— Гарри? — пробормотала разбуженная Джинни и, спустя мгновение полностью осознав, кого перед собой видит, резко села в кровати. Неуверенно огляделась — должно быть, заподозрила, что спросонья перепутала собственное метонахождение. Но нет, это по-прежнему была спальня Гриффиндора.

Женская спальня.

— К-как ты сюда попал? — неуверенно спросила она. — Ведь лестница пускает только девочек...

— Именно, — широко улыбнулась та, кого она приняла за Гарри.

~

Я обнаружила себя в этом теле не так давно. И сразу же поняла, что второстепенна. Я могу действовать только когда Гарри спит.

Я почти ничего не помню из своей реальной жизни, но не забыла, что эта книга мне не нравилась. Несмотря на это, я прочитала первые пять томов — сложно было избежать этого, учитывая уровень проникновения сабжа в умы окружающих.

Совсем кринжово (и довольно противно) стало ещё на четвёртом томе, пятый я перенесла с большим раздражением, следующие не тронула.

Тем не менее, я многое запомнила из прочитанных книг и знаю многое из непрочитанных — не только окружающие медиа, но и мои друзья, а также шутки в твиттере, смешные обзоры и даже пупы — всё несло мне инфу оттуда.

Кто бы мог подумать, что даже это может оказаться полезным. Даже более полезным, чем билет на экзамене, который почему-то не хотел, подобно этой книжной серии, оседать в мозгу.

Как бы то ни было, я здесь. Однако довольно печально, что я не могу действовать самостоятельно, пока мой носитель не заснёт. Тут хотелось бы сказать, что я могу шастать по ночам во время его сна, но, к сожалению, это тело тоже требует полноценного отдыха. Я решила, что буду забирать у него всего лишь от двух с половиной до четырёх часов в сутки. Разумеется, ночью. Ничего страшного, будет ложиться пораньше. Всё равно домашнее задание он списывает.

С друой стороны, это очень раздражает. Пока главный герой веселится, я подыхаю от тоски. Хорошо, что я по крайней мере в курсе, чем он занимается, и могу за ним наблюдать. Сам он обо мне не знает и не помнит.

В общем, у меня две цели: пережить это дерьмище физически и морально. То бишь не сдохнуть ни гарриным телом, ни от уныния.

А делать действительно нечего. Хорошо, что у Гермионы есть «История Хогвартса» и прочая макулатура. Но, поскольку я не Гермиона, всё время только читать я не могу.

Спустя неделю я открылась Джинни.

— Эт-то что-то вроде раздвоения личности? — спросила она, заикаясь.

— Наверно, — задумалась я. — Разница в том, что моя личность не выросла изнутри, а была принесена извне.

Джинни, конечно же, смотрела на меня в потрясении. Но не думаю, что она мне не поверила. Потому что, честно говоря, мой английский не тянет даже на B2. С таким невысоким уровнем за носителя не сойдёшь.

— Тогда... как тебя зовут?

— Анон, — не задумавшись ответила я.

— Анон...

— От слова «анонимность», понимаешь?

Вот теперь Джинни смотрела с явным недоверием. Я попыталась исправиться:

— Юзерка. ОЯШ. Another brick in the wall. Да хоть Qwerty.

— Гарри, — мягко сказала Джинни, — ты не в порядке.

— Поняла, поняла, — махнула я рукой. — Конечно же, что тебе непонятно... Вскоре мир сильно изменится. По крайней мере, магловский... Вы нам ещё позавидуете.

— И что?

— Ты спрашиваешь моё имя, но я — никто, — серьёзно сказала я. Я не помнила, как здесь оказалась, и почти не помнила свою жизнь в реальном мире, но было очевидно: я была такой же, как все, и это делало меня невидимой.

Но Джинни эти отговорки не впечатлили:

— Назовись, — потребовала она.

— Зоя Малевич, — ответила я и ещё несколько секунд наслаждалась, слушая, как Джинни пытается это повторить. — Зоя — первое имя, Малевич — второе.

— Значит, Зоя.

Я невольно ею залюбовалась. Она была не особенно похожа на актрису, игравшую её в фильмах, но от этого не узнать её было только сложнее. Она была превосходна.

В моей реальности на такое наглядеться не могут уже лет двадцать. А то и больше. Как давно рыжие волосы вошли в моду? В детстве меня за них дразнили.

О, значит, я была рыжей? Забавно.

В любом случае, рыжие волосы были не единственным, что красило мою принцессу. Хотя, может быть, в четырнадцать лет все выглядят куколками?

Я уже выяснила, что на дворе была пятая книга, значит, ей должно быть четырнадцать. Наверно.

Пятая книга... Пожалуй, в ней описано больше эмоций и чувств, чем во всех предыдущих. Сёнен начинает походить на сёдзё.

Это хорошо. Я люблю сёдзё больше, чем сёнены. Но трагедии мне не нравятся.

Вообще во всём цикле сёнен сёненом погоняет. Стоит ли попробовать превратить сёнен в сёдзё? Хоть какое-то развлечение на фоне войны с одержимыми тупицами.

Впрочем, для этого главному герою надо стать очень сильным мужским персонажем, который сносит всё на пути, оставаясь хладнокровным и прекрасным. А Гарри, насколько я помню, далеко не так талантлив, как его отец. Которому, в свою очередь, дальше, чем до Луны, до условного Дамблдора.

Эмоциями сей подросток тоже владеет не больно-то хорошо, как я успела выяснить за эту неделю.

Что ж, это только делает задачу более забавной. Но было бы приятнее, будь у меня больше часов в сутках.

Искреннне надеюсь, что моё драгоценное сёдзё-будущее дождётся меня. Тем более, что тут и делать ничего не надо, романтические интересы очевидны, разлучница, лишившаяся, между прочим, самого дорогого ей человека, будет отправлена в бан за плаксивость и неправильную дружбу, а на тупого Гарри в следующей книге снизойдёт озарение.

Что же тогда делать мне? Абсолютно никакой проблемы. К счастью, я девушка, которая любит девушек. И моя принцесса мне пока что очень нравится. Она сразу же приняла меня. Буду ждать следующего шага — захочет ли, например, поддержать? Нужно будет как-нибудь заглянуть к ней в печали, подавить на жалость.

Хотя... а вдруг она снисходительна ко мне из-за его лица?

Это было бы прекрасно. Я смогу по мелочи шантажировать её этим телом. Конечно же, не настаивать на проявлениях любви — будет куда приятнее, если она поцелуется со мной, а не с его внешностью.

Хотя стоит немного подумать, и блистательность этой идеи начинает угасать. На что это вообще будет похоже? «Джинни, отдай мне карточку от шоколадной лягушки, а не то я отрежу ему яйца»?

Ладно, оставим шантаж для элементов сёнена. Вдруг мне придётся кричать что-то в духе «Джинни, защищай сначала себя»?

А потом, получается, либо смерть, либо кастрация. Выбор, конечно, несложный, но сама его необходимость печалит.

Как-то я увлеклась фантазиями. Никакой необходимости пока что нет нигде вне моего воображения.

— Расскажи мне, что ты знаешь, — потребовала Джинни.

Я покачала головой:

— Если кто-нибудь ещё будет знать, не уверена, что смогу это изменить.

В глазах Джинни блеснула надежда:

— Ты можешь изменить... всё это?

Ах, Джинни, надеюсь, дело в том, что твоего возлюбленного порочат в медиа, а не в том, что у тебя появилась соперница.

— Я не знаю, — ответила я. — Но попробую.

Завтра плохо выспавшийся из-за меня Гарри Поттер столкнётся с пером, режущим плоть.