделиться с ней. Тронуая ее заботливостью, Азриэль почувствовала, что она уже ощущает сладость торта на языке — тем более, что ее день был исключительно тяжелым.

Азриэль улыбнулась и покачала головой:

— Ты можешь сама все съесть. Я в порядке. Я все равно не люблю сладости, и я знаю, что ты их любишь.

— Я знаю, что ты любишь шоколад! Давай поедим вместе, пожалуйста? И посмотри сюда, я также принесла и это! Ты ведь не ужинала, верно?

Мэйли взяла буханку хлеба из корзины, висевшей у нее на руке, и одним движением вложила ее в руку Азриэль. Пахло сладко.

— Ты ведь голодна?

Азриэль вспомнила, как ее брат говорил ей это, прежде чем дать ей кусок хлеба, когда они были маленькими. Ее голос дрогнул, когда она пристально посмотрела на хлеб.

— Большое спасибо.

— Не за что, — ответила Мэйли.

Мэйли села рядом с Азриэль и рассмеялась. Они не всегда были друзьями. Когда они впервые встретились, Мэйли не хотела сближаться с ней. Хотя она и не придиралась к ней, как другие слуги, она все равно избегала ее. Особенно бледная кожа Азриэль отталкивала людей, она была характерной чертой, присущей только этническим народам, живущим на севере, поэтому ее внешний вид здесь был непривычным. Мэйли также никогда раньше не видела никого с золотистыми глазами, и они показались ей странными. Кроме того, ей не слишком нравился тот факт, что Азриэль, рабыня, была одета лучше, чем другие служанки.

Затем, в один прекрасный день, пара сережек, которыми так дорожила графиня Колт, исчезла. Мэйли была последней, кто вышел из ее гардеробной, поэтому ее заподозрили в воровстве. Мало того, что ее собирались вышвырнуть из поместья, но она также была оплачивать долг в размере стоимости сережек. Никто не верил в невиновность Мэйли, кроме Азриэль, которая в этот момент вышел вперед и заговорила.

— Должно быть, леди Дебора одолжила эти серьги. Они должны быть в ее шкатулке с драгоценностями.

И, как она и сказала, серьги были найдены у Деборы. Она не собиралась их красть, но забыла вернуть после того, как позаимствовала и надела их на один день без согласия матери. Конечно, Дебора не признала своей вины. Она настаивала на своей невиновности перед матерью.

Графиня предпочла наказать Азриэль вместо того, чтобы раскрыть вину своей дочери перед всеми слугами.

— Если подумать, ты, должно быть, украла их и спрятала в шкатулке с драгоценностями моей дочери, когда все пошло не по твоему плану!

Графиня знала, что Азриэль их не крала, но правда была для нее бессмысленна. Азриэль жестоко выпороли и заперли в темнице замка на месяц в качестве наказания. Другие слуги поверили лжи о том, что Азриэль украла серьги. А некоторые держали рот на замке даже после того, как узнали правду, опасаясь репрессий. Эти люди были теми, кто плохо отзывался об Азриэль и повлиял на общее мнение о ней.

— Ее просто наказали за то, что она украла вещь мадам, — сплетничали слуги и горничные. — Почему к этой рабыне так благоволят?

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы