Мои четыре часа в сутки Глава 2– Ты думаешь, меня интересует только его лицо?

Больно. Больно, больно, больно!

Придурок Гарри не рассказал о своей искромсанной тыльной стороне ладони не только Дамблдору, но даже Рону с Гермионой. Мне казалось, в книге Гермиона варила ему какое-то болеутоляющее, но, видимо, не в первый день наказания.

Джинни, милая, ты моя единственная надежда.

— Как доставить письмо Дамблдору? — зевнула Джинни. — Совой. Не перехватят же её прямо на пути к директору...

— Я боюсь, — призналась я.

— Чего именно? Бери мантию и иди.

— А вдруг там Пивз по дороге? Я не очень хорошо выхожу из подобных ситуаций... И к тому же полностью топографически беспомощна.

— Что ты вообще хочешь рассказать директору? — раздражённо спросила насильственно пробуженная Джинни.

Ура. Она-то передаст если не Дамблдору, то хоть Рону и Гермионе.

Выслушав мой краткий рассказ, Джинни на секунду замерла, а потом отвесила мне смачного леща.

— Тише! — шепнула я, хватаясь за горящую от пощёчины ладонь. Больно уж звонким вышел звук. — Вдруг ещё разбудишь кого.

Джинни перешла на шёпот, и шёпот этот звучал куда страшнее предшествовавшего звука избиения.

— Ты это знала и не предотвратила? Даже не сказала мне?

Я могла только пристыженно молчать. Как ни посмотри, а я кругом виновата.

— Говоришь, что сможешь изменить, если не расскажешь? Так какая разница, рассказывать или нет, если ты всё равно не меняешь?

— ...Прости. Я была неправа.

— Расскажи мне всё, — потребовала Джинни.

Но я опять замолкла. Было сложно выстроить в голове повествование.

— Когда он сообщит Дамблдору, тогда и посмотрим, что будет, — медленно начала я. — Если Гарри перестанет задрачиваться на том, что это якобы борьба между министерством и им лично, а обратится за нормальной поддержкой к Дамблдору, всё может поменяться.

— Я уважаю выбор Гарри, — ещё тише, чем того требовала осторожность, сказала Джинни.

— А я нет, — пожала плечами я. — Это определённо завышенное самомнение — считать, что его оппозиция может сравниться с влиянием Дамблдора.

И я рассказала Джинни об Отряде Дамблдора и о том, как последний возьмёт на себя вину, чтобы отмазать Гарри.

— ...я имею в виду, в конце концов Гарри всё равно пришлось положиться на Дамблдора. Но, сделай он это раньше, возможно, не пришлось бы идти на такие жертвы.

— ...Хорошо, — наконец согласилась Джинни. — Я не смогу попасть прямо к Дамблдору, но я напишу ему письмо завтра. Эх, главное успеть до нового сеанса «наказания». Ведь не перехватят, правда?..

— Правильно, — кивнула я, — это лучше, чем идти к Макгонагалл. Это её ранит. Она не сможет действовать здраво, а уговаривать её пойти к директору, а не рубить сплеча... Это будет выглядеть уже как твоё нездоровое самомнение. Вроде как ты знаешь, что делать, лучше, чем деканша.

— А ведь так оно и есть, — грустно сказала Джинни.

— Угу. Но Макгонагалл не знает будущего.

~

Больно, больно, больно, больно. Больно. Очень больно! И ужасно чешется.

— Не сработало, получается, — закусила губу Джинни. Она в последнее время, следуя примеру Гарри, начала ложиться рано — всё потому, что я будила её каждую ночь. Мы больше не прятались за пологом кровати (хотя мне это было только в радость), а сидели на диванчике в гостиной. Рядом. Ну, тоже близость.

Да о чём я думаю, когда мне так больно?

— Значит, — беспомощно вздохнула Джинни, — всё-таки перехватили.

Если подумать, я никогда не говорила ей, что письма могут перехватывать. Только рассказала о Фадже с его комплексом неполноценности. Остальное моя умничка додумала сама.

Жду не дождусь возможности на тебе жениться, принцесса.

Хотя, если подумать, нет никакой гарантии того, что я здесь навсегда. А вдруг это случайный баг и меня скоро пофиксят? Или, скажем, у меня есть здесь какая-то миссия?

Надеюсь, если так, я исполню её разве что в самом конце совместной жизни с принцессой. Она умрёт первая, чтобы страдания от кончины возлюбленной достались не ей, а мне, а я завершу своё задание и тоже исчезну из этого мира. Лепота.

Я даже хуже людей, которые при первой встрече с будущим объектом любви начинают придумывать имена общих детей.

— Раз так, — сказала я, мысленно возвращаясь к предмету разговора, — расскажи хотя бы Рону и Гермионе. Мне кажется, этих двоих Макгонагалл даже спрашивать не будет, сразу проводит к директору. Слишком уж большой у них стаж регулярных важных разговоров.

Джинни вдруг насупилась. Солнце, тебе обидно, что ты опять не у дел? Мою милашку очень обижает, что её продолжают считать маленькой те самые семпаи, которые старше-то всего на год.

— Джинни, — сказала я, — давай встречаться.

— С чего это ты вдруг... — попыталась отмахнуться Джинни, занятая более важными размышлениями, но тут смысл сказанного достиг её: — Ч-что?!

— Давай встречаться.

— Ты издеваешься? Я люблю Гарри.

— Угу. Удачно получилось, правда?

Джинни поглядела на меня с отвращением.

— Ты думаешь, меня интересует только его лицо?

— А разве ты не влюбилась в него на год раньше, чем впервые с ним поговорила?

Джинни вздрогнула и ненадолго опустила взгляд, но после твёрдо ответила:

— Зоя, с тех пор прошло четыре года. Нельзя четыре года любить кого-то только за внешность.

— Наверно, — не стала спорить я. В конце концов, я даже подписалась на твиттер Эммы Уотсон — значит, надо полагать, меня интересуют не только её фоточки?

— Кроме того, — продолжила Джинни, — тебе-то во мне что нравится?

Упс.

Разве законно задавать такие вопросы? Хотя ничего не поделаешь, я первая начала.

— Мне всегда хотелось узнать тебя получше, — призналась я. — На самом деле, о тебе мне известно не так много. То, что я знала, ни капли тебя не раскрывает. Но вот мы познакомились, и ты оказалась не только красивой и влюблённой, как тебя описывают в книге, но и терпеливой, и доброжелательной, и немного, ну... знающей, как подобрать нужные слова. Я не только про эмпатию — поставить человека на место, если заслужил, ты тоже умеешь. Ты мне нравишься. Давай встречаться.

— Отстань, — отмахнулась Джинни, будто это не она первая спросила. Похоже, мой недолгий, но прочувствованный монолог пропал зря.

Пришлось вернуться к повестке для, то есть ночи:

— Когда они позовут Гарри признаваться, скажи вот что: «Ты серьёзно собирался упустить шанс Дамблдора надавить на министерство?».

— Думаю, Гермиона скажет это первой.

— Было бы неплохо.

Но Гермиона не сказала, и выступить пришлось моей блистательной малышке. Что, на мой взгляд, было только к лучшему — отличный шанс заслужить бо́льшее уважение семпаев, страдающих снисходительностью.

Амбридж на короткое время пропала и вернулась с улыбкой поперёк себя шире. Истерить по любому поводу она стала только мощнее, но гаррины «наказания» прекратились. Кроме того, эта самая улыбка и новые искорки в глазах явно означали, что уровень безумия в её черепной коробке повысился. Должно быть, она в бешенстве от невозможности и далее причинять карательное добро.

Окончание главы