— Эй, босота! — окликнул троицу из простых их сверстник, будучи сам из благородных. С ним три девицы и один из клана Огня. — Чего тут забыли? Не ваше время, совсем ослепли? Зима в разгаре. Быстро пошли отсюда!

Знатники неспешно прогуливались посередь улицы, а три паренька жались к стенке — середина для высокого люда, тем более, в новогодние праздники, когда вся благородная рать норовит сбить сапоги о снежник на улицах Киева.

Троица стушевалась, лишь один из них посмотрел прямо на насмешника. Смельчак и ростом выше, и взглядом суров. Явно битый — шрамов полно, а под левым глазом фингал до сих пор лиловый. Сам хоть и жилистый, почти без жирка, но под старой одеждой видно, что плечист, статен и руки длинные. Сжал сбитые кулаки, они у него что средний кузнечный молот.

— Борька, кончай, — горячо шепчет ему один, — башку опусти! Чо ты уставился, как бык?!

И точно уставился: тот знатник, что окликнул их, родом из клана Огня. Хоть и не из главного, но взгляд не понравился, да и разве ж можно так? Даже если и не прав барин — терпи, а не зыркай из-под бровей, словно волк. Все благородные владеют Высоким боем и вмиг осадят даже самого ярого бойца из простых. Черни в такую науку хода нет.

— Вот уставился, — отметила одна из девиц. Борька быстро зыркнул на неё, но взгляд вмиг в пол уткнулся — девок боится пуще силы барской.

— По шее хочет. Иль дурак, — хохотнул огняк. Второй поддержал, а следом и девицы рассмеялись. — Ты дурак? Молчун? В детстве уронили тебя?

— Сам дурак, — сдавленно отозвался Борис.

Если благородные неверяще переглянусь, то у дружков, на морозе, последняя кровь от лица отлила. Даже справедливо наречь дураком не могут от овладевшего страха. Им бы бежать, отдав чрезмерно смелого друга на расправу, но остались растерянно топтаться.

— Ах ты ж гнида простолюдская! — зло вымолвил огняк. — Ну, сейчас покажу тебе, как нужно с благородными разговаривать…

Парень пошёл к троице, но Борис успел сказать дрогнувшим голосом:

— Дуэль! Пошли на арену!

Не только у спутников огняка вырвался вздох удивления, но и у прохожих, успевших подметить назревающую драку. Такое редкость на улицах Киева — редкость, когда кто-то из черни бросает вызов умельцам Высокого боя.

— Чего сказал? — не поверил ушам представитель клана.

— Да оставь ты его, Вячко, — вступила в конфликт одна из девиц. — Что с дурака возьмёшь? Нам ваша дуэль весь променад испортит.

— А я бы посмотрела, — отметила другая девица.

Заговорившая первой, осуждающе посмотрела на неё.

— Ясно же кто кого.

— Этот червяк будет потом бахвалится, что самого огняка отвадил.

Вячко пуще прежнего засопел, а более мягкая спутница только вздохнула и говорит:

— Тогда без меня.

Борис уже мелко дрожал и это не от мороза, к которому он привыкший. Его душили чувства. Конечно же он опасался назревающего боя. За долгую историю Киева, лишь единицам удавалось одолеть искустника не владея Высоким боем. Борис не был слабаком, наоборот, он в свои молодые года успел прослыть победителем на многих подпольных турнирах Нижнего города.

— Ну что же, — едко отметил Вячко, испепеляюще глядя на Бориса, — сам напросился. Теперь не жди пощады.

Он медленно расстегнул меховой дорогой тулуп и отдал другому огняку. Быть может, Борис был бы более уверен в себе и это помогло в бою, знай он, что его невольный противник ещё не встал даже на Первую ступень и числится пока только посвящённым. Но даже так он во много раз крепче простого полуголодного парня из подземных трущоб.

Арену выбрали ближайшую, коих в Киеве несколько. У некоторых негласный статус выше — только для дуэлей среди благородных, а эта — в самый раз для расправы над чернью. Зрителей вышло не много, кое-кто, завидя что намечается схватка, направился ближе. Сидений тут не предусмотрено, так что просто окружили лобное место на площади.

Борису снимать с себя одежду было не нужно: одна штопаная рубаха, да сильно видавший виды ватный кафтан. Зная быт подземного города, он давно перешит на случай неожиданной драки, чтобы не стеснять движений. Да и удары смягчает. Только в случае с умельцем Высокого боя это вряд ли спасёт.

Дуэли среди благородных делятся на смертельные и сдержанные. Чаще всего это понятно из-за причины дуэли, как и в этот раз. Но иногда спрашивают: как биться будем, по-батюшке или по-матушке? Вячко принял решение, что нет второго варианта, кроме как по-батюшке…

Начал первым — пошёл на сближение. Огняки не всегда прут напролом, понимая, что так можно враз проиграть. Сейчас противник видится уязвимым, никакая сила не поможет ему сдержать удары. Даже если Борис метко залепит в голову, то благодаря проснувшейся Силе, Вячко не поплывёт и не свалится без чувств. Его кости крепче, мышцы более упругие, а кожу труднее оцарапать или пробить. Кто-нибудь с первой Ступени вполне мог бы показать Вячко кузькину мать, но не Борис.

Он сам пошёл кругом вправо. Одно плечо привычно поджал к челюсти, ноги пружинят как у рыси — могут бросить вперёд, а могут урвать драгоценные мгновения и удар просвистит мимо. Кулаки держит полурасслабленно, чтобы не мешать замаху.

Вячко, всё же, остановился на боевой дистанции. Сделал пробный удар левой. Борису нужно было лишь чуть-чуть сдвинуться для безопасности.

Тут он не сдержал улыбки. Будучи на нервах, с гудящей головой, подметил, что знатник не так ловок, как себе представлял Борис. Всё же, им для боя первостепенна пестуемая Сила, а как двигаешься — дело второе. Но Борис спешно осёкся и чуть было не пропустил второй удар: Вячко сделал ложное движение левой рукой, а следом залепил с дальней. Попал в предплечье!

Борис чуть не взвыл от острой боли. Руку стремительно осушило. Ему едва хватило сил удержать её, но опытному глазу сразу понятно, что в ней больше силы нет.

Это и есть могущество Вышнего боя — большой урон при обычном ударе. На подпольных боях Борис мог наполучать с десяток таких тычков, и после, только мышцы побаливали, но здесь совсем другое.

Всякое веселье кончилось. Если бы не закалённость в боях, Борис проиграл бы в следующие мгновения, так как Вячко не стал ждать, когда противник придёт в себя и снова атаковал. Бориса спасли ноги и железная воля. Он не дал мыслям о превосходстве противника ослабить себя.

Довольно продолжительное время они кружили по арене. Первая горячка сошла и Борис отметил, что зрителей стало больше. В основном благородные, но нашлось место и для прислуги, допущенной в это время года в Верхний Киев. Кто-то из публики крикнул, чтобы Вячко скорей заканчивал бой, а грязному простолюдину следовало бы принять свою участь.

Борис подвигал левой рукой, убедившись, что снова может орудовать ей. Поймал Вячко на контратаке и тут же зарядил связкой из трёх ударов: корпус-голова-корпус! Последний с акцентом в печень. Такой, если попасть, гарантирует победу. Все, кто получал его от Бориса хватались за бок и оседали наземь. Но не Вячко…

Он отпрыгнул, поморщившись. Сделал быстрый вздох, чуть прикрыв глаза. Всего-навсего, времени минуло не больше, чем делает вдох и выдох человек, а огняк снова оказался в бою. Борис выругался и сплюнул!

По всему выходило, в технике боя он выше противника, но как нанести достаточный ущерб, если даже в печень удар не прошёл?

Биться по-батюшке — это насмерть и без правил. Хочешь — по яйцам лупи, удалось за спину зайти — в хребет локтем дай, а если уж прилетело в затылок в пылу схватки, то никто не осудит. Даже глаза колоть можно. Но то внизу, или если бы Борис был равен по чину, а сейчас совсем дурной расклад получается: добивать заносчивого огняка нельзя, подлыми ударами бить тоже нежелательно. Обычные же, что кабану дубина.

Борис приноровился к технике Вячко, да и кто из бойцов Нижнего Киева не изучал клановых стилей? Этим, он вытравил себе немного времени на план. Долго кружить и уклоняться не получится — один пропущенный удар и конец. Либо сразу, либо добьёт его огняк лежачим.

Надо наверняка пробить в голову. Лучше будет ногой, да только, если защитится Вячко и треснет по ней — всё, останется только маму вспомнить. Борис чувствовал, что отчаянье уже начало грызть его. Смерти и боли он боится как все, только точит Бориса не этот страх — он до зубной крошки не хочет проигрывать благородной сволочи. С раннего детства его терзает ненависть к ним. Сколько уже всякого пришлось стерпеть, а тут, ведь, шанс есть хоть одному, но показать всю меру Нижнего боя.

Первый заход вышел удачным — Борис крепко влепил огняку по скуле и уху. От души дал, но лишь пошатнулся Вячко, да отскочил. Борис второй раз терять преимущества не стал и тут же насел, собираясь добавить по голове.

Руки подставить не вышло, но весь напрягся и скрутился — в грудь впечатался сапог огняка. Натурально взлетев, Борис рухнул возле ног знати, что спешно расступилась. По условному закону, если противник попадает за границы арены, то либо признаёт себя проигравшим, либо должен спешно вернуться. Биться за границей нельзя. Сейчас же и это правило не действует.

Хуже того — Борис закашлялся кровью. То что рёбра сломаны, Борис осознал тут же, но если какое-то из них пробило лёгкое — приговор. В теле была сильная слабость, удар потряс так, словно пришёлся по голове. Борис с неожиданной ясностью понял, что бой проигран. Ему осталось жить всего несколько мгновений, пока торжествующий огняк дойдёт и нанесёт добивающий удар. Ему и слова поперёк никто не скажет, за то что убил простолюдина.

Но силы попробовать ещё у Бориса, всё же, были. Когда на кону жизнь, честь и пронзительное желание отплатить за всю несправедливость жизни в трущобах, можно и побарахтаться.

Орошая очищенный от снега камень кровью, Борис уверенно встал и занял боевую стойку. Знать расступилась ещё шире. Вячко оказался совсем рядом и сразу же ударил.

Боль резанула по нервам, но не помешала Борису правильно скрутиться и выйти противнику за спину. Первый удар пришёлся за ухо.

Второй снизу в челюсть, подсев под мах правой Вячко. Борис вложил всё в него и резко одёрнул руку, сбиваясь с комбинации — сломанные от удара кости прорвали кожу. Может быть, прийдись удар на костяшки среднего и указательных пальцев, то Борис бы и сдюжил. С отчаяньем он уставился на кисть, лишь мгновение позже вернув взгляд на противника.

Повезло! Вячко поплыл. Может быть Боги помогли, может духи Силы, но Борис спохватился и от всей души въехал ногой в живот. Огняк опрокинулся и с глухим ударом треснулся затылком о камень. Не веря в свою удачу, Борис понял, что тот лишился сознания. Сейчас бы добить, но тогда знать растопчет незадачливого выходца из трущоб. Борис сдержался, чувствуя глубокую досаду.

Вячко Всемилович пришёл в себя быстро. Охочих помочь ему подняться нашлось много, в том числе друг-соклановец Домитр и девицы. Голова вначале сильно плыла, но благодаря Силе, сознание быстро прояснилось и он предстал перед собственным позором. Вячко взял неудержимый гнев. Вырвавшись из рук, он возопил:

— Где этот червяк?! Куда он ушёл? Ещё не всё!

Многие принялись успокаивать его и жалеть, что только усугубило чувство позора. Кто-то пояснил, что его противника подхватили двое других трущобцев и увели прочь. Вячко хорошо понимал, что гоняться за ними дело бесплодное, даже если учесть, что главный из них ранен.

— Он сильно повредил руку, — скорее сообщил Домитр. — Только представь — сломал кости о твою челюсть. Да и кровью харкал.

— Но я проиграл!

Домитр отвёл взгляд. Девицы же не сдавались и наперебой взялись хвалить Вячко, мол, это и не проигрыш почти. Публика принялась расходиться и на площади остались только огняки. Никого из старших или более опытных, к слабой радости Вячко, среди зрителей не было.

— Никому не говорите о бое! — велел Вячко.

— Мы-то не скажем, — смутился Домитр, — но дядя Всемил всё равно узнает. Ты сам это понимаешь.

— Что же мне делать?.. — едва не плача, вдруг выговорил Вячко.

— Говорила тебе Аннушка оставить этих оборванцев в покое, — отозвалась одна из девушек, как тут же вторая шикнула на неё.

Вячко распрямился, лицо перекосилось от злости и, вдруг, он отвесил оплеуху спутнице. Она вскрикнула и почти тут же расплакалась, приникнув в объятья подруге.

— Заткнись! Слышишь?! Мало я дал этому червю, он у меня ещё получит.

— Я всё расскажу дяде Всемилу! — обернулась заплаканная девушка. — Он накажет тебя!

— Ах ты ж!.. — замахнулся Вячко, но был остановлен другом.

— Да охолонись ты! Хватит, всё уже! Сделанного не воротишь.

Вся компания вскоре поплелась к себе в вотчину. Променад был окончательно испорчен, а впереди ждал скандал в клане.

Борис то шёл сам, то повисал на руках друзей. Они вовремя спохватились и утянули его с площади. На территории клана Воды много мест, где можно попасть в подземную часть города, что ребята поспешно и сделали, а там, быстро-быстро, к лекарю Моху — единственному, кто помогает выжившим участникам подпольных боёв Нижнего Киева.

Дядька Мох был у себя и, первым делом, обложил матом всех прибывших. Дождавшись, когда положат Бориса на лавку, выдав обоим не пострадавшим по подзатыльнику и велел выйти из барака прочь. Латать побитых лекарь умел, как никто другой, но вот оградить от боли было нечем. Соответствующих трав и грибов всегда не хватало. Поэтому, стоило начаться процессу, как Борис истошно закричал, а следом утих, лишившись чувств.

— И хорошо, — проворчал Мох, — нечего мне больных будить.

В это время он ловко вправлял и совмещал кости кисти, косясь на измазанный кровью рот. Дело предстояло сложное и выживет ли горе-боец после этого лекарь не знал. Для верности, воззвал к духам Силы, авось помогут.