На самом деле это не так просто - хотеть быть второстепенным героем Глава 13.3

Чжао Сихэ был удручен ответом Суй Юаня. Если бы не слишком неуместное на данный момент местоположение, он бы всерьез захотел прижать своего возлюбленного, который всегда портил ему настроение, к столу и казнить его прямо тут. Конечно, это была всего лишь отговорка, которую Чжао Сихэ придумал для себя. Истинная причина заключалась в том, что Суй Юань отчаянно сопротивлялся ему.

Когда Суй Юань задумался о том, что его Создатель мог наблюдать за ним глазами Чжао Сихэ, когда они занимались непотребствами, Суй Юань почувствовал, как по всему его телу пробежалась дрожь. Несмотря на то, что 5237 высказал твердое предположение, что он может с таким же успехом разбить разбитый горшок, Суй Юань не был достаточно наглым - он не хотел показывать своему Создателю какую-либо невыносимую ситуацию, когда кажется, что он теряет всякое самообладание.

«Хотя в словах 5237 имеется смысл, я с некоторой натяжкой могу это принять. Вероятно, он уже все видел».

Выражение Чжао Сихэ было мрачным, когда он сел на стул. Он уставился на Суй Юаня, который подальше спрятался от него в углу комнаты и переодевался. Уши парня при этом ярко горели красным цветом. Темная давящая атмосфера приближающегося шторма, исходившая из его тела, даже пугала стражников у входа в кабинет, от которой тех била дрожь.

В этот момент Чжао Сихэ, наконец, осознал серьезную проблему. Возможно ли, что он должен был быть вегетарианцем, пока возлюбленная его семьи не примет себя? Это было просто невыносимо!

Раньше, хотя Суй Юань и не был привержен своим желаниям, он никогда не отвергал их. Если бы Чжао Сихэ хотел этого, то, как правило, уступал после проявления сопротивления. Даже если над ним издевались и в слезах в конце концов клялись, что он больше не будет "играть" с Чжао Сихэ, он все равно не раскаивался во время их следующего раза. Чжао Сихэ, привыкший к снисходительности Суй Юаня, не мог представить, какой аскетичной жизнью ему отныне придется жить.

В настоящее время отказ Суй Юаня исходит из его сердца. Если бы Чжао Сихэ хотел заставить его, ему пришлось бы готовиться к настоящей ссоре с ним. Конечно, Чжао Сихэ не любил плести интриги и заставлять других что-либо делать. У него был довольно нравственный характер. Если бы вы попросили его потерпеть какое-то время, то он мог с этим смириться. Но если бы вы попросили его терпеть целый мир... хехе.

Суй Юань был так красив и качался прямо перед ним. Чжао Сихэ действительно не знал, как долго он сможет продержаться.....

Следствием такого воздержания стали страдания ни в чем не повинных людей. Чжао Сихэ не хотел ничего делать с Суй Юанем, но это совсем не касалось других людей или его подчиненных.

После того, как Суй Юань завладел собой и без промедления выбежал из кабинета Императора, следующим человеком, который приставил к его виску в дуло пистолета, был Сыту Гуй, который беспокоился о нём и утверждал, что у него есть дела, о которых нужно доложить.

Жалкий Сыту Гуй не осмелился отказаться от своих слов, заявив, что ему действительно нечего обсуждать. Если настроение его "императорского отца" было хорошим, он мог бы снисходительно отпустить его. Однако, если бы его настроение было плохим, это было бы преступлением обмана своего повелителя. Даже если бы он не был наказан, он оставил бы плохое впечатление у своего 'Императорского Отца'. Такое положение дел было чрезвычайно ужасным для принца, который стремился к положению Императора.

Сыту Гуй, у которого не было выбора, кроме как идти на встречу к Императору: — …

«Спаси меня! У отца очень темный цвет лица».

— Тебе... не о чем докладывать? — В конце концов, Сыту Гуй столкнулся с Суй Юанем. Хотя Суй Юань хотел побыстрее убраться подальше от Чжао Сихэ, этого похотливого и заботливого зверя, он в то же время не хотел встречаться с Сыту Гуй, который выкопал себе яму. Когда он увидел, что Сыту Гуй выглядит расстроенным и испуганным, он тут же подошел к нему, полный беспокойства.

Ситу Гуй схватил Суй Юаня за плечи: — Брат! Какое преступление ты совершил?! Разве ты не видел, насколько мрачен стал отец? Я никогда раньше не видел его таким злым!

Суй Юань сухо кашлянул и изо всех сил старался сделать беспомощное выражение: —Я правда не знаю! Отец приказал мне культивировать свой нравственный характер и запретил мне больше ходить в эти грязные места. Я тоже озадачен!

Сыту Гуй нахмурился, но поскольку ему не приходило в голову, из-за чего Император был таким мрачным, он беспомощно покачал головой: — Отец начинает мыслить совсем необычно и трудно предсказать, что придёт ему в голову…

Суй Юань: —…

«Хехе, на самом деле ты хочешь сказать, что отец стал угрюмым из-за своего возраста, да?»

…

Чтобы не дать девушкам в заднем дворе его возлюбленного спровоцировать сцену, Чжао Сихэ отреагировал быстро и решительно. Как только Суй Юань покинул дворец, он сразу же издал указ: Будучи отруганными, недостойные и непристойными женщины в гареме Сюй Ту должны были вести себя и действовать с осторожностью соблюдать тексты "Заповедей и Принципов для женщин".

Все женщины, которые были нежными, как цветы, и драгоценными, как нефрит, из гарема Принца Сюй Ту были сильно удивлены. До того, как они оправились от атаки, из-за которой они потеряли благосклонность, к ним упал еще один болт с голубого неба, отчего они больше не могли сдерживать себя и свои эмоции.

К Императорскому указу не стоило относиться спустя рукава. Это было пятно, которое осталось на всю оставшуюся жизнь. Оно не только влияло на них самих, но и на репутацию их семей и на будущие браки их сестер. Единственное, чему можно было радоваться, так это тому, что в указе Императора никого не упоминал имена и таким образом, становилось трудно привлечь кого-либо из них к ответственности. Таким образом они и утешали себя. Только если раньше они дрожали от страха, то теперь должны были вести себя еще более осторожно, как будто гуляли по тонкому льду.

Задний двор принца Сюй Ту был окутан мрачной и депрессивной атмосферой. Никто не знал, откуда взялось это неожиданное бедствие. Однако, путь Небесный был труден для понимания. Они могли только заставить себя принять его. Между тем, непонятная акция императора вызвала бурную дискуссию среди жителей столицы, но и напугала их до безумия. Некоторые считали, что Сюй Ту, будучи слишком властным и свободным, оскорбил императора. Другие считали, что в этой истории есть что-то большее, и что действия императора имеют другое, более глубокое значение, которое зависит от того, кого вы спрашиваете.

Короче говоря, из-за этого указа все сыновья-гедонисты столицы проявили сдержанность, опасаясь, что по ним будет вынесен следующий выговор. Даже министров стали более серьёзными и осторожными. Всевозможные трюки в темноте прекратились.

По этой причине толпа чиновников писала один за другим хвалебные письма Императору. Они высоко ценили Императора за его умение видеть общую картину и способность многое понять, обладая лишь малой частью информации о ситуации, и в результате смог очистить атмосферу Столицы. Увидев эти письма, Чжао Сихэ, который подавился собственным депрессивным воздухом после того, как Суй Юань покинул дворец и не вернулся по собственному желанию, сразу же рассмеялся и отправил их обратно со словами - если у вас есть время на пустую лесть, почему бы вам не сделать что-нибудь полезное?

«Император сделал нам выговор, что делать?! Мы должны заняться важными императорскими делами! Быстро, докажите Императору, что мы чрезвычайно полезны!»

Одинокие чиновники испугались до такой степени, что захотели пописать в штаны! Разве вы не видите? В последние несколько дней настроение Императора было чрезвычайно ужасным. При утреннем дворе с каждым днем его цвет лица темнеет, а его метод обращения с министрами становится все более беспощадным. Чтобы не пострадать и от беды и чтобы их не убрали с должности, чиновники стали затаскивать в пучину других людей и переключать на них внимание Императора.

Таким образом, множество чиновников, которые в прошлом жадно обходили законы и хвастались своими легкодостижимыми достижениями, были разоблачены и представлены Императору. А в свою очередь Чжао Сихэ, который не мог найти способа выплеснуть копившуюся внутри мрачность, естественно, с радостью пользовался такими мишенями и без всякой вежливости.

Чжао Сихэ не заботился о сложном и запутанном споре между фракциями. С поспешностью и решительностью он заклеймил свою большую кисть и уволил кучу недовольных людей. Кроме товарищей, которые действительно совершили большие преступления, остальные чиновники стали приспешниками принцев, начав помогать им в битве за престолонаследие, получая взамен высокие преимущества. Он ничего не мог сделать. Кто позволил ненависти Чжао Сихэ к Лорду Сюжету углубиться вот так? Увидев знакомое имя, он сразу же почувствовал бы себя глубоко несчастным.

Император взошел на трон много лет назад. У него были высокие устремления и он прилагал энергичные усилия для построения сильной империи. Давным-давно он стал единственным обладателем всей власти и авторитета в стране. Кроме того, имелись неопровержимые доказательства против чиновников, поэтому никто не осмеливался написать письмо и попытаться предотвратить эту великую чистку. Кроме того, учитывая, насколько безразлично Император относился к чистке, люди втайне боялись и думали, что он уже некоторое время смотрит на них и просто спокойно ждет возможности действовать.

Честные чиновники же наоборот хлопали в ладоши и говорили "хорошо!". Тем временем, те, у кого были черные истории, засунули хвосты между ног и вели себя честно. Люди были слишком заняты заботой о себе, кто осмелился бы просунуть себе голову?

Спустя некоторое время тысячи людей начали хвалить Императора, как добродетельного, прямолинейного и откровенного. Его репутация распространилась очень далеко, отчего люди стали намного реже устраивать интриги и строить заговоры против императорской семьи.

Конечно, маленькие фракции, которые скрепили принцы, были полностью разорваны на части. Их еще больше пугала мысль о том, что их Император видел их маленькие трюки, из-за чего они лишились его благосклонности. Немедленно каждый из них отошел в себя и обуздал свое поведение, не осмеливаясь беспорядочно броситься в дело.

Окончание главы